очти подружились), спросил:
     - Кто тут из вас младший?
     - Ну я, - сел Стас.
     - Велено тебя в храм отвести.
     - Зачем это?
     - Подготовиться тебе надо.
     - Как это, - подготовиться?
     - А я откуда  знаю?!  -  разозлился  Ергей,  видно,  решив  грубостью
заглушить проблески совести. - Мое дело маленькое: велено  привести,  я  и
приведу. Вставай, давай!
     Стас покорно поднялся.
     - Стас, - позвал я.
     Он обернулся.
     - Чего тебе?
     Я стянул с руки свой браслет и подал ему.
     - Одень этот тоже, а пульт мне отдай. Так надежнее будет.
     Он не стал спорить, натянул браслет на свободную руку и протянул  мне
дистанционный блок.
     - Ладно, Костя, - сказал он. - Ты себя не вини. Ты тут ни при чем. Не
поминай лихом. Если оживители не сработают, передай Лине, что я...  -  Тут
он не выдержал и всхлипнул.
     - Дурак ты, - обнял я его порывисто, - если не сработают, меня  сразу
за тобой сварят. А если сработают, тогда ты сам все скажешь.
     Мы еще постояли так, обнявшись, несколько  секунд,  а  потом  он  сам
обернулся к Ергею и сказал:
     - Пошли.


     ...Поглазеть на фараонову свадьбу народу сбежалось много. Люди стояли
по обочинам дороги и кидали в  процессию  цветы  и  фрукты.  Почему-то  не
совсем свежие. Наверное, свежих было жалко.  А  сама  процессия  выглядела
довольно убого.
     Впереди двое широконосых нубийцев катили на  четырехколесной  повозке
транспарант с надписями: "Да здравствует Ра!", "Слава Осирису!" и "Жрецы и
фараон - едины!" За транспарантом еще  четверо  рабов  тащили  паланкин  с
Неменхотепом и Линой. В разноцветной праздничной одежде она была  особенно
красивой, но казалась еще младше, чем когда приходила к нам в  темницу.  С
фараоном она гляделась как внучка со сварливым дедушкой.
     Потом шли музыканты с барабанами и  флейтами.  Но  консерваторий  они
явно не кончали. Их стук и завывания сливался со скрипом следующих за ними
колесниц вельмож. Их было десятка два, причем по  количеству  разноцветных
ленточек и страусиных перьев в гривах лошадей легко было  определить,  кто
побогаче, а кто - победнее.
     Последним под конвоем Улика плелся я.
     Когда процессия достигла берега Нила, на  высокий  деревянный  помост
забрался жрец Гопа и, приставив к губам бронзовый раструб, прокричал:
     - Да здравствует фараон Неменхотеп  IV,  самый  солнцеликий  из  всех
фараонов! Ура.
     - Ура, - откликнулась толпа без особого энтузиазма.
     - Да здравствует невеста фараона,  самая  прекрасная  девушка  долины
Нила! Ура.
     - Ура! - отозвались зеваки немного повеселее.
     Что-то мне все это напоминало, но я не успел  как  следует  подумать,
потому что  народ  вдруг  оживился  и,  пихая  друг  друга  локтями,  стал
указывать на что-то за моей спиной.
     Я обернулся и увидел Стаса. Его везли  на  такой  же  четырехколесной
тележке, что и транспарант. Он сидел на маленькой табуреточке и  с  головы
до ног, как новогодняя елка игрушками, был  увешан  овощами.  В  руках  он
держал по сладкому перчику, а из-за ушей у него торчали веточки укропа.
     - Вы что, его есть собираетесь?! - испуганно спросил я Улика.
     - Не, не мы, - словно оправдываясь, пояснил тот,  -  боги  будут.  Им
ведь жертва.
     - И меня тоже так?..
     - Не, с тобой проще, ты ведь в том же бульоне вариться будешь.
     Совсем некстати я вспомнил рыбацкий термин "двойная уха".
