обьет голову кавалеру Алексею - так же, как всем предыдущим соперникам, и
мне останется только положить на могилу кавалера белые цветы печали.

- Я побью Рюделя, - возразил я.

- А если кавалеру повезет и он побьет Рюделя, он женится на принцессе, -
продолжала девушка. - Вот я и решила: пусть кавалер лучше посидит здесь,
пока не кончатся утренние поединки. Тогда я его выпущу, и он уже не сможет
ни проиграть, ни победить, петому что не явившийся на поединок кавалер
исключается из числа Соискателей. И тогда, может быть, он захочет
посмотреть на меня...

- Открой дверь! - зарычал я, напрасно дергая за ручку. С той стороны снова
послышался смех,

- Этот подвал - один из самых заброшенных во дворце. Если кавалер будет
громко кричать, он может охрипнуть, а это не украсит его...

Лязгнул еще один засов, загремел замок, и я услышал удаляющиеся шаги. Тогда
я включил осветитель браслета и стал осматривать свою темницу. Это был
настоящий каменный мешок - шириной в три шага, длиной в пять, с высоким
сводчатым потолком. Очевидно, это помещение служило кладовой - на полу
стояли какие-то старые ящики, валялись бумаги. В комнату вела единственная
дверь, сделанная из кованого железа, ни окон, ни отдушин не было видно.
Справа от двери, как и сказала Леннада, стояло тяжелое мягкое кресло,
которое девчонка приволокла откуда-то из дворцовых покоев. Я сел в кресло,
вызвал Петровича и попросил поскорее вызволить.

- Попробую, - сказал Петрович. - Пеленг я уже взял, теперь надо лишь найти
дорогу...

Время тянулось медленно. Чтобы как-то отвлечься, я открыл один из ящиков. В
нем лежали книги и рукописи, все очень ветхие. Я выбрал наиболее
сохранившуюся, сдул с нее пыль, уселся в кресло и начал читать. Вначале
архаический язык раздражал меня, но постепенно я увлекся. Это был сборник
каких-то легенд. Меня поразило, что в легендах упоминались древние старцы и
старухи. И тогда я понял, что читаю запрещенную и изъятую литературу тех
времен, когда люди доживали до старости! На Изумрудной умирали молодыми. И
я не мог поверить, чтобы кто-то сумел выдумать такие подробности, как
ноющие кости, слепнущие, слезящиеся глаза, выпавшие зубы... Нет, все это
было явно списано с натуры!

Время от времени Петрович докладывал мне о ходе поисков. Он уже примерно
определил, где я нахожусь, и обследовал несколько подвалов, хотя не имел
еще ясного представления о плане подземных коридоров.

- Когда же ты его будешь иметь? - спрашивал я, потому что время шло и
беспокойство грызло меня все сильнее.

- Точно сказать не могу, - отвечал Петрович. - Здесь под землей целый
лабиринт. Но я уже где-то рядом.

Это "где-то рядом" продолжалось так долго, что я совсем распростился с
надеждой попасть на Ристалище... Но вот раздался гулкий удар в дверь -
Петрович все же нашел меня. Я взглянул на часы. До начала схваток
оставалось меньше тридцати минут.

- Петрович, ты сможешь выломать дверь? - спросил я с тревогой. Только
теперь я вспомнил, как старательно гремела засовами и замками Леннада.

- Отойди в угол и стань спиной к двери, - скомандовал робот. Раздалось
шипение, запахло горячим железом, в спину мне ударили крошки камня. Через
несколько секунд дверь распахнулась.

- Опять сюрприз из пальчика? - спросил я, глядя на перерезанные замки.
Петрович кивнул. У него был очень довольный вид.

- А теперь скорей на Ристалище! Мне еще надо надеть броню.

И тут я вспомнил, что не послал никого к Фею. Значит, первый бой придется
вести на Росинанте...

На Ристалище мы явились минута в минуту. Первым делом я взглянул в
судейскую ложу. Наш приятель с напыщенным видом сидел в глубине, а вход в
ложу охраняли десять до зубов вооруженных кавалеров.

- По-моему, судья очень разволновался, - сказал Петрович.

Действительно, тот выскочил из-за своего столика и растерянно метался по
ложе, показывая в нашу сторону какому-то человеку. Тот тоже посмотрел на
нас и кинулся куда-то бежать.

