ров и
самолет, а также наркотики и  водку,  и  мудрая  милиция  ухватилась  за
последнее требование. Вместо долларов и самолета в СИЗО доставили  такое
количество водки и наркотиков, что уже ближайшей ночью всех  бунтовщиков
можно было вязать голыми руками. Вот их и повязали.
 
90 
 
   Наблюдатель получил последнее китайское предупреждение от собратьев с
орбиты в самый разгар тюремного дебоша, но это не помешало его Носителю,
сэнсэю Кусаке, благополучно вывести всех своих из опасного места.
   Увязались за ними и отдельные чужие, включая хакера, с  которым  Женя
Угорелова все-таки уединилась, едва они все оказались в безопасном месте
- в кабаке со стриптизом и массажным салоном, хозяин которого был обязан
Тираннозавру  Рексу,  избавившему  его  от  мертвого   тела   бизнесмена
Головастова.
   Однако Наблюдатель почти не обращал внимания на  всю  эту  суету.  Он
пребывал в смятении, ибо одно дело - ждать приговора  к  высшей  мере  в
отдаленном будущем, и совсем другое - знать, что он будет объявлен через
три дня.
   Однако терять Наблюдателю было нечего. Сто  лет  общественных  работ,
которые суд готов был дать ему  в  виде  особой  милости,  казались  ему
слишком большой ценой за возвращение в собственное тело.
   К тому же речь о ста годах общественных работ шла до сего дня, но  за
последние сутки произошли события, которые могли все изменить. Как понял
   Наблюдатель из  слов  спутников  Носителя,  они  все  вместе  приняли
участие  в  серьезном  преступлении  против  земных  законов,  и   судьи
трибунала собратьев вполне  могли  поставить  это  преступление  в  вину
Наблюдателю. Ведь он находился в теле одного из организаторов налета  на
тюрьму и ничем не мог доказать, что это не он спровоцировал сам налет.
   Конечно,  в  высокоцивилизованном  мире  Собратьев  тоже   существует
презумпция невиновности, однако на деле презумпция всегда соперничает  с
репутацией, а репутация у Наблюдателя была хуже некуда.
   Наблюдатель даже восстановил канал связи со своими адвокатами,  чтобы
узнать, какова ситуация на самом деле, но адвокаты твердили только одно:
"Возвращайся на корабль, и мы все уладим".
   "Все уладим" - означало те же сто лет общественных  работ,  что,  как
уже сказано, совершенно не устраивало Наблюдателя. Тратить  свои  лучшие
молодые  годы  на  добычу  тяжелых  металлов  из  недр  астероидов   или
ассенизацию столицы мира Собратьев,  где  обитает  не  меньше  миллиарда
разумных существ, Наблюдатель отнюдь не собирался.
   - Я согласен только на полное оправдание, - ответил он защитникам,  и
те предприняли попытку еще раз поднять вопрос о вменяемости подсудимого.
В самом деле, кто же в здравом уме и твердой памяти станет  рассчитывать
на полное оправдание в такой ситуации.
   Однако председатель трибунала  даже  не  стал  собирать  внеочередное
заседание суда, чтобы рассмотреть это ходатайство защиты. Он не усмотрел
оснований  для  пересмотра  результатов  психиатрической  экспертизы   и
подтвердил, что приговор будет вынесен через девять дней, несмотря ни на
что.
   В частной беседе с адвокатами  председатель  суда  даже  отступил  от
обычного этикета  и  проворчал  что-то  в  том  духе,  что  безграничное
терпение трибунала наконец лопнуло.
   Удрученные защитники сообщили об  этом  Наблюдателю,  а  он  в  ответ
промолчал и снова перестал откликаться на вызовы.
   Ему было некогда. Участники налета на тюрьму как раз решали,  как  им
убраться из столицы, где становилось слишком горячо,  и  Наблюдатель  не
хотел пропустить ни слова. Ему было интересно, как  поступают  аборигены
планеты Наслаждений,  когда  совершат  серьезное  преступление  и  хотят
скрыться от правосудия.
   А скрываться надо было немедленно, поскольку даже по телевизору вовсю
говорили об объявленной после налета на тюрьму операции "Перехват".
   Выезд из города был блокирован, но  не  так  страшен  черт,  как  его
малюют. Человек, который способен незаметно войти в  надежно  охраняемую
тюрьму, без труда  может  выбраться  из  не  очень  надежно  охраняемого
города.
   Господин Ясука Кусака не только выбрался сам, но и вывел  всех  своих
спутников, включая братву Кабанчика. Сам Кабанчик, узнав о связях  Анаши
Кумару с Якудзой, обхаживал юного самурая так, что тот  даже  заподозрил
криминального авторитета в нестандартной сексуальной ориентации.  Но  он
быстро понял свою ошибку, когда Кабанчик заговорил  о  сотрудничестве  и
деловом партнерстве.
   Разговаривали они через посредство хакера, который  знал  английский.
Анаши Кумару тоже его знал, так что понять друг друга им  не  составляло
труда.
   Правда, Анаши сразу поспешил разочаровать Кабанчика, сказав, что  для
Якудзы он теперь не авторитет, а изгой, приговоренный к смерти. И лучший
выход для него - это харакири, хотя теперь, когда Ясука Кусака взял  его
в ученики, этот выход, пожалуй, не единственный. Все-таки  сэнсэй  своих
учеников в обиду не дает.
   Когда Кабанчик уяснил, что главная угроза исходит от  господина  Хари
Годзиро,  могущественного  предводителя  Якудзы,  он,  не   задумываясь,
предложил радикальное решение:
   - Надо его грохнуть, и дело с концом. Хочешь, я помогу.
   - Нет, - отказался от помощи Анаши Кумару. - Если я  это  сделаю,  то
сделаю сам.
   Мысль была более чем здравой. Тем более что Анаши Кумару был  уверен,
что Хари Годзиро не остановится и не прекратит попыток  убить  господина
Кусаку. А значит, новый ученик должен постоять за жизнь и честь учителя.
   Он был готов прямо сейчас  мчаться  в  Японию,  чтобы  выполнить  эту
миссию, но оказалось, что  у  остальных  другие  планы.  Они  решили  на
некоторое время лечь на дно, и Женечка  Угорелова  подсказала  наилучший
вариант из всех возможных. Она предложила поехать в деревню  Хлебаловка,
где их вряд ли станут искать.
   С тех пор как про эту деревню написали  в  бульварной  прессе,  можно
было не опасаться, что какие-то новые сообщения оттуда будут  восприняты
всерьез.
   "Голая  правда"  навсегда  дискредитировала   Хлебаловку   в   глазах
общественности, а это значило,  что  любая  новость  оттуда  без  всякой
проверки попадет в категорию вранья, на которое серьезным людям не стоит
тратить свое драгоценное время.
 