     Повозка со Стасом, обогнав процессию, приблизилась  к  помосту.  Двое
нубийцев помогли ему спуститься на землю, а затем, под  барабанную  дробь,
взойти по ступеням. Жрец уже соскочил вниз и запалил костер,  над  которым
был подвешен огромный котел. Мгновенно занявшись,  пламя  принялось  жадно
лизать его днище.
     - Братья египтяне, - пискнул  Стас  сверху.  Потом  набрал  в  легкие
побольше воздуха и начал снова, но регистром ниже, а потому весомее:
     - Братья египтяне! Настанет день, и вы сбросите со своих  натруженных
плеч ненавистное иго фараонов! Победоносная рука истории беспощадно сотрет
их гнусные имена со страниц... - он замялся, вино забыв, с каких  страниц.
Братья-египтяне, открыв рты, тупо  смотрели  на  него  в  ожидании.  -  Со
страниц... - повторил он, а потом решительно тряхнул головой и закончил: -
Вообще сотрет! - Стебелек укропа вылетел у него из-за левого уха, и  Гопа,
который, сменив нубийцев, уже снова забрался наверх, аккуратно приспособил
стебелек на прежнее место. Не обращая на  это  внимание,  Стас  возобновил
речь:
     - Время все расставит по своим местам, и пирамиды, которые вы строили
своими мозолистыми руками, станут национальными  музеями.  И  ваши  внуки,
внуки простых крестьян и ремесленников...
     - Кончай пропаганду, - перебил его жрец, - кипит уже. Пора. - С этими
словами он высыпал на Стаса горсть соли и, пихнув в спину, столкнул его  в
котел.
     Толпа ахнула, а я зажмурился от страха и жалости.
     - Слава тебе,  Ра,  высокий  могуществом,  ставший  сам,  не  имевший
матери, - нараспев затянул Гопа. - Растут деревья по воле твоей,  и  родит
пищу поле. Покорны тебе небо  и  звезды.  Корона  крепка  на  челе  твоем,
подчинены тебе смертные, подвластны и боги. Вкуси же даров  наших  и  будь
милостив к нам отныне. Ладно?
     Из паланкина высунулся Неменхотеп:
     - Достаточно, - крикнул он. - Вытаскивайте. А этого, -  кивнул  он  в
мою сторону, - сюда, поближе.
     Меня подвели вплотную к  подмосткам.  Тело  братишки  уже  достали  и
положили на землю, но я не мог заставить себя взглянуть на него. За спиной
раздался горький девчоночий плач, и я узнал голос Хайлине.  Сунув  руки  в
карманы, я щелкнул переключателями обоих дистанционных блоков. С полминуты
стоял, не открывая глаз, и мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок. Но
вдруг со всех сторон перепуганно заахали. И тогда  я,  наконец,  на  Стаса
посмотрел.
     А выглядел он не так уж и страшно. Уже не страшно. Ожоги на его руках
и ногах затягивались так  стремительно,  что  уже  секунд  через  двадцать
трудно было поверить, что он только что варился в кипятке. Лицо его быстро
приобретало нормальный цвет, и он еле заметно вздохнул. От радости я хотел
кинуться к нему и расцеловать, но вовремя спохватился, театрально взмахнул
руками и прокричал:
     - Эники, беники ели вареники!  Эники,  беники,  клос,  вышел  пузатый
матрос!
     Стас передернул плечами и сел.
     Люди вокруг истошно заголосили и рухнули на колени.
     Стас оглядывался вокруг так, словно очнулся от  глубокого  сна  и  не
помнит, где находится.
     - О, Осирис, ты - бог могучий,  -  заорал  Гопа,  возбужденно  прыгая
вокруг нас. - Нет бога, подобного тебе! Как сам ты воскрес после  битвы  с
Сетом, так и слуги твои легко  возвращаются  к  жизни!  -  Он  явно  решил
использовать сотворенное нами чудо в целях  укрепления  своей  религиозной
власти.
