ал, мрачно молчал, высме-
ивал себя и ее - все было напрасно.
   И каждую свободную минуту я отдавал своему прибору.
   Она не знала, что когда я в шутку надевал на нее шлем  и  усаживал  в
экранированное кресло, микролокаторы проникали в глубь ее мозга,  иссле-
довали ее биополе, изучали биофизику ее ощущений и чувств,  измеряли  их
частоты и амплитуды, а электронный мозг анализировал, сопоставлял,  ком-
бинировал, ища ту единственную резонансную частоту, что может вызвать на
ее эмограмме всплеск, который я до сих пор напрасно искал у нее.
   Теперь решение в моих руках, но я снова и снова откладываю опыт,  по-
тому что вся моя уверенность не может стереть  ощущения  поверхностности
наших представлений о природе любви. За кривыми  эмограмм,  за  толстыми
тетрадями  графиков  встают  передо  мной  такие  глубины  человеческого
счастья и горя, что у меня пропадает всякая вера в могущество кибернети-
ки и электроники.
   И вместе с тем я чувствую, что Светлана уходит от меня. Это  ощущение
подсознательно, но я верю ему. И все равно не могу решиться.
   Маленькая пластмассовая коробочка лежит на моей ладони. Нужно сделать
только легкое движение пальцем, чтобы заработал генератор биополя. Но  я
думаю о непознанных тайнах ненависти,  презрения,  страха,  отчаяния,  я
вспоминаю о тысячах трагедий, началом которых была любовь,  и  решимость
моя тает. Любовь, привитая насильно, любовь навязанная, любовь  нежелан-
ная - не обернется ли она в одно мгновение в свою противоположность?
   Мне страшно потерять Светлану. Я не могу этого допустить. Потерять ее
- все равно, что потерять себя.
   Иногда я вспоминаю, что есть человек, который  завидует  мне.  Такова
ирония судьбы. Без всяких аппаратов я вижу, что Виктор Бурцев тоже любит
Светлану. И он уверен, что Светлана отвечает мне взаимностью.
   Вскоре после ее отъезда Виктор пришел ко мне в лабораторию. Долго хо-
дил, прихрамывая, из угла в угол, говорил о каких-то пустяках.  Я  видел
его насквозь, но не испытывал к нему ни ревности, ни  вражды.  Не  знаю,
что этому причиной - наша давняя дружба или надежда, которая еще не  ос-
тавляет меня. Он попросил закурить, нервно мял сигарету в пальцах, потом
с усилием спросил, пишет ли Светлана. Я покривил душой, сказав, что  она
звонила (на самом деле звонил ей я). Он кивнул головой, раздавил  в  пе-
пельнице незажженную сигарету и ушел. Я не удерживал его. Я  видел,  что
Виктору еще хуже, чем мне, но чем я мог помочь ему?
   Каждый вечер, возвращаясь из лаборатории, я иду все к тому же зданию,
представляя, как увижу знакомую тень в светлом квадрате окна,  как  нап-
равлю на этот квадрат раструб излучателя. Я словно наяву вижу, как Свет-
лана бросается к телефону и набирает мой номер, вдруг поняв,  что  любит
меня, что ни часа, ни секунды не может больше без меня, еще не зная, что
я здесь, рядом, что теперь я буду рядом всегда... Я слышу, как стучат по
кафелю ее каблучки, легкая тень мелькает и дробится в светящейся призме,
и две, три, четыре Светланы бегут, спешат, летят ко  мне,  и  вот  хрус-
тальные стены расступаются перед ней, и я делаю шаг навстречу...
   Если бы я мог знать, что ожидает нас впереди!

                                 * * *

   Виктора нашли утром на полу лаборатории. Он  лежал  возле  включенной
установки в плотно застегнутом рогатом шлеме, и его лицо было белее  ме-
ла. Через несколько минут во двор института ворвалась, воя сиреной,  ма-
шина "скорой помощи", и врачи захлопотали над неподвижным телом.
   Причину несчастья установили быстро. Это не было  самоубийством,  как
решил я сгоряча, ни небрежностью в опыте.  Произошла  случайная  авария,
предусмотреть и предотвратить которую было невозможно.
