--  ломтики  ананаса  в
апельсиновом ликере.
     -- Благодарю, Николас, -- сказал Колен. -- На ваш  взгляд,
что  нужно  сделать,  чтобы  еще раз увидеть девушку, в которую
влюблен?
     -- Ей-Богу, Месье, -- сказал  Николас,  --  вам  наверняка
может  представиться  случай... Я должен признаться, Месье, что
со мной такого никогда не случалось.
     -- Естественно, -- сказал Шик. -- Вы  сложены  как  Джонни
Вейсмюллер. Но другие-то нет!
     -- Я  благодарю  Месье  за эту оценку, она тронула меня до
глубины души,  --  сказал  Николас.  --  Я  советую  Месье,  --
продолжал  он,  обращаясь  к  Колену,  --  всячески постараться
получить посредством той  персоны,  у  которой  Месье  встретил
персону,  присутствия  которой,  по-видимому,  недостает Месье,
некоторую информацию о привычках последней и о местах, где  она
обычно бывает.
     -- Несмотря  на  всю  сложность  ваших оборотов, -- сказал
Колен,  --  я  думаю,  Николас,  что  и  впрямь  имеется  такая
возможность. Но знаете, когда влюбляешься, становишься идиотом.
И потому я не сказал Шику, что уже давно обдумываю этот способ.
     Николас отправился обратно на кухню.
     -- Неоценимый парень, -- сказал Колен.
     -- Да, -- сказал Шик, -- он действительно умеет готовить.
     Они  выпили еще сотерна. Вернулся Николас, он нес огромный
сладкий пирог.
     -- Дополнительный десерт, -- сказал он.
     Колен взялся за нож, но в последний момент замер, так и не
надрезав ровную поверхность.
     -- Он слишком красив, -- сказал он. -- Подождем немного.
     -- Ожидание, -- сказал Шик, --  это  прелюдия  в  минорном
ладу.
     -- Почему ты так сказал? -- спросил Колен.
     Он  взял  бокал  Шика  и  наполнил  его  золотистым вином,
тяжелым и подвижным, как густой эфир.
     -- Не знаю, -- сказал Шик. -- Просто внезапная мысль.
     -- Попробуй! -- сказал Колен.
     И они осушили свои бокалы.
     -- Необыкновенно!   --   сказал   Шик,   глаза    которого
засветились красноватым мерцающим огнем.
     Колен держался за грудь.
     -- Даже  лучше,  --  сказал он. -- Это не похоже ни на что
известное.
     -- Ну и что, -- сказал Шик. -- Ты тоже не похож ни на  что
известное.
     -- Уверен,   --   сказал   Колен,   --  что,  если  выпить
достаточно, Хлоя сразу же появится.
     -- Бездоказательно! -- сказал Шик.
     -- Ты  меня  провоцируешь!  --  сказал  Колен,  протягивая
бокал.
     Шик наполнил бокалы.
     -- Подожди! -- сказал Колен.
     Он  потушил  люстру  и  маленькую  лампу, освещавшую стол.
Теперь только в углу мерцал зеленый огонек  шотландской  иконы,
перед которой Колен обычно медитировал.
     -- О! -- пробормотал Шик.
     В   хрустале  вино  мерцало  переменчивым  фосфоресцентным
блеском, эманацией мириадов светящихся всеми цветами точек.
     -- Пей! -- сказал Колен.
     Они выпили. Отблеск остался у них на  губах.  Колен  зажег
свет, казалось, он колеблется, стоит ли стоять.
     -- Один  раз  не в счет, -- сказал он. -- Я думаю, бутылку
нужно кончить.
     -- Может, разрежем пирог? -- сказал Шик.
     Колен схватил серебряный нож и прочертил спираль на ровной
белизне пирога. Вдруг он остановился и с  удивлением  уставился
на свое творение.
     -- Испробую-ка я кое-что, -- сказал он.
     Из стоящего на столе букета он выхватил лист остролиста, а
другой рукой поднял пирог. Бистро вращая его на кончике пальца,
он опустил одно из остриев остролиста на спираль.