     Кто-то схватил меня за руку. Я обернулся. Нетерпеливо  переминаясь  с
ноги на ногу, передо мной стоял Неменхотеп.
     - Прости мне мое неверие,  верный  слуга  Осириса,  -  забормотал  он
заискивающе, - я был не прав.  Осознал.  Раскаиваюсь.  Забудем  прошлое  и
станем друзьями. Давай, лечи меня.
     И тут меня просто затрясло от ярости. Слишком много я пережил.
     - Э нет, фашист! - закричал я. -  Все  не  так  просто!  Ты  оскорбил
верного слугу Осириса, и теперь мое заклинание не подействует, пока ты сам
не искупаешься в кипящем масле!
     - Да брось ты, - проникновенно сказал фараон, - давай так, без масла,
а? Попробуем?
     - Ну, давай, попробуем, - мстительно усмехнулся я  и,  сунув  руки  в
карманы, выключил  дистанционные  блоки.  -  Стас,  дай  ему  браслеты,  -
обернулся я к брату.
     Тот, все еще ошалело поглядывая по сторонам, снял браслеты  с  рук  и
протянул их фараону. Неменхотеп проворно натянул их на запястья.
     - А как застегиваются? - кротко заглянул он мне в глаза.
     Я застегнул браслеты.
     - Ну, давай, говори заклинание, - поторопил фараон.
     - Что ж, пожалуйста.  Как  и  в  прошлый  раз  я  взмахнул  руками  и
возвестил:
     - Эники, беники ели вареники!  Эники,  беники,  клос,  вышел  пузатый
матрос!
     Фараон замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Потом неуверенно
кашлянул и тут же зашелся в болезненном приступе.
     - То-то, - сказал я. - Лезь в котел.
     Стас уже оправился от шока и теперь злорадно засмеялся.
     - Классно, Костя, - сказал  он  по-русски.  -  Так  ему!  Знаешь  как
больно!
     Неменхотеп  затравленно  огляделся.  И  его  взгляд  остановился   на
отоспавшемся благодаря пастилке Толяро военачальнике.
     - Доршан, - позвал он. - Подь сюда.
     Тот подскочил к нам и сразу вполголоса спросил меня:
     - У тебя этих штук больше нету, а? Так  спалось  славно!  Хочешь,  на
дротик поменяемся? Наконечник, между прочим, не бронзовый, а золотой...
     - Кончай  базар,  -  прикрикнул  Неменхотеп,  и  Доршан  вытянулся  в
струнку. - Слушай сюда. Я сейчас в котел прыгну, а этот,  -  фараон  ткнул
меня пальцем в грудь, - должен меня оживить. Понял?
     - Так точно!
     - Вот если я не оживу, обоих четвертуешь. Ясно?
     - А чего тут неясного? - расслабился Доршан.
     - Разговорчики!
     - Так точно!  -  вновь  встал  по  стойке  смирно  воевода.  -  Ясно!
Четвертуем, как два пальца обмочить!
     - А ты понял? - обратился фараон ко мне с угрозой в голосе.
     - Лезь, - отрезал я непреклонно. - И быстрее, а то передумаю.
     Вновь отбросив неуместную спесь, он жалобно попросил:
     - Еще минутку можно? Одну?
     - Ну давай, - смилостивился я. - Что там у тебя?
     Взмахом руки фараон подозвал к себе раба-нубийца.
     - Сейчас я прыгну туда, - указал он на котел.
     - Туда? - не поверил своим ушам нубиец.
     - Туда, туда, раб бестолковый, - нетерпеливо похлопал себя  по  ляжке
фараон. - А вы меня через минуту вытащите. Уяснил?
     - Через минуту? - переспросил нубиец.
     - Маловато будет, - глумливо улыбаясь,  встрял  Стас.  -  Не  успеешь
свариться, не подействует. Две минуты.
