просил Ганс.
   -  Я  поджидал,  не  отзовутся  ли  раньше  меня  чудовища.  -  Кряхтя  и
вскрикивая, Пинч начал спускаться.
   - Лазить не так уж трудно,  -  сказал  он.  -  Ствол  немного  шероховат.
Чешуйки такие крупные, что можно ногу поставить.  А  впрочем,  без  чудовищ,
пожалуй, и не влез бы. Они помогли, - признался он.
   - Куда же нам идти? - спросила Амели. Все оглянулись.
   - Шум прибоя оттуда, - сказал Ганс. - Туда и идем. Они  быстро  пересекли
поляну и углубились в лес.
   Глава 8. В ПЛЕНУ У ШЕСТИРУКИХ.
   Густел  подлесок  хвощей  и  папоротников,   густел   мрак.   Разбегались
вспугнутые мелкие ящеры, в стороне прополз бесконечно длинный толстый черный
змей. Гигантские пауки плели настоящие тенета. Паутина была так крепка,  что
ее приходилось разрезать ножом. Курьезные  мясистые  насекомые  величиною  с
гуся, запутавшиеся в паучьих сетях, бились и визжали, как поросята.
   - Здесь чувствуешь себя Гулливером в стране великанов, -  сказала  Амели.
Она была очень довольна тем, что отправилась в это путешествие.  Отец  долго
не соглашался, Делькро и Эллен отговаривали, но Амели настояла на своем.
   За спиной раздался вой и нечленораздельная речь. Путники  остановились  в
недоумении. Их кто-то нагонял. Слышно было, как в чаще трещали  сухие  ветви
хвощей. Пинч держал ружье наготове.
   В сизой  лесной  мгле  меж  папоротниками  показались  неясные  очертания
огромного мохнатого человека. Пинч выстрелил.
   - Эе.., оа.., ое... - хрипло закричал дикарь, завыл и скрылся.
   - Я отниму у вас ружье! - рассердился Ганс на Пинча. - Не  хватает  того,
чтобы теперь орава дикарей напала на нас, как те чудовища.
   - Неужели же это венерианский человек? - удивилась Амели. - Значит, здесь
есть и люди?
   - Вы бы лучше поблагодарили меня,  -  оправдывался  Пинч.  -  Если  бы  я
вовремя не испугал вожака, на нас, наверно, уже напали бы венерианцы. Теперь
они убежали - испугались выстрела.
   - Может быть, Пинч и прав, - поддержал его доктор.
   - Кто бы мог думать, что на Венере есть люди и, что  всего  удивительнее,
по телосложению весьма похожие на земных? Только, кажется, они  здесь  очень
косматые. И рост несколько выше. Но это вполне понятно:  ведь  тяготение  на
Венере немного  меньше  земного.  Жаль,  что  я  не  рассмотрел  венерианца.
Интересно было бы познакомиться с ним.
   - Познакомитесь еще, когда они будут нас кушать, - сказал Винклер.
   - Надо поскорее выбираться из леса. Прибавьте  шагу.  Но  прибавить  шагу
было  не  так-то  легко.  Ежеминутно  приходилось   останавливаться,   чтобы
пробраться сквозь лианы или разрезать густую паутину.
   - Отвратительные животные! - ворчал Пинч, с омерзением глядя на  толстых,
косматых пауков. - Они питаются, наверно, не только насекомыми, но и мелкими
птицами, зверьками. Да, пожалуй, и не мелкими. Такие тенета удержат теленка.
   Через лесную поляну идти было легче. На поляне росли высокие,  ветвистые,
толстые деревья, напоминавшие дубы. "Это уже не каменноугольный  период",  -
подумал Ганс. На деревьях между толстыми суками висели гигантские  гнезда  и
рядом с ними словно подвешенные узлы. Путники  недоумевали:  что  за  осиные
гнезда?
