но все, что
необходимо человеку, причем в любых количествах, проблема свободного
времени стала необычайно острой. Началось это несколько сотен лет назад, и
наше поколение знает обо всем, что происходило тогда, только по книгам. Я
читал, например, что многие серьезные ученые, а также большие группы
населения выступали против дальнейшего сокращения рабочего дня, который
тогда снизился до четырех часов, а кое-кто даже ратовал за его увеличение.
Группа энтузиастов, призвавшая людей совершенствоваться в ручном труде для
изготовления кустарных и, откровенно говоря, никому не нужных вещей, долгое
время оставалась незамеченной. Но когда выставку их работ показали по
всемирной сети телевидения и миллиарды людей, у которых была масса
свободного времени, вдруг увидели великолепные часы, кувшины, кружева,
украшения, модели древних кораблей, мебель, музыкальные инструменты,
изготовленные вручную, и, главное, увидели, как это делается, началось
что-то необыкновенное. Общества, кружки, союзы, объединения любителей
самоделок вырастали как грибы после дождя и, что самое удивительное, не
распадались. Люди, привыкшие получать все или почти все набором нужного
кода на шифраторе сети снабжения, вдруг поняли, как это прекрасно -
изготовить вещь своими руками. Полустихийно возникали конкурсы умельцев,
которые, как лавина, вовлекали в свою орбиту новые миллионы людей. Через
сотню лет название "сделай сам" почти забылось и всепланетный конкурс
получил громкое и гордое название "Большой Спор". Победителю не полагалось
никаких наград - ни грамот, ни медалей. Наивысшей наградой было сознание,
что ты сам, вот этими руками, сделал вещь, которой сейчас любуются
девяносто два миллиарда человек на ста сорока трех планетах.

Малый Спор был фактически состязанием по профессиям. Он не знал никаких
ограничений, кроме единственного. Участникам Малого Спора запрещалось
использовать какие-либо механизированные или автоматизированные
инструменты. Отверстия приходилось сверлить ручной дрелью или пробивать
зубилом, клепать - простым молотком, обрабатывать изделия вручную -
напильниками, наждаком, алмазной пылью, пастами. Никаких электронных пил,
лазерных сверлилок, высокочастотной сварки! Никаких вибрострогалок,
импульсных полировок, анодно-молекулярных резаков! Все - только своими
руками, своим потом, своими мозолями!

Я участвовал в Малом Споре кузнецов уже не раз. Меч, которым я срубил
плюмаж рыцаря Леопарда, был выкован мною собственноручно. Это был
прекрасный боевой меч с булатным клинком. Мне пришлось больше года рыться в
трудах древних металлургов - Аносова, Бардина, Тер-Ованесяна и других,
месяцами дневать и ночевать в кузницах. Я перепортил уйму металла, прежде
чем овладел всеми секретами выплавки, ковки, закалки клинков. Но теперь мои
клинки перерубали с одинаковой легкостью тончайший платок, подброшенный в
воздух, и железный прут в два пальца толщиной. Будь у моего противника
обычный меч, я разрубил бы его одним ударом. Но он бился со мной таким же
булатным мечом, который я подарил ему месяц назад, - по кодексу конных
рыцарей бой мог вестись только равным оружием. Теперь я хотел сделать еще
один меч - для Олимпийских игр, поэтому изучил чеканку, золочение, финифть,
гравировку по металлу, инкрустацию, ювелирное дело, - мне хотелось, чтобы
это был не только боевой, но и парадный меч. Я назвал его старинным именем
Эскалибур - рубящий железо...

В Дом Техники я приехал гораздо раньше, чем мы договорились, и долго
болтался у паркинга, поджидая Гусева и Тину - нет, Тину и Гусева. Мне очень
хотелось увидеть, как они приедут - вместе или порознь, будут ли идти под
руку... Я вспоминал, каким сухарем держался с нею на занятиях в институте,
и проклинал себя за то, что раньше не рассмотрел эту удивительную девушку.
Интересно, что она нашла в рыжем растрепанном Гусеве, который, пожалуй,
ниже ее ростом?.. Тут рыжий растрепанный Гусев хлопнул меня по плечу, а
позади него засмеялась Тина - я все-таки прозевал их приезд. Я смотрел на
них, этих самых близких и дорогих мне людей (кроме, конечно, бабуси), и мне
тоже стало весело. Мы стояли и смеялись, сами не зная почему, и проходившие
мимо люди тоже улыбались, глядя на нас, и волны хорошего настроения
растекались вокруг все дальше и дальше.

