о мегаполиса? Кому-то скучно? Можно включить  музыку  погромче.  И
бутылка со старой смесью топлива и мыла, влетевшая  в  ваше  окно,  прибавит
вашей вечеринке огонька.
   Где-то вдалеке пылало  зарево  реклам,  вывесок,  фонарей...  Это  зарево
бросало вызов небу, плевалось в него искорками несуществующего пламени.  Все
равно что плевать на мертвую собаку. Черное небо,  без  звезд...  Какое  ему
дело до большой  разноцветной  погремушки,  раскинувшейся  под  ним...  Небо
слилось с трущобами, трущобы  слились  с  небом,  вместе  игнорируя  цветную
круговерть престижных районов, дорогих женщин, чистых воротничков и кричащей
жажды в глазах дорогих женщин и любителей чистых воротничков.
   Глядя на город с  грязной  крыши,  Алекс  вдруг  подумал,  что  одинаково
работает и в трущобах, и  в  дорогих  районах.  Какая  разница,  где  ловить
ускользающую жизнь? Хотя в дорогих районах она лучше пахнет.
   Где-то выше висел вертолет. Стрекотание его винтов едва слышалось.  Алекс
повернулся на звук, и где-то далеко, в зареве голографической рекламы, узрел
маленькую точку и едва различимый сверкающий нимб вращающихся  лопастей  над
ней. Словно некий забытый святой с грустью смотрел на землю...
   - Ты японец? - бросил Алекс в пыльный воздух.
   - Да, - ответили за его спиной. - Небольшие пластические  операции,  и  я
стал походить на варвара, который пытается спрятать свою  скотскую  сущность
за личиной благо родного  сына  Ямато.  -  Никогда  не  любил  японцев...  -
произнес Алекс, поворачиваясь.
   Отщепенец стоял на другой стороне крыши.
   - Если по правде, мне  наплевать,  на  кого  я  похож.  Я  даже  не  вижу
особенной разницы между японцем и неяпонцем. Кроме цвета  кожи,  конечно.  -
Отщепенец наклонил голову влево. - Но, с другой стороны,  варвары  не  могут
быть выше благороднорожденного.
   Алекс молча слушал, даже не двигаясь с места.
   - Отдай мне диск, варвар. - Отщепенец наклонил голову вправо и продолжил:
- Или заплати за него его стоимость. Мне все равно, кто будет  владеть  этим
секретом, тот, кто больше заплатит... Твоей стране это будет выгодно.
   Выражение его лица следовало за словами, которые произносили его губы; То
он  был  гордым  и  заносчивым  воином,  сыном  великого  народа,  то  вдруг
становился живым отражением улиц - бесполым, бесцветным  торговцем,  готовым
продать все, что по случайности попало в его жадные маленькие ручонки, -  от
секретов своей родины до собственной рубахи.
   - Итак? Что ты выбираешь? - Отщепенец выжидающе  и  настороженно,  словно
птица, наклонил голову. - Ты будешь продавать диск или  отдашь  его?  Или  я
возьму его у тебя силой... Я даже не знаю, что мне выгодней...  Ведь  ты  не
продашь его? Нет?
   - Нет, - ответил Алекс, ощутив  невероятную  усталость  и  поняв,  почему
часть клана якудзы поднялась против разработки проекта "Квази". - Не продам.
И не отдам. Я даже не знаю, зачем он мне нужен...
   - Он тебе не нужен, - произнес Отщепенец и вдруг  оказался  рядом,  Алекс
успел заметить ту самую усмешку, которую он видел в  оптику  прицела.  Потом
все вокруг взорвалось, и крыша вдруг оказалась  под  щекой.  Мелкие  камешки
вдавились в кожу, разрывая ее... - Тогда где он? - прошептал чей-то голос  в
самое ухо, и боль в спине отозвалась на эти слова ослепительными вспышками.
   Алекс ударил на звук, промахнулся  и  ударил  снова  в  неясную  тень,  в
которую превратился Отщепенец. Рука ощутила прикосновение ткани... Отщепенец
стоял в трех метрах от него и  с  интересом  наблюдал  за  Алексом,  который
лихорадочно рылся в своих карманах. Что-то  упало  с  глухим  стуком.  Алекс
краем глаза увидел, что это его пистолет валяется у ног Отщепенца. По  спине
прошла ледяная дрожь... Неужели не найдет?.. Сейчас,  именно  сейчас,  когда
она так нужна!!!
   В нагрудном кармане что-то лежало. Что-то  округлое,  продолговатое...  В
синей облаточке.
