которым он поклонялся еще до того, как сам стал в их ряды. Но  поскольку
Япония - маленькая страна, в  ней  слишком  мало  по-настоящему  больших
вещей, и от этого Гири ощущал некоторую неудовлетворенность.
   А в России все  было  большое,  кроме  разве  что  двухместного  купе
мягкого вагона, среднюю  часть  которого  пришлось  застелить  циновками
вровень с уровнем дивана, чтобы Гири мог лечь головой к  двери,  вытянув
ноги по обеим сторонам столика.
   Гири любил все большое  как  раз  потому,  что  он  сам  был  большим
человеком.
   Наверное, именно поэтому ему так нравилась тайга за окном и  огромные
кедры, которые росли чуть не у самого железнодорожного полотна.
   - Некоторые считают это Западной Японией,  -  хмуро  ответил  на  его
вопрос господин Кусака, который сам когда-то воевал в отряде  сухопутных
камикадзе, бесстрашных самураев-смертников, но за всю войну так ни  разу
и не умер.
   Однако его  плохое  настроение  объяснялось  вовсе  не  этим.  Просто
господин Кусака не очень любил большие вещи, поскольку сам  был  невысок
ростом и действительно напоминал гнома из страшной сказки. А еще  больше
он не любил дальние дороги, таможенные процедуры и чужеземные законы.
   Впрочем, с некоторых пор Ясука-сан философски  относился  к  вопросам
государственного суверенитета, ибо страны и границы - ничто по сравнению
с Вечностью.
   Гири Ямагучи пропустил ответ сэнсэя мимо ушей, молча  улыбаясь  своим
мыслям. Потом он осторожно  повернулся,  чтобы  не  повредить  ненароком
имущество железной дороги, и снова  стал  смотреть  в  окно,  большой  и
добрый, как Весельчак У.
   Он  был  настолько  добр,  что   после   каждого   удачного   приема,
проведенного на ринге, предлагал  сопернику  сдаться  по-хорошему  и  не
доводить  дело  до  нокаута,  который   в   боях   без   правил   обычно
сопровождается тяжкими телесными повреждениями.
   Борьба сумо нравилась ему больше. Никаких травм и увечий, и все,  что
надо сделать, - это вытолкнуть противника из круга.
   Но бои без правил приносили больше денег.  А  господин  Ясука  Кусака
научил своего лучшего ученика, как побеждать  в  таком  бою,  не  нанося
сопернику увечий. Беда была только в том, что зрители требовали зрелища,
и прежде чем провести завершающий прием, следовало по  полной  программе
усладить их взгляд сценами кровавого побоища. Да еще  надо  учесть,  что
соперник дрался всерьез и действительно от души желал отметелить доброго
Ямагучи в кровь.
   Гири не нравился этот вид спорта, но Ясука-сан научил его  относиться
ко всему философски. Кровь, пролитая на  арене  для  потехи  кровожадных
зрителей, - ничто по сравнению с Вечностью.
   Сам господин Кусака занимался боями без правил,  видя  в  них  высшую
степень свободы. Никаких ограничений для инициативы, и даже сама  смерть
является лишь разновидностью нокаута.
   Порой он прикидывал,  сколько  времени  понадобилось  бы  ему,  чтобы
послать в нокаут с летальным  исходом  или  без  оного  любого  из  этих
супертяжеловесов, напоминавших гору. И неизменно выходило, что не  более
трех секунд. Только с Гири Ямагучи пришлось бы повозиться дольше. Секунд
двенадцать.
   Размышления господина Кусаки  прервала  юная  проводница,  румяная  и
белокурая, чем-то похожая на ту самую матрешку, которую никогда не видел
предводитель Якудзы Хари Годзиро.
   - Чайку не желаете? - спросила она по-японски с очень  милым  русским
акцентом, и Кусака-сан немного удивился. А Гири не удивился ничуть - его
больше поражали люди, которые не умели говорить по-японски.
   Зато сама девушка произвела на него весьма благоприятное впечатление.
Она была из тех, кто коня на скаку остановит и в горящую избу войдет,  и
Гири сразу  это  понял,  хотя  никогда  в  жизни  не  слышат  про  поэта
Некрасова.
   Чай, который она принесла, оказался отвратителен, но Гири  был  вовсе
не склонен винить в этом проводницу.
