оты; и
отправился с ним на "бреющем полете" по ночной Москве. То единственное,
что более-менее могло пригодиться, нашлось за высоким забором на окраине
города в подвале здания, закрытом железными ставнями и плотно завешенном
сигнализацией. Транслятор Перры показал ландшафт с приличной высоты и
Матлин со всех ног, хватая такси и попутки, ринулся туда, но опоздал. Суф
уже закончил ревизию помещения и пришел в отчаяние:
  - Думаю, это учебная лаборатория, - заключил он, - ничего подходящего.
  Однако маленький металлический ящичек, спрятанный в багажном кармане
Перры, Матлин все-таки обнаружил. И его земное, а точнее, краденое
происхождение сомнений не вызывало. Но выяснять отношения было не время,
да и не место. Суф вскоре сам отказался от затеи разбойных нападений на
охраняемые объекты. Для этой цели он даже летал за океан, но существенной
разницы не почувствовал.
  - Все это игрушки, - объяснял он, - или ты позволишь войти с ними в
контакт или пора оставить эту затею.
  - Ни за что! - топал ногами Матлин. - Выброси из головы.

  Суф действительно оставил эту затею и принялся за другую, гораздо более
концептуальную. В результате на Земле появлялся все реже и реже. Матлин с
удовольствием избавился от последней улики его вторжения в технический
прогресс - сжег свой старый учебник химии, где Суф бессовестно надругался
над таблицей Менделеева, заполнив шариковой ручкой пустые клетки,
перевернул ее с ног на голову и продлил рядов на шесть. При этом он не
постеснялся дать вновь открытым химическим элементам самые изуверские
"имена". В том числе и свое.
  Какой идеей Суф заболел на этот раз, Матлин мог только догадываться. Но
обвести бонтуанцев вокруг пальца стало для него настоящей идеей фикс,
целью научного поиска и смыслом земного существования.

  Смысл же земного существования Али Матлину по-прежнему был не ясен. Он
действительно хорошо себя вел, настолько хорошо, что разучился играть в
азартные игры. Чем зарабатывал себе на жизнь - не было достоянием
гласности ни для широкого, ни для узкого круга его знакомых... Время от
времени он одалживался у Матлина и всегда вовремя возвращал долги. Вот
только имя Алик к нему не приклеилось. Знакомые называли его Али, имея в
виду, что он, вроде бы, какой-то там Александр или... Бог знает, что они
имели в виду, но жалоб ни от кого не поступало. При последней встрече Али
признался, что обрел "кайф жизни в боли, радости и отчаянии, неведении и
надежде, которая есть самый невероятный наркотический экстаз, доступный
мало-мальски мыслящему существу. И который не может продолжаться вечно,
чтобы не превратиться в хроническое заболевание. Даже человеческая жизнь -
это слишком много, потому что успевает притупить остроту восприятия.
Оптимальный вариант - год-полтора..."
  - Полгода, - поправлял его Матлин категорическим тоном, - и ни дня больше.
  - Не волнуйся, - успокаивал его Али, - я же обещал, все будет в порядке.
  - В порядке, - настаивал Матлин, - по которому живу я. Твои собственные
порядки не должны иметь к Земле никакого отношения.
  Но, до абсолютного душевного покоя было слишком далеко, и нынешнее земное
бытие все чаще напоминало Матлину дом на спящем вулкане.

  Али исчезал надолго: где-то снимал квартиру и приходил к Матлину
посплетничать о своих новых соседях; собирался предпринять путешествие в
Африку на пароходе - от самолета его тошнило и он чертовски боялся высоты.
Под эту авантюру одолжил у своих знакомых всю имеющуюся наличность. Через
неделю вернулся счастливый и черный как негр, отдавать долги и одаривать
своих кредиторов африканскими сувенирами - гравированными металлическими
пирамидками с египетским песком внутри - и у Матлина заныло сердце по
Аритабору. В первый раз он ощутил почти физическое притяжение к этому
песчаному монстру, как будто там прошли счастливейшие годы его жизни. Али
еще куда-то собирался... Москва была для него чем-то вроде прики, центра
координат, где ему не сиделось на месте и откуда его тянуло во все стороны
горизонта, соблюдая отмеренный ему диаметр Земли. Всего один раз Матлин
позволил себе отлучку дальше, чем этот заповедный "диаметр", но
предусмотрительно сделал это глубокой ночью, уверенный в том, что Али в
Москве, а не на Американском континенте. Впрочем, если б Али последовал за
ним, Матлину было бы только спокойнее. Все было хорошо, подозрительно
хорошо, просто не в меру хорошо, но все-таки Матлин ждал пробуждения
вулкана, чтобы понять, кто же он сам - безобидный авантюрист или не
прошедший тесты генератор роковых ошибок... особой мощности.
