е отходить, - бросил им Трэси. - Спустить десант - и назад!
   Пятерка аквалангистов во главе с Кордоной, в черных резиновых костюмах,
с желтыми баллонами на спине, кинжалами у бедра  и  автоматами  на  груди,
спустилась в шлюпку. Через несколько минут Кордона, оглянувшись назад, уже
еле-еле различил силуэт судна, настолько  густой  была  окружающая  ночная
темь. Острова впереди по курсу тоже не было видно, и только по  светящейся
стрелке компаса Кордона определил его местоположение.
   - Суши весла! - скомандовал Кордона. - Десант в воду!
   Он подождал, пока  последний  аквалангист  покинул  шлюпку,  размашисто
перекрестился и нырнул в холодную черную  воду,  плотно  охватившую  тело.
Впереди заплясали тусклые огоньки  -  фонарики  на  груди  у  десантников.
Включив свой фонарь, Кордона подплыл к ним и  показал  рукой:  вперед!  Он
любил плавать ночью, когда вода кажется непрозрачной и вязкой. Он знал это
море, как свою квартиру на Ист-Лэгмур-стрит в Лос-Анджелесе,  гонял  здесь
на скутерах и ставил рекорды в многочасовом плавании до того, как попал  к
Трэси. Он знал, что не ошибется, не собьется с азимута, и  поэтому  ничуть
не удивился, когда верхний  пласт  неожиданно  засветился.  Точно  плывут,
прямо по лучу прожектора.
   Он подождал, пока прожектор погас, и вынырнул на поверхность.  В  сотне
метров от него белел коралловый каравай  острова  с  аккуратно  вырезанным
ломтем - бухточкой. Можно было уже начинать штурм. Кордона снова нырнул  и
через две-три  минуты  очутился  в  бухте.  Здесь  было  совсем  спокойно,
движение воды даже не ощущалось, а сама вода  была  настолько  прозрачной,
что Кордона поспешил погасить фонарь на груди.
   Но часовые не видели света из-под воды. Не видели они и того, как шесть
черных теней веером раскинулись по периметру бухты.  Часовых  было  только
два - больше Корнхилл не выделил, да еще двое ожидали своей вахты,  должно
быть мирно похрапывая в деревянной пристройке к "переговорной".
   "Нам чертовски везет, - думал Кордона, вылезая  из  воды  и  отстегивая
ласты. - Это дурачье загипнотизировано уверенностью в своей безопасности".
Пригнувшись, он перебежал к погашенному  прожектору  и  вытащил  из  ножен
кинжал. Ничего не подозревавший часовой, что-то беспечно напевая, медленно
прошел мимо. В два прыжка  Кордона  догнал  его  и  сильным,  отработанным
ударом  оборвал  песенку.  Часовой  не  успел  даже  вскрикнуть.   Кордона
подхватил его уже в падении и тихонько опустил на коралловый скат.  Вокруг
было по-прежнему тихо, и только ленивые океанские  волны,  сердито,  урча,
разбивались у рифа.
   Кордона тихо свистнул, и  тотчас  же  с  противоположного  конца  бухты
послышался приглушенный голос:
   - Порядок, Кордона. Мой готов.
   - К бараку, быстро!
   В доме не спали. В небольшом  уютном  цирке  с  амфитеатром  стульев  и
круглым столом на пятачке манежа сидела худенькая белокурая женщина. Перед
ней на столе лежала пухлая стопка писчей  бумаги.  Женщина  что-то  быстро
писала, изредка заглядывая в блокнот.  Вдруг  она  посмотрела  в  окно,  и
Кордона резко  отпрянул  в  сторону.  Но  женщина  его  не  заметила.  Она
беззвучно пошевелила губами, словно  что-то  прикидывая  в  уме,  и  снова
склонилась над рукописью.
   Кордона опять подивился непонятному своему  везению.  Подумать  только:
дежурный - женщина! Что ж, хлопот поубавится: она, наверное, и стрелять не
умеет.