   Го - рь - ко...

   Мир  расцветился  яркими  красками,  все  стало  одновременно  четким   и
размытым. Все черное стало Черным, все белое стало Белым. Пыль обрела объем.
Даже стали видны следы  от  лопастей  вертолета,  он  висел  теперь  гораздо
ближе...  Но  самое  главное,  что  Отщепенец  перестал  быть  тенью.  Шансы
уравнялись, пусть ненадолго, но для задуманного хватит.
   Два человека метались по крыше. Два человека наносили друг  другу  удары,
стремясь не убить,  но  обездвижить  противника.  Оба,  находясь  в  эйфории
наркотического   опьянения,   получали   удовольствие   от   боя,   получали
удовольствие от боли, от ярких красок, от крови на губах... Бить и  получать
удары - вот и все, что было нужно. Время неслось в  своей  повозке,  погоняя
впряженную в нее клячу... Быстрее, быстрее!!! Еще!
   Наконец одна из  теней  вдруг  осела  и  вывалилась  из  невидимой  глазу
окружности, внутри которой шел бой и сыпались беспорядочные удары, а  вторая
вновь стала человеком, время вернулось в привычный ритм и поползло по старой
колее...
   -  Где  диск?  -  спросил  Отщепенец,  стоя   над   Алексом.   Его   лицо
подергивалось, разбитая скула сильно кровоточила, один глаз был безвозвратно
потерян.
   Руки Алекса судорожно дернулись, поползли по груди, нырнули  под  одежду.
Он скривился, и сквозь кровавую пену  донесся  стон.  На  руке  лежал  диск.
"Вечный"  диск.  Отщепенец  взял  его,  словно   драгоценность,   прижал   к
окровавленной щеке...
   И завыл. Тонко и жалобно. Ощущая  на  ладони  мертвый  кусок  металла.  С
трещиной по диаметру. Все. Информация, записанная на диске,  уже  никому  не
доступна.
   Алекс тихо стонал, пытаясь сесть. Он четко помнил, что  несколько  ударов
пришлось именно по диску.
   Отщепенец все так  же  рыдал  над  собственноручно  уничтоженным  диском.
Рыдал, потому что действие "квази", которым он питался уже столько  времени,
наконец кончилось.  Мир  стал  серым,  темным  и  слишком  быстрым.  В  тело
вернулась прежняя слабость и боль. И  страх.  Он  даже  не  дернулся,  когда
несколько серых теней подняли его под локти и отнесли к вертолету.  Вертолет
опустился на крышу. Когда? Алекс не знал. Не помнил. Как-то не до него было.
   Чья-то фигура заслонила светлеющее  небо.  Сквозь  кровавые  слезы  Алекс
увидел одетого в дорогой костюм японца. Не старого, но и не молодого. Японец
встретился взглядом с Алексом и  замер,  словно  изваяние.  Просто  стоял  и
смотрел. И Алекс смотрел в эти глаза, пытаясь рассмотреть  в  них  приговор,
обещание забыть о его существовании, отсрочку или  даже  приказ  прыгнуть  с
крыши. Пытался и не мог увидеть ничего.  Только  пристальное  внимание.  Так
себя чувствует клетка, маленькая растительная  клетка,  когда  ее  подкрасят
красным и положат на стеклышко  микроскопа.  Большого  сложного  микроскопа.
Наверное, ее тоже одолевает такой же религиозный трепет от того, что на  нее
сейчас смотрит несравнимо более сложный организм, для  которого  смерть  или
жизнь одной клеточки не имеет никакого значения. Или имеет? Чего ты  хочешь,
клеточка? Кем ты будешь, клеточка? В чьем теле ты  будешь,  клеточка,  когда
все свободные клеточки пропадут и будут втянуты в тела сложных организмов?
   Алекс отвернулся. Он не любил слишком долго вглядываться в глаза смерти.
   Донеслась отрывистая речь. Возле вертолета что-то коротко свистнула остро
отточенная сталь, и донесся звук льющейся жидкости.  Такой  плотной  и  чуть
тягучей жидкости, которой  у  каждого  человека  около  пяти  литров.  Потом
раздался тупой стук. Голова Отщепенца откатилась недалеко от его тела. Алекс
даже не посмотрел туда... Он поднял голову только тогда,  когда  его  обдало
ветром от работающего винта и смрадом выхлопных газов.
   На крыше он был один. Живой.
   Почему-то  хотелось  смеяться.  Но  это  было  слишком  больно.   Ничего,
пройдет...
