Владимир ФИРСОВ
			   РАССКАЗЫ


ПЕРВЫЙ ШАГ К БЕРЛИНУ
ОХОТНИКИ ЗА ЭЛИКСИРОМ
Твои руки, как ветер...
АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ И ВЕРОЯТНОСТНЫЙ ДЕМОН
ПРОЖИГАТЕЛЬ
АНГЕЛЫ НЕБА
ЗЕЛЕНЫЙ ГЛАЗ
КЕНГУРУ




                            Владимир ФИРСОВ
                         ПЕРВЫЙ ШАГ К БЕРЛИНУ


                       В 17.23 зарегистрирован  разрыв силового поля  на
                    хронотрассе А-7, Примерные отрицательные  координаты
                    разрыва  502-510  годы  Эры  Коммунизма.   Аварийная
                    группа выслана в 17.48 по восьмому каналу.
                                              Запись в вахтенном журнале

                       В  течение  23  ноября  наши  войска  вели  бои с
                    противником на  всех фронтах,  Особенно ожесточенные
                    бои проходили  на Клинском,  Волоколамском, Тульском
                    и Ростовском участках фронта.
                                           Вечерняя сводка Совинформбюро
                                                    от 23 ноября 1941 г.

                                   1

   Когда на пульте вспыхнул красный сигнал, Росин почти не встревожился.
Разрывы силового поля иногда случались, но автоматика быстро  подключала
какой-нибудь из дублирующих каналов. Но на этот  раз  авария,  очевидно,
была серьезной - уже целых пять минут хронолет висел в зоне перехода,  а
аварийная лампочка продолжала гореть. Надо было садиться, чтобы не  тра-
тить зря энергию на бесполезное висение. Росин сказал "посадка" и  сразу
почувствовал, что сиденье ушло куда-то вниз.
   Владимир бросил взгляд на циферблат. Он знал, что  при  разрыве  поля
счетчик врет безбожно, но большой точности ему не требовалось. Знать бы,
в каком веке случилась вынужденная посадка.
   На табло отрицательного времени ярко светилось число  506.  "Середина
двадцатого века" - подумал он с облегчением. Сделать посадку  где-нибудь
во временах Ивана Грозного было бы, пожалуй, хуже.
   Хронолет мягко проваливался в сумерки. Низкое закатное солнце  обдало
пламенем верхнюю кромку облаков и улетело вверх, скрываясь в белой вате.
Под аппаратом лежал черный заснеженный лес.  Владимир  выбрал  небольшую
полянку, подвел к ней хронолет и посадил его на снег.
   Теперь оставалось ждать. Скоро дежурные восстановят или  продублируют
энергоканал. Самое позднее через час-другой можно будет взлететь в  зону
перехода.
   Поляна выглядела достаточно уединенной, и Росин решил, что  может  не
опасаться любопытства местных жителей. Инструкция предписывала  избегать
всяческих контактов с обитателями прошлых веков, потому что,  по  мнению
теоретиков, любой контакт был прямым вмешательством в прошлое, способным
изменить дальнейший ход истории. Никто не знал, скаль далеко распростра-
няются хроноклазмы, вызванные визитами путешественников во времени, поэ-
тому принимались максимальные предосторожности. Росин не был максималис-
том. Он считал, что любой человек, любое общество постоянно  вмешивается
в свое будущее, изменяя его. "В будущее, а не  в  прошлое,  -  возражали
максималисты. - Прошлое менять нельзя", - "Но мы не будем менять прошлое
- в любом уже прошедшем  времени  наше  вмешательство  изменит  будущее,
предстоящее людям этого времени. Этого  мира..."  Однако  окончательного
ответа не знал никто. Поэтому все принимавшие участие в хронорейсах  по-
лучали строгий приказ избегать любого вмешательства в дела предков.
   На этой глухой поляне непредусмотренный контакт как будто бы не пред-
виделся. Владимир еще не встречался с обитателями прошлых веков и  плохо
представлял возможную беседу с ними - даже если сейчас действительно се-
редина XX века. Он оглядел кабину, себя и скептически усмехнулся.  Хоро-
ший у нас получится разговор!..