   В другой комнате два полисмена, сидя на застеленных кроватях, играли  в
карты. Тут же лежали  их  автоматы.  В  глубине  комнаты  Кордона  заметил
полуоткрытую  дверь,  из-за  которой  доносилась  чуть   слышная   музыка.
"Радиорубка, - подумал он. - Радиста надо убрать в первую очередь, чтоб не
успел предупредить Гамильтон". Он посмотрел на часы: три  часа  ночи.  Еще
десять минут, и можно вызывать Трэси. Хорошо бы обойтись без стрельбы, но,
видимо, не удастся: стрелять придется сразу, с порога.
   Но удача  и  тут  сопутствовала  Кордоне.  Полицейские,  бросив  карты,
забрали автоматы и направились  к  выходу.  "Смена  караула,  -  догадался
Кордона. - Сами идут к нам в руки". Так и произошло.  Полицейских  срезали
автоматной очередью прямо у выхода. Выбежавший на шум радист не успел даже
вскрикнуть. Оставалась дежурная. Сделав  знак  своим  спутникам,  чтоб  не
стреляли, Кордона подошел к двери в глубине комнаты и  рывком  открыл  ее.
Янина не обернулась. Увлеченная работой, она или не слышала выстрелов, или
не обратила на них внимания, могла подумать: гроза, гром, да и на  шумовом
фоне ревущего кругом океана выстрелы прозвучали не так уж громко  -  треск
хлопушки, не больше. И Янина  продолжала  писать,  не  подымая  головы  от
стола, освещенного только настольной лампой, выхватывающей из темноты чуть
сгорбившуюся фигурку в темном  жакете,  пачку  бумаги  да  белую  раковину
магнитофона для записи разговоров с Селестой.
   Кордона молча ждал, когда женщина  у  стола  обернется.  Ему  нравились
дешевые театральные эффекты:  небрежно-развязные  позы,  черные  резиновые
костюмы, автоматы, направленные на ничего не подозревавшую жертву. Все это
сулило приятный резонанс - неожиданный вскрик,  мольбу  о  пощаде,  слезы,
может быть, обморок. Вот только она обернется...
   Янина отложила исписанный лист бумаги и обернулась. Сначала она увидела
трех человек в  костюмах  аквалангистов.  "Может  быть,  Корнхилл  прислал
дополнительную охрану?" -  мелькнула  мысль  и  тут  же  погасла:  слишком
красноречивы были дула направленных на нее автоматов. Потом она удивлялась
тому,  что  не  испугалась  и  даже  не  позвала  на  помощь.  Ею  владело
любопытство, бессознательное стремление к опасности, о котором  она  знала
только  из  книг  и  фильмов  и  которое   живет   в   каждом,   будь   он
профессиональный разведчик, или ученый, идущий на  рискованный  опыт,  или
просто скромный бухгалтер, вступающий в неравный бой с хулиганами.
   - Видимо, я должна поднять руки? - спросила она.
   Кордона обаятельно улыбнулся и опустил автомат: эффекта не  получилось,
девчонка была не из слабонервных.
   - Зачем формальности? - галантно сказал он. - Вы  умная  женщина  и  не
станете отнимать у меня оружие, драться, кусаться или царапаться.
   - Не стану, - согласилась Янина. - Вы заведомо сильнее  меня,  а  я  не
знакома с приемами дзюдо или самбо. Но зато я умею кричать.
   - Кричите, - милостиво разрешил Кордона, - надрывайтесь.  Никто,  кроме
Бога, вас не услышит.
   - Вы забыли Селесту.
   - Это он забыл вас. Почему он не помешал моим людям устранить  радиста,
полицейских и держать на прицеле симпатичную женщину?  Кстати,  как  зовут
эту женщину?
