е знали. К  ве-
черу погода испортилась. Подул сильный ветер, набежали тучи, затем замо-
росил дождь. Мы сидели за столом вокруг по1рщего  самовара  и  обсуждали
Гошкино невезение, не подозревая, что главные неприятности впереди.
   Мария Ивановна умела великолепно заваривать чай. Сегодня  напиток  ей
особенно удался, и мы не скупились на комплименты. Согретая чаем и наши-
ми искренними похвалами, она оттаяла окончательно.
   - По-моему, только человек, совершенно равнодушный к  красоте  жизни,
может не любить наши места, - говорила она, и я  с  удивлением  заметил,
что ее блеклые глаза засветились подлинным чувством. -  Здешняя  природа
могуча и величественна. Она - как свет радости, проникающий в самую  ду-
шу. Бесконечность моря и гордая суровость гор - это удивительное слияние
двух противоположных начал, слияние неповторимое и поэтому особенно вол-
нующее...
   Она задумалась и несколько мгновений молчала, уйдя мыслями далеко-да-
леко.
   - И люди здесь бывали тоже неповторимые, - почти прошептала она, и мы
опустили глаза, словно увидев ненароком что-то, не  предназначенное  для
посторонних взглядов. - Большие люди...
   Голос ее дрогнул.
   - Вот вы, молодые физики, изобретатели, вы живете ясно. Для вас все в
жизни просто. Но ведь это не так! - сказала она с болью, и мы с  удивле-
нием взглянули на нее. На мгновение нам показалось, что перед нами  сов-
сем незнакомая женщина. Я видел, что и Гошка поражен неожиданным превра-
щением. Глаза ее горели. Не глядя на нас, она стала читать стихи:

                          Ввысь, в червленный
                          Солнца диск -
                          Миллионы
                          Алых брызг!
                          Гребней взвивы,
                          Струй отливы,
                          Коней гривы,
                          Пены взвизг!

   Ее голос звучал с мрачной торжественностью, настолько диссонировавшей
с брызжущей радостью стиха, что у меня мороз пробежал по коже.
   Я открыл было рот, желая что-то спросить, но Гошка  вовремя  наступил
мне на ногу. Мария Ивановна, подняв лицо, смотрела куда-то  поверх  моей
головы. Я обернулся и увидел мужской портрет, на который прежде не обра-
щал внимания.
   Я задумчиво вертел в руках ложку  и  рассматривал  лицо  неизвестного
мужчины, давно ушедшего из жизни, но оставившего в ней яркий луч, неожи-
данно озаривший и нас.
   И именно в это время...
   Все произошло почти одновременно. Наверху раздался  звон  вылетевшего
стекла, грохот падающих предметов и дикий, леденящий душу визг. Свет по-
гас, и нас окружила темнота.
   Ошеломленные, мы вскочили. Что-то грохотало и трещало над нами. Мария
Ивановна закричала. Я бросился  по  лестнице  наверх.  Ужасный,  пронзи-
тельный вопль рвался мне навстречу из-за двери лаборатории.
   Не помня себя, я рванул дверь так, что отлетел замок. В ту же секунду
что-то ударило меня по ногам. Я покатился по  темной  лестнице  рядом  с
чем-то огромным, живым, и это живое вопило, вопило, вопило! Страх придал
мне силы, и я попытался схватить неизвестное существо, но оно  метнулось
через комнату и исчезло в распахнувшейся от сквозняка двери.
   Мария Ивановна лежала в обмороке. Гошка прыгал ко мне на  одной  ноге
со свечой в руке.
   - Что это? - пролепетал я.
   - По-моему, свинья, - ответил он растерянно. - Скорее наверх!
   В лаборатории пахло горящей резиной. Разбитый аппарат валялся на полу
среди осколков оконных стекол. Но это было не самое страшное. Хуже  было
другое. Замкнулись какие-то провода, и веселые огоньки бежали по обоям и
занавескам, окутывая комнату едким дымом.
   Героическими усилиями нам удалось сбить огонь. Но в тот момент, когда
я затаптывал тлевшую гардину, давя попутно остатки аппарата, мне в спину
уперлось дуло автомата и повелительный голос сказал: "Руки вверх!"

