двух часов.
     Прибор регистрировал возврат неверного кода сто семьдесят две с  чем-то
тысячи  раз  в  секунду.  Стрелка,  понятно,  это  не  отображала - подобное
выходило  за  возможности  человеческого  глаза. Стрелка  просто  застыла  в
пиковой точке.
     -  Лейтенант!  -  обратился  Шеманихин к  Хардуэю.  -  Какой  компьютер
смонтирован на крейсере? Головной, я имею в виду.
     - "Черный коралл", работы свайгов. Послабей, конечно,  чем этот... - он
кивнул на безмолвно трудящийся купол. - Но все же.
     - Если дадите его мощность, управимся быстрее. Запроси капитана.
     Хардуэй  без  колебаний  подался  к  микрофону-бусине  за  терминальной
клавиатурой.  Говорил  он  по-английски,  быстро  и  неразборчиво.   Наконец
обернулся к Шеманихину.
     - Вообще-то идут расчеты очередной пульсации. Но большую часть мощности
капитан согласился дать.  Причем, он снимает боевую блокировку,  а это почти
удвоение по сравнению с обычным режимом. Линкуйтесь. Прямо по шине, вам дают
судо-доступ.
     -  Спасибо,  что  не  рутовый,  -  проворчал  Шеманихин  усаживаясь  за
клавиатуру  ближайшего  терминала и открывая рабочую  консоль. - Я  бы этого
явно не пережил...
     Павел  усмехнулся. Дай Шеманихину рутовый доступ - и он бы точно уронил
всю корабельную систему. И исчез  бы  за барьером  без  следов и  надежды на
возвращение еще один крейсер земной доминанты...
     Визуально после подключения к  расчетам корабельного компьютера  ничего
не изменилось. Минуты истекали и исчезали в энтропийном потоке.
     Павел  контролировал  отсев  ошибочных  вариантов, и  отсекал  заведомо
неверные  массивы  кодов  -  их  можно  было  прогнозировать на  основе  уже
имеющихся   результатов.   Вскоре  пришлось   к   этому  же  припрячь   двух
биологов-генетиков,   потому   что   Павел   перестал   успевать  -  массивы
разрастались на глазах.
     Он не заметил, как промелькнуло больше двух часов.
     В  какой-то  момент времени  терминал  коротко  пискнул  и  высветил  в
головной куб-экран зеленую метку. В матовом боку корабля,  похожем на  каплю
запыленной ртути, возникло  что-то вроде небольшой воронки, которая сразу же
затянулась.
     - Есть! - азартно выкрикнул Шеманихин. - Паша, крути назад и вычленяй!
     -  Кручу!   -  пальцы  Неклюдова  лихорадочно  плясали  по  клавиатуре.
Пользоваться бионасадками он не любил: чуть отвлечешься, и команды  начинают
расплываться, комп озадачивается и принимается все время переспрашивать... С
клавиатуры как-то привычнее и надежнее, хотя и медленнее.
     Довольно  быстро Павел отыскал  нужный  код.  Вряд ли  он  стопроцентно
отражал  сматрицированный   пароль   астронавта-перевертыша,  но  управление
сервомышцей на него реагировало, а это главное.
     -  Кидаю единичный,  - предупредил Павел и отослал  подобранный код  на
нерв.
     Во  ртутной  капле  снова  возникла  воронка  -   глубиной  сантиметров
пятнадцать  и  диаметром двадцать пять. Корпус  корабля она  не прошила,  но
начало было положено.
     - Размер взят,  - сообщил  один из биологов, который прекрасно понимал,
что происходит. Ужатая до двадцати шести человек экспертная группа состояла,
конечно же, из людей с несколькими специальностями сразу.
     - Отслеживайте...  -  предупредил  Павел и отослал  несколько  подобных
кодов.
     - Стоп! - в один голос заорали биологи. - Уменьшается! Инверсируй!
     -  Понял, - Павел  принялся  менять коды  в другую  сторону, косясь  на
биологов. Шеманихин  тем временем удерживал и нейтрализовал нервные  сигналы
корабля - естественную реакцию на не вполне верные коды.
     -  Растет,  родимая! - радостно  комментировали  биологи.  -  Правильно
роете, ксеносы!
     Вскоре   воронка  продавила   оболочку   корабля  насквозь.   Открылось
крохотное, мизинец  не пролезет, отверстие, из которого струйкой вырвался не
то дымок, не то пар. Оно светилось мягким светом, словно кошачий глаз. Павлу
на секунду  показалось,  что  дымок  сконденсировался  в призрачную фигуру в
желтоватом балахоне, но он тряхнул головой и наваждение мгновенно прошло.