[Image]Потом мелодичный перезвон позвал нас внутрь - начинался финал Малого
Спора. Я надел свой комбинезон с литерами участника и встал у верстака, где
лежал почти готовый Эскалибур. Верстак, напоминавший сказочную птицу, был
сделан словно специально для меня - узкая длинная полка из какого-то
легкого серовато-серебристого сплава покоилась на изящно изогнутой ножке,
которая вверху превращалась в подобие лебединой шеи. Там, где полагалось
быть голове, находилось автоматическая кассета, которая сама выдвигала
нужный инструмент, едва я протягивал руку. Я коснулся пальцем зажимов, и
они намертво схватили меч, а два ярких глаза осветили рабочее место.

Мне понадобилось совсем немного времени - каких-нибудь сорок минут, чтобы
доделать разные мелочи. По заполненному людьми залу бесшумно скользили
телекамеры. Одна из них подъехала ко мне и заглянула через плечо, другая
уставила свой глаз от соседнего верстака. Я как раз вставил в оправу
большой рубин, венчающий рукоятку, и снимал с клинка промасленную пленку.
Меч засверкал под светом юпитеров, когда я стер с него остатки смазки и
стал протирать замшей. Я нажал кнопку на верстаке, и надо мной вспыхнула
красная звездочка, означающая, что работа окончена. Сверху, с галереи для
зрителей, раздались аплодисменты - это старались Тина и Павел. Меня
окружили суды, меч переходил из рук в руки, что-то говорил диктор
телевидения. Тина взмахнула рукой, и ко мне на верстак упала красная роза.
Я спрятал ее в нагрудный карман комбинезона и тут с ужасом услышал, что
диктор рассказывает обо мне.

- Вы все вчера видели блистательную победу рыцаря Черной Башни над рыцарем
Леопарда. Победитель этой схватки сейчас перед вами. Его зовут...

Я не дал ему закончить, быстро шагнул вперед и накрыл микрофон ладонью. Уж
эти мне телекомментаторы! Успей он назвать мое имя, мне завтра не было бы
прохода от болельщиков и болельщиц... Выдирая микрофон из его рук, я
незаметно для всех сильно наступил ему на ногу. Диктор подпрыгнул и от
неожиданности наконец-то выпустил микрофон.

- Разрешите, уважаемые телезрители, остаться для вас только рыцарем Черной
Башни, - сказал я, улыбаясь телекамере. - Я пока не спешу раскрыть свое
инкогнито - извините, что пользуюсь этим своим правом. Надеюсь, что с новым
мечом в руках я одержу не одну победу на Галактических Олимпийских играх, -
я вежливо вернул микрофон его хозяину и взял в руки Эскалибур,

- А правда, что таким мечом вы можете развалить надвое человека? - спросил
меня комментатор. Он явно разозлился на мою выходку и от злости не сумел
придумать вопроса умнее.

- Да, конечно, - ответил я, по-прежнему безмятежно улыбаясь. - Позвольте
начать с вас? - и я поднял меч.

Кругом засмеялись, а красный, как рак, комментатор на всякий случай
попятился. Сверху мне махала и улыбалась Тина, и я почувствовал вдруг
огромный прилив сил.

- Смотрите! - крикнул я и вскочил на верстак. В сиянии юпитеров меч, как
пропеллер, описал в моих руках вертикальный круг. Все смотрели на меня
выжидательно - никто не обратил внимания на легкий удар и на то, что перед
моими ботинками на верстаке появилась откуда-то поперечная черта.

- Ну и что? - спросил кто-то недоуменно. Тогда я засмеялся и спрыгнул на
пол, и от этого толчка разрубленный мною верстак развалился на две части.

Глава 5. Меня приглашают в Дом Без Окон

За последнюю неделю я несколько раз встречался с Ганелоной - надо было
обсудить множество деталей, получить от нее документы на право посещения
Изумрудной, потренироваться в языке (их Единый звучал для нас архаично, и
мне пришлось ночей пять провести с гипнопедом), разузнать о ритуале
рыцарских схваток. Кроме того, я должен был пройти курс прививок и сдать
зачет по самопомощи, обязательный перед посещением других планет. С
удивлением я узнал, что на Изумрудной существует денежная система. Об этой
непременной особенности первобытных цивилизаций я совершенно позабыл, с
деньгами обращаться не умел.