   Алекс дополз до края крыши и посмотрел вниз. На  город.  В  голове  гулко
повторялся совершенно нелепый вопрос: "А что дальше?"
   Город бесшумно заволакивало серой пылью.

   Нулевой уровень Европейского Купола". Трущобы. 33 минуты до нападения.

 - Смешно... - в наступившей тишине сказал Логус.
   - Что смешно? - спросил Керк.  Он,  прищурившись,  рассматривал  комнату.
После цветового  разнообразия  визуализатора  стало  особенно  заметно,  как
потемнело в помещении.
   - Смешно? - Логус удивленно посмотрел вокруг. - Я сказал, смешно?
   - Ну да... - неуверенно, после некоторой паузы, произнес кибер.
   Логус опустил голову, помотал ею из стороны  в  сторону,  словно  отгоняя
невидимых насекомых.
   - Ненавижу быть ведущим, - пробормотал он. - Что я  сказать  хотел...  Ах
да! Смешно, что подобные истории рассказываются до сих пор.  О  том  времени
сохранилось едва ли сорок процентов информации. Причем большая  ее  часть  -
это россказни, байки, выдумки, которые почему-то пышно именуются гипотезами.
Что мы знаем о быте тех, кто жил несколько столетий назад?  Ни  черта!  Зато
каждый десятый способен выдать вам какое-нибудь творение о том времени,  про
какого-нибудь антисоциального типа, убийцу, наркомана, маньяка,  извращенца.
Но самое смешное,  конечно,  не  это.  Глупо  то,  что  все  это  пользуется
популярностью, как будто мы все еще те... Тогдашние люди.
   - А кто сказал, что это не так? - спросил, Макс.
   Монах вопросительно посмотрел на него.
   - Ты можешь сказать, чем мы отличаемся от тех людей?
   - В каком смысле? - Логус подозрительно посмотрел на  Макса.  -  Если  ты
имеешь в виду биологически...
   - Нет, нет, - Макс помотал головой и улыбнулся.  -  Это  был  бы  слишком
дешевый ход. Я хочу сказать, что мы вообще ничем не отличаемся от тех людей,
которые жили сто и больше лет назад.
   В наступившем молчании было слышно, как  журчит  на  лестнице  вода,  как
равномерный стук дождя ни с того ни  с  сего  сбивается  со  своего  унылого
ритма.
   - Конечно, - продолжал Макс. - Мы  чуть-чуть  продвинули  технологию,  мы
построили, точнее, были вынуждены построить купола над городами...
   - Вынуждены?  -  спросил  кибер.  Макс  криво  усмехнулся:  -  Вынуждены,
вынуждены... Снаружи жизни нет. - Он развел руками. - Теперь нет. И  уже  не
первым поколением людей это воспринимается как должное. Многие даже считают,
что купола были всегда. Точнее, не многие, а  все,  за  редким  исключением,
считают так.
   - Да ну, бред... - Кибер махнул рукой.
   - Неужели? Нет, конечно, в серьезном разговоре любой, кого  ты  выдернешь
из толпы, расскажет тебе о том, как были построены  континентальные  купола,
какие технологии позволили совершить такой титанический  скачок  в  развитии
цивилизации, как и где были заложены памятные доски, информационные плиты...
Каждый тебе расскажет, какой сплав применялся в той  или  иной  конструкции.
Все эти знания даются маленькой библиотечкой, внедряемой с помощью несложной
операции в основание черепа. Так что в теории все знают о куполах и  о  мире
снаружи  все.  Правда,  широкие  массы  не  знают  другого,  например,   как
поклоняются тем самым  информационным  панелям...  Просто  поклоняются,  как
чему-то запредельному. Кто  из  вас  знает  про  культ  Купола?  Никто?  Это
странно, потому что в этой секте состоит чуть  ли  не  шестьдесят  процентов
верующих людей. Стоит копнуть чуть-чуть, самую малость, в глубину  сознания,
и вы поймете, что все считают купола Вечными, а существование других куполов
и анклавов признается иногда с оговорками как трудно доказуемая гипотеза.
   "Бред какой-то", - хотел сказать  Керк,  но  вдруг  вспомнил  нечто,  что
заставило его проглотить готовые сорваться с языка слова.
   Ему вспомнилось, как однажды, болтаясь, по обыкновению, в  виртуальности,
он был вынужден экстренно выйти  из  общей  зоны  в  локальную.  Потому  что
испытал сильнейший шок, когда, общаясь с неким пользователем,  вдруг  понял,
что тот совсем не из другого квартала, района или даже уровня, а  вообще  из
другого купола, кажется, из Островного Анклава. Мир вокруг внезапно сделался
невыносимо огромным, и Керк тогда долго боялся снова выйти в виртуальность и
даже на некоторое время прекратил любые контакты с другими людьми.