     Приблизительно  с  полуметрового  диаметра  отверстие  перестало  иметь
идеально круглую форму  -  оно больше не  росло в ширину, только в высоту, и
все сильнее напоминало неправильный яйцевидный эллипс. Острым концом  вверх.
Растянуть  отверстие до практически  максимального размера - метр  семьдесят
пять по вертикали было делом техники.
     -  Все, Виталик!  -  выдохнул  Неклюдов еще  через некоторое  время.  -
Фиксируй и морозь...
     Шеманихин   поманипулировал  сигналами  и  отсек  нерв   сервомышцы  от
корабельной системы. Теперь шлюз заклинен в открытом положении.
     - Готово! - Шеманихин довольно хлопнул в ладоши. - Чей теперь выход?
     -  Наш,  - сообщил капитан  Куксевич, появление которого  в пылу работы
никто  не  заметил. Впрочем, по  некоторой размытости  очертаний  его фигуры
Павел догадался, что это голограмма. Капитан сейчас где-то в  другом месте и
следит за работой дистанционно. - Ювелирная работа,  господа техники, хотя и
несколько   неторопливая.  Теперь   попрошу  всех  отойти  в  сторону  и  по
возможности ничего не трогать, пока корабль не будет осмотрен...
     В    трюмный    шлюз   гуськом   втягивались   десантники   в    боевых
скафандрах-жилетах. Короткоствольный бласт каждый их них держал наизготовку.
     Перед открытым  шлюзом  скаута,  оказывается,  успели поставить силовой
экран. Точнее даже не перед шлюзом - отверстие в боку корабля как бы накрыли
двойным  куполообразным  защитным полем.  На  случай,  если  внутри  кроется
что-нибудь опасное.
     По одному десантники проходили  сквозь  поле -  Хардуэй  включал  режим
перепонки сначала на внешний слой защиты, потом на внутренний.
     Павел изо всех  сил пытался представить - что видят сейчас солдаты? Ему
никогда  не   приходилось  бывать  на  кораблях  Роя  лично.   Если  честно,
представить ничего не получалось.
     Десантура  осматривала  корабль  меньше  пяти  минут.  Видимо,  капитан
получал от  них доклады,  потому что изредка бросал короткие реплики.  Потом
сказал:
     - Хорошо! Группе охраны занять позиции, остальные выходите!
     Из  голоса  его исчезла  большая  часть  напряжения. Видимо, десантники
ничего опасного не обнаружили.
     Часть десантников покинула корабль, часть осталась внутри.
     По  графику сейчас  полагалось сделать  заключение по  атмосфере внутри
скаута и либо признать ее нейтральной, либо заменить на таковую.
     Оба биолога  снова уселись  за терминалы.  Их вердикт  был  однозначен:
атмосферу менять не нужно.
     - Снимайте  поле, -  обернулся один  из них к Хардуэю,  осуществлявшему
общую координацию штурма.
     Поле сняли.
     Пасулько хлопнул в ладоши и громко объявил:
     - Так! Группа первичного осмотра - приступаем!
     В группу входило шесть человек - Сам Пасулько, оба  ксенотехника и трое
старших остальных групп - физик, инженер и энергетик.
     -  Оперативный комментарий не  забывайте, - напомнил капитан  Куксевич.
Что с видео?
     - Заканчиваю! -  доложил  техник-вояка,  появившийся в  трюме вместе  с
десантниками.  Он  крепил  миниатюрные камеры  к одежде  экспертов,  которым
предстояло первыми войти в корабль. Первыми после десантников.
     Павлу навесили две камеры-бусинки: на грудь и на правый рукав.
     - Начали!
     Пасулько, пригнув голову, прошел шлюз.
     Внутренность  корабля  напоминала  внутренности  какого-то  чужеродного
людям  организма. Или гигантский улей.  Стены были  неровные,  с выростами и
выступами, общий рисунок  которых казался  хаотичным, но циклическим:  через
достаточно большой промежуток рисунок повторялся.
     Шлюз открывался в короткую овальную  камеру; камера прилегала к другой,
очень похожей, только побольше  размерами. К этой  в  свою очередь прилегали
еще три: справа, видимо, грузовой отсек, он же - камера матки; прямо - рубка
и  слева,  вероятно,  санитарный  блок.  Грузовой  отделялся  от  остального
пространства внутренним  шлюзом, рубка и санблок - незакрывающимися арочными
проемами.