  Одну из таких ошибок он вычислил скоро. Как только перестал, как
одержимый, гоняться за Суфом и приобщился к нормальному житейскому
распорядку дня с долгими вечерами у телевизора. Каждый вечер его телефон
прозванивался неизвестным звонарем, который даже не дышал в трубку. Но
едва уловимые звуки кухонной радиоточки и текущей из крана воды дали
понять, что звонарь один и тот же, инкогнито настроенный и чрезвычайно
упрямый.
  Эту проблему Матлин решил, не прибегая к помощи внеземных технических
достижений. Он одолжил телефон с определителем номера и в тот же вечер
звонарь попался с поличным.
  - Наташка? - только успел он крикнуть в трубку, как связь оборвалась. - Ну
и катись... - решил он про себя, но, полежав и пораскинув мозгами, набрал
ее номер.
  - Натальи нету дома, - железным тоном сообщила ее бабушка. - Кто звонит и
чего ей передать?

  Наталья объявилась сама. Сколько сомнений и терзаний ей это стоило - можно
было только догадываться. Но все оказалось гораздо прозаичнее, чем Матлин
мог себе вообразить, пока она добиралась к нему в набитом метро и насквозь
промерзших автобусах. Она осмотрела пустую комнату, не раздеваясь, прошла
на кухню и уселась на табурет.
  - Где он?
  - Кто? - не понял Матлин.
  - Как будто ты не понимаешь, о ком идет речь! Он что, прячется от меня?
Зачем? Неужели нельзя все обсудить спокойно? Мы же взрослые люди.
  - Али? Я давно его не видел.
  - О, Господи, - вздохнула Наташка, - у тебя есть что-нибудь выпить? Хоть
водки, хоть чего-нибудь...
  Опрокинув полстакана подвыветрившегося "Абсолюта" и закусив корочкой
хлеба, она окончательно оттаяла и разревелась.
  - Феликс, что он за человек? Я не понимаю. Все было так хорошо... так
замечательно и он исчез, не сказав ни слова, будто мы в один момент стали
чужими людьми. Или я его чем-то обидела?
  - Что у вас было?
  - С каких пор тебя стало это волновать?
  - С того момента, как я привез его сюда, меня волнует каждая дурочка,
которая позволит себе в него влюбиться.
  - Феликс, спаси меня! Я все понимаю. Я знаю, кто он и какой; и чем это
должно было закончиться, я тоже знала. Но теперь, когда он исчез... Я не
могу... Я не знаю, что мне делать? Так ведь тоже нельзя - все хорошо,
хорошо, а потом, ни с того ни с сего: "извини, девочка, я тебе не пара, мы
не сможем быть вместе".
  - Он действительно так сказал?
  Наташа уткнулась лицом в рукав своей дубленки и тихонько завыла.
  - Поздравляю, - торжественно произнес Матлин. - Ты стала свидетельницей
эпохального события. Первый раз в жизни он сказал правду. Вы действительно
не пара. А теперь выпей еще, порыдай, как следует, и постарайся найти себе
нового любовника.
  Наташа потребовала еще полстакана и проглотила его пополам со слезами.
Только после этого Матлину удалось снять с нее верхнюю одежду, и его кухня
перестала напоминать вокзал разбитых надежд.

  - Я и без тебя знаю, что мы не пара. В Питер я с ним не поеду, а здесь -
мне и без него тошно. Куда нам деваться? Ставить еще одну раскладушку в
бабулиной комнате? Скоро братец из армии вернется - совсем весело будет. А
твой Али - просто придурок. Ты же знаешь, мне всегда нравились придурки.
Не нагулялся еще мальчик. Феликс, ты должен мне кое-что о нем рассказать.
Так, по старой дружбе, между нами... конечно.
  По спине Феликса пробежали мурашки, но Наталья была достаточно пьяна,
чтобы не обратить внимания на неестественно долгую паузу в разговоре.
  - Что именно?
  - Все. Все, чего я о нем не знаю. С первого дня вашего знакомства. Я хочу
понять, кто он такой.
  Матлин пожал плечами.
  - Мужик как мужик, да тебе виднее...