- Знаешь, Петрович, у меня такое впечатление, что наше появление их
поразило. Может быть, они пронюхали о проделке Леннады? Или еще проще - она
выполняла их задание?

Тогда я еще не догадывался, что причиной переполоха были не мы, а тихоня
Росинант, который стоял рядом со мной, растопырив для устойчивости ноги. Об
этом я узнал гораздо позднее, а сейчас мое внимание привлек знакомый мне
предмет на судейском столе. До ложи было довольно далеко, но все же я мог
поклясться, что этот предмет мне знаком. Я попросил Петровича дать его
крупным планом и включил экран браслета. Петрович нацелился в ложу своим
телеглазом, и я увидел во весь экран стоящий на столе приборчик с
крестовидной антенной, - точь-в-точь такой был в руках у Рюделя на пляже.

Я не знал, для какой цели служит этот аппарат, но прекрасно помнил, что
Летур погиб в то самое время, когда Рюдель вертел такой же прибор в руках,
и это совпадение мне очень не понравилось. Я шепотом напомнил об этом
Петровичу и попросил не спускать с судьи глаз.

- Я не спущу с него глаз, - серьезно ответил робот. - Мне такие совпадения
тоже не нравятся.

Но тут птицеголовый схватил прибор и, сложив антенну, стал яростно
запихивать его себе в карман. Затем он дал сигнал, и я поехал вперед - мой
бой был самым первым... Свалив противника, я подъехал к конюшне, где уже
вертелся Юлик, и послал его к Фею. Я все же решил поменять коня - из
опасения, что Росинант однажды оплошает и свалится от старости посреди
атаки.

Через полчаса Фей привел Заката. Петрович внимательно осмотрел его, затем
за дело принялся я - даже пощупал копыта, не теплые ли. Но лошадь была
здоровехонька. Я успел немного погарцевать на ней - она была превосходно
выезжена, и, не существуй Баязета, я сказал бы, что это лучшая боевая
лошадь во всей Галактике.

Впервые я почувствовал радость боя. Своих предыдущих соперников я побеждал
по необходимости и лишь теперь, сидя верхом на Закате, ощутил играющую во
мне силу. Моим соперником оказался тот драчливый кавалер, который пытался
избить Петровича. Я сразу узнал его по забинтованным пальцам правой руки -
из-за бинтов кавалер не смог надеть боевую перчатку.

[Image]Я ударил его так, что мое копье разлетелось на мелкие щепки. Он
рухнул с коня и не вставал, несмотря на попытки помочь ему. Выбежавшие
служители унесли беднягу.

Бросив взгляд на судейскую ложу, я заметил, что в ней царит суматоха.
Неподалеку стоял Петрович, с флегматичным видом взирая на происходящую
кутерьму.

- Твоя работа? - спросил я, подъехав поближе.

- Моя, - подтвердил он и рассказал, что случилось. Подчиняясь моему
приказу, он не спускал с судьи глаз и сразу увидел, когда тот извлек из
кармана свой прибор и снова поставил перед собой.

- Тогда я вспомнил старую пословицу: береженого бог бережет. И решил, что
не будет беды, если этот прибор простоит без дела, для чего бы он ни
служил. И я сделал вот так...

Он многозначительно вытянул вперед палец.

- Нехорошо поступать с человеком, как с лошадью! - с деланным недовольством
воскликнул я. - И долго он теперь проспит?

- Праздничный сон - до обеда, - безмятежно ответил Петрович. - Зато он
проснется с хорошим самочувствием, бодрый и веселый.

Но я позволил себе не поверить Петровичу. Вряд ли мог чувствовать себя
бодро и весело главный судья, проспавший соревнования.

Глава 15. Короткая жизнь - благо?

Леннада встретила меня на ступеньках дворца. Она протянула мне букетик
цветов, которые, как я уже знал, назывались здесь столетником и были
символом долгой, счастливой жизни.

- Поздравляю кавалера с победой, - грустно сказала она. В ее глазах стояли
слезы. - Воистину для него не существует непреодолимых препятствий. Я
начинаю думать, что он сумеет победить кавалера Рюделя.

Сегодня на ее лице не было никакой косметики, и девушка выглядела еще
привлекательней.

- Прошу простить меня за испорченную дверь, - Извинился я. - Кстати, ты не
знаешь, для чего служит подвал, в который ты меня так старательно запирала?