   - А вам не все равно? - пожала плечами Янина. - Вы не Джеймс Бонд, и  я
не его героиня. Книжки не будет. И фильма не будет. Закругляйтесь,  как  у
нас говорят.
   Кордона опешил.
   "Так ему и надо", - не без удовольствия отметила Янина. Не  любезничать
же ей с этой галантной гадиной! Но  что  делать?  Вызвать  Селесту?  Может
быть, он остановит налетчиков? Но ответного отклика не было.
   "Почему он молчит? Почему  не  включил  магнитное  поле  и  не  помешал
убийству? Может быть, правы те, кто ставит его по ту сторону добра и  зла?
Может быть, в своем обучении он рассматривает этот налет как новый урок, в
котором еще раз проверяются параметры добра и зла. Добро - в  одну  ячейку
памяти, зло - в другую. Потом оценить, сравнить, сопоставить. Что и с чем?
Какая информация понадобилась ему сейчас? Инициатива обреченной?  Крыса  в
лабиринте в поисках выхода? Ладно, попробуем найти этот выход!"
   - Что вам нужно от меня? - спросила она молча выжидающего Кордону.
   - Немножко благосклонности и чуточку терпения.
   - Благосклонности не ждите. А терпение может лопнуть.
   Кордона бросил взгляд на водонепроницаемый  хронометр,  пристегнутый  к
запястью поверх резинового костюма. Еще пять минут  до  прибытия  шефа  он
вынужден выслушивать дерзости этой маленькой женщины. Он  видел,  что  она
боится его, тяжелого, угрожающего молчания его спутников, их  автоматов  и
кинжалов на бедрах. Боится и все же не становится на колени, не кричит, не
бьется  в  истерике,  не  умоляет  о  пощаде.  Кордона  уважал  не  только
откровенную смелость или профессиональное бесстрашие,  он  умел  ценить  и
тех, кто находил в  себе  силы  преодолеть  страх,  животный  страх  перед
опасностью, болью и  даже  смертью.  Он  сейчас  искренне  жалел  девушку,
которую все равно придется убрать, если шеф с ней не договорится. А ведь с
такой не договоришься.
   Он прислушался: за окном зашумели голоса, чей-то смех, потом нестройный
гомон в дежурке, и на пороге зала в светлом прямоугольнике двери  появился
Трэси. Его холодные глаза в несколько секунд оценили Янину.
   - Добрый вечер, девушка, - сдержанно поклонился он.  -  Вернее,  добрая
ночь. Простите, что мы ворвались к вам без приглашения, но поверьте, я  бы
не рискнул поступить столь бестактно, если б  не  терпящее  отлагательства
дело.
   Кордона поморщился: он уже поиграл в джентльмена, зачем второй актер на
ту же роль?  Но  Трэси  придерживался  иного  мнения:  он  вел  свою  игру
настойчиво.
   - Я много слышал о вас, - проговорил он, присаживаясь рядом с Яниной, -
и польщен знакомством. Вы, оказывается, не только известный ученый,  но  и
бесспорно интересная женщина. Будь я  продюсером,  никогда  не  прошел  бы
мимо.
   - Что вам угодно? - отчеканила Янина и отодвинулась. - Я  задавала  тот
же вопрос этой  пародии  на  Бонда.  -  Она  небрежно  кивнула  в  сторону
почтительно  отступившего  Кордоны,  -  но  он   загадочно   отмалчивался.
Вероятно, об этом нужно спросить у вас.
   Трэси заметил, как дернулся при  этих  словах  Кордона,  и  усмехнулся:
девчонка оказалась с норовом.
   - Верно, - сказал он,  -  Фернандо  не  Джеймс  Бонд,  а  Санчо  Панса.
Похудевший, но столь же послушный  хозяину.  Он  ждал  меня,  и  я  охотно
отвечу. Я просто уверен, что вы не откажете мне в небольшой просьбе.