   Позади что-то хрустнуло. Послышалось тихое, протяжное  "уррр",  и  словно
раздалось щелканье кастаньет. Оглянулись. На  границе  леса,  у  опушки,  из
которой путники только что вышли, выросла  сплошная  цепь  диких  существ  -
шестирукая помесь обезьяны с кенгуру: бегают и на шести, и на четырех ногах,
стоят и прыгают на двух, садятся, как кенгуру,  и  тогда  средняя  пара  рук
неподвижно висит на косматой груди, а верхняя движется, - словно  шестирукие
объясняются, как немые, и жесты сопровождаются  урчаньем,  щелканьем.  Глаза
черные, выпуклые, в глубоких глазных впадинах. Огромные синие  грушеобразные
носы... Бежать! Скорее бежать!
   Добежали до рощи деревьев, похожих на дубы. С сучьев вдруг начали  падать
на траву такие же шестирукие. Шестирукие справа,  шестирукие  слева,  сзади,
впереди - правильная осада. Бежать некуда. Остается только с боем  пробивать
дорогу. На этот раз уже не только Пинч, но и Ганс вскинул на плечо винтовку.
Шестирукие сели, словно испугались.  Замолчали  Ворочают  сердитыми  черными
глазами. Их синие грушевидные носы  начали  краснеть  и  быстро  надуваться.
Груша превратилась почти в шар величиною больше арбуза. Послышалось шипенье,
словно сразу заработала сотня сифонов. Из носов вылетали мелкие брызги,  как
из пульверизаторов. Ганс выстрелил. Пинч вскрикнул и упал. Ганс почувствовал
сладкий, приторный, одуряющий запах. Голова закружилась, зашумело в ушах. Он
еще успел заметить, как упали Амели и Винклер, и сам упал без памяти...
   Гансу кажется, что он сидит высоко на мачте во время  сильной  качки.  Он
глубоко вздыхает и открывает глаза. Сильный влажный ветер дует в лицо.  Тело
Ганса мерно раскачивается - это уже не сон...
   Ганс пытается  вспомнить,  что  с  ним  произошло  Нападение  шестируких,
"газовая атака", обморок . Возле самого уха шелестят  листья.  Он  висит  на
дереве. Хочет протянуть руку, двинуть ногой, но не  может.  Словно  спеленат
или крепко-накрепко  связан.  В  просвете  между  тучами  виднеются  звезды.
Значит, ночь? Когда он потерял сознание, был  вечер,  закат.  Глаза  немного
привыкли к темноте. Ганс видит возле себя качающиеся темные тела.
   Окликает.
   - Это ты, Ганс? - слышится  заглушенный  ветром  голос  Винклера.  -  Мы,
кажется, попали в скверную историю. Я не могу сделать ни одного движения...
   - И я тоже. Где Амели, Пинч?
   - Висят рядом со мной. Не отзываются. Или  еще  не  пришли  в  себя,  или
мертвы.
   - А шестирукие?
   - Их не видно Через несколько минут пришли в себя Пинч и  Амели  Действие
газов, очевидно, проходило  у  всех  в  одно  время.  Обменялись  невеселыми
мыслями. Всячески пробовали избавиться от  пут  -  напрасно.  Все,  что  они
могли, это  немного  двигать  плечами  и  ногами.  Руки  словно  приросли  к
туловищу, ноги - срослись вместе.
   - Словно нас заколдовали и превратили в деревья, - сказала Амели. Она  не
стонала, не закатывала истерик.
   Занялась заря. При ее свете  пленники  увидели  шестируких  Одни  из  них
висели  на  руках  или  хвосте  на  дереве,  иные   стояли   возле   дерева,
прислонившись к нему. Они были неподвижны, как статуи Но  лишь  первые  лучи
солнца коснулись этих окаменевших фигур, они ожили С урчаньем и щелканьем  к
пленникам начали собираться шестирукие в несметном числе. Они  расселись  по
сукам, споря из-за мест, повисли над  головой,  заглядывали  снизу.  Видимо,
всем им хотелось поглядеть на необычайную добычу Шестирукие быстро  щелкали,
как кастаньетами, быть  может,  пальцами,  быть  может,  языками,  урчали  и
жестикулировали  всеми  шестью  руками  Прыгали  и  лазили  по  деревьям   с
изумительной ловкостью, но по земле предпочитали ходить на шести или прыгать
на двух ногах Возле пленников  сидел,  по-видимому,  старый  вожак  с  седой
шерстью. Он пощелкал.