     Неменхотеп скрежетнул зубами, но тут же  послушно  переинструктировал
нубийца:
     - Через две минуты. Усвоил?
     - Через две минуты? - снова переспросил тот.
     - Да! Да! - заорал Неменхотеп в ярости. - Крокодилам скормлю!
     - Через  две  минуты.  Усвоил,  уяснил,  -  подобострастно  кланяясь,
попятился перепуганный нубиец.
     Фараон в сердцах плюнул и,  бормоча  проклятия  и  жалобы,  полез  по
ступеням помоста.
     А Гопа тут же подскочил к Доршану  и  что-то  зашептал  ему  на  ухо,
опасливо косясь по сторонам.
     Доршан наморщил лоб, соображая. Потом лицо его просветлело.
     - Маршалом? - уточнил он.
     - Тс-с, тише ты, болван! - зашипел Гопа.
     Неменхотеп тем временем добрался до верха, обернулся к  толпе,  желая
что-то сказать, открыл было рот, но потом просто махнул рукой и прыгнул.
     Народ ахнул. Нубиец откуда-то выкопал песочные часы и, выпучив глаза,
напряжено уставился на струйку. Вот песок полностью  перетек  из  верхнего
сосуда в нижний, и Стас, мрачно усмехнувшись, сказал:
     - Вкрутую.
     И я вспомнил сказку "Конек-горбунок".
     Нубиец и двое его товарищей бросились к котлу, и вскоре тело  фараона
легло на то же место, где только что лежал Стас.
     Но я не успел включить оживители, потому что за  руки  меня  схватили
два старых знакомых гвардейца из отряда Доршана, а сам он приставил острие
своего копья к моему горлу.
     Гопа, брызжа слюной, прошипел мне в лицо:
     - Только слово из своего заклинания пикнешь, сдохнешь, как шакал!
     Доршан подтверждающе кивнул и широко улыбнулся.
     -  Типичный  дворцовый  переворот,  -  констатировал  Стас,  довольно
безучастно разглядывая уткнутый в мое горло дротик. - Путч. ГКЧП.  Но  ты,
Костя, не бойся, они тебе ничего не сделают. Хорошие врачи всем нужны.
     Спасибо, братик, успокоил.
     А Гопа, крикнув моим стражникам: "Руки покрепче  держите!",  забрался
на  помост,  вновь  приставил  к  губам  свой  бронзовый   мегафон   и   с
воодушевлением объявил:
     - Возрадуйся, народ Египта! Свершилась воля девятки  богов!  Кровавый
тиран Неменхотеп повержен, и отныне фараон  -  я!  А  его  невеста,  между
прочим, автоматически переходит ко мне. Сейчас и свадебку сыграем!
     Народ обалдело молчал.
     - Вот паразит! - взбеленился Стас. -  От  одного  избавились,  второй
туда же норовит! Костя, что делать будем?
     - Ны заю, - ответил я вместо "не знаю", потому что нормально говорить
мне не позволял наконечник доршановского дротика. Золотой, между прочим.
     Но тут  ситуация,  в  который  уже  раз  перекувыркнулась  по-новому.
Окруженный отрядом воинов, к помосту пробился советник фараона  от  Севера
Ашири. Видно, он был более предан своему владыке, чем Гопа и Доршан.
     - Слазь, предатель! - крикнул он жрецу, - или я сам  сброшу  тебя,  и
даже Анубис не пожелает держать в своем царстве такую гниль!
     - Арестуй его, Доршан! - взвизгнул Гопа с помоста.
     Не отводя от меня дротик, Доршан дал команду, и тут такое началось!..
Кто кого колол, кто кого рубил, а кто  кого  руками  молотил  понять  было
невозможно. Через минуту уже не  только  солдаты,  но  и  все  собравшиеся
зеваки мутузили друг друга чем придется.