   -  В  этом  контексте  меня  совершенно  не  удивляет  такое   длительное
существование историй типа тех,  которыми  мы  тут  развлекаемся,  -  развел
руками Макс. - Человек должен иметь  что-то  для  укрепления  веры.  А  если
ничего подобного нет, то образуется вакуум, который заполняется чем  угодно.
Сейчас это еще рассказы, еще развлечение... Но подождите, то, что мы с  вами
тут рассказываем, скоро станет легендой! Апокрифической сказкой! О том, чего
никогда не было. О  времени  без  куполов,  когда  жили  сказочные  герои  и
коварные злодеи.
   - Ты говоришь о регрессе, - сказал Логус.
   - А ты думаешь, что  добровольно  забраться  в  каменный  панцирь  -  это
прогресс? - Макс удивленно поднял брови.
   - Ты не можешь отрицать технологического скачка, не можешь отрицать того,
что купола - это лишь отражение очередного витка технологической  революции.
Если человек движется вперед, то он должен быть  готов  заплатить  ту  цену,
которую от него потребуют.
   Логус говорил так, будто вел такой спор уже давно и  просто  проговаривал
заранее приготовленные ответы. - То, что можно увидеть на дне, совсем не то,
что существует на верхних уровнях. А это, как ты знаешь, и  определяет  все.
Многоуровневая цивилизация имеет  гораздо  больше  преимуществ,  потому  что
расслоение,  естественное  для  любого  общества,  тут  видно  явно,  острее
очерчено, что позволяет  избежать  ненужных  эксцессов.  Со  дна  невозможно
увидеть перспективу, но на дне это и  не  нужно.  Все,  что  ты  видел,  это
задворки цивилизации, придонный ил. Достаточно подняться выше, чтобы понять:
все, что здесь происходит, - это просто слабый свет, исходящий  от  мусорной
кучи, когда та начинает гнить.
   Макс засмеялся: - А  что  ты  мне  предлагаешь  увидеть  наверху,  монах?
Что-нибудь, чего я еще не видел? Не знаю, понял ты сразу или нет, но верхние
уровни  -  это  мое  обыкновенное  место  обитания.  И   ничего   разительно
отличающегося от здешней жизни я там не нахожу. Ты говоришь о технологии,  о
технологической революции... А ее нет.  Нет  никакого  рывка,  нет  никакого
скачка.  Есть  только  медленное  движение   вперед   по   инерции.   Купол,
виртуальность, многоуровневая цивилизация... Это  всего  лишь  развитие  тех
идей, которые были привиты нам несколько веков назад. За последние  сто  лет
не было сделано ни одного существенного открытия, ничего хотя  бы  отдаленно
напоминающего прорыв. Только переработка старья...  И  то,  что  ты  сказал,
только подтверждает  мои  слова  о  том,  что  человечество  завершает  свое
медленное качение... НТР - мертва.
   - И чем же я подтвердил твои теории?
   - Тем, что ты уже готов обожествить ту жизнь, которой не видел, -  сказал
Макс.
   - Не понял, - холодно сказал Логус.
   -  Верхние  уровни  для  тебя...  как   сладкая   мечта,   обожествленная
неудовлетворенным желанием.
   Логус молчал.
   - В твоем теле установлен красный ограничитель. Я  не  знаю,  что  и  как
давно ты натворил, но тебе запрещен доступ на любые этажи. И даже на дне  ты
- нелегал.
   - Откуда узнал? - Логус был на удивление спокоен. Керк подумал, что монах
получил "красный" статус довольно давно и успел свыкнуться с этим. На  "дне"
быть "красным" не значило ровным счетом  ничего.  Ниже  уже  не  упадешь,  и
патруль таких даже не трогает, помня о том,  что  даже  крыса,  загнанная  в
угол, становится опасной.
   - Почувствовал, - пожал плечами Макс. - Ты  думаешь,  что  только  Гончим
нужно время, чтобы привести себя в состояние готовности?
   Логус медленно помотал головой, а потом, указав пальцем на Макса,  сказал
уверенно: - Ты из повстанцев.
