белый луч. Ударил прямо в  нас  -  и,
отразившись от голубой дымки защитного поля, исчез в космосе.
     - Ура! - завопил Стас, - Нас голыми руками не возьмешь!
     На пульте замигали разноцветные огоньки. Я  подумал  и  нажал  наугад
какую-то кнопку. Ничего не произошло.
     - Торпедировать их надо, - забормотал Стас, склонившись над  пультом.
- Пока дезинтеграторы не включили...
     "Крыша едет", - подумал я.
     Из  вражеского  корабля,  явно  озадаченного  нашим   сопротивлением,
вырвался еще один луч.
     - Съели?! - злорадно засмеялся Стас.
     Но голубая дымка вокруг нашей капсулы погасла.  Как  будто  батарейки
кончились.
     - Съели, - подтвердил я. - Стас... Ты извини, что мы ругались.
     Стас шмыгнул носом. Виновато сказал:
     - Ты тоже извини, Костя. На прошлой неделе я тебе в сочинение  лишних
запятых наставил...
     - Каких лишних? Я же четверку получил, потому  что  трех  запятых  не
хватало...
     Но разобраться с запятыми мы так и  не  успели.  В  борту  вражеского
корабля открылся огромных размеров люк. И нашу скорлупку  потащило  внутрь
инопланетного крейсера. Именно потащило, потому что нас со Стасом  прижало
к спинке кресла. "Искусственное тяготение", - догадался я.
     - Будут пытать, - сказал Стас.
     Огромное, ярко освещенное пространство - внутренности  крейсера,  где
мы оказались, на мгновение мелькнуло в иллюминаторах. Затем они потемнели,
словно их окатили из ведра густой черной краской.
     - Ослепили, - печально сказал Стас. - Теперь уже недолго...
     Словно в подтверждение его слов стены нашего кораблика задрожали.  По
линии закрытого люка пробежал тонкий лучик света.
     - Лазером, что-ли, вырезают? - с неуместным любопытством спросил меня
Стас. - Как ты думаешь?
     - Не знаю, - пробормотал я, не отрывая глаз от люка.  -  Какая,  фиг,
разница?
     - Лазером, - однозначно решил Стас. - Как в фильме "Чужие".
     И зачем только Стас вспомнил про этот фильм! Я пихнул  его,  но  было
уже поздно. Мы оба замолчали, старательно пытаясь не вспоминать тех жутких
инопланетян, и то, что они обычно с людьми делали.
     И в этот момент... в люк постучали!
     - Заходите, - машинально пискнул Стас, и зажал  рот  руками.  А  люк,
вырезанный из петель, с грохотом вывалился  наружу.  Мы  закрыли  глаза  и
попытались спрятаться друг за друга, не вылезая из кресла.
     Совсем рядом раздались шаги. Я чуть-чуть приоткрыл один глаз и увидел
что-то   высокое,   желтое,   маслянисто   блестящее,   обросшее   поверху
зелено-белым мхом. Почти так же страшно, как если бы вошел Чужой...
     - Братки! - жизнерадостно сказал вошедший,  -  с  чувством  глубокого
удовлетворения встретили мы вас! От имени всей шараги...
     Мы со Стасом, вылупив глаза, смотрели на говорящего. Это был  высокий
крепкий мужчина лет сорока в желтом комбинезоне. С пояса  у  него  свисала
пара жутко  выглядевших  пистолетов  и  широченный  нож.  На  лице  играла
радостная полуулыбка, с трудом пробивающаяся сквозь толщу коротенькой,  но
густой бороды. И борода, и  пучки  сохранившихся  на  голове  волос,  были
смешанного зелено-белого цвета. Словно бы  от  рождения  были  зеленые,  а
нынче поседели.
     - ...и уполномочены заявить,  -  проникновенным  баритоном  продолжал
мужчина, - что мы рады приветствовать вас у  нас.  Ух,  как  я  припарился
переводить торжественную речь для нашего командующего!
     Последнюю фразу полузеленый произнес все тем же торжественным  тоном.
И до меня дошло - он заученно повторяет переведенный кем-то текст, не зная
самого языка.
     - А вы по-русски говорите? - осторожно спросил я.
     Мужчина  протянул  руку,  потрепал  меня  по  щеке,  и   торжественно
произнес:
     - Не волнуйся, крошка, сейчас придет дядя-переводчик, все скажет.
     - Они что, по штатовским боевикам русский  учили?  -  слабым  голосом
произнес Стас. Заерзал, слезая с моих коленок, и с  воскресшим  оптимизмом
сказал: - Они гуманоиды, а это дает нам шансы. Зеленые волосы не беда,  мы
не расисты. Видимо, в них хлорофилл...