     И они, наверное, подчистую самоистребились бы, а  история  Египта  на
том бы и закончилась, если  бы  вдруг  среди  ясного  неба  не  засверкали
молнии, и не загремели раскаты грома.
     - Осирис, Осирис идет! - закричал  Стас  радостно,  и  все  раболепно
повалились на землю. Включая солдат и Доршана, который, упав к моим ногам,
тихонько проскулил:
     - Так  и  есть,  в  самом  жутком  своем  воплощении.  Сейчас  карать
начнет...
     Освобожденный, я судорожно глотнул воздух и оглянулся, выясняя, в чем
же,  собственно,  дело.  И  сразу  все  стало   ясно.   Переступая   через
распростертые  тела  насмерть  перепуганных  людей  и  паля  в  воздух  из
мумми-бластера, к нам величавой поступью двигался Шидла.
     - Ко мне, котята! - гаркнул он зычно, и мы  со  Стасом  со  всех  ног
кинулись к нему. Но на полпути Стас остановился и позвал:
     - Лина!
     Хайлине, соскочив с носилок, побежала к нам.
     - А это еще что за маленькая самка? - спросил Шидла, с  интересом  ее
разглядывая.
     - Она с нами, - тяжело дыша, ответил Стас. - Айда быстрее,  пока  они
не очухались.
     - Бояться их нечего, -  уверенно  ответил  Шидла,  -  но  убивать  не
хочется. Так что, правда, давайте, поспешим. Самка пусть садится верхом на
меня, а вы покрепче держитесь за гриву.
     Мы помогли Лине взобраться ему на спину и вчетвером помчались к лесу.



                           5. НАМ КРУПНО НЕ ПОВЕЗЛО

     Минут через пятнадцать мы, запыхавшись от  быстрого  бега,  сидели  в
хроноскафе. Шидла что-то настраивал на приборном щитке, Стас,  чертыхаясь,
брезгливо отцеплял от одежды вареные овощи, а Лина, осматривалась,  широко
открыв глаза от любопытства и удивления.
     - Наладил? - спросил я сфинкса.
     - Давно уже. Вас  искать  замучился.  Испугался  даже.  А  как  зовут
маленькую самку? - кивнул он в сторону Лины.
     - Девочку, - поправил я. - А зовут ее Хайлине.
     Услышав свое имя, Лина кокетливо потупилась.
     - Только она всеземного не знает, - добавил я.
     - Это ясно, - сказал Шидла. - Тогда вот что. Посади ее в свое  кресло
и пристегни ремень. Ремни я  тоже  починил.  А  сам  покрепче  держись  за
спинку, ты уже привычный.
     - Да пусть она со мной садится, - предложил шустрый Стас.  -  Мы  тут
нормально поместимся, - и он, как мог плотнее прижавшись  боком  к  одному
подлокотнику кресла, махнул Лине рукой. Возражать, что, мол, я-то  похудее
буду, я постеснялся, Лина устроилась возле Стаса, и он  принялся  суетливо
застегивать ремень.
     - Готовы? - спросил Шидла. Мы  кивнули.  Стас  заботливо  предупредил
Лину:
     - Держись крепче. И не бойся, это быстро...
     Сфинкс нажал на красную кнопку, и в тот миг, когда  я,  действительно
уже привычно, ощутил, как проваливаюсь в бездну, в голове  моей  мелькнула
запоздалая мысль: "А фараона-то я не оживил..."
     Эту фразу, только вслух, конечно, я и выпалил сразу  после  того  как
закончилась переброска.
     - Ну, теперь поздно, - заявил Стас без особого сожаления в голосе.  -
Что сделано, то сделано. Теперь мы далеко уже.
     - Шидла, - спросил я, - мы сейчас где и в каком времени?
     - Время пока то же, - ответил сфинкс, - а находимся мы на околоземной
орбите.