   Несколько шестируких бросились исполнять его приказание.
   - Кажется, приходит наш конец, Винклер, - тихо сказал Ганс.
   - Похоже на то, Ганс. Нам не вырваться. Ты обратил внимание, как  блестят
наши одежды? Шестирукие, очевидно, вымазали нас каким-то клейким  веществом.
Вот  почему  мы  словно  превратились  в  кокон.  Что-то  готовят  нам   эти
шестирукие...
   Ганс наблюдал за теми, которые побежали по приказу  старика.  Они  быстро
взметнулись на самые верхние ветки. Там висели небольшие "узелки". Ганс  уже
понял, что это за "узелки". Шестирукие, очевидно, заготавливали пищу  впрок,
вешая свои запасы на деревьях.
   Молодые посланцы сорвали пару  "мешков"  и  спустились  вниз.  Они  ловко
работали четырьмя руками, в двух руках несли поклажу.
   Старик принял "мешок". В нем  находился  обмазанный  клеем  паук.  Старик
оторвал кусок паучьего мяса и протянул ко рту  Ганса.  Тот  стиснул  зубы  и
замычал с отвращением. Шестирукие пощелкали, поурчали  и  предложили  другое
блюдо, облизав предварительно клей с большого бело-синего червя. Ганс  снова
отказался есть. Старик с большим терпением продолжал угощать  Ганса  лесными
клопами, тараканами, гигантскими стрекозами...
   Некоторые из этих "блюд" были еще живыми. Ганс понял, что  шестирукие  не
сразу убивают свои жертвы, а сохраняют их живыми. И,  видимо,  даже  кормят.
Поэтому-то старик с таким вниманием и  терпением  старался  узнать,  чем  же
питаются эти редкостные двуногие зверьки, впервые попавшие в их руки.  После
долгих попыток накормить "мясом" старик решил, что  пленники  не  плотоядные
животные, и снова защелкал. Через несколько минут  покорные  слуги  принесли
"кокосовый" орех. Ганс был голоден. Завтрак был  как  нельзя  более  кстати.
Притом, чем бы все это ни  кончилось,  надо  набираться  сил.  Однако  Ганса
одолевали сомнения: принимать пищу или нет? Если шестирукие не едят  трупов,
то, убедившись в том, что "добыча" вообще отказывается от пищи, не прикончат
ли они ее тотчас, пока она жива? И Ганс решил есть.  Когда  он  открыл  рот,
старик одобрительно защелкал. Другие подхватили свежую новость: "Едят", -  и
щелканье понеслось с ветки на ветку, с дерева на дерево.
   Пленники были накормлены. Но положение их от этого не стало лучшим.
   - Нас откармливают, как  подвешенных  в  мешке  рождественских  гусей,  -
сказала Амели.
   - Ох, только бы  рождество  у  них  наступило  бы  не  слишком  скоро,  -
отозвался со своего сука Пинч.
   Накормив пленников, шестирукие потеряли к  ним  интерес  и  разбрелись  в
разные стороны. Текер мог вдоволь наблюдать за этими  странными  существами:
как они ловили добычу - насекомых, птиц, пресмыкающихся животных при  помощи
"газовой атаки", как затем обмазывали клеем, облизывая своим длинным языком,
- "клеевые железы", очевидно, находились у них во рту, - как развешивали  по
сучьям живые обеды... Так прошел день.