                              Ангелы неба

   Мы с женой приехали в аэропорт минут за тридцать до времени,  указан-
ного в приглашении. В  холле  второго  этажа,  возле  стеклянной  стены,
сквозь которую виднелось летное поле, две телекамеры нацелились  на  не-
большую группу сотрудников Института волновой энергии, окруженную толпой
корреспондентов. Отвлеченный сверканием фотовспышек, я не сразу заметил,
что на вопросы журналистов отвечал мой научный руководитель доктор  тех-
нических наук Григорий Петрович Аверин.
   - Конечно, я понимаю, что только в самых общих чертах смог  объяснить
вам принцип действия аппарата, - говорил он. - Поэтому  разрешите  пока-
зать вам аппарат в работе. Установка, которую вы увидите, уже  подготов-
лена к серийному выпуску. Можно смело утверждать, что мы стоим на пороге
очередной технической революции - на этот раз в транспорте...
   Кто-то тронул меня за локоть. Я обернулся и увидел Марию Ивановну.
   -  Здравствуй,  Аркадий,  -  сказала  она,  протягивая  нам  руки.  -
Здравствуйте, Танечка. А я только с самолета. Вас уже можно поздравить?
   Она обняла мою жену, и они трижды поцеловались.
   - Мы расписались неделю назад, - сказала Таня. - Вы приехали как  раз
к свадьбе.
   - Мы отложили ее до испытания, - пояснил я. -  Вы  же  знаете  своего
племянника: он бы попросту позабыл приехать на свадьбу.
   - Летом жду вас к себе, - сказала Мария Ивановна. - Дом я давно отре-
монтировала, так что в любое время верхние комнаты ваши.  Можете  поджи-
гать снова.
   Мы рассмеялись. Тогда, во время пожара, пограничники  решили  сперва,
что мы сами подожгли дом, заметая следы. Их приборы засекли  злополучную
свинью еще над морем и проследили весь ее путь. Нарушение  границы  было
налицо - мы сразу поняли это, когда нам предъявили карту с нанесенным на
нее маршрутом "неизвестного предмета, нарушившего  территориальные  воды
Советского Союза", как было сказано в  протоколе.  Нам  стоило  большого
труда убедить начальника заставы, что таинственным образом прилетевший к
нам "неизвестный предмет" -  всего-навсего  непонятно  откуда  взявшаяся
свинья, случайно попавшая в луч аппарата, который Гошка по  рассеянности
не выключил. Но нас поразило другое. Карта ясно показывала,  что  свинья
прилетела к нам со стороны открытого моря. До этого мы совершенно не по-
дозревали, что луч может искривляться в гравитационном поле планеты.  Со
школьной скамьи мы знали, что луч - это луч, и кривым он быть не  может.
Поэтому мысль о том, что свинья прилетела с той стороны моря, показалась
нам настолько нелепой, что мы стали бурно настаивать на  недостоверности
карты и этим поначалу только усугубили свое и без того двусмысленное по-
ложение.
   Пока мы, путаясь и сбиваясь, отвечали на ехидные  вопросы  начальника
заставы, пока заполнялись листы протоколов и перевязывались наши ссадины
и ожоги, наряд пограничников вылавливал нарушительницу  границы.  В  эту
суматошную ночь многие любители ночных прогулок с удивлением  наблюдали,
как пограничники с автоматами Калашникова за спиной мчались, топая сапо-
гами, по тихим улочкам за огромной черной свиньей, оглашавшей окрестнос-
ти истошным визгом. Нарушительница была наконец схвачена  и  после  тща-
тельного осмотра приобщена к делу как вещественное доказательство.
   К чести пограничников, они разобрались во всем гораздо раньше, чем мы
сами. Они же вскоре показали нам заметку, о которой я упоминал в  начале
этого рассказа.