   - Да, он в сознании, - сказал мне врач, когда я утром следующего  дня
пришел в больницу, - но слабеет с  каждым  часом.  Возможно,  длительное
воздействие поля вызвало у него глубокую психическую травму. Он не жела-
ет бороться за жизнь, и это самое страшное. Тут мы  бессильны.  Конечно,
мы делаем все возможное, но уколы, пилюли - это не то. Еще день, два - и
конец.
   И тогда мне становится отчаянно больно и тоскливо от жалости к самому
себе, потому что я понимаю, что спасение Виктора зависит только от меня.
Выйдя в коридор, я опускаюсь в кресло и долго сижу, стиснув голову ладо-
нями, слушая, как в сердце все нарастает ошеломляющая пустота. Я вспоми-
наю милые руки Светланы, летающие над переливами каменных огней, и пенье
молоточков среди огромного зала, и ее улыбку, и немного удивленные  гла-
за, и полузабытую мягкость ее губ - вспоминаю все, от чего должен  отка-
заться сегодня, и это очень, очень больно. Лишь какое-то время спустя  я
замечаю, что рядом со мной сидит Федосеев.
   - Петр Иванович, как хорошо, что вы здесь! - почти  кричу  я,  боясь,
что решимость может оставить меня. - Я знаю, как спасти Виктора!
   И я бессвязно, торопливо рассказываю ему все - про Светлану, про Вик-
тора и себя, про лежащий в моем кармане чудесный прибор. Я знаю, что на-
нести на перфокарту двадцать семь тысяч меток можно только за сутки неп-
рерывной работы, но все эмограммы Виктора хранятся у меня в лаборатории,
и ребята мне помогут, поэтому нужно немедленно, не теряя ни минуты,  вы-
зывать сюда Светлану и просить у нее согласия на  опыт,  который  спасет
Виктора...
   И тут я умолкаю, потому что Петр Иванович как-то странно  смотрит  на
меня, и в глазах у него мечется смятение.
   - Вы не верите мне? - волнуюсь я и лезу в карман за аппаратом. - Пой-
мите, это единственный шанс для Виктора!
   Но Федосеев останавливает меня.
   - Она уже здесь, - говорит он и поворачивает меня к дверям. - Я  пос-
лал ей телеграмму...
   И тут сердце у меня на миг останавливается, потому что в глубине  ко-
ридора я вижу знакомую тонкую фигурку, которая бежит,  летит,  спешит  к
нам из распахнувшихся дверей. Она пробегает так близко, что ветер от  ее
рук касается моего лица, и мне достаточно одного взгляда, чтобы  понять,
почему Федосеев так странно смотрел на меня. Она распахивает дверь в па-
лату, где лежит Виктор. На одно мгновенье передо мной мелькает его  зап-
рокинутый чеканный профиль на ослепительно  белой  подушке,  и  я  сразу
вспоминаю другой, каменный профиль на полу мастерской, показавшийся  мне
таким знакомым. Дверь закрывается с мягким вздохом, а я стою,  привалив-
шись боком к стене, и непослушными пальцами ищу в кармане сигарету.
   - Твои руки, как ветер, - произношу я вслух, но строчки ускользают от
меня, и я никак не могу вспомнить конца. - Твои руки, как ветер, -  бор-
мочу я как заведенный.
   Мои пальцы наталкиваются на гладкий корпус прибора. Я достаю  его  из
кармана и вытягиваю наружу тонкую пластмассовую пластинку с  микроскопи-
ческими узорами перфорации. Потом медленно подношу к ней спичку и  смот-
рю, как пластинка горит желтым коптящим пламенем. Я держу ее до тех пор,
пока огонь не обжигает мне пальцы.




                            Владимир ФИРСОВ
               АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ И ВЕРОЯТНОСТНЫЙ ДЕМОН

   Вам  приходилось  когда-нибудь  присутствовать  на  розыгрыше  тиража
"Спортлото"? Вертится прозрачный барабан, напоминающий колесо фортуны, с
волнующим рокотом перекатываются пронумерованные шары,  хитроумное  уст-
ройство подхватывает чью-то удачу и выкатывает ее наружу, поближе к алч-
но сверкающим глазам телекамер. Вот шар останавливается, заставляя огор-
ченно вздохнуть одних и радостно улыбнуться других. Увы,  следует  приз-
нать, что этих других - подавляющее меньшинство... Что поделать, лотерея
- это лотерея. Удача в ней - случайность, причем случайность точно  зап-
рограммированная, заранее рассчитанная и вычисленная  с  помощью  теории
вероятностей (а в переводе на иностранный - пробабилитности).