91 
 
   Новое  появление  сэнсэя  Ясуки  Кусаки  в  деревне  Хлебаловка  было
встречено всеобщим восторгом. Особенно радовались дети, но бабушки  тоже
были довольны, поскольку вместе с учителем приехал Гири Ямагучи, который
в ходе прошлого визита заслужил  репутацию  превосходного  помощника  по
хозяйству.
   Его сразу нагрузили работой, поручив забить бычка, что Гири и сделал,
щелкнув того по лбу. Мясо хозяева бычка собирались продать на базаре, но
Ямагучи перекупил его, заплатив деньгами из кубка. Он обрадовал  местных
жителей сообщением, что  у  него  скоро  свадьба,  и  она  действительно
случилась совсем скоро.
   Заведующей  загсом  в  райцентре  не  пришлось  даже  давать  взятку,
поскольку она не знала, что это такое. Всепронизывающая коррупция еще не
добралась до этой глуши - наверное потому, что в этом  бедном  посел*  е
городского типа не было состоятельных людей, слособных дать взятку.
   Дегушка никогда в  жизни  не  видела  живого  иностранна,  а  тут  ей
представилась  возможность  внести  его  в  книгу   актов   гражданского
состояния. Это было все равно что получить автограф Филиппа Киркорова, и
заведующая не замедлила этим воспользоваться.
   Она переговорила по телефону с врачом центральной районной  больницы,
и в тот же день  Люба  Добродеева  получила  справку  о  своей  глубокой
беременности, каковая справка давала по закону право  заключить  брак  в
тот же день.
   В тот же день, правда, не получилось, зато на следующий в  Хлебаловке
гуляли уже с утра.
   Молодые  появились  к  полудню  на  свадебной  тройке,  роль  которой
исполнял битюг Борька в венке из полевых цветов.  За  тройкой  следовали
цыгане на двух автомобилях. По дороге они обогнали  битюга  и  встретили
молодых уже в деревне, громко распевая: "А к нам приехал, к нам  приехал
Ямагучи дорогой".
   Ямагучи тоже был в венке из полевых цветов, и они с  битюгом  Борькой
казались двоюродными братьями, тем более что битюг был  почти  такой  же
масти.
   Первый тост произнес  местный  священник,  бывший  секретарь  райкома
ВЛКСМ по идеологии, который в  один  день  сделал  массу  дел:  окрестил
Ямагучи по православному обряду,  нарек  его  Георгием,  принял  у  него
исповедь на японском языке и обвенчал молодых, чтобы все было по  закону
и обычаю.
   Никаких угрызений по этому поводу Гири Ямагучи не испытывал.  Он  уже
был буддистом и синтоистом одновременно и не видел ничего плохого в том,
чтобы стать еще и православным. Священник тоже не видел  в  этом  ничего
плохого,  поскольку  имел  привычку  читать  на   ночь   "Камасутру"   и
прикуривать от  свечки  на  жертвеннике  во  время  совершения  таинства
евхаристии, сиречь претворения вина и хлеба в святые дары.
   К началу собственно свадьбы отец  Михаил  уже  нетвердо  держался  на
ногах и тост произнес сидя.
   - К борьбе за дело отца и  сына  и  святого  духа  будьте  готовы!  -
проревел он, и Люба, как прилежная пионерка, ответила, одарив священника
пионерским салютом:
   - Всегда готовы!
   Люба родилась в год московской Олимпиады и успела вступить в  пионеры
в составе последнего призыва - за год  до  того,  как  дети  в  массовом
порядке  стали  выходить  из  пионерской  организации,  следуя   примеру
родителей, которые в это же время в массовом порядке выходили из партии.
   На своей свадьбе, однако, Люба была без пионерского галстука, зато  в
фате. Фата досталась  ей  по  наследству  от  Анжелы  Обоимовой.  Анжела
присутствовала тут  же,  играя  вместе  с  Ингой  Расторгуевой  и  Женей
Угореловой роль трех граций. Они втроем решили,  что  носить  одежду  на
природе - это барство, и отказались от нее совсем.
   Позднее Евгению можно было видеть на сеновале в обществе  священника,
в то время как Инга и Анжела до самого конца держались около  невесты  и
упали около нее же, когда настало время первой брачной ночи.
   Хотя ночь была далеко не первой, Ямагучи не захотел  проводить  ее  в
обществе посторонних - даже несмотря на то, что они  спали  как  убитые.
Конечно, ему не раз случалось развлекаться в обществе  нескольких  гейш,
но на этот раз речь шла не о гейше, а о законной жене, и Гири увел  жену
куда-то на природу, туда, где за рекой открывались бескрайние  просторы,
из-за которых японский борец так  не  хотел  покидать  эту  удивительную
страну Россию, где все большое.
   - А ты покажешь мне Японию? - спросила его жена, когда  они  остались
одни.
   - Конечно, - ответил Ямагучи. - Но я еще немного хотел  бы  пожить  с
тобой здесь.
   И они стали мечтать, как на призовые деньги построят себе два дома  -
один в Японии, а другой в России. И как станут жить на два  дома,  между
делом путешествуя по планете, которая так велика и интересна.
   - А еще у нас будет много детей, - сказал Гири Ямагучи.
   - И все они будут похожи на тебя, - сказала Люба.
   И они взялись за дело немедленно, тем  более  что  надо  было  как-то
оправдать справку, полученную в центральной районной больнице без всяких
на то оснований.
 