   Увлеченные разговором, мы не заметили, что все приглашенные  уже  пе-
решли на смотровой балкон, а около нас остановилась  группа  иностранных
туристов, окружившая работника аэропорта.
   - Уважаемые дамы и господа! - сказал он по-английски. -  Мы  приносим
вам самые глубокие извинения за незначительную задержку вашего рейса. Но
разрешите надеяться, что зрелище, которое вы сейчас  увидите,  полностью
вознаградит вас за потерю времени.
   Я подал Марии Ивановне руку, и мы вышли на  балкон.  За  нами  шумной
толпой хлынули интуристы, торопливо вынимая  кинокамеры.  Я  протиснулся
ближе к Григорию.
   - Смотри! - сказал он, показывая вниз.
   В двухстах метрах от нас на поле стояло сооружение,  в  котором  я  с
трудом угадал знакомые контуры. К нему подъезжала  открытая  автомашина.
На экране стоявшего рядом телевизора было видно, как из автомобиля вышел
человек в космическом скафандре и вошел внутрь аппарата.
   - До старта остались считанные секунды, - говорил невидимый диктор. -
Сейчас все мы увидим величественное, небывалое зрелище  -  проникновение
человека в космическое пространство без помощи ракеты, межпланетного ко-
рабля или любого другого транспорта... Через тридцать минут  здесь,  над
нашими головами, на высоте ста пятидесяти километров произойдет  встреча
орбитальной станции и свободно летящего космонавта...
   На несколько секунд стало совершенно тихо. Купол аппарата повернулся,
нацеливаясь дулом в зенит.
   - Летит! - вдруг вскрикнул кто-то. И мы увидели, как из аппарата выс-
кользнула серебристая фигурка в скафандре и легко понеслась в вышину.
   Вздох восхищения пронесся над замершей толпой. Забыв про свои кинока-
меры, все смотрели в голубую бездонную пропасть неба, куда  стремительно
улетала сверкающая точка - вверх, вверх, навстречу солнцу, купаясь в его
лучах, простирая к нему руки, мчался человек,  вознесенный  к  небосводу
силой своего разума, и радиоволны доносили к нам его ликующий,  звенящий
от восторга голос. Человек пронизывал собой вышину, он был  как  ракета,
он был как бог, он плыл в небесах, он летел, он парил... Вот его не ста-
ло видно простым глазом, но мощные телеобъективы не теряли  его,  и  вот
уже появилась на экранах кабина космической станции с  открытым  входным
люком.
   Над самым моим ухом кто-то протяжно вздохнул. Я  обернулся.  Это  был
один из иностранцев, невысокий полный господин благообразного вида.
   - Счастливые вы, русские, - произнес он, заметив мой взгляд. - Вы ле-
таете по небу как ангелы, и вам аплодирует весь мир,
   Я вежливо улыбнулся.
   - Не знаю, поверите вы мне или нет, - нерешительно продолжал незнако-
мец, - но однажды я видел нечто подобное. Но меня попросту сочли лжецом.
   - Неужели? - спросил я, еще не догадываясь, с кем меня свела судьба.
   - Теперь я и сам в это почти не верю, - грустно сказал он, протягивая
мне визитную карточку. - Ведь я видел не человека,  не  ангела,  а  все-
го-навсего свинью.
   Я быстро взглянул на визитную карточку.
   - Не расстраивайтесь, господин пастор, - сказал я как можно теплее. -
Я вполне готов вам поверить.




                            Владимир ФИРСОВ
                             ЗЕЛЕНЫЙ ГЛАЗ


   - Заверните, - сказал гражданин в пыжиковой шапке,  подавая  продавцу
чек.
   Над самым ухом у него кто-то вздохнул. Гражданин  сердито  обернулся.
Через плечо ему заглядывал высокий вислоусый старик  в  очках,  стараясь
рассмотреть покупку.
   - Простите, пожалуйста, - нерешительно сказал старик. - Вы не  смогли
бы уступить эту книгу мне? Понимаете, она мне очень нужна.  -  В  робком
взгляде старика чувствовалась какая-то тревога.
   - Мне она тоже нужна, - с достоинством ответил гражданин в  пыжиковой
шапке. - Я пишу диссертацию об Аристотеле!
   Он отодвинул плечом вислоусого и прошествовал к выходу. Но старик  не
отставал.
   - Я вас очень прошу, - бормотал он в спину идущему. -  Это  для  меня
вопрос чести... вопрос жизни и смерти... Моя тетушка  давно  мечтала  об
аристотелевой "Поэтике". Она сейчас умирает...  Последний  подарок...  Я
очень прошу.
   Гражданин обернулся и внимательно посмотрел на преследователя. Конеч-
но, умирающая любительница Аристотеля была придумана только сейчас. Но в
глазах старика светилась какая-то странная тоска, заставившая  поверить,
что эта книга действительно нужна ему, что это для него вопрос  жизни  и
смерти.
   Гражданин в пыжиковой шапке смягчился.
   - Ладно, берите, - сказал он. - С вас шесть сорок.
   Старик засуетился.
   - Век благодарен буду, - бормотал он, выуживая из  кармана  монеты  и
смятые рубли. - Спасли меня...
   Во всех карманах старика нашлось только четыре рубля  девяносто  семь
копеек. Он с отчаянием посмотрел на обладателя драгоценной книги.
   - Возьмите часы, - вдруг сказал он. - Тетушка умирает.  Не  могу  без
книги.
   Гражданин в пыжиковой шапке растрогался.
   - Ладно, берите так. Отдадите как-нибудь. Я здесь часто бываю.
   - Никогда не забуду, - пробормотал старик, хватая книгу. - Все  верну
полностью. Свиридов моя фамилия. Николай Степанович. По гроб жизни  обя-
зан...
   Крепко прижав книгу, старик выскочил из дверей букинистического мага-
зина на февральский мороз. Денег на троллейбус у него не осталось, и  он
две остановки шел пешком.
   Дома Свиридов долго с восхищением рассматривал дорогой переплет с зо-
лотым тиснением, грея руки на батарее, центрального отопления. Потом  со
вздохом перелистал книгу и разодрал ее на две части.  Прикинул  на  глаз
толщину половинок и разодрал каждую еще раз.
   На душе у него было радостно. Более того, он был почти счастлив.