   В различного рода азартных играх и лотереях  влияние  пробабилитности
особенно заметно. Кавалер де Мере, своими неустанными трудами за игорным
столом заложивший краеугольный камень в фундамент  теории  вероятностей,
первый поверил в то, что случайностью можно управлять, и  тем  не  менее
разорился.
   В отличие от кавалера де Мере Александр Петрович очень  хорошо  знал,
что вероятность  крупного  выигрыша  чрезвычайно  мала  -  недаром  лишь
один-два счастливца из многих миллионов угадывают заветные  шесть  цифр.
Но знал он также, что "Спортлото" - игра без обмана. Никто не мешает те-
бе зачеркнуть в карточке именно те шесть цифр, которые  через  несколько
дней окажутся единственно верными. Поэтому хотя он и не верил в выигрыш,
но все же очень надеялся на него. Именно эта надежда  и  привела  нашего
героя в зал Дворца культуры машиностроителей, где разыгрывался очередной
тираж "Спортлото".
   Александр Петрович никогда в жизни не играл в преферанс, покер,  вист
или "очко", не покупал билетов денежно-вещевой или художественной  лоте-
реи. Но сейчас Александру Петровичу были очень нужны деньги.
   Я пишу эти слова и предвижу, что они вызовут ироническую улыбку у чи-
тателей. Деньги нужны всем - это общеизвестная истина. Деньги нужны каж-
дому, причем желательно побольше. В этом нет ничего  дурного,  поскольку
мы зарабатываем их собственным трудом. В наши дни, слава богу,  есть  на
что деньги истратить, и чтобы помочь нам в этом, заводы и фабрики выпус-
кают телевизоры, магнитофоны, модные светильники и дорогие духи. Приходи
и покупай - были бы деньги.
   Александру Петровичу все эти товары были не нужны. Ходил он в  отлич-
ном английском пальто из несминаемой и  невыгораемой  мохерово-джерсовой
тонкой шерсти, цветной телевизор давно уже купил в кредит и успел  расп-
латиться за него, а хрустальную люстру привез из недавней командировки в
Чехословакию. Нет, не ради этих мелочей отступил он от своего незыблемо-
го принципа, которому свято следовал всю жизнь, - всячески избегать рас-
ходов, твердый доход от которых не гарантирован, если даже  эти  расходы
выражались в смехотворной сумме, равной  стоимости  лотерейного  билета.
Александру Петровичу были нужны деньги, потому что он задумал приобрести
автомашину.
   Вообще-то машину Александр Петрович имел. Довольно давно, еще в  быт-
ность директором фабрики, он приобрел  "Москвичонка",  который  верой  и
правдой служил ему много лет, да и сейчас работал  превосходно.  Голубая
краска на нем сверкала, капитально отремонтированный мотор  позволял  на
прямых участках шоссе вытягивать почти сто десять в час, дворники весело
мотались тудасюда - не машина, а загляденье!  Но  это  был  всегонавсего
"Москвич", причем - увы! - не последней модели. А сам Александр Петрович
работал теперь уже не директором захудалой фабрики районного значения  -
он служил в министерстве, которое к тому же располагалось не где-нибудь,
а на красивейшей улице столицы - проспекте Калинина. Каждое утро, встре-
чаясь на стоянке с сослуживцами, глядя, как они небрежно хлопают дверца-
ми "Жигулей" и "Волг", Александр Петрович  чувствовал  себя  уязвленным.
Его раздражали и нелепые дверные ручки "Москвича", и кургузый зад  маши-
ны, и безвкусная облицовка радиатора.
   Нельзя сказать, что мысль о  приобретении  "Волги"  возникла  у  него
только что, Александр Петрович давно прицеливался на новую машину, одна-
ко до поры до времени не считал это первоочередной задачей. Чтобы купить
машину, нужны не только деньги, но и очередь, а ее-то и  не  было.  Нес-
колько раз Александр Петрович, поднятый ложной тревогой, бросался  туда,
где, по слухам, записывали на машину, но каждый раз возвращался не соло-
но хлебавши. Теперь же, когда автомобильный гигант в Тольятти  заработал
на полную мощность, проблема очереди стала терять остроту. А на днях  по
министерству разнесся слух, что для сотрудников выделено некое количест-
во машин и в самое ближайшее время желающие могут стать владельцами  ав-
томобилей наипоследнейших марок. Дело было только за необходимой суммой.