     - А в оранжевых - апельсиновый сок? - поинтересовался я, глядя на еще
одного входящего. Стас поперхнулся.  Новый  инопланетянин,  действительно,
имел волосы ярко-оранжевого цвета, перетянутые  над  глазами  узким  белым
бинтиком. Сам он был молод, костляв и носил очки вполне земного вида. Этим
привычные человеческие черты исчерпывались.  Из  непривычных  были:  очень
большие и оттопыренные уши, шишки на висках  и  перепонки  между  пальцами
рук, как у лягушки.
     - Это два  вида  гуманоидов,  -  уверенно  объяснил  Стас,  -  первый
питается за счет фотосинтеза, а второй с болотистой  планеты,  где  воздух
разрежен, и звук распространяется плохо.
     Я настолько был поражен эрудицией брата, что не нашелся, чем достойно
ответить. Наверное у него от волнения произошел интеллектуальный  всплеск,
но с каким-то странным завихрением... Паузу нарушил оранжевоголовый.
     - Не, чувак, ты гонишь, - с непередаваемой интонацией произнес он.  -
Какой я тебе гуманоид с болотистой планеты? У тебя башка белая, а у него -
в мою сторону вытянулись сразу два перепончатых пальца - темная. Но вы оба
люди, и я - тоже.
     Мы уже ничему не удивлялись. Лишь для порядка Стас огрызнулся:
     - А для чего у вас перепонки на пальцах?
     - Чего? А... - Оранжевоголовый гордо оглядел руку. - Я плавать люблю.
В большой ванне. Вот и вырастил прошлым летом.
     Мы потихоньку начали расслабляться. Ни пытать, ни убивать  нас  никто
не собирался. По крайней мере пока. Увешанный оружием зелено-белый  кротко
улыбался, наблюдая за разговором. Потом сказал что-то непонятное.  Молодой
оранжевоголовый так же непонятно ответил.
     - Это не английский и не русский, - сказал Стас.
     - И даже не древнеегипетский, - подтвердил я.
     Между  тем  наши   собеседники   окончили   короткое   совещание,   и
оранжевоголовый откашлялся.
     - Давайте знакомиться, детишки, - сладким голосом сказал он. - Я дядя
Смолянин, младший майор космофлота Земли; переводчик.
     - Земли? - ахнули мы с братом.
     -  А  он,  -  Смолянин  сделал  жест  в  сторону   зелено-белого,   -
генерал-сержант Кубатай, командующий космофлотом, лицо особо важное.
     Выдержав короткую паузу, он добавил:
     - На вид он - хитрый перец. Но душа у него добрая, ребятишки.
     - Где мы? - требовательно прервал его Стас.
     - На окололунной орбите, - успокаивающе ответил Смолянин.
     - Ура, - неуверенно сказал Стас, и прошипел в мою сторону:  "На  Луну
непохоже..." - Ура. А мы-то думали, что улетели в другую звездную систему.
     - Не, вы провалились в будущее, в две тысячи пятьсот  тридцатый  год.
Все в порядке.
     Потребовалось секунд пять, чтобы улыбка облегчения  сползла  с  наших
лиц. Стас, пораженный крахом своих гипотез, притих. А я спросил:
     - Так это...  то,  в  чем  мы  были...  это  не  космический  корабль
инопланетян?
     - Нет, - слегка сочувственно ответил Смолянин.  -  Это  ихняя  машина
времени. Или не ихняя.
     ...Как рассказал генерал-сержант Кубатай  (сам  он  по-русски  больше
говорить не пытался, его переводил Смолянин), встретить нас со Стасом было
делом всей его жизни.  Точнее  не  нас,  как  уточнил  Кубатай,  а  машину
времени, в которой мы прилетели. И лишь попутно - спасти нас  и  доставить
на Землю.
     Мне это  уточнение  не  понравилось.  Но  Кубатай  нашего  мнения  не
спросил, а нахмурившись посмотрел в пространство и тоскливо добавил:
     - Теперь судьба хронопатрульной службы под вопросом...
     Мы со Стасом не особенно много поняли. Но переспрашивать не решились.
     Снаружи, за открытым люком нашей машины  времени,  мелькали  какие-то
люди в желтой форме и беретах на разноцветных волосах.  С  волосами  здесь
явно не церемонились и перекрашивали их в любые цвета. Может быть даже, их
попросту красили под цвет рубашки. Во всяком  случае  у  Смолянина  из-под
комбинезона выглядывала оранжевая футболка.