   Когда солнце стояло уже низко  над  лесом,  шестирукие  начали  проявлять
признаки  беспокойства.  Они  быстрее  бегали,   лазили,   прыгали,   громче
перекликались, и каждый, видимо, спешил забраться в свое плетеное гнездо  до
наступления темноты. Солнце зашло, и шестирукие внезапно уснули в той  позе,
в какой застал их сон.  Поразительнее  всего  было  то,  что  это  засыпание
происходило  молниеносно  и  одновременно  у  всех   шестируких.   Несколько
запоздавших шестируких так и застыли возле дерева с поднятыми вверх  руками.
Солнце уже зашло, но на поляне стоял еще полумрак. Ганс видел, как  огромный
ящер быстро пробежал поляну, подбежал к шестирукому, схватил его в  пасть  и
потащил к опушке леса. Шестирукий не вскрикнул, даже не  шевельнулся.  Никто
не пришел к нему на помощь. Этот непонятный глубокий сон был, видимо,  самым
слабым местом шестируких в их борьбе за существование. Вот  почему  они  так
спешили запрятаться по своим гнездам при закате солнца, вот почему  жили  на
деревьях. Для пленников это было первое  утешительное  открытие:  они  могли
быть спокойны - в продолжение ночи их не съедят.
   Совсем  стемнело.  Можно  было  разговаривать,  не   опасаясь   разбудить
шестируких.
   - Нож при тебе? - спросил Винклер.
   - Да, но он мне не поможет, - ответил Ганс. - Так же как и ружье, которое
валяется возле дерева. Если бы Стормер, и Уэллер, и  Жак  пришли  к  нам  на
помощь! Но они не найдут нас... Покричать разве на всякий случай...
   - Жак! Жак! Стормер!..
   - А!.. А!.. А!..
   - Эхо отзывается.
   - Нет, кажется, не эхо.
   - Меня ругали, а сами дикарей со всего леса сзываете, - проворчал Пинч. -
Ноги, руки затекли... Онемели... Так и есть, - продолжал он после  паузы.  -
Смотрите, кто-то бежит через поляну.
   Да, во мраке двигалась чья-то тень, по очертаниям похожая на человека...
   - Эоиа Ееяие!
   - Лопочет что-то вроде "Это я, не стреляйте", - сказал Пинч.
   - Вы уж придумаете!
   Человек быстро взбирался по стволу. Вот он схватился за сук,  на  котором
висел Ганс.
   - Ну вот, теперь двуногие отнимут нас у шестируких! - сказал Пинч.  -  Из
одной беды в другую. Вы хоть ногой толкните его, Ганс.
   - Не могу.
   - Эоа!
   К Гансу придвинулось  темное,  обросшее  волосами  лицо.  Совсем  близко.
Слышно, как дикарь тяжело дышит... Толстая, рассеченная нижняя губа... Когда
дикарь пытается говорить, изо рта показывается конец распухшего языка.
   Ганс таращит глаза, всматривается. В  чертах  лица  венерианского  дикаря
что-то знакомое...
   - Да это Блоттон! - вдруг громко вскрикнул Ганс.
   - Да, да, это я, - пытается Блоттон выговорить членораздельно, но  в  его
распоряжении остались одни гласные.
   Ганс, еще не веря себе, рассматривает неожиданного гостя.  Тело  Блоттона
обмотано мочалой, листьями...
   - Откуда вы? Что с вами? Почему вы не можете  говорить?  Блоттон,  вы  ли
это?
   - Потом, потом ("Поом, поом", - выходит у Блоттона.)  Немного  привыкнув,
Ганс начинает понимать его речь. Блоттон потом расскажет обо всем. Сейчас им
надо скорее спасаться. Где нож?.. Блоттон вынимает из  ножен  охотничий  нож
Ганса и начинает осторожно разрезать липкие одежды. Неужели пришло спасение,
и так неожиданно?
   Через несколько минут все пленники "вылупились  из  своих  куколок",  как
сказала Амели, быстро спустились с дерева, подняли валявшиеся ружья и быстро
побежали.