     Я слегка расстроился, все-таки я не  собирался  Неменхотепа  насовсем
убивать. Я его, честно, оживить хотел.  А  получилось  вот  как.  Я  молча
вернул Стасу один из  бесполезных  теперь  дистанционных  блоков.  Сувенир
все-таки.
     - Да не бери ты в голову, - принялся он меня успокаивать,  -  фашист,
он фашист и есть.
     - Это вы про что? - заинтересовался Шидла. - Вы хоть расскажите,  что
там с вами стряслось.
     Тем временем Стас расстегнул  ремень,  и  Лина,  попытавшись  встать,
взмыла к потолку.
     Я даже представить себе не мог, чтобы человек, никогда  и  слыхом  не
слыхавший про какую-то  там  "невесомость",  так  быстро  адаптировался  в
невероятной для него ситуации. Сверху (если только тут  уместны  выражения
"верх" и "низ") раздался ее мелодичный смех, а потом - веселый голос:
     - Я стала птицей?!
     Я хотел было объяснить ей, что такое "невесомость", но тут же  понял,
что это было бы слишком сложно. Не то страшно, что  в  древнеегипетском  и
слова-то такого нет, а то, как ей объяснить,  что  вон  тот  светящийся  в
иллюминаторе голубой блин - не что иное, как  Земля,  и  никакая  ладья  с
богом  Ра  на  борту  вокруг  нее   не   плавает...   Пришлось   отставить
астрономический  ликбез  на  потом,  тем  более  что  Стас   уже   азартно
рассказывал Шидле о наших злоключениях в египетском  плену.  И  я,  сказав
Лине только, - "Я тебе потом все объясню", -  стал  уточнять  его  рассказ
подсказками и пояснениями. Стас при этом, как всегда, огрызался,  мол,  не
мешай, я сам... Но вместе у нас все равно получалось интереснее.
     Сфинкс слушал внимательно,  то  и  дело  от  возбуждения  почесываясь
задней лапой за ухом. Но в особый раж его ввел эпизод с кошкой, когда Улик
поддал ей копьем, а остальные стражники загоготали.
     - Дикари! - рявкнул он сердито и добавил,  кровожадно  ощерившись:  -
Зря я их пожалел, не пострелял немного!..
     Когда мы закончили, он спросил:
     - И вы что, хотите эту самку взять в свое время?
     - Конечно! - воскликнул Стас, - мама с  папой  ее  удочерят,  она  же
сирота.
     - Шидла, - попросил я, - говори все-таки "девочка", а не "самка".
     - Не в этом суть, - отмахнулся он от меня, как от назойливого комара.
- Суть в том, что я вовсе не уверен, сможем ли мы доставить ее в двадцатый
век.
     - Как так? - оторопел Стас.
     - Видишь ли, человеческий детеныш, хроноскаф в общем-то  одноразовый.
Он построен только для того, чтобы сначала доставить вас  домой,  а  потом
меня  -  в  древний  Египет.   Количество   хроно-гравитационной   энергии
ограничено. Был, конечно, и запас, но на дополнительный прыжок в древность
мы  никак  не  рассчитывали.  А  мне  ведь  нужно  сюда  вернуться.  И  на
дополнительного пассажира - тоже не рассчитывали. А чем больше масса,  тем
больше затраты энергии. Я не уверен, что нам без нее-то энергии хватит.
     - Та-ак, - протянул Стас. -  И  как  же  быть?  Ну  посчитай,  может,
все-таки хватит? Что же мы ее тут бросим?
     - Как  я  посчитаю?  Бортовой  компьютер  для  подобных  операций  не
предназначен. Все необходимые расчеты он делает сам, внутри. Я могу только
ставить задачи, а он, просчитав оптимальный вариант, выполнять.
     Мы озабоченно молчали. Лина уже спустилась вниз,  снова  примостилась
возле Стаса и, пытаясь понять, о чем мы говорим, заглядывала нам  в  лица.
Но ничего у нее, естественно, не выходило, и  она  смешно  хмурила  брови,
так,