     Кубатай  предложил  нам  всем  пройти  в  рубку  крейсера  "из  этого
злополучного хроноскафа". Честно говоря, выходить  нам  было  страшновато.
Все-таки мы с этим самым "хроноскафом" много чего вместе испытали. Но была
одна веская причина не отказываться. Стас не выдержал и спросил:
     - Смолянин, а у вас на корабле туалет есть?
     Наш переводчик наморщил лоб, явно вспоминая слово, и кивнул:
     - Конечно, корешок.
     И действительно, тут у них все оказалось в порядке. Но  это  все-таки
неприлично, и не буду описывать... Тьфу, опять это  слово!  В  общем,  все
было в порядке. Между делом я раздумывал  о  том,  что  сказал  по  дороге
Смолянин: оказывается на Земле никаких стран уже давно нет, язык у всех  -
всеземной, и экипаж в корабле - интернациональный. Здорово...
     Но толком обдумать это светлое будущее человечества я не смог, потому
что  в  дверь  туалета  заскреблись,  потом  приоткрыли  ее,  и   Смолянин
нетерпеливо крикнул в проем:
     -  Эй,  малолетки!  Шевелитесь  чуть-чуть!  Из-за  вас  торжественную
церемонию задерживают! Вся шобла ждет! Освобождайте толчки!
     - И он у них - лучший переводчик?! - возмущался Стас,  выскакивая  из
своей кабинки, как ошпаренный. - Он что, в зоне языку учился?
     - Он, наверное, про свою узкую область - русский  язык,  прочел  все,
что смог, - предположил я. - И учил по всем словарям, включая  блатной,  и
по видюшным фильмам, и по книжкам дурацким...
     Но когда мы увидели "торжественную церемонию", всякая охота обсуждать
проблемы языковедения у нас исчезла.
     Вместе с экипажем мы выстроились возле огромного экрана-иллюминатора,
в который во всей  своей  красе  была  видна  удаляющаяся  капсула  нашего
хроноскафа. А еще был виден ствол пушки, торчащий из-под иллюминатора.
     Генерал-сержант Кубатай коротко скомандовал, и один из членов экипажа
рванул какой-то  рычаг.  Ствол  пушки  дернулся,  пол  под  нашими  ногами
дрогнул, и на месте  хроноскафа  образовался  яркий  огненный  шар.  Через
мгновение он погас, и экипаж  сорвал  с  голов  желтые  береты.  Некоторые
всплакнули.
     - А как же мы теперь?.. - начал Стас. Но я оборвал его:
     - Молчи. Может наш хроноскаф - одноразовый?  Может,  у  них  таких  -
тысяча?
     - А если нет?
     - Ну, тогда... Тогда... - Я не знал, что сказать. -  Тогда  этот  все
равно уже не вернешь...
     И мы растерянно переглянулись.



        2. ВСЕ ВЕСЕЛЯТСЯ ПО СЕКРЕТУ, А СТАС ОБЪЯВЛЯЕТ СЕБЯ ХОЛОСТЯКОМ

     Я не раз замечал, что комфорт - штука странная. Каждый  его  понимает
по-своему. Когда мы на шлюпке отчалили к  Земле,  то  вместо  того,  чтобы
любоваться  полетом,  я,  Стас  и  Смолянин  впали  в  гипнотический  сон.
Пилотировать шлюпку вызвался Кубатай, так как лично должен был  отчитаться
на Земле за проделанную операцию. Он и объяснил  нам,  что  теперь  всякое
нудное ожидание - в дороге, в очереди или когда просто нечего делать, люди
проводят в гипносне. И в нем совсем не старятся.
     - Очень клево, - с энтузиазмом сообщил нам Смолянин, поправляя  очки,
которыми  страшно  гордился,  будучи  единственным  очкариком  в  мире.  -
Приходишь, например, к другу, а его  дома  нету.  Входишь  в  гостиную,  и
автоматически включается генератор гипносна. Просыпаешься, когда друг  уже
вернулся домой. Вот только плохо, если  его  несколько  дней  нет.  Гостей
много скапливается.
     Мне это удобство не понравилось, и я сказал, устраиваясь на  откидной
полке:
     - Я бы, перед тем как в гости пойти, сначала по телефону позвонил.
     - По видеофону, - поправил меня Смолянин и  продолжил  сокрушенно:  -
Не, не катит, у всех автоответчики есть. Звонишь - а тебе говорят: заходи,
дорогой.
     - Ну я бы сразу определил, что это автомат, - сказал я.
     - А  как?  -  удивился  Смолянин,  -  они  же  так   врут,   что   не
подкопаешься...