   Обзорный экран не показывал никакого движения. Владимир открыл люк  и
спрыгнул на снег. Лицо словно ошпарило - мороз был градусов двадцать. Он
потянул воротник своего синего, в обтяжку терилаксового комбинезона -  с
легким хлопком капюшончик развернулся и удобно лег на голову, - из  него
тотчас поползли струйки теплого воздуха, обволакивая лицо. Росин  обошел
вокруг аппарата, оглядел шасси, сложенные панели энергоприемника, антен-
ну хронолокатора, радиатор кварк-реактора, потом решил  размять  ноги  и
начал бегать по твердому, как бетон, кругу, выдавленному среди пушистого
снега силовым полем антигравитатора.
   - Раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, - задал он привычный  ритм.
- Вдох-вдох-вдох - выдох, вдохвдох-вдох - выдох... Как нехорошо  получа-
ется с этими визитами в прошлое. Вмешиваться нельзя, помогать  нельзя...
Никто толком не знает, возникнут хроноклазмы или нет,  как  глубоко  они
распространятся, - и все равно страхуются. Вот и приходится бояться каж-
дого встречного. Бедняги-разведчики учат древние языки,  одеваются  черт
знает во что, аппараты прячут в глухих лесах, чтобы только никто не  до-
гадался о гостях из будущего. Вдохвдох-вдох - выдох! А зачем  прятаться?
Почему не дать  предкам  вакцину  от  рака,  синтезаторы  пищи,  чертежи
кварк-реактора? Вдох-вдох-вдох - выдох...
   Тут он остановился, словно налетел на стену, потому что на пути у не-
го стояли три человека.
   Было уже темно, и Росин в первый момент разглядел только, что загоро-
дившие ему дорогу люди были усталы, злы и небриты. Все они держали в ру-
ках какие-то приборы. "Вот тебе и контакт, -  подумал  Росин.  -  Теперь
объясняйся в Хроносовете... Ох, будет мне нагоняй!"
   Стоявший в середине человек отрывисто произнес несколько слов  -  что
именно, Владимир не понял, но решил, что поздороваться следует.
   - Здравствуйте, товарищи, - сказал он, протягивая руку.  Тут  средний
что-то снова хрипло крикнул, и в следующий момент страшная боль застави-
ла Росина согнуться пополам - это незнакомец что было силы ударил его  в
живот тяжелым сапогом. На плечи и голову ему обрушились новые удары, его
сбили с ног, заломили за спину руки. Все это произошло в  несколько  се-
кунд. Когда ошеломленный болью Владимир пришел в себя, он уже лежал свя-
занный, а один из незнакомцев, поставив ногу  на  ступеньку,  с  опаской
заглядывал в люк интрахронолета.
   Росин представил, как кованым сапог незнакомца крушит приборы, и  по-
холодел. Надо все объяснить этим людям, выяснить недоразумение...
   - Стойте! Туда нельзя, товарищи! - закричал он, приподнимаясь.  Новый
удар в лицо опрокинул его на снег.
   Этот удар словно расставил все предметы и явления по своим местам,  и
картина происходящего сразу стала такой понятной, словно невидимая  рука
распахнула шторку перед глазами Владимира. Он понял, куда и в какое вре-
мя попал, кто эти обросшие люди, одетые в одинаковую одежду, что означа-
ют их приборы-трубочки, висящие на ремнях через шею.
   Солдат на ступеньке уже поднимал ногу, собираясь шагнуть в люк. Росин
представил, что случится с человеком, когда силовое защитное поле ударит
его со скоростью света, закрыл глаза и  шепотом  приказал  защите  вклю-
читься. Размозженное тело солдата описало дугу над их головами  и  зары-
лось в сугроб. Два других мгновенно попадали в снег, выставив вперед ав-
томаты. "Партизанен!" - кричали они, поводя стволами. Потом один из  них
подполз к убитому. Очевидно, увиденное настолько его  потрясло,  что  он
вскочил и с криком кинулся бежать. Второй чуть приподнялся и  швырнул  в
люк гранату. Она мелькнула на фоне светлого овала люка,  затем  отлетела
назад и разорвалась. Взметнулся снег, взвизгнули осколки. Солдат подско-
чил к Росину, рывком поднял его на ноги и погнал по поляне, тыча автома-
том в спину.