     Видно  было, что в санблоке, рубке  и промежуточной камере  дежурит  по
десантнику.
     Пол скаута был  практически  плоским;  он делил  сферу на  две неравные
части:   меньшая   оставалась  под  полом,   и   там,  несомненно,   крылись
гравигенераторы,  собственно  икс-привод и  энергонакопители. Большая  часть
приходилась на кабину.  Потолок в  каждом из помещений оставался неровным, в
точности повторяя очертания купола сферы.
     Виктор  Пасулько, ни секунды не  колеблясь, направился  в рубку. Идущий
вторым Шеманихин тоже не задержался в промежуточной  камере. Третьим в рубку
вошел  Павел, и, если учитывать, что  там уже  находился десантник,  в рубке
стало тесновато. Впрочем, еще  два эксперта сумели втиснуться, а  шестой уже
не влез - направился покуда к шлюзу  в грузовой отсек  посмотреть  что там к
чему.
     Первое, что  бросилось  в  глаза  Павлу  в  рубке  -  безобразная  куча
метаморфированной  органики.  То,  что  раньше   было  перевертышем.  Именно
перевертышем, и никем  иным: только их организм так реагировал на нейтронный
импульс. Только они обладали такой бешеной  клеточной изменчивостью. Будь на
месте  этого  неудачника  человек  -  он  бы тоже  являл  собой  не  слишком
приглядное зрелище, но человека, хоть  и обезображенного залпом нейтронки, в
нем удалось бы опознать. Организм оаонс реагировал иначе.
     - Комментарий, - с нажимом напомнил капитан "Вагранта".
     -  Кхм...  -  Пасулько оторвался  от  созерцания  останков  перевертыша
выразительно поглядел на Шеманихина.
     Тот не выглядел удивленным или подавленным.
     - Мы  в  рубке. Сразу  хочу отметить, что как и ожидалось, этот корабль
вряд ли приспособлен для особей Роя. Он явно адаптирован для нужд иной расы,
а возможно,  что и нескольких морфологически подобных рас. Во всяком случае,
человек или перевертыш чувствовал бы себя здесь вполне комфортно.
     - С чего такие выводы? - поинтересовался капитан. - Не подумайте, что я
не доверяю вашему опыту, просто хочу понять.
     - Кресло, - пояснил Шеманихин,  и повернулся  так, чтобы навешенная  на
него камера  захватила  пилотское  кресло. - Не правда ли, вполне обычное  с
виду кресло? Особям Роя такие ни  к чему.  Это раз. Второе  -  общий  дизайн
пульта  управления  и  особенно   -  манипуляторов.  Они  приспособлены  под
антропоморфную   кисть.  Люди,   свайги,  цоофт,  азанни,   оаонс  -   любой
представитель    вышеназванных    раз    сможет    пользоваться    подобными
манипуляторами. Хотя, нет, азанни отпадают - им вместо  кресла перед пультом
понадобился бы насест. Свайги, кстати,  тоже отпадают - в этом случае спинка
кресла была бы иной формы. Не сплошной, а с отверстием для хвоста...
     Павел  видел, что Шеманихин  продолжает  пребывать в рабочем азарте. Он
размышлял вслух, делал выводы и делился ими с окружающими.
     -  Значит,  этот скаут  адаптирован для  перевертышей, людей или цоофт.
Возможно, для ратэо, но ратэо в этой рубке было бы, пожалуй, тесновато.
     Далее.  Сам  пульт.  Я  вижу,  что  комп  имеет  обширную  периферию  и
драйв-приводы под все известные мне  стандарты носителей. А именно:  вот это
биоприставка   под  запоминающие  органы   Роя.  Далее,  драйв  под  стержни
азанни-цоофт.  Под  наши  лазерные диски - кстати,  уточнили,  какую  модель
покупал  перевертыш  на  Орионе?  Похоже,   эту.  Так,  дальше.  Вот  это  -
считыватель пластингов стандарта Свайге. И вот, с краешку, резонансный драйв
а'йешей.  Честное слово, капитан,  я  еще никогда  не видел  в рубке  малого
корабля драйвы всех мыслимых стандартов.
     Павел  все  то, что  рассказывал Шеманихин, естественно, понял  и  сам.
Поэтому у него оставалось время, улучив минутку оглядеться.
     Когда  он  взглянул под ноги,  первым побуждением  было вскрикнуть,  но
что-то его удержало.
