Юлий БУРКИН
                             Сергей ЛУКЬЯНЕНКО


                               СЕГОДНЯ, МАМА!



                                       Ю. Буркин:
                                       - Сыновьям Константину и Станиславу
                                       С. Лукьяненко:
                                       - ...и всем остальным детям.


                                        Любое несовпадение имен и ситуаций
                                        является случайным.



               ПРОЛОГ. О МАМИНЫХ КОШКАХ, ПАПИНЫХ ИНОПЛАНЕТЯНАХ,
                     И О ТОМ КАК МЫ УЧИЛИ ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЙ

     Я проснулся, когда Ирбис - красный  персидский  кот,  заворочался  на
подушке и ткнул меня в нос хвостом. Хвост был  мягкий,  на  самом  кончике
белый и особенно пушистый.
     Когда персидские коты линяют - это плохо. А если они при этом  еще  и
любят спать на твоей подушке, это  кошмар.  Я  осторожно  взял  Ирбиса  за
кончик хвоста и  сделал  вид,  что  собираюсь  дернуть.  Кот  презрительно
посмотрел на меня медно-красными глазами и отвернулся. Чихать он  на  меня
хотел. Двенадцатилетние мальчики нигде не считаются священными, а вот коты
- да: в Египте.
     - Стас, - тихонько позвал я. - Стас, ты дрыхнешь?
     Брат не ответил, лишь сверху доносилось его  сонное  посапывание.  Он
спит надо мной - у нас двухэтажная  кровать,  и  мой  одноклассник  Валька
Мельник сказал однажды, что это как в тюрьме. Я не нашелся, что  ответить,
а Стас сразу поблагодарил Вальку за информацию, потому что мы в тюрьме еще
не бывали. Вышло так, будто Валька сидел в тюрьме. Он  обозлился,  обругал
за это Стаса и плюнул в него. Но не попал.
     - Стас! - позвал я для порядка еще раз, подхватывая Ирбиса под теплое
толстое брюхо, встал и заглянул на его  кровать.  Разумеется,  брат  спал,
подушка у него не была усыпана кошачьими волосами, и только в ногах  лежал
маленький беспородный котенок, которого мама принесла вчера вечером.
     Я положил Ирбиса Стасу под щеку, чтобы коту не  было  скучно  в  моей
пустой постели, а беспородного, не имеющего еще клички котенка засунул ему
под одеяло. Котенок начал искать выход из плена, а я побежал умываться.
     В коридоре царило легкое утреннее  столпотворение.  Папа  кормил  тех
кошек, что  уже  соизволили  проснуться,  а  мама,  стоя  перед  зеркалом,
торопливо подкрашивала ресницы. Вот интересно: кошки  -  хобби  мамино,  а
возиться с  ними  приходится  нам  с  папой.  Но  любит  она  кошек  прямо
ненормально.  Хотя  вообще-то  она  не  сумасшедшая.  Просто  у  нее  есть
"пунктики" - так папа говорит.
     Однажды кошки начали беситься, чуть ли не по  потолку  бегать.  Потом
оказалось, что кошка по имени Собака котят ждет, а в этом случае остальные
кошки психуют. Завидуют, наверное. Но мама тогда этого не знала  и  решила
показать их ветеринару. Приходит в ветлечебницу, и говорит:
     - Доктор, посмотрите моих кошек.
     - А где они? - спрашивает тот.
     - Здесь, - отвечает мама, кладет на стол чемоданчик, и открывает его.
А там  лежат  восемь  кошек,  по  стойке  смирно.  Лапы  связаны  и  морды
забинтованы - чтобы не орали. Только хвосты - туда-сюда, влево-вправо...
     Вся больница бегала посмотреть...
     Так вот, вышел я в коридор, а  мама,  накрашиваясь,  увидела  меня  в
зеркало и сказала:
     - Хухер-мухер [Доброе утро (возможно др.-егип.)], Костя.