- Не смущайтесь, Алексей, - подбадривала меня Ганелона. - Я снабжу вас
достаточной суммой, и, кроме того, вы сможете обратиться там к верным людям
- я расскажу, как это сделать. Да, кстати, вы не будете возражать, если я
дам вам провожатого? - И она показала на робота. - Он теперь просто
напичкан разнообразнейшими сведениями об Изумрудной.

Тот вежливо наклонил голову и сказал:

- Я буду польщен, если сумею оказаться вам полезным. - А что вы умеете? -
спросил я с сомнением.

- О, не беспокойтесь. Я сделан надежно и с расчетом на самые неожиданные
ситуации. Я сильнее любого человека, не нуждаюсь в еде, питье и атмосфере,
хорошо вооружен, имею радиосвязь. Знаю приемы первой помощи, разбираюсь в
технике, умею производить многие ремонтные работы, могу служить
транспортным средством. Энергией заряжен на полтора года. Кроме того, я
ничего не забываю, никогда не сплю, вижу в темноте, могу служить
переводчиком с сорока языков, а также расчетчиком, справочником по основным
разделам науки и техники...

- Довольно, довольно, - замахал я руками. - Вы меня убедили. Буду рад иметь
такого спутника. Но только скажите, пожалуйста, как я должен вас называть?
У вас есть какое-нибудь имя, номер или позывные?

- Называйте меня Петровичем, - сказал робот. - Мы, роботы, все считаем себя
сыновьями нашего изобретателя, Петра Ивановича Федосеева, и любим, когда
нас называют Петровичами.

- Ну-ну, - пробормотал я. - Значит, будем знакомы. Зовите меня Алексеем. И
предлагаю перейти на "ты".

- Согласен, Алексей, - ответил он.

Я впервые в жизни пожимал руку роботу и очень удивился, что она оказалась
самая обыкновенная - может быть, лишь чуть более твердая, чем у меня. По
моим представлениям, рука механического существа должна была напоминать
клещи.

- Петрович, а ты действительно очень сильный? - спросил я.

Робот взял стоявшую у камина кочергу.

- Ты сможешь ее сломать? - спросил он. Кочерга была отштампована в
высокочастотном поле из терилакса. Сломать ее? Вот если ударить по ней
Эскалибуром...

Тут у меня от удивления глаза полезли на лоб - робот разжал кулак, и на пол
упали две половинки кочерги. Я только развел руками.

- Да, Петрович, с тобой будет не страшно в любых переделках, - сказал я
серьезно. - А вам, Ганелона, я сделаю другую кочергу - из настоящего
железа.

- Я буду этому очень рада, - улыбнулась принцесса, вскидывая на меня свои
огромные глаза.

Меня словно жаром обдало. Нет, до чего же она похожа на Тину!

Вечером мы. с бабусей распивали чаи. На столе пел самовар - правда, не
старинный, с огнем и дымом, а стилизованный, аккумуляторный. Бабушка дула
на блюдце и косила глаза на какую-то очень древнюю и дряхлую книгу, время
от времени осторожно перелистывая желтые страницы.

- Что ты читаешь? - спросил я.

- О, это замечательная книга. Я разыскивала ее лет сорок и вот с трудом
нашла б одной частной коллекции. Это "Книга Молоховец", - с гордостью
возвестила она. - Слышал?

- Конечно, конечно, - с энтузиазмом ответил я. - Как же можно не слышать!
Книга Бытия, Книга Экклезиаст и Книга Молоховец - это же основа
человеческой культуры! - И я продекламировал:

Всему свой час, и время всякому делу под небесами:

Время родиться и время умирать,

Время насаждать и время вырывать насажденья,

Время убивать и время исцелять...

- Ну вот, понесло тебя, - пробурчала бабушка, отрываясь от книги. - Если не
знаешь, то так и скажи.

- Ф шисни не слыхифал, - сознался я, заталкивая в рот огромный кусок хлеба
с вареньем. - Кто же этот Молоховец? Пророк или философ?

- Елена Молоховец была замечательная русская женщина, жившая где-то в XIX
веке. Она принесла человечеству больше пользы, чем сотни пророков, вместе
взятых! Она научила людей, как надо вкусно готовить.