 
6 
 
   Людям, спрессованным в тамбуре электрички, отбывающей  с  Московского
вокзала  в  сторону  Малой  Вишеры,  было  почти  так  же   плохо,   как
инопланетному Наблюдателю, чей разум был заточен  в  металлокерамическую
оболочку микробота.
   Недаром собратья считали самым страшным наказанием за самые серьезные
преступления лишение постоянного  тела  навечно  или  на  неопределенный
срок.
   Лишение тела навсегда было равноценно смертной казни. И хотя сознание
оставалось жить, никто из собратьев не рискнул бы назвать это жизнью.
   А Наблюдатель помнил, что и в тексте  присяги,  и  в  Уставе  дальней
разведки ультрафиолетом  по  инфракрасному  написано:  всякое  серьезное
отклонение от статей Устава и специальных инструкций  может  повлечь  за
собой высшую меру наказания.
   Вмешательство в сознание разумных существ - дело чрезвычайно  тонкое,
и  любая  неосторожность  может  привести   к   катастрофе.   Достаточно
представить себе, что будет, если по вине Наблюдателя внезапно сойдет  с
ума существо, имеющее доступ к оружию большой разрушительной силы.
   И тем не менее Наблюдатель стремился поскорее найти подходящую  особь
для внедрения. Ведь это позволит ему  снова  обрести  настоящее  тело  -
пусть чужое и чуждое, непривычное  и  неудобное,  но  все-таки  тело.  С
подлинными, а не надуманными ощущениями и желаниями.
   Право  же,  сейчас  резервный  Наблюдатель  так  неудачно  начавшейся
экспедиции с радостью согласился бы вселиться даже в тело каннибала и  с
удовольствием почавкал бы вместе с ним за обедом.
   Однако  инструкция  требовала  сначала  совершить  контрольный  облет
территории и понаблюдать за аборигенами со стороны - желательно в местах
их наибольшего  скопления.  Так  проще  выявить  некоторые  особенности,
которые полезно знать заранее, до того,  как  окажешься  у  аборигена  в
мозгу.
   Тамбур  субботней  дневной  электрички  оказался  местом  наибольшего
скопления аборигенов среди всех обследованных объектов,  а  Наблюдатель,
точно следуя букве и  духу  инструкции,  обследовал  их  немало.  Только
пользы от этого не было никакой. Ему было так тяжело и муторно  в  чреве
микробота, что никакой полезной информации собрать в контрольном  облете
не удалось.
   Он даже не смог с точностью установить, что означала  сцена,  которую
удалось  пронаблюдать  в  непосредственной  близости   от   примитивного
транспортного средства аборигенов -  иначе  говоря,  на  входе  в  вагон
электрички сразу после раскрытия дверей.
   Выглядело это как немотивированный всплеск агрессивности, но, судя по
некоторым признакам, могло быть и разновидностью спортивного состязания,
а спорт, как известно, - это инструмент,  с  помощью  которого  разумные
существа мирно устраняют избыток агрессии.
   Нет, смотреть на все это со стороны бесполезно. Только прямой контакт
с местным разумом даст ответы на многочисленные вопросы, которые  успели
возникнуть во время контрольного облета.
   И Наблюдатель, мысленно поморщившись из-за  необходимости  пускать  в
ход рулевые устройства, решительно вогнал свою микроскопическую оболочку
в этот самый тамбур.
   Никто не заметил летящего микробота  -  ведь  он  был  меньше  самого
мелкого насекомого.
   А Наблюдатель не стал терять времени зря  и,  быстро  проанализировав
состав воздуха, который  заметно  отличался  от  того,  что  имел  место
снаружи, настроил окуляры  на  ближний  обзор.  Он  искал  у  аборигенов
слуховое отверстие, поскольку в инструкции  было  написано,  что  это  -
наиболее удобные  ворота  для  внедрения  в  мозг  большинства  разумных
существ.
   Найти слуховое отверстие, отороченное мясистым выступом, не составило
труда, и Наблюдатель, призвав на помощь Небо, устремился внутрь.
   В  режиме  ближнего  обзора  слуховое  отверстие  казалось  бездонным
кратером, похожим на жерло  вулкана.  Но  непроизвольный  страх,  чем-то
напоминающий боязнь высоты, быстро сменился новыми ощущениями.