  - Это не человек, - обрубила она его и затянулась сигаретой. - Это что
угодно, только не человек. Я никогда бы не решилась сказать об этом, но
теперь, когда он бросил меня, мне все равно. В человека я влюбиться уже не
смогу. Он сам во всем виноват, а тебе я почему-то доверяю.
  Матлин, неожиданно для себя, сполз со стула и оказался на коленях перед
заплаканной обманутой женщиной.
  - Наташка, давай договоримся: ты расскажешь мне все, что заметила за ним
"нечеловеческого", а потом я обещаю, что отвечу на любые твои вопросы.
  Наташка вытерла сопли и вопросительно уставилась на Матлина.
  - Это что, настолько серьезно? - переспросила она.
  - Очень, очень серьезно.
  - Хорошо, только поклянись...
  - Клянусь.
  - ... что никто об этом не узнает.
  - Клянусь, что от меня он ничего не узнает...
  - И никто...
  - И никто от меня ничего не узнает.
  Она докурила сигарету и тут же потащила из пачки следующую, а Матлин так и
застыл пред ней пучеглазым изваянием, стараясь припомнить, водилось ли за
Наташкой душеспасительное свойство приврать, ну хотя бы немного
преувеличить, пофантазировать, приукрасить... - но так и не вспомнил.

  - Он пришел ко мне на следующий день после твоего дня рождения с огромным
букетом роз. Мне в жизни никто не дарил таких букетов. Я растерялась, даже
не знала, как себя вести. Только почувствовала, что мне предстоит пережить
нечто глобальное... не знаю, как это объяснить... Все было очень
неожиданно. Знаешь, мне уже прилично... Я на три года старше его, но все
было так, как будто со мной это впервые. Мы гуляли, как школьники, всю
ночь. Собственно, в этот день ничего особенного не произошло.
  - А потом?
  - В первый раз я это заметила через пару дней, в такую же ночь. Было очень
ясное небо. Он показывал Венеру, нес какую-то чепуху про летающего дракона
из какого-то созвездия, который после его смерти прилетит на Землю, чтобы
похитить мальчика... Я толком не помню. Мне было хорошо с ним, о чем бы он
ни болтал. А когда мне слишком хорошо - я всегда что-нибудь ляпну, вроде
того, что хорошо бы и нам дождаться каких-нибудь драконов и полететь с
ними к тому самому дурацкому созвездию. Как ты думаешь, как должен
реагировать на это нормальный человек? Как бы отреагировал ты?
  - Погладил бы тебя по головке...
  - Я была в шоке от его реакции. Он испугался. Представь себе. Он сразу
замолчал, но я почувствовала его испуг. Физически почувствовала. Он весь
будто сжался, побледнел... От чего это, Матлин? Как будто не тебя, а его
похитили инопланетяне.
  - Может, он немножко того...
  - И я так подумала. Ни фига! Сколько раз я его провоцировала дурацкими
вопросами - он нормальнее нас с тобой, а главное - гораздо умнее, чем
хочет казаться.
  - Ты же не психиатр.
  - Послушай, у него уникальная интуиция, потрясающая память. Мне кажется,
ему намного больше лет, чем он говорит. Просто он чувствовал, что мне
нравятся взбалмошные мальчишки, и хотел казаться таким. Я спросила, что
для него самое главное в жизни? Знаешь, что он ответил? "Чтобы мне
верили". И все? "А больше ничего и не надо - все остальное у меня есть".
  - Положим, для хронических врунов это действительно важно. Что ж в этом
особенного?
  - Он всю жизнь искал человека, который ему поверит, и я верила ему,
подлецу! Я перестала даже пытаться отличить правду от лжи. Я позволяла ему
все. Но то, что я знаю о нем, это очень мало, почти ничего.
  - Что же ты о нем знаешь?
  - Например, то, что ты ему очень нравишься, несмотря на то, что избегаешь
его. А с твоей Аннушкой у тебя ничего не получится, потому что она тебя не
любит... и ты ее тоже.
  - Так. Приплыли. Что этот сердцеед способен понимать в любви?
  - Кое-что. Он говорит, что это тайм-аут. В смысле, тайм-аут в жизни двух
существ, которых природа заставляет привыкнуть друг к другу и перед этим
дает время слепого влечения, позволяющее не видеть в партнере недостатков.
Логично? Это адаптация к будущей совместной жизни, продолжению рода... -
Наташа объясняла эту теорему при помощи замысловатых жестов и готова была
снова разрыдаться над своей провалившейся адаптацией.
  - Какой бред! И после этого ты могла с ним...