   На следующее утро - это было воскресенье - Свиридов вышел из дома ра-
но. С трудом вытаскивая ноги из выпавшего за ночь снега, он пересек двор
и шагнул через порог скрипучей калитки  в  старых  железных  воротах.  У
ларька "Союзпечати" толпились люди, но газет, увы, уже не было. Ему дос-
талась только "Пионерская правда", и это его явно не устраивало. Он  по-
шел к другому ларьку, но газет не было и там.
   Вконец расстроившись, старик повернул к дому.  Выпрашивать  газеты  у
соседей ему не хотелось.
   На чисто выметенной дорожке стояла дворничиха Настя с метлой  напере-
вес.
   - Доброе утро, Николай Степанович, - сказала она. -  Никак,  напрасно
прогулялись?
   Старик только махнул рукой.
   - Одна "Пионерская правда" и осталась. Как запустят что, нигде  газет
не достать. Прямо хоть с вечера становись у ларька.
   - Мою возьмите, - сказала добрая Настя. - Я потом в витрине  почитаю.
- Она протянула ему вчетверо сложенную "Советскую Россию".
   Старик сдержанно поблагодарил. Затем он развернул  изрядно  смятую  в
почтовом ящике газету, вздел на нос очки и нараспев прочитал:
   - "Советская автоматическая лаборатория пересекает Море  Спокойствия.
Двести километров по Луне". - Он удовлетворенно хмыкнул,  хотя  искал  в
газете совсем другое. - Ага... вот: "На соискание Ленинской премии..." -
Явно обрадованный, старик непослушными пальцами начал складывать газету.
Февральский мороз давал себя знать.
   - Скоро уже, Николай Степанович? - спросила Настя, с почтением  глядя
на старика.
   - Со дня на день жду, Настенька. По ночам просыпаюсь. Все думаю:  как
она там, стучит или нет?
   - Дай-то бог, - сказала Настя. - А то прямо смотреть  на  вас  жалко.
Худой да бледный стали. В гроб и то краше кладут.
   Свиридов только вздохнул. Последний месяц он сидел на  самой  строгой
диете, тратя все деньги на покупку литературы.
   Дворничиха для порядка махнула раза два метлой по уже выметенной  до-
рожке и ушла.
   Свиридов медленно поднялся к себе на третий этаж, нашарил  в  кармане
ключ. Беспокоить соседей звонком ему не хотелось.
   - Изобретателю привет! - раздалось у него над головой.
   Услышав знакомый голос, старик даже вздрогнул  немного  и  с  досадой
обернулся. На площадке четвертого  этажа  румяный  мужчина  с  небольшим
брюшком, обтянутым финским свитером, растирал  лыжи  куском  пенопласта.
Это был Зайчиков-старший. Свиридов знал, что его сосед - почти  кандидат
каких-то наук и работает сейчас в многотиражке очень серьезного институ-
та, занимающегося электроникой, молектроникой и  другими  популярными  в
наше время областями техники. Еще о Зайчикове было известно, что  он  за
тридцать пять лет своей жизни успел  поработать  грузчиком,  пожарником,
ветеринарным врачом, начальником спасательной станции ДОСААФ, директором
леспромхоза и режиссером областного драмтеатра. Словом, это был человек,
видавший виды, душа-парень. Начальства он не боялся, был остер на  язык,
любил посмеяться над авторитетными мнениями и к тому же не  верил  ни  в
сон, ни в чох, ни в кибернетику. Свиридову уже не раз приходилось выслу-
шивать от Зайчикова самые различные высказывания в свой  адрес.  Поэтому
он старался не вступать в разговоры с ехидным соседом. Но ключ как назло
запропастился, и Свиридов волей-неволей приготовился выслушать очередную
порцию нападок.
   - Опять без газет? - осведомился Зайчиков, усердно растирая  лыжу.  -
На месте вашей машины я бы объявил голодную забастовку.
   Из осторожности Свиридов воздержался от ответа.
   - Значит, опять побираться будем? - не унимался Зайчиков.  -  Подайте
Христа ради газетку? Но вы не огорчайтесь - все великие люди  при  жизни
бедствовали. И признавали их так лет через триста. Так что у вас все еще
впереди.
   Потеряв надежду отыскать ключ, Свиридов в отчаянии нажал на звонок.
   - Жалко мне вашу машину, батенька, - журчал сверху почти кандидат на-
ук. - Все же мы с ней в некотором роде коллеги...  Так  и  быть,  пришлю
сейчас Петьку с газетами. А то потомки скажут - затравили великого чело-
века.
   - Спасибо, - буркнул старик и с неожиданной резвостью шмыгнул в  отк-
рывшуюся дверь.
   - А правда, что она скоро?.. - закричал вдогонку Зайчиков, свесившись
через перила. Но старик уже не слышал его.