   Сначала они были крайне неприятны - словно продираешься через вонючую
вязкую жидкость и тебе не хватает воздуха. Но это длилось  на  удивление
недолго. Мозг аборигена как-то очень легко поддался усилиям  Наблюдателя
и открылся для контакта, как будто давно этого ждал.
   В первые минуты ощущения нового тела доходили до Наблюдателя  смутно,
словно через толстый слой ваты. Но с каждой секундой они становились все
яснее и показались Наблюдателю просто изумительными.
   Он знал, что  так  бывает  всегда,  так  как  любое  живое  тело,  по
определению, лучше железного. Но никогда на учениях, даже при контакте с
собратьями, не говоря уже о добровольцах из дружественных миров, ему  не
бывало так хорошо.
   Еще через несколько минут он понял, что  наиболее  приятные  ощущения
самым непосредственным образом связаны с теснотой в помещении.  И  более
того, они проистекают из физического контакта с аборигеном,  прилегающим
к Носителю спереди.
   Очевидно,   этот   контакт   каким-то   образом   возбуждает   центры
удовольствия в мозгу Носителя, и  это  возбуждение  по  нервным  каналам
передается Наблюдателю, что совершенно естественно,  ибо  Наблюдатель  с
момента внедрения живет эмоциями Носителя.
   Жаль только, что эти эмоции по-прежнему мешают разобраться в причинах
имевшего место недавно всплеска агрессии, которая улеглась почти так  же
быстро, как и вспыхнула.
   А между тем  от  прояснения  причин  очень  многое  зависит.  Априори
считается, что разумные  существа,  которые  допускают  немотивированную
агрессивность,  по  уровню  развития  находятся  значительно  ниже   тех
существ, которые используют для  снятия  агрессивности  лишь  специально
отведенные места и мероприятия.
   Может быть, это и есть такое специально отведенное место?
   Воздух, гораздо менее пригодный  для  дыхания,  чем  воздух  открытой
атмосферы, да к тому  же  пропитанный  жидкими  выделениями  аборигенов,
чрезмерно высокая  температура,  не  отвечающая  потребностям  организма
туземцев, плотный физический контакт между особями - может быть, это как
раз тот самый микроклимат, который способствует снятию агрессивности?
   Тем временем контакт Носителя с соседним аборигеном стая еще плотнее,
что отнюдь не  было  вызвано  внешней  необходимостью.  Общая  плотность
сосредоточения аборигенов на единицу площади осталась прежней, и  вполне
можно было обойтись без дополнительного сближения.
   А следующее действие Носителя Наблюдатель и вовсе не мог объяснить.
   Носитель изменил позу, приподнявшись на кончиках нижних  конечностей,
и совместил  оконечные  органы  своей  ротовой  полости  с  аналогичными
органами соседнего аборигена.
   Удовольствие, которое  испытал  при  этом  Наблюдатель,  затмило  все
прочие мысли, и поиск объяснения пришлось отложить на потом.
   Хотя самая очевидная версия лежала на поверхности. Наверное, Носитель
проделывает эти действия именно с целью получить удовольствие.
   Может быть, маленькое душное  помещение  с  чрезмерной  концентрацией
аборигенов на единицу объема - это комната наслаждений. В мире собратьев
есть такие комнаты, где разумные существа отдыхают после трудного дня.
   Внешне, конечно, ничего общего -  но  ведь  это  чужой  мир.  И  надо
сказать, ощущения, которые можно здесь испытать,  не  идут  ни  в  какое
сравнение с виртуальными удовольствиями, которыми  награждает  собратьев
комната наслаждений.
   Наблюдатель раньше не знал, что такое вообще бывает. И теперь он  был
на седьмом небе от счастья.
 
7 
 
   Женя Угорелова обожала заниматься любовью и не  любила  лишних  слов.
Если в ней пробуждалось желание,  она  немедленно  выбирала  мужчину  из
числа присутствующих и не внушающих ей отвращения и тут же приступала  к
делу, не особенно заботясь о приличиях.
   Надо заметить, что на свете было очень мало мужчин,  которые  внушали
ей отвращение.
   А мужчин, которые имели достаточно силы воли, чтобы воспротивиться ее
желаниям, было еще меньше.
   Сопротивление оказывали, как правило, только те особи мужского  пола,
за которыми в момент нападения Жени Угореловой зорко и открыто наблюдали
их законные жены, невесты или любовницы.