Леннада сердито сверкнула глазками, но все же ответила мне.

- В нем когда-то хранилась королевская казна, а потом архив Черного совета.
Но его вывезли много лет назад, когда я была еще девчонкой. Это случилось в
ту ночь, когда убивали кавалеров, поэтому я все запомнила.

- Как это - убивали кавалеров? Кто убивал? За что?

- Я ничего не знаю. Отец мне сказал, что всех кавалеров убивают и надо
бежать из дворца. Потом он ушел, и я больше его никогда не видела.

- Когда это было?

- Одиннадцать... нет, двенадцать лет назад. Я только-только научилась
читать и писать.

- И многих кавалеров убили?

- Не знаю. Мы прятались на чердаке целый день. Потом нас нашли и сказали,
что мы можем вернуться.

Я слушал девушку с возрастающим удивлением. До сих пор я ничего не слышал о
подобных событиях. Я не ждал, что это было - бунт, революция, дворцовый
переворот, но понимал, что обстановка на Изумрудной накалена. Намеки
диспетчера Фея и прямые угрозы дядюшки Теодора позволяли догадаться, что
назревают крупные события. Рассказ Леннады только подкрепил мою
уверенность.

Мне было ясно, что монархия на Изумрудной доживает последние дни. Когда она
станет помехой Рюделю, ее уничтожит. За Рюделем стояла сила, причем вовсе
не кавалеры, привыкшие к почету, богатству и безделью, - эти, как и
монархия, были только удобной ширмой. Главной опорой для него будут
все-таки тысячи бравых рестораторов и им подобных - с мясницкими ножами в
потных кулаках, с цепями, дубинками, а то и с автоматами - наверняка
где-нибудь припрятаны до поры до времени. И еще есть диспетчер Фей и его
друзья - те, кому суждено первыми погибнуть в день, когда Рюдель придет к
власти. Если только сами они не сумеют вовремя обуздать Рюделя и его шайку.

Да, следовало ожидать бурных событий... Не знал я только одного - как может
повлиять на эти события тот неизвестный на Земле фактор, который я для себя
назвал "сроком жизни". Я не верил, что существует и сохраняется в глубокой
тайне лекарство, дающее обитателям Изумрудной долголетие, и не очень
разделял надежды дядюшки Теодора. Но на моей родине люди жили по двести лет
и более, а не пятьдесят-шестьдесят, как в прошлом, поэтому я был уверен,
что земная наука быстро найдет противоядие от чудовищной гримасы здешней
генетики.

Все эти мысли не раз уже приходили мне в голову, но сегодня я выстроил свои
соображения в ином порядке. Меня все время смущало, почему на Изумрудной не
только не искали способов продления жизни, но даже попросту
противодействовали этому. Почему короткая жизнь угодно Кресту? Почему
долгая жизнь - проклятье?

Простое решение напрашивалось само собой. Обреченность каждого живущего -
вот извечное проклятие этой планеты. И религия, естественно, помогает
отрешиться от сознания обреченности, утверждая, что короткая жизнь - благо.

Это рассуждение могло показаться очень убедительным, если бы не одно "но".
Религия никогда не имела своей целью утешение. Любая религия - на Земле, на
Изумрудной ли - всегда была инструментом порабощения трудящихся, имеющим
точные классовые цели. Обман под видом утешения - да, это религия могла, но
утешение - никогда.

Религия должна проповедовать то, что выгодно правящему классу.

На этой аксиоме цепь моих рассуждений постоянно обрывалась. Сегодня я
попробовал подойти к проблеме по-иному.

Итак, что мы знаем об истории Изумрудной? Около пятисот лет назад, когда в
результате Второй Великой революции на нашей планете возник Всемирный Союз
Коммунистических Республик, сюда прибыли беглецы с Земли. Один или
несколько кораблей, сотни или тысячи пассажиров. Вряд ли я очень ошибусь,
если возьму за основу пять тысяч человек. Этому крохотному отряду
предстояло освоить целую планету. И прежде всего - создать стабильное,
развивающееся общество.