     У самой  стены, опираясь на еле выраженный  плинтус, лежал диск. Земной
диск, к  одному из приводов  с  пульта.  Тому самому,  наверное, который был
куплен перевертышем  на Орионе.  Диск лежал рабочей  поверхностью  вверх,  и
поверхность эта была похожа на небольшое зеркальце.
     С некоторым трудом - тесно же! - Павел присел.
     По  идее  он должен был  увидеть в "зеркальце"  собственное  отражение.
Собственно, он  сначала  и решил, что видит  отражение. Но  когда  отражение
поднесло палец к губам, в универсальном межрасовом жесте призыва к молчанию,
Павел растерялся.
     Потом  понял,  что  видит  в "зеркальце" перевертыша в  одной  из  форм
метаморфоза.  Перевертыш  внимательно  глядел  прямо  на  Павла  и продолжал
призывать к молчанию.
     "Что делать-то?" - подумал Павел, смешавшись.
     Он сидел левым боком к диску, поэтому грудная камера  показывала сейчас
ракурс вдоль вогнутой  стены рубки,  а  камера на  рукаве - вероятно, чью-то
задницу. Диска же, кроме Павла, не видел никто.
     Он  нерешительно  протянул  к  диску  руку,   и  отражение  перевертыша
утвердительно кивнуло.
     Чувствуя  себя  до  невозможности странно, Павел  взял диск, потихоньку
переправил его в карман куртки, и, никем не замеченный, встал.
     Работа с изделиями  чужих приучила Павла  ничему  не  удивляться.  Этот
диск, видимо, только с виду кажется земным.  Иначе как нормальный психически
человек  может увидеть  в  обычном  оптическом кругляше  вместо собственного
отражения какого-то перевертыша?
     "Может, это запись? - подумал Павел. -  Просто совпало: перевертыш  как
раз кивнул,  а  я  решил, что он одобряет мое молчание  и желание припрятать
диск до поры до времени."
     Желание  это возникло у него само собой,  в момент, когда  палец чужого
застыл у тонких, едва различимых в крохотном "зеркальце" губ.
     Но отчего оно возникло -  Павел  не понимал. Да и не стремился понять -
он просто принял его, как должное.
     До момента, пока капитан не разогнал всех  спать  -  после восемнадцати
часов работы - Павел иногда вспоминал об этом диске и украдкой нащупывал его
сквозь  плотную  ткань  куртки.  Иррациональное желание  никому  о диске  не
говорить со временем только крепло.
     Поспать им позволили шесть часов, не больше.  Завтрак принесли прямо  в
каюту расторопные молчаливые стюарды.  Вчерашняя пахота на борту  трофейного
скаута,  конечно  же,  не  могла  пройти  бесследно: в зеркале Павел  увидел
хмурого  и  взъерошенного мужчину лет  тридцати с темными кругами под каждым
глазом и вид имеющего заметно утомленный. По хорошему, следовало поспать еще
часов шесть, не меньше, но Павел не сомневался, что военные не позволят.
     Шеманихин  выглядел  примерно  так  же. Беспрерывно зевая,  он  кое-как
умылся и набросился на  завтрак. Вчерашние  бутерброды хоть  и  не позволяли
голоду напоминать о себе, все же на полноценное питание не тянули.
     - Как думаешь, Паша, -  осведомился Шеманихин, не  переставая жевать. -
Раскусим?
     -  Вряд ли, - усомнился Павел. - Обычный черный ящик. Мы даже  измерить
ничего не сумели. А вскрывать его не порекомендует ни один ксенотехник.
     Шеманихин уныло кивнул.
     -  М-да. Вот заразы!  Как  же они все  это  реализуют, а?  Ну, хоть  бы
манюсенькая  зацепочка,  чтобы  знать  от  чего  вообще плясать  и  в каком,
понимаешь, направлении...
     Исправно  проглотив  свою  порцию, Павел не утерпел  и подсел  к своему
портативному переносному терминалу.  Тем более, что Шеманихин,  насытившись,
впал в задумчивость, плюхнулся на койку и вознамерился оставшиеся до  начала
второго  рабочего  дня  (которого  по  словам военных не существует)  минуты
продремать.
     На всякий случай Павел погасил куб-экран и надел проекционные очки.
     Драйв проглотил находку без единой  проблемы.  Диск не просто  выглядел
как  земной  -  данные были записаны именно  по земному  стандарту. Довольно
быстро  Павел понял, что  на диске наличествует  стандартный  астрогационный
набор программ, готовые расчеты каких-то трек-курсов  и куча свежих поправок
к  гравитационным  лоциям.  Во  всем  этом  Павел  не  особенно  разбирался,
поскольку пилотской практики у него почти не было.