   Недостаточно активное сопротивление порой разрушало семьи.
   Если дело происходило в общественном месте,  мужчины  в  массе  своей
стремились уединиться с Евгенией для общения с  глазу  на  глаз,  однако
сама Женечка считала это предрассудком.
   По завершении акта, который для нее всегда заканчивался успешно, Женя
непременно  говорила  партнеру  "спасибо"  и,  как  правило,   отвергала
предложения встретиться еще раз.
   Впрочем, не бывает правил без исключений, и некоторые  мужчины  могли
похвастаться  длительным  сожительством  с  Евгенией,  главным  условием
которого был полный и безусловный отказ от любых проявлений ревности.
   Все это рассказывали про Женечку ее хорошие знакомые и добрые друзья,
но если они и преувеличивали, то только самую малость.
   Однако  свободная  любовь  была  не  единственной  страстью  Евгении,
самостоятельной девушки без определенных занятий.  Еще  она,  как  часто
пишут девочки-подростки в газетных объявлениях,  обожала  путешествия  и
занималась  поиском  смысла  жизни.  И  это  несмотря  на  то,  что   из
подросткового возраста она уже вышла.
   Женечке Угореловой недавно исполнился двадцать один год.
   В жаркий день посередине лета, когда под ногами плавился асфальт,  ей
вдруг захотелось отправиться в очередное  путешествие  и,  в  частности,
доехать до Москвы на "собаках", поскольку денег на поезд у нее не было.
   Если бы Женечка занялась первой древнейшей профессией, она  могла  бы
сколотить состояние, но у нее тоже были свои предрассудки.
   В Москву на  "собаках"  она  ездила,  как  правило,  зимой,  а  летом
предпочитала автостоп, но вот сегодня решилась на эксперимент и только в
тамбуре электропоезда поняла, что зря.
   Дневная маловишерская электричка  и  была  той  первой  "собакой",  с
которой обычно начиналось путешествие из Петербурга в Москву.
   Электричка пришла с опозданием, и дачники уже стояли на  платформе  в
шесть рядов, когда началась наконец посадка в  вагоны.  Со  стороны  это
напоминало штурм Зимнего или живую иллюстрацию к роману о битве за место
под солнцем, в которой побеждает сильнейший.
   Сильнейшие заняли сидячие места. Менее приспособленные  к  борьбе  за
выживание сумели захватить проходы в  салоне.  А  аутсайдеры  продолжали
борьбу в тамбуре.
   Какой-то молодой человек средних лет с  бородой  и  в  очках  пытался
перекричать грохот боя.
   - Я не резиновый и не надувной! - пытался он убедить остальных. - Мой
предел сжатия достигнут и превышен.
   Но люди снаружи перли в вагон, не слушая разумных доводов. Они громко
требовали, чтобы те, кто уже был в тамбуре, прошли в салон, - но люди  в
салоне насмерть стояли  за  квадратные  и  кубические  метры  свободного
пространства, и все призывы уходили в пустоту.
   Недостаточно  сильная  физически  Женя  Угорелова   оказалась   среди
аутсайдеров. А поскольку в схватке ее ударили головой о стоп-кран, то на
некоторое время она вообще оказалась выключена из борьбы.
   Когда к ней вернулась способность соображать, битва уже прекратилась,
чему немало способствовало одно привходящее  обстоятельство.  В  тамбуре
обнаружилась женщина в последней стадии беременности, упавшая в  обморок
на руки противоборствующих сторон.  Это  сразу  перенаправило  стихию  в
новое русло. Противоборствующие стороны озаботились тем, как бы поскорее
устроить беременную на сидячее место поближе  к  окну,  где  она,  может
быть, придет в чувство.
   Чем там кончилось дело, Женя Угорелова не досмотрела. Кажется, кто-то
все-таки уступил беременной место.
   А в тамбуре тем временем разгоралась новая драма. С молодого человека
с бородой и в очках кто-то сбил  локтем  очки,  и  они  тотчас  же  были
растоптаны участниками схватки.