Беглецы, конечно, понимали, что их ожидают гигантские трудности. Им
придется создавать промышленность, строить жилища, сеять хлеб, разводить
скот. Поэтому они привезли с собой зерно и семена, лошадей и коров. Они
привезли строительные автоматы и автоматы для производства инструмента. На
каждом корабле имелись мощные кварк-реакторы, энергии которых хватило на
первые десятилетия, а может быть, и не на один век, А еще они привезли с
собой классовое неравенство.

Пока корабли блуждали в космосе, все шло по установленному еще на Земле
распорядку. Кто-то командовал, а кто-то подчинялся. Кто-то ремонтировал
реакторы, вычислял курс, готовил пищу, убирал каюты, чинил одежду. Кто-то
отдавал приказы.

Но вот цель была достигнута - благодатная планета, которая, казалось,
только и ждала хозяев, Наверно, многие из беглецов надеялись, что на этой
земле обетованной начнется для них новая жизнь. Но этого не случилось.

Было бы наивно думать, что последыши капиталистического мира летели сюда
через бездны космоса, чтобы провозгласить здесь царство равенства и
справедливости. Тот, кто привык на Земле к власти, не собирался
расставаться с нею и здесь. Для этого прекрасно годился испытанный
инструмент - государство. Почему-то из всех видов государственного
устройства была выбрана монархия. О причинах такого выбора гадать сейчас
бесполезно, да и не нужно. Гораздо важнее было другое.

Колонизаторы Изумрудной должны были создавать здесь все заново - своим
потом, своими руками. Молодые, сильные ценились, старые, ослабевшие
становились обузой. Они были не нужны обществу, более того - они были
вредны ему!

Когда в своих рассуждениях я дошел до такого вывода, меня поразило, как
удачно эта мысль укладывается в общую картину. Обществу Изумрудной выгодно,
чтобы люди жили мало, - религия провозглашает короткую жизнь благом - и
продолжительность жизни действительно очень мала!

Это было невероятно. Подумать только - крохотной колонии, где каждый кусок
на учете и каждый лишний рот в тягость, не надо кормить стариков. Какая
неимоверная удача для общества - едва у человека остается за спиной период
расцвета, едва он начинает уступать в производительности труда более
молодым и энергичным, как его настигает неизбежная смерть. Но таких удач не
бывает.

Значит, короткая жизнь - это результат злой воли?

Но как же так? Ведь все умирают - даже короли и принцессы. Неужели все они
добровольно пошли на это?

Правда, кавалеры но умирают. Или умирают так, что их похорон никто не
видит.

Да нет, все это дикий бред... Как можно заставить все человечество, пусть
даже крохотное, преждевременно умирать? И как это осуществить технически?

Но все сходится - потребности экономики и проповеди религии.

И кавалеры не умирают,

Кто-то из заметивших это поднял бунт. Была сделана попытка перебить
кавалеров. Но все кончилось тихо и мирно. Бунтовщики куда-то сгинули,
уцелевшие кавалеры бездельничают по-прежнему. А Рюдель понял, что с
монархией пора кончать. Но он немного опоздал. Король почувствовал, что
дело плохо, и упрятал принцессу на Землю. И протянулась тонкая ниточка к
планете-праматери. Такая тонкая, что порвать ее ничего не стоит.

Только тонкая ли? Я, Алексей Северцев, уже нахожусь здесь, на Изумрудной, и
с каждым ударом моего копья рушатся надежды Рюделя на захват власти. А за
моей спиной - коммунистическая Земля и еще сто coрok две планеты
Содружества. Девяносто два миллиарда человек, обладающих неизмеримой мощью.

Все эти соображения я пересказал вечером бабушке.

- Пожалуй, ты рассуждаешь логично, - сказала она. - Тут что-то есть...
Подкину-ка я твою задачу машинам - пусть подумают.

- Знаешь, бабуся, по моим расчетам завтра финал. Я пересчитал всех
претендентов, и у меня получается, что все Соискатели, кроме Рюделя, уже
выбыли.

- И как настроение? - поинтересовалась она. - Волнуешься?

- Есть немного, - сознался я, - Вот завтра выбью Рюделя из седла и
успокоюсь,

- А на каком коне собираешься драться?

- Возьму какого-нибудь из конюшни Ганелоны. Не нравится мне эта история с
Закатом.