- Что-что?

- Да, она написала прекрасную поваренную книгу, вот эту самую, которая
выдержала десятки изданий. Если бы не она, многие уникальные рецепты
русской кухни пропали бы бесследно. Вот слушай: "Уха из стерляди с
шампанским...". Ты пробовал хоть раз такую? "Цыплята, фаршированные
малороссийским салом... Яйца выпускные под соусом..." Или вот: "Гренки с
мармеладом из чернослива". Это специально для тебя - ты же у меня сластена.
На днях тебе сделаю.

- Угу, - сказал я. - Только я, бабуся, уезжаю.

- Опять на сборы? Или, может быть, в Гималаи?

- При чем тут Гималаи, - буркнул я. В Гималаях, как я знал, собиралась
проводить свой отпуск Тина. - Я отправляюсь на Изумрудную.

- Это что - какой-нибудь спортлагерь?

- Нет, это планета.

- Значит, в космонавты записался... - Она о чем-то задумалась и вдруг
сделала совершенно неожиданный вывод. - Женить тебя надо, голубчика,

- Бабушка, при чем здесь женитьба? У меня и девушки-то нет.

- И не будет никогда, если и дальше станешь от них прятаться.

- Да разве это девушки? Им все равно - что я, что Баязет, лишь бы
знаменитость.

- Зачем ты говоришь неправду? А Тина? Неужели она тебе тоже не нравится?

Я постарался спрятаться за самоваром.

- Ах, бабушка, ну что ты говоришь! Тина - подружка моего товарища, моего
тренера. Она дружит с ним больше года. При чем тут я?

- Вот-вот, и я то же самое говорю. Год дружат и еще десять лет будут
дружить, а может, и двадцать. Твой Гусев хороший человек, хоть и пустой, но
эта девушка не для него.

- Почему это Павел пустой? - громко возмутился я, обрадовавшись возможности
переменить тему. - Ты же знаешь, какой это замечательный товарищ! Да он
руку даст отрубить за меня!

- Насчет руки или ноги не знаю, а что парень он не стоящий, уверена. А ты
Тине нравишься - вот тут уж я готова дать руку на отсечение.

Бабушка уверенно сворачивала разговор на свое. Мне было приятно слышать то,
что она говорит о Тине, но обсуждать эту тему ни с кем не хотелось. К тому
же бабушка явно преувеличивала - следов интереса к своей особе со стороны
Тины я не замечал. А вот нападки на Гусева меня всерьез разозлили.

- Ты разве забыла, что он спас меня на Яблоневом хребте? У меня окоченели
руки, и самое большее минут через пять я загремел бы вниз. А Павел пошел ко
мне без страховки, не дожидаясь остальных, рискуя свалиться тоже. Потому
что знал, что я долго не продержусь.

- Так я не говорю, что он злыдень какой-нибудь, Просто не тот он человек, с
которым тебе надо дружить.

- Бабушка, я же тебе друзей не выбираю, - ляпнул я, не подумав.

Это было очень грубо и невежливо. Бабушка обиделась, поджала губы и
замолчала. Чай мы допили в полной тишине. И только когда я встал и буркнул
"спасибо", она сказала:

- Тебе какой-то конверт прислали. Это было приглашение явиться к Верховному
комиссару Звездного Совета.

Стоэтажная башня Звездного Совета была самым высоким зданием столицы.
Возвели ее двести лет назад, когда архитекторов охватила очередная
лихорадка новаторства. Здания-шары, здания-деревья, здания-зонты,
здания-пирамиды были уже пройденным этапом. Новым увлечением стали здания
без окон. Строить их - дешево, рационально, быстро, - так уверяли авторы
проектов. Телеэкраны во всю стену прекрасно заменят окна да и видеть в них
можно будет не изо дня в день одно и то же, а любой пейзаж по выбору -
море, горы, лес, Ниагару, Сахару. Были даже запущены специальные
"пейзажные" спутники, которые транслировали по сорока каналам сорок разных
пейзажей - с ветром, птицами, восходами и закатами. Постепенно число
пейзажей довели до полутора сотен, включив в них морское дно и марсианскую
пустыню. Но мода на телеокна быстро прошла, жить среди телефицированных
стен мало кому понравилось, и здания без окон потихоньку переделали а
обычные. Теперь их осталось совсем мало, в основном административные;
здание Звездного Совета было среди них самым известным...