   Александр Петрович подсчитал свои ресурсы. Получалось, что, если даже
быстренько продать "Москвича", снять все сбережения со срочного вклада и
добавить то, что удастся получить  супруге  в  кассе  взаимопомощи  (сам
Александр Петрович в кассе взаимопомощи не состоял), до  заветной  суммы
все же будет далеко. Друзей, которые могут ссудить  несколько  тысяч  на
долгий срок, у Александра Петровича не было.  Правда,  впереди  ожидался
гонорар, и мысль о нем придавала Александру Петровичу уверенность в дос-
тижении желанной автоцели.
   Как и многие работники интеллигентного труда, Александр  Петрович  не
чурался литературной работы. Отнюдь - литературные приработки составляли
весьма существенную часть его бюджета. У министерского служащего  побоч-
ных доходов нет - сколько положено тебе по штатному расписанию,  столько
ты ежемесячно и получишь. Конечно, бывают премии, прогрессивки,  но  все
это не то. Поэтому Александр Петрович в меру своих способностей стремил-
ся время от времени издать книжечку-другую.
   Писал он в основном про ультразвук - не потому,  что  хорошо  в  этом
разбирался, а потому, что один из его давних приятелей работал  замести-
телем директора научно-исследовательского института  ультразвука.  Такое
знакомство открывало Александру Петровичу доступ ко  всяким  техническим
новинкам, когда они были недосягаемы для пишущей братии.  На  стадии  же
рецензирования материала это знакомство было просто бесценным,  так  как
дружеское перо всегда давало опусам Александра Петровича  самую  лестную
оценку. Понятно, что резко положительный отзыв компетентного лица позво-
лял автору справиться с недоброжелательством или просто излишней придир-
чивостью чересчур щепетильных редакторов.
   Но и на старуху бывает проруха. Как раз сейчас, когда договор на  но-
вую и довольно толстую книгу про автоматику был почти у него в  кармане,
дело вдруг застопорилось. Какой-то ретивый рецензент разнес в пух и прах
рукопись Александра Петровича. Несмотря на  все  демарши  автора,  изда-
тельство мнением рецензента пренебречь не захотело. В результате  книга,
которую Александр Петрович мысленно уже видел стоящей  в  плане  выпуска
ближайшего года, в окончательный вариант плана не попала.
   Это прискорбное событие сильно ударило по авторскому самолюбию  Алек-
сандра Петровича. Вдобавок исчезла зримая возможность получить  60  про-
центов аванса, которые очень бы сейчас пригодились. Оставался единствен-
ный выход - лотерея.
   Александр Петрович, как  мы  уже  сказали,  оказался  в  зале  Дворца
культуры машиностроителей. Здесь и произошла у него удивительная  встре-
ча, положившая начало другим событиям, которые, в свою очередь,  сыграли
в жизни нашего героя весьма значительную роль.
   Впрочем, началось все самым простым и естественным образом. Александр
Петрович только что достал из коричневого,  натуральной  кожи  бумажника
карточку "Спортлото", чтобы еще раз взглянуть на вписанные в нее  цифры.
Он, правда, помнил их наизусть, потому что цифры эти, хотя и были совер-
шенно случайными, как того требуют неумолимые законы пробабилитности,  в
то же время были и не случайными. Александр Петрович знал, что  один  из
его коллег, заполняя  карточки  "Спортлото",  пользуется  современнейшей
электронно-вычислительной машиной, к которой по роду службы имеет посто-
янный доступ. Некоторые открывают наугад  страницы  книги  или  пытаются
промоделировать ситуацию, которая возникнет при очередном розыгрыше  ти-
ража, каким-либо иным способом. Александр Петрович  знал,  что  все  эти
ухищрения мало кому помогали - максимальный выигрыш, которым похвастался
один из его приятелей, был равен сорока трем рублям за четыре  угаданных
вида спорта. Обычно же, хотя тоже не часто, угадывались  три  цифры,  за
что полагалось четыре-пять  рублей.  Пробабилитность  твердо  отстаивала
свои позиции.