92 
 
   Гнев господина Хари Годзиро и вообще-то был ужасен, но на этот раз он
перехлестнул через все пределы из-за того,  что  его  не  на  кого  было
излить. Все виновники фиаско  в  Москве  погибли,  кроме  Анаши  Кумару,
который исчез. Исчез как раз тогда, когда предводитель  Якудзы  приказал
его убить - и не просто с позором, а так, чтобы он скончался в  страшных
мучениях.
   Новая команда  палачей  Якудзы  уже  собиралась  в  дорогу,  и  вдруг
поступило сообщение, что Анаши Кумару сбежал из тюрьмы и пропал из  поля
зрения японском-консула, который имел с Хари Годзиро  семейные  связи  и
поставлял ему информацию.
   Но не только это вызывало гнев  господина  Годзиро,  перехлестывающий
через все пределы. Главное было в другом.  Ведь  убийца  достопочтенного
Такакуры Годзиро все еще ходил по земле.
   Приказ предводителя Якудзы Хари Годзиро убить господина Ясуку  Кусаку
любой ценой так и не был исполнен, а это ставило на  грань  потери  лица
самого Хари Годзиро. Кто станет  уважать  лидера,  приказы  которого  не
исполняются, а он  даже  не  может  наказать  того,  по  чьей  вине  это
произошло.
   Таким образом, предводитель Якудзы  был  просто  обязан  убить  Ясуку
Кусаку  и  Анаши  Кумару,  если  хотел  сохранить  лицо  и  удержать   в
неприкосновенности свой статус, свое место и свое положение.
   Следовало считаться и с тем, что у Хари Годзиро было  немало  сильных
конкурентов. Его собственные дети были еще малы, и среди них не было  ни
одного сына, а законы Якудзы не допускают наследования власти по женской
линии. Следовательно, унижение Хари Годзиро и его последующее устранение
привело бы к возвышению другого клана. Понятно, что этот клан непременно
позаботится о том, чтобы историю с провалом кровной  мести  в  отношении
Ясуки Кусаки не удалось замять.
   Где-нибудь в  Европе  или  Америке  Хари  Годзиро  мог  бы  разрешить
коллизию такого рода силой - ведь сила была на его стороне. Но в  Японии
такие вещи не проходят. Если Хари Годзиро потеряет лицо, люди его  клана
и самураи его дома перестанут его уважать и с чистой  совестью  перейдут
на сторону соперника.
   Этого Хари  Годзиро  допустить  не  мог.  А  значит,  он  должен  был
позаботиться о том, чтобы Ясука Кусака и  Анаши  Кумару  не  сделали  ни
единого шага по земле Японии. Только так предводитель  Якудзы  из  клана
Годзиро мог спасти свое лицо и свою честь.
   И была во всем этом только одна беда. Никто не знал,  когда  и  каким
путем  господин  Ясука  Кусака  собирается  возвращаться  в  Японию.   И
собирается ли вообще.
 
93 
 
   Не прошло и недели со дня свадьбы Гири Ямагучи  и  Любы  Добродеевой,
как господин Ясука Кусака заскучал по родной Японии. Ему надоела Россия,
где все большое, и даже дети из деревни Хлебштовка  больше  не  радовали
его. Наоборот, они отвлекали сэнсэя от работы  с  новым  учеником  Анаши
Кумару.
   А самое главное - дети  начали  разъезжаться  из  деревни.  Близилось
первое сентября.
   И господин Кусака решил уехать тоже. Его ждали  дела  на  родине.  Он
даже слышать ничего не хотел о поезде, памятуя, чем кончилась предыдущая
поездка, а Гири Ямагучи ничего не хотел слышать о самолете. Это укрепило
борца в решении вообще не ехать в Японию, а если ехать, то не сейчас.
   - Когда ты станешь хилым и  немощным  и  не  сможешь  даже  встать  с
постели без посторонней помощи, не обвиняй в этом меня, -  сказал  тогда
Ясука Кусака и стал собираться в дорогу.