     -- Слушай!.. -- сказал он.
     Шик  прислушался.  Это  была  "Хлоя"  в  аранжировке  Дюка
Эллингтона.
     Шик посмотрел на Колена. Тот был очень бледен. Шик взял  у
него  из  рук  нож  и недрогнувшей рукой вонзил его в пирог. Он
рассек его надвое, и в пироге оказалась новая статья Партра для
Шика и свидание с Хлоей для Колена.

     XIII

     Колен стоял на углу площади  и  ждал  Хлою.  Площадь  была
круглая,  на  ней  имелись церковь, голуби, сквер, скамейки, на
переднем плане автомобили и автобусы на  щебенке.  Солнце  тоже
ждало   Хлою,  но  оно  могло  развлекаться,  отбрасывая  тени,
заставляя прорастать через  равные  промежутки  времени  семена
дикой  фасоли,  толкая ставни и вгоняя в краску стыда зажженный
из-за безалаберности верховного электрика уличный фонарь.
     Колен теребил край перчатки и готовил  первую  фразу.  Чем
дальше,  тем  быстрее  и быстрее видоизменялась эта злополучная
фраза. Он не знал, что делать с Хлоей. Может быть, увести ее  в
чайный  салон, но там обычно такая жуткая атмосфера, да еще эти
прожорливые сорокалетние дамы, поедающие, оттопырив мизинец, по
семь пирожных с кремом,  просто  противно.  Он  признавал  лишь
мужское  обжорство,  которое  расцветало,  не умаляя природного
достоинства мужчин. Не в кино  --  она  не  согласится.  Не  на
депутатодром -- там ей не понравится. Не на телячьи бега -- она
испугается.  Не  в больницу Сен-Луи -- это запрещено. Не в Лувр
-- там позади ассирийских херувимов скрываются  сатиры.  Не  на
вокзал  Сен-Лазар -- там только и есть что тележки и ни единого
поезда.
     -- Добрый день!..
     Хлоя подошла сзади. Он быстро стащил  перчатку,  запутался
внутри,  влепил  себе  в  нос затрещину, сделал "Уй!.." и пожал
Хлое руку. Она смеялась.
     -- У вас смущенный вид!..
     Манто из пышного меха под цвет волос, меховая же  шапочка,
короткие сапожки с меховыми отворотами.
     Она взяла Колена под руку.
     -- Почему   вы   не   предлагаете  мне  руку?  Сегодня  вы
нерасторопны!..
     -- В прошлый раз все шло само собой, -- признался Колен.
     Хлоя  опять  засмеялась,  а  затем  взглянула  на  него  и
засмеялась еще сильнее.
     -- Вы  смеетесь  надо  мной,  --  жалобно сказал Колен. --
Будьте милосердны.
     -- Вы рады меня видеть? -- спросила Хлоя.
     -- Да!.. -- сказал Колен.
     Они шли по первому попавшемуся тротуару, сверху спустилось
маленькое розовое облачко и приблизилось к ним.
     -- Я подойду! -- предложило оно.
     -- Валяй! -- сказал Колен.
     И облачко обволокло их. Внутри было жарко и пахло  сахаром
и корицей.
     -- Нас больше не видно! -- сказал Колен... -- Но мы... нам
их видно!..
     -- Оно   немножко  прозрачное,  --  сказала  Хлоя.  --  Не
доверяйте ему.
     -- Ну и Бог с ним, все равно так лучше, --  сказал  Колен.
-- Что вы хотите делать?
     -- Просто прогуляться... Вы не заскучаете?
     -- Ну так расскажите мне что-нибудь...
     -- Я  ничего особенного не знаю, -- сказала Хлоя. -- Можно
разглядывать витрины. Посмотрите на эту. Как интересно.
     В витрине на пружинном матрасе покоилась красивая женщина.
Какой-то  аппарат  чистил  снизу  вверх  ее  обнаженные   груди
длинными шелковистыми щетками из тонкого белого ворса. Табличка
гласила:
     "Сберечь вашу обувь поможет Антипод Преподобного Шарля".