   Янина,  склонив  голову  набок  -  нелепая  привычка,  сохранившаяся  с
детства, - молча смотрела на сидевшего перед ней широкоплечего человека  в
синем спортивном свитере, с седым ежиком волос над высоким лбом  -  не  то
киноактер на роли благородных ковбоев, не то тренер олимпийцев  по  боксу.
Она впервые видела гангстера не в кино, а в жизни, и  не  просто  рядового
убийцу, как эта резиновая лягушка с автоматом, а лидера, главаря, атамана.
При всем том он не вызывал у нее отвращения - только любопытство, холодное
и брезгливое. Вежливо и  спокойно,  как  давний  и  хороший  знакомый,  он
терпеливо разъяснял Янине свою просьбу:
   - Вы зададите Селесте пять или шесть вопросов. Ну,  может  быть,  шесть
или семь. Согласитесь, что это пустяк. Да  и  вопросы  совсем  безобидные.
Разрешите, я изложу их письменно. Вам останется только прочесть,  даже  не
вслух - мысленно. И ваша совесть будет чиста, как этот лист бумаги.  -  Он
придвинул к себе пачку не исписанных Яниной листов  и  вооружился  золотой
самопиской.
   Янина молча следила за его движениями. Пусть пишет. Актер.  Фантомас  в
маске первого лорда адмиралтейства на приеме у королевы. Отлично понимает,
что без королевы ему не обойтись. А королева наверняка отклонит  прошение.
Тогда он снимет маску. Интересно, будет ли страшно?
   Янина дерзко прикрыла рукой лист бумаги, на котором Трэси выводил  свой
первый вопрос.
   -  Одну  минутку...  -  В  ней  вдруг  проснулась  школьница,  любившая
посмеяться над мальчишками из своего класса. - Почему это вы решили, что я
такая послушная?
   Трэси отложил авторучку и снисходительно  улыбнулся:  он  все  еще  был
первым лордом адмиралтейства.
   - При чем здесь послушание? Я рассчитываю на ваш здравый смысл.
   - Объяснитесь.
   - Что, по-вашему,  выгоднее  -  десять  тысяч  долларов  и  пять  минут
салонной беседы или похороны?
   - Я не боюсь угроз.
   - Это не угроза, это реальность.  У  вас  в  математике  это,  кажется,
называется выбором оптимального варианта. Вот и выбирайте, что вам  больше
нравится.
   - Я уже выбрала.
   - Чеком или наличными?
   Янина презрительно фыркнула:
   - Вы все измеряете в долларах?
   - Значит, предпочитаете похороны?
   - Не посмеете.
   Трэси рассмеялся звонко и весело, как смеются подчас остроумной  шутке,
и, может быть, только Кордона заметил в его смехе искусственность.
   - Посметь все можно, было бы только желание или необходимость. Если  вы
откажетесь говорить с Селестой, вас придется, выражаясь мягко,  устранить.
Это - необходимость: я не люблю лишних и опасных свидетелей. Ну а желания,
естественно, нет. Вы мне почему-то нравитесь, и я надеюсь, мы сговоримся.
   - Не надейтесь - не сговоримся.
   Не обратив внимания на реплику Янины, Трэси взглянул на часы.
   - Даю на размышление пять минут. Жизнь, девушка, дорогая  штука,  и  не
стоит отказываться от нее из-за пустяка. - Он подозвал  Джино:  -  Проводи
даму в соседнюю комнату и позаботься о том, чтобы она не скучала.
   Джино вразвалочку подошел к Янине - руки  в  карманах,  ленивый  прищур
глаз, сигарета во рту - и вдруг  резким  движением  выбил  из-под  девушки
стул. Не ожидавшая нападения Янина упала на пол. Все дальнейшее не  заняло
и минуты: заслонившая обидчика спина в синем свитере,  взмах  руки  и  две
пощечины - одна, потом другая, после чего Джино отскочил и вытянулся,  как
солдат на плацу, а над ней уже склонилась голова с седым ежиком, и сильные
руки помогли ей подняться.