В вестибюле меня встретила очаровательная блондинка в голубой униформе. Я
показал ей приглашение. Она сразу засуетилась, стреляя в меня красивыми
глазками,

- Я знаю о вас... Меня предупредили, что вы придете... Верховный комиссар
вас ожидает. - Она сказала несколько слов в микрофон, приколотый к ее
форменной блузке вместо брошки. - Разрешите вас проводить.

Она так таращила на меня глаза, словно я был по крайней мере о двух
головах, и все о чем-то щебетала. А в кабине лифта вдруг спросила:

- Скажите, вы действительно... рыцарь Черной Башни? Я видела вас на Малом
Споре и запомнила. Меня зовут Виола. Можно, мы теперь будем знакомы? Я так
люблю конный бой - не пропустила ни одного соревнования!

Ах, нелегкая тебя возьми! Я огляделся, но из лифта выскочить было
невозможно. Конечно, она прочитала в приглашении мою фамилию, и теперь
начнутся записки, букеты, вздохи, охи. И чего занесло ее в Дом Техники?

- За кого же вы болели на Малом Споре? - спросил я, с отчаянием глядя на
световое табло, цифры на котором словно заснули. Уж скорей бы доехать!

- Я сама участвовала в Споре. Я сделала тот самый верстак, который вы
разрубили...

К счастью для меня, лифт, наконец, дополз до девяностого этажа, и мы вышли.

- Вы сделали замечательный верстак, - сказал я серьезно. - На нем очень
удобно работать. Через неделю-две я вернусь, и мы вместе починим его...

В кабинете мне навстречу поднялся из-за стола высокий седой человек, к
которому я с первого взгляда почувствовал расположение. Ему было лет сто
сорок - сто шестьдесят.

- Комиссар Фаркаш, - представился он. Я с интересом огляделся. Стол и
кресла были обычные, папки, числом не больше десятка, стояли на самой
простой полке, из техники я заметил только стандартный экран глобальной
связи со стандартным же пультом. А во всех окнах, знаменитых телеокнах,
виднелись только пейзажи Москвы - такие, какими они должны выглядеть с
девяностого этажа.

- Вы скоро отбываете на Изумрудную, Вот заявка на БП-перелет, - Фаркаш
протянул мне листок бумаги. - Вас будет только двое?

- Да, я и робот Петрович. Ну и, конечно, немного вещей.

- Вы знаете, что вы первый человек, получивший разрешение посетить
Изумрудную?

Это я знал - мне сообщила об этом Ганелона.

- Вот по этому-то поводу я и хотел с вами поговорить. Но сперва я кое-что
расскажу вам...

Изумрудную открыли лет пятьдесят назад. Разведчики высадились на планету и
попытались вступить в контакт с населением. Вначале все шло довольно мило,
но потом появились представители центральной власти и дали понять, что
дальнейшее общение нежелательно. Их соблазняли торговлей, обещали всяческую
помощь, лекарства, развитие туризма - власти были непреклонны. Пришлось
убираться не солоно хлебавши, даже не выяснив, откуда и когда взялись на
Изумрудной обитатели.

Они явно были эмигрантами с Земли, даже разговаривали на Едином языке,
правда, устаревшем, - видимо, планета была колонизирована кучкой беглецов
еще в период создания Союза Коммунистических Республик, по времени
совпавший с первыми звездными рейсами.

Разведчики подвесили на стационарной орбите ВП-станцию, а на планете
оставили кабину для связи со Станцией, - это было единственное, на что
удалось получить разрешение. И все эти годы никто ими не пользовался.

Теперь представьте себе ситуацию. Почти полвека на наши регулярные вызовы
никто не отвечает, услугами Станции никто не пользуется. Почти полвека
дежурные смены на спутнике изнывают от безделья. И вдруг Изумрудная
заговорила - просят отправить на Землю пассажира, указывают, когда его
забрать. Ребята рады, они сажают корабль тютелька в тютельку куда следует и
видят конное войско с копьями и мечами, провожающее очень хорошенькую
девушку. А по углам посадочного квадрата они видят четыре вышки, и им без
бинокля видно, что на вышках сидят здоровенные верзилы с лучеметами и
держат все это рыцарство и самих ребят под прицелом... Девицу, естественно,
забирают. На Земле выясняется, что она