     -- Здравая мысль, -- сказала Хлоя.
     -- В этом нет никакого смысла! -- сказал Колен. -- Гораздо
приятнее делать это рукой.
     Хлоя покраснела.
     -- Не  говорите  таких  вещей.  Я  не люблю молодых людей,
которые говорят девушкам гадости.
     -- Я в отчаянии... -- сказал Колен, -- я не хотел...
     У него был настолько огорченный вид, что она улыбнулась и,
чтобы показать, что не сердится, слегка его встряхнула.
     В следующей витрине  толстый  мужчина  в  фартуке  мясника
резал  маленьких  детей.  Витрина пропагандировала Общественную
Благотворительность.
     -- Вот куда идут деньги, -- сказал Колен. -- Вычищать  все
это каждый вечер влетает им, должно быть, в копеечку?
     -- Они ненастоящие! -- сказала испуганная Хлоя.
     -- Разве можно знать наверняка? -- сказал Колен. -- Они им
там, в Общественной Благотворительности, ничего не стоят...
     -- Мне это не нравится, -- сказала Хлоя. -- Раньше не было
подобных рекламных витрин. Разве это прогресс?
     -- Какая  разница, -- сказал Колен. -- Все равно весь этот
идиотизм действует только на того, кто в него уже верит.
     -- А что здесь? -- поинтересовалась Хлоя.
     В витрине  находился  водруженный  на  орезиненные  колеса
живот,  очень круглый и поэтому гладкий. Вывеска утверждала: "И
на вашем тоже не будет  ни  одной  складки  --  прогладьте  его
Электрическим утюгом".
     -- Но я же его отлично знаю! -- сказал Колен. -- Это живот
Сержа, моего старого повара!.. Что он здесь делает?
     -- Ничего,  -- сказала Хлоя. -- Вы же не будете его за это
порицать? Да и к тому же он слишком толст...
     -- Все потому, что он умел готовить!
     -- Уйдем отсюда, -- сказала Хлоя.  --  Я  не  хочу  больше
смотреть на витрины. Они мне неприятны.
     -- А  что  будем делать? -- сказал Колен. -- Пойдет попьем
где-нибудь чая?
     -- О!.. Сейчас не время...да я и не очень это люблю.
     Колен вздохнул с облегчением, и его подтяжки затрещали.
     -- Что это за треск?
     -- Я наступил  на  сухую  ветку,  --  покраснев,  объяснил
Колен.
     -- Может, пойдем прогуляться в Лес? -- сказало Хлоя.
     Колен посмотрел на нее с восхищением.
     -- Замечательная идея. Там никого не будет.
     Хлоя покраснела.
     -- Совсем  не  поэтому.  К  тому  же,  --  добавила  она в
отместку, -- мы будем  ходить  только  по  центральным  аллеям,
чтобы не промочить ноги.
     Он слегка прижал к себе локоть, который ощущал под рукой.
     -- Пойдем через подземный переход, -- сказал он.
     Вдоль  перехода с обеих сторон тянулись шеренги просторных
вольер,  в  которых  Городские  Аранжировщики  устроили   склад
запасных  голубей  для  Скверов  и  Памятников. Кроме того, там
помещались Питомники воробьев и чирикали  птенцы  их  питомцев.
Люди  туда  спускались  редко,  так  как  крылья всех этих птиц
служили источником  ужасных  вихрей  и  сквозняков,  в  которых
парили мельчайшие перышки, белые, голубые и голубиные.
     -- Они  что,  так  без передышки и трепыхаются? -- сказала
Хлоя, придерживая шляпку, чтобы та не упорхнула.
     -- Нет, они подменяют друг друга, -- сказал Колен.
     Он боролся с полами своего пальто.
     -- Надо поскорее пройти  мимо  голубей.  Воробьи  подымают
меньше ветра, -- сказала Хлоя, прижимаясь к Колену.