   Машина стояла в большом подвальном помещении. Когда-то, несколько лет
назад, она целиком помещалась в комнате Свиридова  на  большом  столе  с
резными ножками и суконным верхом. Потом машина выросла и  переехала  на
пол. Она заслонила окно, загородила книжный шкаф и совершенно  вытеснила
оставшееся от покойной жены трюмо. Когда машина стала покушаться на мес-
то, занимаемое кроватью, старик пошел в домоуправление и  выпросил  одну
из пустовавших комнат подвала.
   На его счастье, техник-смотритель был человек  восторженный  и  очень
желал хоть чем-нибудь помочь научному прогрессу. Поэтому комнату он дал,
хотя до этого предполагал занять ее под склад. Он даже откомандировал  в
распоряжение Свиридова кружок "Умелые руки", занимавшийся в том же  под-
ведомственном ему подвале. Как раз в тот момент,  когда  Свиридов  мучи-
тельно размышлял, как ему справиться с переноской разросшейся машины,  к
нему в комнату ввалилась шумная ватага радиолюбителей и вообще техничес-
ки грамотных ребят. В дверях торчали головы технически неграмотных. Вой-
ти они не смели, но им очень хотелось если не помочь, то хотя бы  погля-
деть на удивительную машину.
   Старик вначале засомневался. Уже десять лет - с тех  пор  как  умерла
его жена он мало бывал на людях, все свое время отдавая усовершенствова-
нию машины. Детей у старика не было. Машина была его единственным  дети-
щем,  в  котором  все,  до  последнего  винтика,  было  изготовлено  его
собственными руками. Но ребячьи  глаза  глядели  так  просительно-трога-
тельно, что старик, скрипя сердце, разрешил ребятам помочь. Раскаиваться
ему не пришлось. Переноска и монтаж машины на новом месте прошли  благо-
получно, если не считать двух-трех разбитых радиоламп, сожженного транс-
форматора да неизвестно куда пропавшей  красивой  ручки  от  контактора.
Впрочем, вскоре ручка нашлась в кармане у одного из технически неграмот-
ных.
   С легкой руки техника-смотрителя о машине узнал весь дом. Прослышал о
ней и Зайчиков. Он явился в подвал, похмыкал, потом изрек: "Реникса".
   Обиженный старик стал защищать свое детище.
   - Знаете, папаша, - с нежной улыбкой сказал Зайчиков, - у  нас  такую
штуку весь институт строил - два академика, пять докторов. Не вышло.  Не
дошла еще наука. Вот так-то.
   Однако эта отповедь ничуть не поколебала уверенности старика. Как раз
в это время он вышел на пенсию. Времени у него стало много, и он целиком
посвятил его улучшению машины. В голове у Свиридова постоянно появлялись
новые идеи, которые он немедленно начинал претворять  в  жизнь.  Поэтому
постройка машины длилась довольно долго. Но все на  свете  имеет  конец.
Однажды наступил день, когда изобретатель, волнуясь, нажал кнопку