     Стас, оказавшийся на полке надо мной, прямо как дома, свесился с нее,
ехидно покрутил пальцем у виска  и  хотел  мне  что-то  сказать,  но  так,
свесившись, и заснул. Через миг отключился и я.
     А  когда  проснулся,  Стас  ворочался  на  полу:   он,   балбес,   не
пристегнулся. Так ему и надо, нечего обзываться, даже жестами.
     Я-то думал что мы выйдем на огромном космодроме, но шлюпка  оказалась
почему-то не на открытом воздухе, а  в  застекленном  ангаре,  похожем  на
большой парник. Сходство усиливалось тем, что пол устилала зеленая травка,
а не какой-нибудь заурядный бетон.
     Мы вышли, разминая затекшие руки и ноги. Стас потирал огромную  шишку
на голове, и Смолянин, поправляя свой бинтик, понимающе ему улыбнулся.  Но
тут Кубатай значительным тоном что-то  произнес,  и  младший  майор  начал
переводить:
     - Добро пожаловать на Землю, корешки.  Вы  находитесь  на  территории
специального космопорта Департамента Защиты Реальности. К сожалению,  пока
вам не разрешено свободное передвижение по планете. Кроме того,  никто  не
должен знать, кто вы и откуда.
     - Будущее называется, - проворчал  Стас,  -  тюрьма  какая-то,  а  не
будущее.
     Внезапно  из  отверстия  в  стене  слева  от  нас  выпрыгнуло  что-то
сверкающее и поскакало к нам. Сделав последний прыжок, нечто,  размером  с
легковой автомобиль, шлепнулось в паре шагов от нас. Это и был  автомобиль
- только не на колесах, а на двух суставчатых лягушачьих лапах.
     - Ква-ква, - шутя поздоровался Стас, чтобы скрыть испуг.
     - Ква-ква! - широко улыбаясь, ответил розовощекий  усатый  мужчина  в
полосатом, выглядывая из прыгохода. Видно, он решил, что  так  на  русском
звучит приветствие.
     Я тихонько пихнул Стаса и шепнул:
     - Теперь со всеми так здоровайся, понял?
     - У них что, чувства юмора нет?
     - Есть или нет, потом разберемся, а пока...
     Закончить  я  не  успел,  потому  что   розовощекий   что-то   быстро
затараторил. Смолянин дождался паузы и перевел:
     -   Специальный   инспектор   Департамента   Реальности    Кейсеролл.
Приветствую вас и балдею от встречи с представителями древней цивилизации.
Уполномочен сделать официальное приглашение на сабантуйчик в  вашу  честь.
Миру - мир. Все в кайф.
     Кейсеролл жестом позвал нас в урчащий прыгоход. Входное отверстие  за
нами затянулось блестящей пленкой, и такая же пленка вмиг отделила нас  от
кресла водителя, в котором устроился  Кейсеролл.  И  вновь  мы  неожиданно
впали в проклятый гипносон.
     Выбравшись из прыгохода, мы опять оказались в сверкающем  ангаре,  но
гораздо меньшего размера. Кейсеролл провел нас довольно унылым тоннелем, и
через минуту мы вошли в просторный вестибюль с ковром на полу, безвкусными
люстрами под потолком и портретами на стенах. Я с  удивлением  узнал  тех,
кто был изображен на ближайших: Эйнштейн, Наполеон, Пол Маккартни и Ленин.
Смолянин перевел гордо сказанную Кейсероллом фразу:
     - Тут, ребятишки, все адаптировано под ваше столетие.
     Мы подошли к высоким дверям, и они распахнулись.
     Огромный зал был полон людей все в тех же желтых  комбинезонах.  Люди
сидели за длинным-предлинным столом. Мы шагнули в  зал.  Гул  возбужденных
голосов смолк. Кто-то коротко скомандовал, все вскочили с мест, вытянулись
в струнку и хором прокричали:
     - Ква-ква!
     - Ква-ква, - приветливо махнул рукой Стас, а мне вполголоса бросил: -
Работает разведка.
     Я тоже смущенно квакнул, и нас, как виновников торжества, усадили  во
главе стола. Смолянин, Кубатай и Кейсеролл устроились рядом.  Пахло  очень
вкусно, и только тут я понял, как проголодался.
     Все сели, но  никто  не  прикасался  к  еде.  Стоять  остался  только
абсолютно лысый, пожилой, но крепкий и атлетически  сложенный  человек  на
другом конце стола. Одет он был  в  такой  же,  как  и  остальные,  желтый
комбинезон, но весь усыпанный разноцветными нашивками и кисточками.