   Однако Александр Петрович собственными  глазами  читал  заметку,  где
рассказывалось, как некий инженер из Ленинграда одинаково заполнил  сем-
надцать карточек, угадал пять или шесть цифр (сколько именно,  Александр
Петрович запамятовал) и получил совершенно фантастическую сумму. И  хотя
Александр Петрович как человек пишущий знал, что досужие газетчики могут
и не то выдумать, но все же воспоминание 6 ленинградском счастливце про-
должало точить впечатлительную душу нашего  героя.  Оно-то,  пожалуй,  и
толкнуло Александра Петровича на покупку карточки  "Спортлото",  что,  в
свою очередь, явилось непосредственной причиной той удивительной  встре-
чи, к рассказу о которой я сейчас приступаю.
   Итак, Александр Петрович достал из бумажника аккуратно сложенную кар-
точку "А" и хотел уже развернуть ее, когда над  самым  его  ухом  кто-то
сказал:
   - Три тысячи надеетесь выиграть, Александр Петрович?
   Александр Петрович обернулся. Рядом стоял некий незнакомец - не высо-
кий и не низкий, не молодой и не старый, не толстый и не  худой,  не  то
чтобы блондин, но и отнюдь не брюнет. Взгляд у незнакомца был ленивый  и
в то же время интересующийся, слегка иронический и слегка безразличный -
такой, словно незнакомец знает все наперед, и ему от этого немного скуч-
новато, но все же есть и надежда - а вдруг...
   Александр Петрович, будучи человеком наблюдательным, к тому же вхожим
- правда только по делу - к самому высокому начальству, которое может  и
казнить, и миловать, хорошо развил в себе способность с первого  взгляда
схватывать оттенки настроения вышестоящих товарищей, и это не раз  выру-
чало его в сомнительные моменты его жизни, позволяя мгновенно  вырабаты-
вать единственно правильную линию поведения в разговоре с данным  вышес-
тоящим лицом.
   Великое это искусство! В молодости еще бывали у Александра  Петровича
досадные промахи, когда, вызванный для поощрения, он начинал  вдруг  ка-
яться и, наоборот, начинал скромно намекать на свои заслуги  в  тот  мо-
мент, когда начальство готово было чуть ли не разорвать его на части. Но
уже очень давно не допускал Александр Петрович подобных промахов. Вот  и
теперь, окинув незнакомца взглядом, Александр Петрович сразу  понял  его
душевный настрой и только подивился, каким образом тот умудрился прибли-
зиться столь тихо и незаметно.
   Услышав вопрос незнакомца, Александр Петрович на мгновенье  возмутил-
ся. Игра в "Спортлото" - дело сугубо личное, законами не возбраняемое, а
наоборот, поощряемое, и выиграть надеется каждый - иначе зачем же  зате-
вать канитель!
   Во второе мгновенье в мозгу Александра Петровича сформулировался  от-
вет достаточно официальный, чтобы поставить незнакомца на место:  "Изви-
ните, не имею чести быть знакомым". В третье кратчайшее  мгновенье  мозг
Александра Петровича, работавший в нужные моменты,  как  сверхскоростной
мини-компьютер четвертого поколения, выдал еще один вариант - молча  по-
вернуться спиной и отойти.  В  четвертое  мгновенье  Александр  Петрович
ужаснулся: а вдруг это кто-то из нового руководства, которое  могло  за-
помнить его на последней конференции НТО, где Александр Петрович  высту-
пал с сообщением? В пятое и шестое мгновенья перебор вариантов  был  за-
кончен, и всего лишь через полсекунды после вопроса незнакомца наш герой
вежливо ему улыбнулся и слегка пожал плечами. Дескать, что  делать,  все
мы человеки...
   - Напрасно надеетесь, - лениво сказал незнакомец. - Все равно не  вы-
играете.
   При этих словах колесики компьютера в мозгу Александра Петровича  бе-
шено завертелись в обратную сторону. Ни одно уважающее себя  руководящее
лицо никогда не станет произносить такие пустые и обидные  слова  -  тем
более в присутственном помещении, где  проводится  официальный  розыгрыш
лотереи - мероприятие государственное, призванное привлечь средства  на-
селения для строительства замечательных спортивных сооружений, на воспи-
тание здорового, сильного, смелого поколения. Нет,  такие  жалкие  слова
мог сказать только человек, не облеченный постами  и  должностями.  Лицо
сколько-нибудь официальное таких слов произнести не могло.  Поэтому  ми-
ни-компьютер, упрятанный за большим, сократовским лбом Александр