     -  Хухры-мухры,  цурюка,  [И  тебе  доброго  утра,  подружка   (возм.
др.-егип.)] - торопливо пробормотал я.
     Мама оторвалась от  зеркала,  повернулась  ко  мне  и  с  возмущением
переспросила:
     - Цурюка? Зап ардажер, сердев, ынау-мынау! [Подружка?! Я  твоя  мать,
сын пустынного шакала! (возм. др.-егип.)]
     - Эй! - возмутился папа, переставая раскладывать корм по мискам. -  Я
тоже немного язык знаю! Это кто же тогда ынау-мынау? Я?
     - Ардажер, хухры-мухры, мухры-хухры, - затараторил я. - Зап Сет  тага
горк минерап. Зап шердап. Лапсердюк. Ыкувон, генекал  ардажер.  Ынау-мынау
ардажер ук. Зап ынау-мынау. (Ну, сможете сами перевести?  Слабо?  Позор...
"Мама,  доброе  утро   два   раза   подряд.   Сет   [довольно   неприятный
др.-египетский  бог  (прим.  авторов)]  отуманил  мой  разум  во  сне.   Я
кривоязыкий. Мое уважение огромно. Папа, не  ругайся  с  мамой;  пустынным
шакалом мама назвала меня. Я пустынный шакал.")
     - Вот так-то, - миролюбиво сказала мама, переходя на  русский.  Из-за
легкого узбекского акцента казалось, что она с родного  языка  перешла  на
иностранный. Мама выросла в Ташкенте. Во время землетрясения  ее  родители
пропали, и она жила в детдоме. Но рассказывать об этом не  любит.  Зато  о
Ташкенте может часами говорить. Если ее послушать, то на свете нет  города
красивее и солнечнее. И люди там особенные, и персики там, и вообще... Это
ее пунктик N_2 - после кошек. Нет, N_3, второй - это древнеегипетский.
     На самом-то деле никто не знает, как древние египтяне говорили,  ведь
их  язык  сохранился  только  в  древних  надписях,  и  одни  специалисты,
например, считают, что пустынный шакал произносится "ынау-мынау", а другие
-  "еня-меня".   Но   если   уж   маме   пришло   в   голову   учить   нас
древнеегипетскому... Мы со Стасом сначала бунтовали, но потом  передумали;
никто этого языка не знает, и у нас будет свой секретный шифр.
     Проскользнув в ванную, я принялся ожесточенно чистить  зубы.  Хорошо,
что сегодня суббота. Не надо учить уроки, особенно английский. А то у меня
все перепуталось. В среду был пересказ текста, и я два раза "школу" вместо
"скул"  назвал  "цурах".  [Школа  (возм.  др.-егип.)]  Хорошо   еще,   что
глуховатая  Елена  Константиновна,  наша  учительница,   больше   внимания
обращает на уверенный тон, чем на то, что говоришь.
     Бормоча детскую считалочку: "Каргаз, ушур, нердак тушур"  (раз,  два,
третий - крокодил), в ванную вошел  Стас.  На  плече  у  него,  вцепившись
когтями в майку и вздыбив шерсть, сидел безымянный котенок.  Первым  делом
Стас пихнул меня, оттесняя от раковины, и начал намазывать  зубную  щетку,
не переставая нудить: "Нердак тушур, перум, южур..."
     - Будешь пихаться, схлопочешь, каракуц  болотный,  -  предупредил  я.
Стасу всего одиннадцать, но все время приходится напоминать ему, кто у нас
старший. - Отпусти котенка, ему же страшно.
     - Хухер-мухер, - невинно сказал Стас. - Ничего ему не страшно.
     - Он кот или кошка? - поинтересовался я.
     Стас скосил глаза на котенка и сказал: - Не знаю. Он еще маленький. И
пушистый. Признаки пола не выражены.