     - Это Ережеп - генеральный директор Департамента, -  шепнул  Смолянин
доверительно, - он тут самый крутой.
     Ережеп откашлялся и гнусаво  затянул  долгую  торжественную  речь.  Я
огляделся. Слава Осирису, наши  далекие  потомки  были  почти  нормальными
людьми. Никаких следов вырождения и радиоактивных мутаций  я  не  заметил.
Все смуглые и скуластые. Кое-кто был выбрит наголо, но  большинство  имели
коротенькие  аккуратные  прически.  Доминировал  розоватый   цвет   волос,
довольно часто встречались зеленый и синий, а у одного, выглядевшего особо
молодо, волосы были клоками выкрашены в разные цвета. Парень беззастенчиво
таращился на  нас,  в  то  время  как  остальные  лишь  изредка  любопытно
косились, глядя, в основном, на говорившего.
     Смолянин начал переводить:
     - Секите, чуваки, кто перед нами! Славные путешественники во времени,
легендарные аргонавты. Они же по  нашим  законам  являются  и  величайшими
преступниками. Но все мы врубаемся, что там, откуда они  прибыли,  законов
этих не было. Это прикол.
     Гости заулыбались и закивали головами.
     - Факт их  присутствия  здесь  стал  отмазкой  тех  огромных  затрат,
которые   делались   народом   Земли   на   содержание   славного    флота
хронопатрульной службы. А ведь нередко раздавались в  наших  рядах  голоса
разных козлов, которые уверяли, что хронопатрульная служба - бессмысленное
расточительство, что семьдесят процентов - это еще не повод.  Тем  больший
героизм проявили те сотни клевых парней,  которые  взялись  за  выполнение
этой неблагодарной миссии.
     От этого перевода я немного ошалел.
     - Сегодня мы наглядно удостоверились: их героизм и  труд  не  пропали
даром. Но сколько классных бойцов космофлота не  дожили  до  этого  дня?..
Будем же благодарны судьбе и возрадуемся - и за себя, и за всех,  кто  уже
не может этого сделать.
     Особо хочу отметить  то,  что  если  и  раньше  наш  труд  был  круто
засекречен, то все что касается нынешних  событий  имеет  категорию  тайны
всемирной крутизны.
     Гости понимающе закивали, сохраняя суровые выражения лиц.
     - И еще, - продолжил Ережеп. - Уверен,  и  те  служащие  Департамента
Защиты Реальности, которые сегодня несут тяжелую,  но  почетную  вахту  на
других наших фронтах, например, исследуя и охраняя известный  вам  остров,
так же как и хронопатруль сегодня, рано или поздно будут праздновать  свою
славную победу. Я закончил. Поприветствуем наших клевых гостей.
     Зал взорвался криками, топотом, хлопками  и  свистом.  Прямо  как  на
рок-концерте. Мы подскочили от неожиданности,  но  Смолянин  успокоил  нас
одним словом:
     - Тащатся.
     Председательствующий Ережеп еще что-то коротко произнес и  уселся  на
место. Смолянин перевел:
     - Ответную речь сказать не западло будет?
     Мы переглянулись. Гости в ожидании молчали.
     - Давай, Стас, - тихо  сказал  я,  потому  что  чувствовал:  сам  под
пристальными взглядами сотен глаз вряд ли смогу выдавить из  себя  и  пару
слов.
     Стас резво  вскочил.  Откашлялся.  Потом  почесал  в  затылке.  Затем
шмыгнул носом и вытер его. Наконец сказал хрипло и пискляво:
     - Ну, это. Ква-ква, короче.
     Смолянин перевел, гости опять бурно зааплодировали и засвистели. Стас
начал было присаживаться, но вновь  наступила  тишина,  и  на  него  снова
уставились в ожидании. Стас осмелел, но,  кажется,  забыл,  что  мы  не  у
инопланетян:
     - От имени всех людей Земли, - начал он, но я шепнул:  "Стас,  мы  на
Земле!", и он поправился:
     - Точнее от всех людей двадцатого века, всем привет. Мы тут с  братом
посовещались, - я удивленно глянул на него, - и вот что  решили.  Давайте,
поедим сначала, а потом уж поговорим.
     Присутствующие обескураженно молчали, но Ережеп дал команду,  грянула
незнакомая торжественная музыка, и в распахнувшиеся боковые двери  в  зал,
ни на что не опираясь, вплыли круглые плоские платформочки с тремя гибкими
тонкими руками-манипуляторами на невысоком штыре посередине.
     Я понял, что это - механические официанты. Стас, красный от волнения,
сел и отер со лба пот.
     - Как я, а? - гордо спросил он.
     -