     Потом он обнаружил броузер мгновенной  почты, и более всего его  потряс
флаг "оплачено без ограничений".
     У него мгновенно взмокли ладони.  Во-первых, в  данным  момент он  стал
нарушителем, потому  что экспертная группа эскадры Тахче работала в условиях
полной изоляции. Даже личные карты отобрали, чтоб не было соблазна пробиться
на любой узел связи через ближайший ретранслятор. А тут - мгновенка, которой
нипочем  расстояния! Еще одно  порождение разума чужих.  Естественно,  Павел
знал, как такой связью пользоваться. И, естественно, ровным счетом ничего не
понимал  в  принципах  ее  работы.  И,  естественно,  пользовался  ею  всего
раз-другой,  во  время  обучения, за  счет колониального управления.  Личные
сеансы стоили совершенно непредставимых денег  и простому ксенотехнику были,
конечно же, не по карману.
     Флаг на этом диске гласил, что переговоры будут оплачены в любом объеме
в течение неограниченного срока.
     Клондайк. Эльдорадо.  Обладая таким  диском  Павел  мог  смело  бросать
работу и жить припеваючи остаток дней.
     "Что-то не  так,"  -  усомнился  он.  Не  верилось, почему-то,  в такую
грандиозную халяву.
     Он присмотрелся, и понял - что не так.
     Броузер был раз и навсегда настроен на один-единственный адрес.
     Разочарование было не очень сильным. Павел  Неклюдов привык думать, что
манны небесной не существует вовсе, а бесплатный сыр можно отыскать только в
мышеловке. Жизненный опыт лишь укрепил его уверенность в этом.
     Воспользоваться  броузером  Павел  не   решился.   Запрет   все-таки...
Иди-знай, умеет ли Рой  пеленговать передачи мгновенки? Несчастный "Вагрант"
мечется  по Галактике, скачет, как блоха по кобыле, только бы не  засекли. А
добрый ксенотехник Неклюдов полезет по адресу мгновенки и засветит крейсер с
бесценным трофеем. Нате,  муравьишки.  Возвращайте свое.  А  потом берите  к
ногтю колонию Тау Хромой Черепахи - за наглость и прочее.
     В общем, Павел спрятал диск в  сумку. И направился в трюм, поскольку за
ним и Шеманихиным уже явился очередной вояка-посыльный.
     Второй день  не продвинул  исследовательскую группу ни на  шаг. Сначала
Шеманихина  и  Павла  попросили  осмотреть  найденный  в   грузовом   отсеке
чешуйчатый брикет, похожий на  лежачий шкаф. Они  осмотрели.  Очевидно  было
одно  -  шкаф этот  не имел отношения  к икс-приводу, двигательным  системам
вообще и,  скорее всего, к  скауту  отношение имел очень  и очень косвенное.
Скорее всего, это груз,  сказал Шеманихин, и Павел вполне согласился с таким
заключением.
     Открыть  шкаф  не  сумели,  да не очень-то  и пытались. Так и бросили в
грузовом, оставив на страже десантника с бластом.
     Выходя из отсека,  Павел обернулся,  и  снова ему почудился  призрачный
силуэт в желтых одеждах, витающий над чешуйчатой диковиной.
     Павел, как и в прошлый раз, потряс головой, и морок исчез.
     "Спать надо больше", - подумал он озабоченно.
     А потом все  двадцать шесть экспертов в  течение более  чем  пятнадцати
часов  тщетно  пытались  отыскать хоть  какую-нибудь  зацепку  в  постижении
принципа работы икс-привода.
     Бесполезно.  Ни  возня  с  приборами,  ни  манипуляции   с  корабельным
компьютером не привели к желаемому результату - матовый монолит, сработанный
Роем, коренным  образом отличался  от  привычных  людям  механизмов.  Он  не
источал  тепло,  не излучал, не производил  шума. И не реагировал ни на что,
кроме  команд с капитанского  терминала.  Он просто готов был в любую минуту
зашвырнуть скаут за барьер и вынырнуть вместе с ним в сотнях световых лет от
точки старта. Нечего  было мерять, не с чем сравнивать. И нельзя было привод
разобрать.
     Замкнутый круг. Пасулько честно сказал  полковнику Куксевичу,  что  эта
штуковина  непостижима   традиционными  методам