     Они  заторопились  и  вышли  из  опасной  зоны.  Маленькое
облачко не последовало за ними. Оно избрало кратчайший  путь  и
уже ожидало их на другом конце перехода.

     XIV

     Скамейка  казалась  слегка влажной и темно-зеленой. Как бы
там ни было, по этой аллее ходили редко, и им было неплохо.
     -- Вы не замерзли? -- спросил Колен.
     -- Нет, в этом облачке, -- сказала Хлоя. -- Но... мне  все
равно хотелось бы прижаться...
     -- О!.. -- сказал Колен и покраснел.
     У него возникло странное ощущение. Он обнял Хлою за талию.
Ее шляпка  сбилась  на  сторону  и  совсем  рядом  с его губами
оказалась прядь блестящих волос.
     -- Мне нравится быть с вами, -- сказал он.
     Хлоя ничего не сказала. Она задышала чуть быстрее  и  едва
уловимо прижалась к нему.
     Колен говорил ей почти в самое ухо.
     -- Вам не скучно? -- спросил он.
     Она качнула головой, и благодаря этому движению Колен смог
еще придвинуться к ней.
     -- Я...  -- сказал он ей в самое ухо, и в этот момент, как
бы по ошибке, она повернула голову,  и  Колен  поцеловал  ее  в
губы.  Это  длилось  не  очень  долго, но в следующий раз у них
получилось уже значительно лучше. Затем он зарылся лицом Хлое в
волосы, и они так и остались сидеть, не произнося ни слова.

     XV

     -- Очень мило, что вы пришли, -- сказал Колен. --  Правда,
кроме вас, девушек не будет...
     -- Ничего, -- сказала Ализа. -- Шик не против.
     Шик  кивнул.  Но,  по правде говоря, голос Ализы звучал не
очень-то весело.
     -- Хлои нет в Париже, --  сказал  Колен.  --  Она  на  три
недели уехала с предками на юг.
     -- А! -- сказал Шик. -- Ты, наверное, очень несчастен.
     -- Я  никогда не был более счастлив! -- сказал Колен. -- Я
хочу сообщить вам о нашей помолвке...
     -- Поздравляю. -- сказал Шик.
     Он старался не смотреть на Ализу.
     -- Что там у вас? --  сказал  Колен.  --  Похоже,  не  все
ладно?
     -- Все  в  порядке,  --  сказала  Ализа.  -- Просто Шик --
глупец.
     -- Да нет, -- сказал Шик. -- Не слушай ее. Колен... Все  в
порядке.
     -- Вы  говорите  одно  и  то  же,  и  в  то же время вы не
согласны, -- сказал Колен,  --  следовательно,  кто-то  из  вас
лжет, а может быть, и оба сразу. Пошли, пора обедать.
     Они перебрались в столовую.
     -- Садитесь,  Ализа,  --  сказал  Колен.  -- Сядьте рядом,
расскажите, в чем дело.
     -- Шик -- глупец, -- сказала Ализа. -- Он говорит, что  не
хочет,  чтобы  я  жила  с  ним,  поскольку  у  него нет средств
обеспечить мне сносную жизнь, а не жениться на мне ему стыдно.
     -- Я подлец, -- сказал Шик.
     -- Не знаю, что вам и сказать, -- сказал Колен.
     Он был столь счастлив, что все это просто терзало его.
     -- Дело не только в деньгах, -- сказал Шик. -- Дело в том,
что родители Ализы никогда не согласятся  на  нашу  женитьбу  и
будут правы. Подобная история есть в одной из книг Партра.
     -- Замечательная  книга, -- сказала Ализа. -- Вы не читали
ее. Колен?
     -- Вот такие вы и есть, -- сказал Колен.  --  Уверен,  все
ваши деньги только на это и уходят.
     Шик и Ализа повесили носы.
     -- Это я виноват, -- сказал Шик. -- Ализа больше ничего не
тратит  на  Партра.  Она  почти им не занимается, с тех пор как
живет со мной.
     В его голосе звучала укоризна.
     -- Я люблю тебя больше, чем Партра, -- сказала Ализа.