   До наступления зари нужно было как можно дальше  уйти  от  шестируких.  А
бежать ночью в лесу нелегко.
   Если бы  не  Блоттон,  путникам  пришлось  бы  плохо.  Он  превратился  в
настоящего дикаря - с  такой  ловкостью  умел  он  ориентироваться  в  лесу,
обходить препятствия, находить тропы в заболоченной местности.
   Блоттон одет в лесную одежду, и она защищает его от шипов и колючек, а  у
беглецов на теле лишь изорванное белье. Хорошо, что шестирукие не знают, что
такое одежда. Если бы они сорвали ее и обмазали клеем тело, не убежать бы им
из плена. Блоттон так и не смог оторвать ладонь от рукоятки ножа, на которой
оказался слой клея Лес наконец  кончился.  Вот  и  залив  виднеется  Заросли
"мангровых". Только бы добраться до них...  Пустились  бежать  по  открытому
месту.
   Взошло солнце. Шестирукие, наверно, проснулись и обнаружили  исчезновение
пленников. Быть может, уже гонятся по следам...
   - Скорей, скорей! - торопит Пинч.
   И вдруг позади раздалось зловещее щелканье кастаньет  и  глухое  "уррр..,
уррр...". Догоняют...
   До корней надводных деревьев осталось несколько  десятков  шагов.  Вот  и
они. Полезли по корням. Вероятно, земные  обезьяны  не  могли  бы  двигаться
быстрее. Вот они уже в середине Тихой  гавани.  Добежали  до  "мангровых"  и
шестирукие;   отчаянно   щелкая,   понеслись   они   по   корням   с   такой
стремительностью, что всем стало ясно: успеть добраться  до  дому  -  значит
спастись.
   - Надо принимать бой, - говорит Ганс. -  И  главное  -  не  допускать  их
близко. Иначе они снова зафыркают, мы потеряем сознание и упадем в воду.
   Затрещали выстрелы. Шестирукие начали  падать,  но  уцелевшие  продолжали
упорно наступать. Вот они уже зашипели своими носами-"пульверизаторами".  На
счастье, пошел сильнейший ливень. Он сбил газовую волну.  Выстрелы  трещали,
шестирукие падали, и все же они приближались. В "лагере" услышали  выстрелы.
На помощь бежали Уэллер, Стормер, Жак и Мэри. Огонь усилился. Шестирукие  не
выдержали и убежали.
   - Как ни хороши "кокосовые" орехи,  -  сказал  Ганс,  -  а  нам  придется
отказаться от них и разрушить наш воздушный мост, чтобы предохранить себя от
нападения шестируких.
   Часть  воздушных  корней  была  разрублена,  мост  через   Тихую   гавань
уничтожен.
   Глава 9. РАССКАЗ ОДИЧАВШЕГО ЛОРДА.
   Когда Эллен увидела Блоттона, она громко вскрикнула. И трудно определить,
чего было больше в ее крике - радости или ужаса.
   - О Генри...
   Одичавший лорд, не обращая внимания на Эллен и леди  Хинтон,  бросился  к
котелку со вчерашней рыбой, вынул ее руками и начал жадно пожирать,  морщась
и завывая.
   - Неужели это вы. Генри?..
   В ответ послышалось хриплое урчанье. Леди Хинтон шептала молитвы...
   Доктору Текеру пришлось немало повозиться с Блоттоном. Губы лорда страшно
опухли и почернели. Нижняя была рассечена надвое и имела вид "заячьей губы".
На опухшем языке - кровоточащая рана.  Текер  удивлялся,  как  обошлось  без
заражения крови. Только  через  несколько  дней  благодаря  умелому  лечению
опухоль спала, раны затянулись и Блоттон смог внятно говорить.
   И он рассказал о своих приключениях.