  - Мне ни с кем еще не было так хорошо, - завыла она. - И не будет.
  От ее слез и ощущения собственного бессилия Матлина бросило в ярость.
  - Ну, хочешь, я набью ему морду?
  - Ты найди его, Феликс, я сама ему морду набью. Мне терять нечего.
  - Не говори ерунды, - Матлин выплеснул в ее стакан остатки "Абсолюта", и
она с отвращением ухватилась за него, как за порцию яда, способного решить
сразу все проблемы.
  - Я спросила, действительно ли он инопланетянин, как ты сказал?
  - Не правда. Я не говорил, что он инопланетянин. Я сказал, что он хуже...
  - И он сказал "нет".
  - Чистая правда.
  - Он сказал, что ты не считаешь его человеком.
  - Так оно и есть.
  - Тогда кто он?
  - Ты не догадалась спросить его об этом сама?
  - Догадалась. Он сказал "не знаю".
  - Тогда откуда ж мне знать?
  - Еще такая деталь: он никогда не позволяет смотреть на себя спящего. Как
ты думаешь, почему?
  - Ну, - замялся Матлин, - я могу его понять. Спящий мужчина - это не
зрелищно.
  - Ничего подобного. Зрелища тут совершенно ни при чем. Хотя однажды было
такое зрелище...
  - 16-го декабря, ночью? Ты была с ним?
  - Откуда ты знаешь?
  - Он исчез с любовного ложа? Ну, расскажи.
  - Почти... Я проснулась ночью, а он - не дышит и... светится весь, как
будто его фосфором натерли. Я перепугалась, трясу его, кричу, а он не
реагирует. Проснулась Верка, мы у нее ночевали. Она медсестра. Пощупала
его пульс, посветила в зрачки. "Все, - говорит, - он мертв". Я чуть с ума
не сошла. Когда приехала скорая, он очухался, сказал, что все в порядке, и
ушел. Меня колотило неделю, а когда все успокоилось, Верка сказала
интересную вещь: он пришел в себя, а пульс так и не появился.
  - Плохо щупала.
  - Нет. Верка - баба серьезная, она не будет паниковать из-за ерунды.
  - И после этого ты продолжаешь с ним спать?
  - Я хочу знать, кто он, где он и что с ним?
  - Первое ты вряд ли узнаешь. Второе мы спросим, когда он объявится. А вот
что я действительно желал бы знать в первую очередь - это что он здесь
делает, зачем ему понадобилась ты и не пора ли ему убраться домой.
  - Где он живет?
  - Понятия не имею.
  - Ты обещал мне рассказать что-то об инопланетянах или ты был слишком
пьян? Я читала кое-что о похищениях и если все это так, как я понимаю, все
довольно логично: он был похищен и помнит все, что там произошло.
  - Н...не знаю.
  - Феликс, ты обещал мне все рассказать.
  - Хорошо. Он не был никем похищен.
  - Сколько ему лет?
  - Понятия не имею, даже представить себе не могу.
  - Ты опять издеваешься?
  - Пойми, дурочка, я давно перестал издеваться. Если ты мне не веришь,
лучше не спрашивай.
  - Он ведь не из Питера?
  - Нет, конечно.
  - А откуда?
  - Не знаю.
  - Кто он по образованию?
  - Думаю, что образование ему без надобности.
  - А чем занимается? Кем работает?
  - ?
  - Он кем-нибудь когда-нибудь работал? Назови мне хоть что-нибудь из его
занятий. Ты же лучше знаешь его, Феликс.
  - Н...ну, в мою бытность он был неплохим навигатором.
  Наташкин "детектор лжи" зашкалило.
  - Каким еще навигатором? На флоте?
  - Да, это можно назвать флотом. Разве он не рассказывал?
  Матлин поймал ее взгляд, прямой, нокаутирующий и ставший в один момент
абсолютно трезвым. "Чертов придурок, - подумал он про себя, - ты б хотя бы
предупредил, в какую сторону врать, а теперь выкручивайся сам, как хочешь".
  - Что это за флот?
  - Флот как флот.
  - Балтийский?
  - Ну, не то чтоб совсем Балтийский...
  Но Наташа не унималась:
  - Может, Черноморский краснознаменный?
  - М...может он, конечно, и краснознаменный. Кажется, тот, что курсирует до
Африки и обратно.
  - Ага, - согласилась она, - скорее всего Средиземноморский
краснознаменный. Так я и думала.
  - Да, это именно то, что ты думала, и хватит меня пытать. Я пока что не
соврал ни слова.