   Поскольку он, как и  его  новый  ученик  Анаши  Кумару,  находился  в
розыске, о легальном проникновении в самолет не могло быть  и  речи.  Но
для человека, который может взять штурмом тюрьму, самолет - не проблема.
   Господин Кусаку без труда заставил проводницу на входе  взглянуть  на
небо, и она смотрела в бездонную синь еще  долго  -  пока  напарница  не
окликнула ее:
   - Эй, ты что там увидела?
   - Летающую тарелку,  -  отшутилась  та,  и  напарница  тоже  невольно
посмотрела на небо.
   Никакой тарелки там не было, а сэнсэй Кусаку с инопланетянином внутри
себя уже находился в салоне.
   Когда самолет получил разрешение на взлет, никто из членов экипажа не
знал, что на его борту находятся двое посторонних. Зайцы  сумели  скрыть
свое присутствие  от  стюардесс  и  избежали  занесения  в  компьютерные
списки.
   Они  не  предъявляли  своих  документов  на  границе,  не   заполняли
таможенной декларации и не показывали свой багаж для досмотра.  Впрочем,
у них вовсе и не было багажа.
   В полете никто пассажиров не пересчитывал, и господин Кусака спокойно
спал всю дорогу, а может быть, медитировал, поскольку  медитация  иногда
бывает похожа на сон.
   Анаши Кумару в это время листал журналы с  голыми  женщинами.  Сэнсэй
увидел эти журналы перед тем, как уснуть, и подумал,  что  новый  ученик
вряд ли будет лучше предыдущего.
   Все молодые одинаковы. Избавить их от избытка  гормонов  может  разве
что кастрация, но евнухи, увы, плохие бойцы. Они даже хуже тех жеребцов,
у которых женщины отнимают все силы, делая их слабыми и податливыми.
   С этой мыслью сэнсэй  Кусака  погрузился  в  некое  подобие  нирваны,
оставив нового ученика наедине с пикантными фотографиями.
   Пробудился он незадолго до того,  как  "Боинг"  зашел  на  посадку  в
Токийском аэропорту. Анаши  Кумару  давно  уже  не  листал  журналы.  Он
беспокоился,  как  пройти  японскую  таможню  без  документов.  Проблема
заключалась в том, что Ясука Кусака не  желал  просачиваться  на  родину
незаметно, повторив ту же процедуру, что и в Шереметьево-2.
   Наоборот, он собирался сойти  на  японскую  землю  торжественно,  как
победитель, и был уверен, что с Анаши Кумару не случится ничего плохого,
если он последует примеру учителя.
   Между тем Анаши Кумару полагал, что ничего хорошего из этого тоже  не
выйдет и есть реальная возможность, благополучно  убежав  из  российской
тюрьмы, угодить в тюрьму японскую.
   Конечно, не исключено,  что  господин  Кусака  спасет  своего  нового
ученика и от японской тюрьмы. Но гораздо выше  вероятность  погибнуть  в
камере от рук наймитов Хари Годзиро - раньше, чем придет спасение.
   Так думал Анаши Кумару, не зная, что предводитель  Якудзы  уже  много
дней не покидает аэропорта, снимая номер люкс в отеле в непосредственной
близости от летного поля. Не желая, чтобы убийца отца его прадеда сделал
хотя бы один  лишний  шаг  по  японской  земле,  Хари  Годзиро  выставил
усиленные посты во всех аэропортах и морских портах страны, но надеялся,
что сэнсэй Кусака будет  возвращаться  все-таки  через  Токио.  И  тогда
Годзиро сможет убить его лично, своею рукой,  раз  уж  никто  другой  не
способен это сделать.
   Хари Годзиро был уверен, что сам он на это  способен,  ибо  молод,  а
Ясука Кусака стар.  Что  касается  боевого  искусства,  то  предводитель
Якудзы учился рукопашному бою  у  сэнсэев  того  же  клана,  к  которому
принадлежал  господин  Кусака.  И  был,  между  прочим,  очень   хорошим
учеником.
 