     - Это у тебя не выражены, дубина пушистая, - разозлился я. -  Его  же
назвать как-то надо!
     - Назовем Валей, - беззаботно предложил Стас. - Это и мужское  имя  и
женское.
     - А почему именно Валей? - удивился я.
     -  Мельнику  назло.  А  то  плюется,  как  курдеп   [Верблюд   (возм.
др.-егип.)], - буркнул Стас, изучая в зеркало свою белобрысую  физиономию.
Он весь в папу, а я как мама - черноволосый и худой.
     Я вытерся полотенцем и съязвил:
     - Что, усы ищешь?
     Стас неожиданно покраснел и зашипел:
     - Каваока Сет  шенгар!  [Рот  Сета,  вымазанный  гнилой  едой  (возм.
др.-егип.)]
     - Окавака Сет шенгар! [Нецензурно] - не остался я в долгу.
     Дверь открылась, и  вошел  папа.  Как  раз  в  ту  минуту,  когда  мы
готовились вцепиться друг в друга. Папа снял котенка со стаськиного  плеча
и спросил:
     - Чего-то не поделили, полиглоты?
     - Нет, папа, - дуэтом ответили мы.
     - Точно? - усомнился папа. - Не ссорьтесь. Чтобы драться не пришлось.
     Держа  котенка  за  шкирку,  он  вышел.  А  мы  со  Стасом  понимающе
переглянулись. Если папа начал говорить "с  уточнениями"  ("выключи  свет,
чтобы темно стало", "позови Стаса, чтобы пришел"), значит  он  погружен  в
обдумывание...
     - Опять инопланетян ищет, - обреченно сказал Стас.
     - Точно, - любимым папиным словечком ответил я. - Чтобы жить  веселее
было.
     Папа у нас тоже не сумасшедший. Честное слово. Он археолог,  так  же,
как и мама. Просто папа верит в палеоконтакт. Знаете, что это  такое?  Те,
кто верит в палеоконтакт, думают, что  на  Землю  прилетали  инопланетяне.
Только не сейчас, а  давным-давно,  еще  в  первобытные  времена.  И  если
покопаться хорошенько в древних развалинах или просто в  земле,  то  можно
найти  скелет  инопланетянина,  его  любимый  бластер   или   даже   целый
космический корабль. И это вовсе не для того, чтобы  прославиться.  Просто
папа считает, что когда имеешь перед собой такую трудную задачу,  то  жить
веселее  и  интереснее.  Я  с  этим  согласен.  Жить   веселее.   Особенно
окружающим. Стас немного помолчал, потом неохотно сказал:
     - Ладно, Костя, кеп-хур-ушурбац. [Мир; точнее - "время-между-войнами"
(возм. др.-егип.)]
     - Кеп-хур-ушурбац, - согласился я.
     И мы пошли завтракать.
     Папа ел молча, о  чем-то  сосредоточенно  размышляя,  а  мама  первая
никогда говорить не начинает. Она у нас сдержанная и невозмутимая. "Так  и
должна вести себя женщина Востока, - говорит она, - это традиция". А  папа
шутит: "За это я тебя и полюбил". А дело было так. Когда  папа  учился  на
четвертом курсе Ленинградского археологического, а мама - на  первом,  они
на практике вместе попали на раскопки старинной мечети. И папа там выкопал
инопланетный  череп.  Нужно  было  срочно  бежать   за   фотоаппаратом   и
фиксирующим раствором, но начался  дождь.  Папа  испугался,  что  пока  он
бегает,  череп  будет  поврежден  водой.   Тут   только   он   и   заметил
первокурсницу, которая молча копалась возле него.
     - Вас как звать? - спросил он.
     - Галина, - ответила наша будущая мама.
     - Вот что, Галя, - сказал он, - идите сюда. Чтобы помочь.  Это  очень
важно. - Он указал на череп. - Я сейчас  вернусь,  а  вы  постойте.  Чтобы
сберечь.  Вот  так,  -  и  он  продемонстрировал,  встав  над  черепом  на
четвереньки.