     Она почти плакала.
     -- Ты очень славная, -- сказал Шик. -- Я  тебя  недостоин.
Но  это  мой порок -- коллекционировать Партра, а, к несчастью,
инженер не может позволить себе иметь все сразу.
     -- Я так расстроен, -- сказал Колен. -- Мне  хотелось  бы,
чтобы у вас все шло хорошо. Может, вы развернете свои салфетки?
     Под  салфеткой  Шика оказался экземпляр "Блева" в полукоже
вонючки, а  под  салфеткой  Ализы  --  большое  золотое  кольцо
тошнотной формы.
     -- О!.. -- сказала Ализа.
     Она обвила руками шею Колена и поцеловала его.
     -- Ты  шикарный  тип,  -- сказал Шик. -- Не знаю, как тебя
благодарить,  впрочем,  ты  отлично  знаешь,  что  я  не   могу
отблагодарить тебя так, как хотел бы...
     Колен  слегка  приободрился.  И  Ализа  была  в этот вечер
необычайно хороша.
     -- А чем вы душитесь? -- сказал он. --  Хлоя  предпочитает
орхидейную эссенцию трехлетней выдержки.
     -- Я не пользуюсь духами, -- сказала Ализа.
     -- Это у нее от природы, -- сказал Шик.
     -- Просто сказка!.. -- сказал Колен. -- Вы пахнете лесом с
ручейком и крольчатами.
     -- Поговорим о Хлое, -- сказала польщенная Ализа.
     Николас принес закуски.
     -- Привет, Николас, -- сказала Ализа. -- Как дела?
     -- Все в порядке, -- сказал Николас.
     Он поставил поднос на стол.
     -- Ты меня не поцелуешь? -- сказала Ализа.
     -- Не   смущайтесь,   Николас,  --  сказал  Колен.  --  Вы
доставите мне большое удовольствие, если пообедаете с нами...
     -- Да!.. -- сказала Ализа. -- Пообедай с нами.
     -- Месье повергает меня в смущение, -- сказал Николас.  --
Я не могу сесть за стол в подобном виде...
     -- Послушайте,  Николас,  -- сказал Колен. -- Если хотите,
ступайте и переоденьтесь, но я вам  просто  приказываю  с  нами
пообедать.
     -- Весьма  благодарен Месье, -- сказал Николас. -- Я пойду
переоденусь.
     Он оставил поднос на столе и вышел.
     -- Итак, -- сказала Ализа, -- вернемся к Хлое.
     -- Берите сами, -- сказал  Колен.  --  Не  знаю,  что  это
такое, но должно быть очень вкусно.
     -- Не отвлекайся!.. -- сказал Шик.
     -- Через  месяц  я  женюсь  на Хлое, -- сказал Колен. -- А
хочется, чтоб это было уже завтра!..
     -- О!.. -- сказала Ализа. -- Счастливчик.
     Колену стало стыдно, что он так богат.
     -- Послушай, Шик, -- сказал он, -- не  возьмешь  ли  ты  у
меня денег?
     Ализа  с  нежностью  посмотрела  на  Колена.  Он был столь
благороден, что сквозь жилы его рук голубели незабудками благие
намерения.
     -- Не думаю, что это поможет, -- сказал Шик.
     -- Ты женишься на Ализе, -- сказал Колен.
     -- Ее родители этого не хотят, -- ответил Шик, -- а  я  не
хочу, чтобы она с ними ссорилась. Она слишком юная.
     -- Не   такая  уж  я  юная,  --  сказала  Ализа  и,  чтобы
подчеркнуть свою соблазнительную грудь,  потянулась  на  мягком
сиденье.
     -- Он  имеет  в виду совсем не это!.. -- перебил Колен. --
Послушай, Шик, у меня есть сто тысяч дублезвонов,  я  дам  тебе
четверть,  и  ты  сможешь  жить  спокойно.  Будешь  по-прежнему
работать, и так все и устроится.
     -- Мне никогда не отблагодарить тебя должным  образом,  --
сказал Шик.