  - Знаю, - она поднялась с табуретки и направилась к прихожей. - А ты у них
кто? Бортинженер? "Два косяка летающих тарелок... Над мокрой территорией
страны..." - пропела она и сорвала с вешалки свою дубленку.
  - Я у них груз, - объяснил Матлин, - правда, не скажу, что очень ценный...
  - Вот теперь верю, - согласилась Наташа и вернулась, чтобы чмокнуть его в
небритую щеку, - спасибо за откровенность, Матюша, все с тобой ясно. И
вообще, со всеми все теперь ясно.
  В прихожей она сделала несколько попыток попасть правой ногой в левый
сапог и когда, наконец, ей это удалось, Матлин не выдержал:
  - Стой, никуда ты просто так не уйдешь, - он вытащил из наручных часов
жучок-передатчик Перры, - Суф, где бы ты ни был, ты нужен мне здесь,
срочно.
  Он схватил Наташку за руку и потащил в комнату, но она не придумала ничего
умнее, чем усесться на пол и упереться ногами в дверной косяк.
  - Пусти!
  - Подожди, дурочка, три минуты подожди.
  - Вы меня достали! Ненавижу вас всех! Козлы! Придурки! Детки
великовозрастные! Прекрати меня лапать, я не собираюсь с тобой спать!
  - Кто здесь собирается с тобой спать, нимфоманка чокнутая?

  Они тузились с переменным успехом, с бесполезными уговорами и
истерическими воплями, пока Наташка не замолчала и не застыла с шарфом в
руке, которым только что отбивалась от Матлина. В глубине коридора
возвышалась фигура Суфа.
  - Что тебе ясно? - кричал Матлин. - Что тебе может быть ясно, если даже я
не понимаю, что происходит! Суф, объясни девушке, кто такой Али.
  Суф был неожиданно лаконичен:
  - Мадиста, кто же еще...
  - А теперь объясни, что такое мадиста.
  - Я не очень хорошо говорю...
  - Ради Бога, Суф, скажи, как сможешь. Может быть, тебе она поверит.
  - Это, видишь ли, такая штука... - начал он объяснять сидящей на полу
девушке, которая больше походила на гипсовую статую, - штука, с которой
лучше не связываться... если есть такая возможность...
  - Все понятно? - переспросил Матлин, пытаясь поставить "статую" на ноги,
но ноги не слушались, а взгляд не отрывался от вновь прибывшего гуманоида.
- Ах, да! Я забыл вас представить: Наташа, моя институтская подруга. А это
Суф, навигатор и инопланетянин, между прочим.
  - Это я и без тебя вижу, - пробормотала Наташа. - Можно, Феликс, я лучше
сяду?
  - Ты не хочешь прилично поздороваться с Суфом?
  Наташа, на гнущихся невпопад ногах приблизилась к Суфу и изобразила нечто
среднее между поклоном и попыткой споткнуться.
  - Добро пожаловать на Землю, Суф. Рада познакомиться.
  Они еще долго и задумчиво глядели друг другу в глаза, пока Матлин не
толкнул в бок Суфа:
  - А ты не хочешь прилично поздороваться?
  - Спасибо, - ответил Суф, - только ваша Земля мне уже...
  - Стоп, - оборвал его Матлин, - эта лексика для внутреннего употребления,
к дамам отношения не имеет.
  - Вот это да! - выдавила из себя Наташка и протиснулась на кухню, чтобы
снова занять свой любимый табурет. - Чем ты меня напоил, Феликс? Что-то
мне нехорошо.
  - Надо выпить еще, и тогда вырвет, - проявил сообразительность Суф и
занюхал горлышко пустой бутылки. - Фу, я бы уже сдох от такого пойла. Чем
ты поил даму, Феликс?
  Наташу опять приморозило взглядом к Суфу. Стоило ему сделать шаг в ее
сторону - она сжалась, как напуганный ребенок. Но Матлин предусмотрительно
встал между ними.
  - Хочешь, я тебе про него анекдот расскажу?
  - Про Суфа?
  - Представь себе, идем мы с ним вечером мимо гастронома...
  - Ладно тебе... - смутился Суф.
  - А ты не слушай, уйди в комнату. Музыку себе поставь. Так вот, идем мы
мимо гастронома - ханурик стоит. А Суф был в своей шапочке закрытой, с
козырьком... Только без бумбона. Бумбон мы отрезали, чтоб он не был похож
на идиота. Ну, такой, знаешь, только глаза торчат? Я ханурика