     Папа все  никак  не  мог  найти  раствор,  а  дождь  стал  сильнее  и
превратился в ливень. Только минут через сорок с фотоаппаратом,  раствором
и зонтиком папа примчался к  своей  находке...  и  был  поражен  тем,  что
увидел: первокурсница Галя, о которой он уже и думать забыл, все  так  же,
не меняя позы, стояла под проливным дождем.
     Но  еще  больше  она  поразила  его  позже,  когда  в  Ленинграде,  в
студенческой  аудитории  он   горячо   защищал   свою   версию   неземного
происхождения найденного  черепа.  Студенты  и  преподаватели  спорили  до
хрипоты, а потом кто-то спросил молчаливую девушку:
     - Галя, а ты на этот счет что думаешь?
     - Я думаю, это череп ишака, - ответила мама. - Даже не думаю, а знаю.
Я из Ташкента, я там их и раньше видела.
     Папа вскричал:
     - Что же вы раньше не сказали?!
     А она ответила:
     - Вы не спрашивали.
     Вот тут он в нее и влюбился. Такая у нас семейная легенда...
     Мы молча ели, пихаясь со Стасом под столом, а  только  что  названный
котенок Валька думал, что это мы с ним играем и кусал нас обоих  за  ноги.
Вдруг папа очнулся и, торопливо дожевывая яичницу, спросил:
     - Стасик, ты не знаешь, где у нас зубило?
     За инструменты у  нас  отвечает  Стас,  но  от  этого  вопроса  и  он
растерялся. Зубилом мы давно не пользовались.
     - На балконе, в ящике с  инструментами,  -  сказал  он.  И,  подумав,
добавил: - Наверное.
     - Спасибо, Стас, - очень ласково поблагодарил  папа,  -  я  посмотрю.
Нужно зубило, чтобы...
     Папа замолчал и стал прихлебывать горячий чай. Мама как ни в  чем  не
бывало продолжала гладить настоящего египетского моа, улегшегося у нее  на
коленях. А мы со Стасом переглянулись. Что-то явно затевалось.
     Но до самого вечера все было тихо.
     Мама собралась, погудела в прихожей пылесосом и ушла в  музей  -  она
там работает старшим научным сотрудником. Через полчаса,  подточив  зубило
напильником, пошел на работу и папа. В тот же самый музей, где он,  как  и
мама, старший научный сотрудник. Только мама специалист по Египту, а  папа
- по доисторическим временам и по старинному вооружению, от  австралийских
боевых бумерангов до алеутских панцирей из моржовой шкуры.
     У меня почему-то были сомнения, на работу ли идет папа:  если  уж  он
снова занялся поисками пришельцев, то на  мелочи  отвлекаться  не  станет.
Дождавшись, когда папа кончил пылесоситься и хлопнул дверью, я выскочил  в
лоджию. Мы  живем  совсем  рядом  с  музеем,  буквально  через  улицу,  по
диагонали от него. Но папа  действительно  шел  на  работу,  жизнерадостно
помахивая портфелем. Пользуясь отсутствием прохожих (а откуда им взяться в
полседьмого субботнего утра?), папа временами делал движения, напоминающие
прием каратэ маваша-гири. Получалось у него плохо.  Папа  теоретик,  а  не
практик.
     Когда за папой захлопнулась музейная дверь, я вернулся на кухню. Стас
развалился на табуретке (как на ней можно развалиться - не знаю, это умеет
только мой брат) и очищал бутерброд с кошачьим волосом от  меда.  То  есть
наоборот, бутерброд с медом от кошачьих волос.
     - Как ты думаешь, папа что нашел, бластер или космический корабль?  -
задумчиво спросил Стас. Он был еще молод и не утратил оптимизма.