   - Прошу прощения - недоглядел. В дальнейшем, если договоримся, виновный
будет наказан. - С этими словами, поддерживая девушку  под  локоть,  Трэси
провел ее в радиорубку и усадил на место радиста. - Отдыхайте, думайте,  а
через пять минут я к вашим услугам.
   Еще минуту назад - по крайней мере ей так казалось -  Янина  просто  бы
рассмеялась ему в лицо. Пять минут или час - какая разница? Даже под дулом
автомата она не станет помогать налетчикам.  Это,  как  красная  лампочка,
вспыхнула первая мысль. А хватит ли у нее храбрости? Да и за что  умирать?
- спросила вторая - желтый огонек. Мельком брошенный взгляд на рацию родил
третью мысль - зеленую: а вдруг? Есть еще пять минут. За пять минут  можно
что-то сделать, что-то успеть. Неосторожность Трэси,  не  предполагавшего,
что Яна умеет работать-на рации - а она научилась этому  во  время  ночных
дежурств на острове, - давала возможность опередить охранников  и  вызвать
полицейское управление Корнхилла, если только бандиты не  отключили  рацию
от питания.
   Янина огляделась. Два равнодушных аквалангиста у двери  стояли,  лениво
поигрывая автоматами. Джино, зевая, развалился в кресле. На  Янину  он  не
смотрел - вероятно, стыдился пощечин. Пистолет он положил на колени, полез
в карман за сигаретами, щелкнув зажигалкой, наклонился над  рыжим  язычком
пламени... Пора!
   Стараясь не скрипнуть стулом, не делать лишних движений, она дотянулась
до кнопки с надписью "Вызов" и, схватив  микрофон,  крикнула  первое,  что
пришло в голову:
   - Анджей, скорей!
   Закончить она не успела. Обезьяньи пальцы Джино сдавили ей горло, перед
глазами заплясали разноцветные огоньки и погасли. Но  сознание  сейчас  же
вернулось, словно  кто-то,  щелкнув  клавишей  радиоприемника,  впустил  в
комнату чужие резкие голоса.
   - С ума сошел! - донеслось до нее. - Ты бы еще до смерти  дожал.  Тогда
прощай Селеста!
   Янина догадалась: говорили главарь в синем свитере и его подручный. Она
приоткрыла один глаз, и это не ускользнуло от Трэси, он наклонился над ней
и с прежней наигранной вежливостью спросил:
   - Как вы  себя  чувствуете?  Надеюсь,  Джино  не  повредил  вам  горло?
Говорить сможете? Я не заинтересован ни в хрипоте,  ни  в  молчании  моего
переводчика. - Он подождал ответа и добавил: - Вы же сами виноваты.  Зачем
вам эта мелодрама?  "Анджи,  Энджи"...  Все  равно  бесполезно:  рация  же
отключена.
   "Врет, -  подумала  Янина,  но  промолчала.  -  Пусть  считает,  что  я
поверила".
   - Вы все предусмотрели, - сыграла она  обреченность  и  похвалила  себя
мысленно: "Молодец, Янка! Еще пара репетиций - и можешь идти на сцену".
   Трэси немедленно клюнул:
   - Конечно, мы предусмотрели все до  мелочей.  Именно  мелочи  и  решают
исход операции.
   "Они-то тебя и погубят",  -  злорадно  подумала  Яна,  снова  изобразив
безропотную покорность. Радист Корнхилла, наверное, уже позвонил Смайли, и
через полчаса-час Рослов  с  полицейскими  будет  на  острове.  Только  бы
протянуть  время,  сыграть  любой  спектакль  -  лишь  бы   поверили,   не
догадались,  не  заподозрили.  Она  встала  и,  не  обращая  внимания   на
рванувшихся к  ней  охранников,  решительно  шагнула  к  старику  в  синем
свитере. Трэси искренне огорчился бы, когда  б  узнал,  как  она  мысленно
именует его, несмотря на всю его моложавость.