   - Это заявление трудно доказать и нелегко опровергнуть, -  пожал  плечами
Макс. - Даже если и так, что это меняет? Если ты считаешь, что  из-за  этого
мои слова становятся менее справедливыми, то  ты  ошибаешься.  Я  видел  все
уровни этой реальности, я жил на всех этажах, исключая разве что высший. Там
нет  ничего,  что  внушало  бы  хоть  какую-нибудь  надежду.  Чем  выше   ты
забираешься,  тем  в  большее  рабство  попадаешь.  Свобода  в  наше   время
ассоциируется только с еще большими благами технологии.
   - И что в этом плохого?
   - Наверное, ничего, если считать нормой, скажем,  "овощные  этажи".  Если
кто-то  не  слышал  об  этом,  то  я  опишу...  Это  такие  уровни  наверху.
Относительно небольшие, очень комфортабельные. Попасть  на  территорию  этих
этажей  живому  человеку,  не  связанному  с   правительством   или   силами
правопорядка, можно только с особого разрешения хозяев этажа.  Нарушителю  -
смерть, об этом говорится сразу у ворот. Эти платформы  называют  "овощными"
потому, что люди там растут.  Люди  в  этой  зоне,  а  их  там  ограниченное
количество,  живут  в  камерах,   где   поддерживается   режим   облегченной
гравитации. В этих боксах они находятся всегда. С  самого  рождения.  Таково
правило, нарушивший его - умирает. Просто  потому,  что  он  не  способен  к
обычному  существованию.  Не  стоит  думать,  что  жизнь  "овощей"  темна  и
безрадостна. Эти люди ведут очень напряженную жизнь. Они  играют  на  бирже,
они управляют фирмами, они висят в  виртуальном  пространстве,  они  смотрят
через видеокамеры. Никто не может сказать, что их нет! Они есть! Они еще как
есть!  По  большей  части  именно  от   этих   людей,   запертых   в   своих
комфортабельных гробах, зависит экономика нашего купола, его  стратегические
оборонные силы, его движение вперед... Ни в коем случае нельзя считать,  что
"овощи" несчастливы  или  живут  так  по  принуждению.  Они  чувствуют  себя
великолепно, потому что вся электронная начинка платформ работает на них. По
большому  счету  их  возможности  гораздо  шире,  чем  возможности  обычного
человека.
   - Это частный случай... - начал было  Ло-гус,  но  Макс  его  прервал:  -
Нет-нет, не стоит питать таких иллюзий. И это совсем не новая мода или, того
глупее, новая форма существования человечества.  Это  регресс.  Обыкновенная
деградация.
   Логус снова открыл рот, но на сей раз ему не дал договорить кибер.
   - И что же делать? Я так понял, что ты из тех, кому не по душе все это...
Что ты предлагаешь?
   Керк смотрел на Макса и понимал, что тот ничего не сможет ответить.
   Неожиданно на помощь Максу пришел Логус. - Он тебе ничего не  ответит,  -
сказал монах тихо. - Не важно, повстанец он или нет, он не  ответит,  потому
что не знает. Или знает, но его язык не поворачивается сказать такое.
   - А твой?
   Логус медленно наклонился и поднял валяющийся обруч.
   - Просто выхода нет, - сказал Макс. - Нет, и все. Любое изменение ведет к
краху, так или иначе. Может  быть,  тихое  угасание,  может  быть,  кровавая
бойня, может быть, тошнотворная, постыдная агония. Любой конец - это  конец.
Продолжения у нас, кажется-, больше нет.
   Кибер поморщился: - Так какого же хрена ты развел тут эту  бодягу?  Какой
смысл быть повстанцем, если ты не в  состоянии  даже  представить  выход  из
всего этого?
   - А я и не говорил, что я повстанец... - Макс осторожно  вертел  в  руках
обруч-эмиттер. - Я делаю то, что я делаю. Не больше. И  еще  я  не  даю  вам
спокойно умереть.
   - Бэныпи... - сказал Керк.
   - Что?
   - Это называется "бэньши". Или "бэныни-мания"... Кто-то  в  виртуальности
говорил об  этом.  У  людей,  которые  часто  перемещаются  между  уровнями,
развивается "бэньши-мания". Я не знаю, почему  это  так  называется,  просто
какой-то высоколобый делал доклад на эту  тему.  К  вопросу  об  ужесточении
меясуровневого контроля, мол, не надо слишком много людям с  этажа  на  этаж
шастать... Что-то там еще про способности  мозга  к  адаптации...  Не  помню
всего. Но  слово  засело  прочно,  потому  что  какое-то  странное.  -  Керк
беспомощно посмотрел на сидящих вокруг, он вдруг ощутил неловкость.
   - "Плакальщик"... - кивнул Л