   Без очков молодой человек  видел  не  дальше  метра  вокруг  себя  и,
соответственно, тоже был выключен из борьбы. От осознания потери он чуть
не плакал и  оттого  вызвал  заинтересованность  у  Женечки  Угореловой,
которая среди всех мужчин  особенно  любила  слабых  и  беспомощных.  Ей
нравилось лишать невинности чистых и наивных мальчиков и самым доступным
и эффективным способом утешать униженных и оскорбленных.
   Молодой человек, правда, не был похож на чистого и наивного мальчика,
особенно  если  учесть,  с  какой  силой  он  врезал  по  уху  виновнику
инцидента. Тот, наверное, зарекся в будущем даже пальцем  притрагиваться
к чьим-нибудь очкам, но сдачи не дал по той  единственной  причине,  что
был  оттеснен  от  бородача  добросердечными  гражданами,  пропускавшими
внутрь вагона беременную женщину.
   Хотя очень даже возможно, что бородатый юноша дал по уху не тому.  Он
бил вслепую в прямом и переносном смысле слова.
   Перетасовка  в  тамбуре,  вызванная  обмороком  беременной,  породила
лавину стихийных перемещений, и полуослепшего бородача втиснули в  самый
дальний угол - туда, где нашла себе пристанище Женя Угорелова.
   Она наслаждалась свежим  воздухом  из  отверстия  в  закрытой  двери,
постепенно приходя к мысли, что все не так уж плохо.
   Вообще-то вместо отверстия здесь  должно  было  находиться  стекло  с
надписью "Не прислоняться"  -  но  стекло,  очевидно,  выбили  во  время
предыдущей битвы за место под солнцем.
   В результате Евгения  могла  полной  грудью  пить  забортный  воздух,
который был хоть и не прохладным,  но  все  же  не  таким  спертым.  Что
касается жары, то тут Женя отличалась от большинства  обитателей  города
на Неве. Она была знойной девушкой и жару переносила стойко.
   Женя любила париться в бане и сауне, а также жариться на солнце.  Она
легко выдерживала самую высокую температуру и, что  самое  удивительное,
обожала заниматься сексом на грани теплового удара.  При  этом  тепловой
удар обычно получали мужчины.
   Женечка была по-настоящему знойной девушкой.
   А тамбур электрички, которая под шумок успела незаметно отправиться в
путь, мало чем отличался от бани. В бане разве что людей поменьше, и все
голые.
   Досаждал Евгении только мерзкий старикашка, который  нагло  навалился
на нее спиной. Девушка пыталась отпихнуть его  руками,  но  дальше  люди
стояли сплошной стеной и предел сжатия действительно был превышен.
   Между тем мерзкие  старикашки  относились  к  тому  немногочисленному
разряду мужчин, которые вызывали у Женечки отвращение.
   И она очень обрадовалась, когда, пропуская беременную, добросердечные
граждане ненароком расплющили мерзкого старикашку  об  дверь,  а  к  ней
притиснули молодого человека с бородой, но уже без очков.
   - Вот гадство, а! - сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
   И как раз в этот самый момент машинисту вздумалось резко затормозить.
Первая остановка.
   В результате бородача швырнуло прямо  на  Женечку.  Он  вдавил  ее  в
стену, а сам вдавился в ее упругое тело и почувствовал,  как  горячи  ее
задорно торчащие груди под тонкой тканью топика.
   Сразу вслед за этим бородач в полной мере ощутил, насколько  тесны  и
неудобны его новые джинсы.
   Топик девушки был гораздо удобнее. Он не облегал ее грудь, а свободно
ниспадал на нее, поскольку являлся на самом деле майкой,  обрезанной  по
самое некуда. Теперь он к тому же задрался, так что левая грудь  Женечки
и часть правой были скрыты от посторонних  глаз  только  широкой  спиной
бородача.
   Посторонние глаза не заметили, что  Женечка  собственноручно  помогла
топику задраться, и даже бородач ни в чем неприличном ее не заподозрил и
только сам смущался оттого, что находится так близко от девушки.
   Маленькие твердые соски,  как  горящие  угольки,  прожигали  футболку
бородача насквозь.
   Молодой человек догадывался по ощущениям, что перед ним довольно юная
девушка, но вполне объяснимое любопытство требовало, чтобы  он  хотя  бы
попытался разглядеть ее лицо.
   Попытка привела к тому, что девушка доверчиво прижалась щекой  к  его
бороде, одновременно стараясь высвободить свои руки,  прижатые  к  стене
друг