     - Городскую  канализацию,  -  грубо  ответил  я,  потому  что  помнил
прошлогодний папин конфуз, из-за которого во всем квартале не было воды, и
соседи смотрели на нас волками.
     - Да-а, - протянул Стас и поскучнел. - Что сегодня делать-то будем?
     - Не знаю, - сказал я, пытаясь сообразить,  какие  вообще  бывают  на
свете дела.
     - Может, пойдем по  музею  пошляемся,  на  Неменхотепа  посмотрим?  -
предложил Стас.
     Неменхотеп - это фараон, точнее -  мумия  фараона,  которая  лежит  в
саркофаге у мамы в египетском зале. И мы иногда ходим поглядеть  на  него.
Все-таки интересно понимать, что перед тобой не кукла какая-то, а  мертвый
человек, который был живым много-много веков назад. У него сморщенное злое
лицо, а на руках - браслеты. Только сегодня поглазеть не  получится,  и  я
объяснил Стасу, почему:
     - Мама сказала, что ее зал  к  ремонту  готовится,  и  Неменхотепа  в
запасник унесли. Его к тому же еще и реставрировать будут.
     - Как это, интересно, можно человека реставрировать?
     - Он не человек, - ответил я, - он экспонат.
     Стас  удовлетворенно  кивнул,  откусил  кусок   бутерброда   и   стал
разглядывать зулусский ассегай, висящий над кухонным  столом.  Потом  лицо
его оживилось, и он внимательно посмотрел на резное  деревянное  панно  на
противоположной стене. Кухня у нас длинная, и я сразу  понял  его  идею  -
потренироваться в метании ассегая. Я торопливо сказал:
     - Стас, сегодня же суббота! У Димки отец на дачу  уезжает,  компьютер
свободный!
     Стас перестал жевать, подумал и сказал:
     - Ага, свободный. Димка сядет в "Цивилизацию" играть, и -  до  самого
вечера.
     Димка - это наш сосед, он живет над нами, на втором этаже. У его отца
есть старый ай-би-эмовский компьютер.
     - А мы прямо сейчас к нему пойдем, - торопливо сказал я,  -  и  сядем
вместе в "Вэрлорд" играть.
     Слава Осирису [Осирис - один из самых уважаемых др.-египтянами  богов
(прим. авторов)], удалось мне Стаса отвлечь от смертоубийственных  планов.
"Вэрлорд" - тоже воинственная штука, но она хоть на экране, и ассегаи  над
головой не летают. Мы со Стасом дружно натянули  шорты  и  рубашки,  потом
пошли в прихожую, где  у  нас  лежит  всегда  включенный  в  сеть  пылесос
"Шмель", и почистили друг друга от шерсти. Наглая рыжая  кошка  по  кличке
Собака дождалась отключения пылесоса и бросилась тереться о наши ноги.  Но
мы быстро выскочили за дверь.
     - Надо еще один  "Шмель"  купить,  -  сказал  Стас,  давя  на  кнопку
димкиного звонка.
     - Точно, - согласился я, -  в  два  раза  быстрее  будем  собираться.
Только как родителей уговорить?
     - Ерунда, - отмахнулся Стас, - проводок  перережем,  они  решат,  что
пылесос сломался и новый купят. А мы тут же старый починим.
     - А если они его уже выкинут?
     - Так они же нас выкидывать пошлют, а мы его припрячем.
     Заспанный Димка открыл дверь, и мы нырнули навстречу приключениям.
     "Вэрлорд" - это такая игра! Такая! Если вы в  нее  не  играли,  то  и
объяснять бесполезно. А вот если играли, то  я  вам  коротенько  расскажу:
борьба шла на Иллурийской карте, против пяти  вэрлордов,  Димка  играл  за
зеленых, Стас за красных, а я за оранжевых. У Димки было три  помолившихся
визарда, у Стаса четыре дракона, причем два  с  силой  девять,  а  у  меня
только рыцарь, зато с луком Элдроса и малиновой отравой. Все.  Кто  знает,
тот поймет, почему мы и глазом моргнуть не успели, как оказалось, что день
уже прошел. Да мы, наверное, и как ночь прошла, не заметили бы, если бы не
услышали, как на первом этаже хлопнула наша дверь.