- Вот что, внучек... Все твои рассуждения о мощи Земли в принципе
правильны. Но ставка очень уж велика. А для твоего Рюделя, судя по всему,
никакие законы на писаны. Мой тебе совет - не ночуй сегодня во дворце.
Пойди в гости к диспетчеру Фею. Или просто поспи в лесу на травке, а
Петровича поставь сторожить. Если завтра - финал, Рюдель может плюнуть на
все приличия.

Бабушка как в воду глядела.

Глава 16. Смерть ходит рядом

Фей со своими товарищами поселился у брата - слесаря единственной в городе
авторемонтной мастерской. Тот жил на окраине города в старом двухэтажном
доме, стоявшем на берегу реки. Дом порядком обветшал, и в нем почти не
осталось жильцов. Но отсутствие удобств никого из приезжих не смутило.
Рабочие навели чистоту в пустовавших комнатах, натащили травы и веток,
подмели вокруг дома, протерли стекла и жили здесь веселой гурьбой.

Поздно вечером, когда мы собирались спать, мой браслет зажужжал - меня
вызывала бабушка.

- Есть новость, - сказала она хмуро. - Твой дружок Рюдель украл у нас
робота.

- Как это - украл? Зачем? - растерянно спросил я. На Земле никто ничего не
крал уже несколько столетий - любую нужную или ненужную вещь каждый мог
получить, набрав соответствующий индекс на шифраторе своего домашнего
пульта.

- Как он это сделал, не знаю. А зачем, - для какой-нибудь новой пакости.
Похоже, что робота вывезли на Изумрудную. Мы еще не выяснили, как Рюдель
проник в хранилище роботов. К счастью, ему достался робот класса один. Это
просто механический слуга, сильный, но не вооруженный, и с меньшей емкостью
мозга. Так что ты на всякий случай посмотри там...

Фей и его друзья с удивлением слушали этот разговор. Особенно их поразило,
что крохотный экран моего браслета давал большое объемное изображение,
выступавшее над ним в рамке цветного тумана. Впрочем, в этот вечер им
пришлось удивляться много раз. Мой рассказ о Земле, о ее бурном прошлом, о
Великой революции и Всемирном Союзе Коммунистических Республик они слушали
как волшебную сказку. Я даже показал им несколько фильмов - их запись
хранилась в памяти Петровича и оттуда транслировалась через мой браслет.
Мне долго не хотели верить, что Петрович - не человек. Пришлось рассказать
им об устройстве роботов. Потом Петрович продемонстрировал несколько
фокусов, вызвав бурный восторг. Кто-то попросил его умножить 73 891 431 на
3,1415. Петрович выдал ответ через секунду, а пока его долго проверяли по
бумажке, извлек из этих чисел кубические корни. И тут я заметил, что
хозяева смущенно переглянулись.

- Нас этому не учили, - смущенно сказал Фей, - Четыре действия арифметики -
верх образования для большинства на планете...

Всех развеселило умение Петровича видеть затылком. Тогда я попросил
погасить свет, и минут пять все по очереди в полной темноте показывали
отвернувшемуся Петровичу разные предметы, а тот безошибочно называл их.
Потом каждый из собравшихся долго жал Петровичу руку в знак знакомства. За
разговорами, смехом и шутками никто, кроме Петровича, не услышал
осторожного стука а дверь.

- Кто это может быть? - шепотом спросил Фей в сразу наступившей тишине. -
Мы никого не ждем,

Это оказался Илия. Он был чем-то сильно встревожен и попросил меня выйти с
ним в другую комнату.

- Полчаса назад в конюшне был взрыв, - сказал он. - Пожар еще гасят. Все
сторожа погибли. Из лошадей удалось спасти только двух, но они обгорели.
Завтра тебе не на чем сражаться.

- А Росинант? - спросил я, чувствуя, что сердца у меня проваливается
куда-то вниз.

- И он тоже...

- Как же это случилось? - У меня не было ни малейших сомнений, что диверсия
организована Рюделем.

- Мы не знаем ничего. Взрыв был несильный - лошади погибли в основном от
ожогов. А люди - все... Возможно, их попросту убили.

Вид у Илии был измученный, на лице и руках виднелись царапины и ожоги.
Видимо, он кинулся ко мне, не успев даже привести себя в порядок.

- Ты голоден? - спросил я. - Садись с нами ужинать. И оставайся тут до
утра.

Он кивнул.

Я познакомил Илию с Феем и его друзьями. Пока Илия умывался и ел, я
рассказал о происшествии