   Гигантская летучая мышь - "если только это не  была  летучая  тигрица"  -
схватила его когтями и подняла в воздух. Вот следы ее  когтей  на  плечах  и
спине... Да, он испугался! Но недаром он был страстным охотником и  охотился
на диких зверей во всех частях света. В такие минуты нельзя теряться  -  это
главное. "На лету она меня не съест.  А  пока  летит,  есть  время  обдумать
положение". Он был все же тяжелой добычей, и птица скоро  начала  снижаться,
отделившись от стаи.
   - Мы видели это...
   Черная лента птиц ушла за облака, спасаясь от непогоды. Птица с Блоттоном
летела ущельем.
   У Блоттона был нож. Но вынуть его из  ножен  было  нелегко:  когти  птицы
сжимали плечи и руки.
   Ценою нестерпимой боли - при каждом движении когти все глубже вонзались в
плечо и спину - Блоттон освободил правую руку, вынул  нож  и  всадил  его  в
брюхо птицы. Она неистово закричала, но  не  выпустила  его  из  когтей.  "И
хорошо сделала, иначе я разбился бы. Я уже приготовился к  тому,  что,  если
птица начнет распускать когти, я сам схвачу ее за ногу".
   Птица пыталась на лету клюнуть Блоттона, но, хотя у нее была длинная шея,
она все же не могла достать его клювом. А кровопускание  делало  свое  дело.
Блоттон с ног до головы был облит кровью птицы. Глаза слипались, и это  было
хуже всего. Он закрыл их и вдруг почувствовал,  как  нога  его  ударилась  о
камень. Птица рухнула на каменистую площадку, накрывая своим телом Блоттона,
забарахталась и откинула в сторону крыло, прикрывавшее  Блоттона.  Проливной
дождь тотчас смыл кровь с его лица.  Блоттон  прозрел.  Птица,  теряя  силы,
распустила когти. Блоттон рванулся и, оставив в когтях порядочный кусок мяса
с плеча, освободился. Один коготь при этом вонзился в губу и  поранил  язык.
Блоттон не переставал наносить птице удары ножом. Она обезумела от  боли  и,
позабыв о добыче, взмахнула крыльями, тяжело перевалилась через скалу и там,
вероятно, и подохла.
   - Это самый интересный случай в моей охотничьей жизни, - сказал Блоттон.
   - Да, но охотником-то были не вы, - вставил Стормер.  -  И  что  же  было
дальше?
   -  Я  оказался  лежащим  в  каменной  ложбине,  как  в  ванне,  до  краев
переполненной горячей кровью. Я думал, что сварюсь живьем. Температура  этой
крови была, вероятно, градусов пятьдесят. Кругом валялись перья.
   - Я видел это место! - воскликнул Ганс. - Мы искали, но не нашли вас.
   - Я постарался скорее  уползти  в  пещеру,  -  ответил  Блоттон.  -  Надо
сказать, что крылья у этого летучего разбойника словно кожаные,  а  хвост  с
оперением Я хранил несколько перьев и кусочек кожи с крыла, но потерял их  в
своих скитаниях.

   Блоттон отлежался под скалой. Он потерял много крови. Сознание  мутилось,
он соображал плохо. И вместо того чтобы идти вверх по каньону, к ракете,  он
побрел вниз, дошел до залива, свернул вправо и.., заблудился в лесу.

   Одежда его была изорвана в клочья. Между тем пробираться голым по лесу  -
не большое  удовольствие:  иглы  и  колючки  вонзались  в  тело.  Надо  было
защищаться и от возможных укусов ядовитых  насекомых,  и  он  соорудил  себе
подобие одежды "из каких-то мочал, которые в обилии росли на дереве". Ходить
в лесу было опасно. И Блоттон взобрался на дерево.
   Питался он "кокосами", пил  дождевую  воду,  наливавшуюся  на  листья,  в
дупла, кроны деревьев. Дорогу к ракете он так и не смог  найти.  Кричал,  но
никто не отзывался.
   - Мы также кричали вам, но вы не отзывались.