   - Я готова связать вас с Селестой, - сказала она. - У меня нет выхода.
   Трэси облегченно вздохнул:
   - Я был уверен, что поступите разумно. Выхода у вас действительно  нет,
кроме согласия на мое предложение. Рад за вас. - Он вынул чековую  книжку,
оторвал страничку и протянул Янине: - Вот  чек  на  обещанные  вам  десять
тысяч. Можете реализовать его в любом банке Калифорнии.
   - О деньгах потом, - отмахнулась Янина. - Но не удивляйтесь, если будут
сложности, - предупредила она. - Селеста не телефонный абонент.
   - Я ничего не  читал  о  сложностях.  Вызывайте  его,  как  это  обычно
делается.
   - Видите ли, - Янина тщательно подбирала слова, - вы не специалист, вам
будет трудно понять... Селеста - это не  электронное  устройство,  которое
достаточно включить в  сеть,  чтобы  получить  нужную  информацию.  Каждую
секунду в копилку его памяти поступает со всего  света  информация  разной
степени важности, и  степень  эту  определяет  он  сам,  производя  отбор,
кодирование   и   корреляцию   поступивших   сведений.    Это    основная,
запрограммированная функция Селесты...
   - Зачем  эта  лекция?  -  нетерпеливо  перебил  Трэси.  -  Он  собирает
информацию? Так она мне и нужна.
   - Но получить ее не так  уж  просто,  -  терпеливо  ответила  Янина.  -
Селеста выходит на связь не часто и по своей инициативе. Связь эта  всегда
внезапна, кратковременна  и  энергоемка.  Ну,  как  бы  вам  это  понятнее
объяснить? - Она нервно хрустнула пальцами. -  Вы  знакомы  с  устройством
автомобиля? Тогда вы знаете, что такое аккумулятор. Если  он  не  заряжен,
машина мертва. Так и Селеста. Получив вызов от человека,  он  аккумулирует
энергию, необходимую для связи. Мы не знаем,  что  это  за  энергия:  наши
приборы  ее  не  регистрируют.  Но  замечено,  что   процесс   аккумуляции
происходит неравномерно. Иногда сразу, иногда ждешь.
   - Ну а максимальный срок?
   Янина взглянула на часы: вертолеты, пожалуй, уже вышли к острову. Через
полчаса они будут здесь. Стоит накинуть минут десять для верности.
   - Минут сорок, а то и больше, - сказала она.
   Трэси недоверчиво ухмыльнулся:
   - А вы меня не дурачите?
   - А какой смысл мне вас дурачить? Вы рискуете только провалом операции,
а я - жизнью. Вряд ли вы оставите меня в живых,  если  через  сорок  минут
Селеста не выйдет на связь.
   Трэси  нерешительно  оглянулся  и  поймал  ободряющий  взгляд  Кордоны:
соглашайтесь, шеф, другого выхода нет.
   - Хорошо. - Трэси щелкнул  пальцами,  и  двое  автоматчиков  подошли  к
девушке. - Я даю вам сорок минут, ни секунды больше. И не  вздумайте  меня
обмануть.
   Под  конвоем  автоматчиков  Янина  прошла  в  конференц-зал,  села   на
привычное место  "связного",  привычно  уперлась  ладонями  в  подбородок,
привычно  закрыла  глаза,  вслушиваясь  в  четкое  тиканье  ручных  часов,
подаренных Рословым: "Чтобы не опаздывала на свидания".
   Что ж, сегодня она явилась на свидание с Рословым на сорок минут раньше
срока, но ведь Рослов мог и не получить обрывистой радиограммы Янины и  не
знать о том, что  она  его  ждет.  Впрочем,  почему-то  верилось,  что  он
все-таки з