     - Папа с мамой вернулись, - сказал Стас, а минуту спустя,  когда  его
драконы полегли у стен моего  города,  предложил:  -  Пойдем  домой,  есть
хочется.
     Если дома кто-то есть, дверь у нас не  запирается.  Мы  вошли  молча,
потому что все эмоции израсходовали за игрой. Наши шумели на  кухне.  Тихо
так шумели, уютно. Родители разговаривали,  постукивая  посудой,  а  кошки
нестройно мяукали, требуя ужин.
     - Есть хочется, - повторил Стас. Я кивнул. И тут до нас донесся папин
голос:
     - И все-таки, Галина, давай  поговорим,  пока  детей  нет.  Чтобы  не
лезли.
     Мы со Стасом затаили дыхание.
     - Давай,  -  ответила  мама.  -  Только  не  говори  мне,  что  нашел
инопланетный корабль.
     - Нашел, - убитым голосом отозвался папа. - Ты как узнала, Галь?
     - Ты их все время находишь.
     Мяуканье прекратилось - мама начала кормить кошек,  и  в  наступившей
тишине особенно отчетливо было слышно, с какой виноватой  интонацией  папа
рассказывает об очередном космическом корабле.
     -  Галь,  помнишь,  как  мы  с  грузчиками  вчера  глыбу  в  запасник
перетаскивали? Чтобы ремонту не мешала.
     - Помню, конечно, - ответила мама.
     - И что ты об этой глыбе знаешь?
     - Все знаю. Ее нашли где-то возле  сфинкса.  По  всей  поверхности  -
иероглифы, но такие стертые, что реставрации не подлежат.  Я  сама  писала
заключение: "Научной ценности не представляет".
     - Ага! - внезапно завопил папа. - Не представляет?! А как  мы  втроем
могли ее передвинуть, ты не подумала? Каменную глыбу размером три на  пять
метров!
     Мама молчала. Потом неуверенно спросила:
     - А вы ее что, втроем перетаскивали?
     Папа саркастически рассмеялся.
     - Вот так-то! Ближе к народу надо быть!
     - К грузчикам ближе? Ну, если ты  настаиваешь...  -  покорно  сказала
мама. Мы со Стасом ухмыльнулись.
     - Галина! Не остри! Не время. - Папа, похоже, был настроен сурово.  -
Я привык к твоему юмору. У меня иммунитет  на  твои  выходки.  Я  даже  не
спорю, когда бедные ребята учат никому не нужный древнеегипетский...
     - В жизни пригодится, - отрезала мама.
     - Галина! - возмутился папа. - Ты же восточная женщина! Ты не  должна
пререкаться с мужем!
     - Извини, дорогой, - как ни в чем  ни  бывало  ответила  мама.  Когда
хочет, она ведет себя как восточная женщина, а когда  хочет  -  как  очень
даже европейская. - Так что там с глыбой?
     - Я отбил от нее кусок, - твердо сказал папа.
     Наступила гробовая тишина. Потом мама сказала:
     - Милый, только не волнуйся. Я приклею  его  на  место,  никто  и  не
заметит.
     - Не надо, я цемента маленько плеснул и приладил.
     - Вандал! - охнула мама. - Ты же не реставратор! Ценна та  глыба  или
нет, но ей уже пять тысяч лет! - от волнения она заговорила стихами.
     - А под тонким слоем камня - отполированный металл, - парировал папа.
     Снова стало тихо-тихо. Аж слышно, как кошки чавкают.
     Я зажал себе рот руками, чтобы  не  заорать.  Ай  да  папа!  А  я  не
верил...
     - Какой металл? - спросила мама испуганно.
     - Неизвестн