     -- И  не  благодари.  Меня  интересует не счастье для всех
людей, а счастье для каждого.
     В дверь позвонили.
     -- Пойду  открою,  --  сказала  Ализа.  --  Я  ведь  самая
молодая, вы сами меня в этом упрекали.
     Она  вышла, и шорох ее шагов по мягкому ковру тут же сошел
на нет.
     Это был  ушедший  через  черный  ход  Николас.  Теперь  он
вернулся,  разодетый  в  пальто  из  плотного аглицкого твида в
бежево-зеленую елочку и с суперплоским штатовским  фетряком  на
голове.  У  него  были  перчатки  из свиной кожи от знаменитого
экзорциста, башмаки из преизрядного гавиала, а  когда  он  снял
пальто,  блеск  его  и  вовсе  вышел из берегов: слоновой кости
рубчик  на  вельветовой  куртке  цвета  кокоса  с   молоком   и
зеленовато-синие  брюки  с  отворотами  шириной  в  шестерню --
пятерню с двумя большими пальцами.
     -- О! -- сказала Ализа. -- Какой ты шикарный!..
     -- Как ты там поживаешь, племянница? Все хорошеешь?..
     Он погладил ей грудь и бедра.
     -- Иди за стол, -- сказала Ализа.
     -- Привет, друзья, -- сказал Николас, входя в столовую.
     -- Наконец-то, -- сказал Колен, --  вы  решились  говорить
нормально!..
     -- Конечно!  --  сказал  Николас.  --  Я  тоже  могу.  Но,
скажите-ка, -- продолжал он, -- не перейти ли нам всем на "ты"?
     -- Согласен, -- сказал Колен. -- Заметано.
     Николас уселся напротив Шика.
     -- Бери закуску, -- сказал тот.
     -- Ребята, -- заключил Колен, -- вы будете моими дружками?
     -- Идет, -- согласился Николас.  --  Только  не  надо  нас
спаривать    с   уродливыми   девицами,   ладно?   Классический
общеизвестный трюк...
     -- Я собираюсь попросить Ализу и Изиду быть подружками, --
сказал Колен, -- а братьев Де Маре -- педеружками.
     -- Подходяще! -- сказал Шик.
     -- Ализа, -- перебил Николас, -- сходи на кухню и  принеси
блюдо, которое стоит в печи. Оно, должно быть, уже готово.
     Она  выполнила  инструкции  Николаса  и принесла массивное
серебряное блюдо. И когда Шик  приподнял  крышку,  все  увидели
внутри   две   фигурки,   изваянные  из  гусиной  печенки:  они
изображали Колена в визитке и Хлою в свадебном  платье.  Вокруг
можно  было  прочесть  дату  свадьбы,  а в углу стояла подпись:
Николас.

     XVI

     Колен бежал по улице.
     -- Это будет  очень  красивая  свадьба...  Завтра,  завтра
утром. Там будут все мои друзья...
     Улица вела к Хлое.
     -- Хлоя,  ваши  губы сладостны. У вас фруктовый цвет лица.
Ваши глаза видят все, как надо, а от вашего тела меня бросает в
жар...
     По улице катились стеклянные  шарики,  а  за  ними  бежали
детишки.
     -- Понадобятся  месяцы, месяцы и месяцы, чтобы я насытился
поцелуями, понадобятся годы месяцев, чтобы  исчерпать  поцелуи,
которые  я  хочу  запечатлеть  на вас: на ваших руках, на ваших
волосах, на ваших глазах, на вашей шее...
     Три девочки очень округло выводили  хороводную  песенку  и
танцевали под нее треугольником квадриль.
     -- Хлоя, мне хотелось бы ощутить ваши груди на моей груди,
свои руки,  сомкнувшиеся  на  вашем теле, ваши руки вокруг моей
шеи, вашу  благоухающую  голову  у  меня  на  ключице,  и  вашу
трепещущую кожу, и запах, исходящий от вас.
     Небо было светлое и голубое, все еще стояла с