94 
 
   Сэнсэй Кусака и его ученик Анаши Кумару вышли на летное  поле  бок  о
бок и, не доходя до таможни, наткнулись на  стену  из  воинов  Якудзы  в
черном. Они высыпали на летное поле как-то все сразу,  едва  наблюдатели
дали сигнал, что Ясука-сан сходит по трапу самолета.
   Сэнсэй, конечно, мог просочиться мимо них незаметно, но он не захотел
этого делать. А люди в черном имели приказ задержать Кусаку любой ценой,
но не причинять ему вреда, пока не появится сам господин Хари Годзиро.
   Предводитель Якудзы прибыл буквально через  минуту.  Господин  Кусака
успел лишь сказать ученику:
   - Видишь, это встречают меня. А ученик на это ответил:
   - Да, и они собираются вас убить.
   "И меня тоже", - подумал Анаши Кумару, но вслух не сказал, забыв, что
это не имеет значения, ведь сэнсэй Кусака умеет читать мысли.
   - Некоторые люди говорят, что  я  бессмертен,  -  заметил  Ясука-сан,
когда увидел господина Хари Годзиро, только что появившегося  на  летном
поле.
   "Но я - то нет", - опять подумал про себя Анаши Кумару, и  эту  мысль
Ясука-сан тоже прочитал.
   - Взять его! - негромко сказал Хари  Годзиро  своим  бойцам  и  ткнул
указующим перстом в сторону Анаши Кумару.
   Ради спасения своего лица он должен был  вступить  в  честный  бой  с
господином Кусакой,  однако  на  Анаши  Кумару,  который  подвел  своего
господина  и  вероломно  перебежал  на  сторону   противника,   это   не
распространялось.
   Воины Якудзы резво бросились  выполнять  приказание.  Послышался  шум
борьбы, но он длился недолго. Семеро в черном остались лежать на  бетоне
летного поля, а остальные отступили.
   Сэнсэй Кусака заступился за своего ученика,  и  это  в  корне  меняло
дело.  Хари  Годзиро  рас