                                   2

   Брезентовый верх "хорха" спасал от ветра, но не от мороза,  и  сторо-
жившие Владимира немцы чувствовали себя очень неуютно в  своих  шинелиш-
ках, не приспособленных к русским морозам. Руки у Росина на этот раз бы-
ли развязаны, и едва грузовик тронулся, он стал прикидывать, удастся ему
выброситься наружу или нет. В кузове сидело шестеро солдат, еще  двое  в
кабине... Нет, сейчас ничего не выйдет. Вот через час-другой, когда сол-
даты как следует замерзнут. Но есть у него этот час?
   Росин понимал, что рапорт о нем уже дошел до  высокого  начальства  -
только этим можно объяснить, что допросы и бестолковое избиение  прекра-
тились. Росину вернули его комбинезон, накормили какой-то бурдой и  даже
смазали йодом ссадины и ушибы, а вскоре втолкнули в машину и куда-то по-
везли.
   "Ты есть флигер?" - вот что интересовало тощего обер-лейтенанта, про-
водившего допрос. "Ты летать из Москва? Кто есть  твой  командир?  Какой
название иметь твой аппарат? Как он летать? Как он  стрелять?  Он  иметь
бомбен? Что его охранять?" - эти вопросы он повторял десятки раз,  пере-
межая их ударами.
   Росин догадывался, что немцы уже пытались проникнуть в интрахронолет.
Они, очевидно, принимали его за новое секретное оружие  русских,  захват
которого сулил награды и почести. За сохранность аппарата Росин не боял-
ся - невидимое защитное поле превосходило по прочности стометровый  слой
бетона и могло с легкостью выдержать залп крепостных орудий. Но как  от-
вечать на вопросы немца, Владимир не знал. Конечно, он мог сказать,  что
защита аппарата создается Ф-пространетвенной структурой гравиполя,  ста-
билизированного квазисинхронным излучением кварк-реактора, не  опасаясь,
что в результате его ответов хронофизика возникнет на триста лет раньше,
чем следовало. Но немец был враг, и бил он изо всех сил, хотя и не очень
умело, поэтому Росин предпочел молчать.
   "Как уметь войти в твой аппарат? - продолжал вопить фашист, обрушивая
на пленного новые удары. - Отвечать! Отвечать! Или я буду тебя повесить!
" Допрос продолжался с перерывами уже вторые сутки, и Росин начал  пони-
мать, что силы его на исходе, но тут все прекратилось.  Теперь  его  ку-
да-то везут, и он мог только гадать, лучше это или хуже. К  счастью  для
себя, он ничего не знал о специалистах по допросам, встреча  с  которыми
ожидала его впереди, и о тех методах, с помощью которых  они  заставляют
людей говорить. Росин был всего-навсего хронофизик, испытатель интрахро-
нолетов, и хотя неплохо знал историю бурного и героического "ХХ века, но
имел очень смутное представление о таких организациях, как СС,  гестапо,
абвер и СД, их функциях и методах. Только в одном он был  сейчас  твердо
уверен - что ничего хорошего для себя ждать ему не приходится.
   Промерзлый "хорх" подскакивал на рытвинах, солдаты, закутанные кто во
что, мотались на холодных скамьях. Пар от их дыхания обмерзал на  ворот-
никах шинелей, на металлическом каркасе автомашины, на  бабьих  платках,
Росин холода не чувствовал - его комбинезон работал исправно.  Даже  без
подзарядки батарейки хватит на неделю, ну а днем солнце зарядит ее энер-
гией. Но вот есть ли у него впереди неделя - этого Росин не знал.
   Ум его лихорадочно работал, обдумывая варианты побега. А что если  он
согласится снять защиту? Сами они этого сделать не смогут. Лишь три  че-
ловека на планете, кроме Росина, могут приказывать автоматике его хроно-
лета - но эти трое сейчас находятся за пятьсот лет отсюда...
   В том, что ни один ученый двадцатого века  не  сумеет  разобраться  в
устройстве хронолета, Росин был твердо уверен. Немцы,  конечно,  пришлют
лучших специалистов. Те повозятся, ничего не поймут и  потребуют,  чтобы
Росин дал им пояснения. Владимир попытался представить, как все это про-
изойдет. Он поднимается в аппарат, конечно, под охраной, может быть, да-
же связанный. В кабине поместится не больше четырех  человек  -  скажем,
двое ученых и два автоматчика из охраны. Они не знают, что такое техника
XXV века, поэтому не опасаются беспомощного пленника. А  он,  оказавшись
внутри, произносит только два слова: "защита" и "взлет", после чего  ап-
парат оказывается в зоне перехода, на высоте 70 километров, не доступный
никому и ничему...
   Что с ним сделают фашисты? Убить его они не посмеют, потому что тогда
погибнут и сами. Он прикажет им сдаться, уведет аппарат подальше на вос-
ток, за линию фронта и там сядет... А если фашисты  перехитрят  его?  Он
снимет защиту, а внутрь его не пустят? Тогда... Тогда он все равно  ска-
жет эти два слова, и пускай его хоть убивают. Потом спасатели  обнаружат
в стратосфере хронолет, отбуксируют его в Институт времени и тогда узна-
ют от немцев обо всем...
   Росину не суждено было довести до конца размышления о своем  будущем.
Где-то совсем рядом громко рвануло, машина дернулась, мотор взвыл и заг-
лох. Все это произошло в секунду, и Владимир не успел ничего понять.  Но
автоматчиков сразу как ветром сдуло - они мгновенно попрыгали из  кузова
наружу, и только после  этого  истошный  крик  "Партизанен!"  да  грохот
стрельбы объяснили ему, что случилось.
   Ошеломленный и сбитый с толку, он вдруг понял, что спасение возможно.
Сквозь целлулоидное окошко он посмотрел вперед. "Хорх" стоял, съехав пе-
редними колесами в придорожную канаву, тело шофера свешивалось из откры-
той дверцы. Метрах в пятидесяти впереди горела легковая автомашина, око-
ло которой распластались на снегу две неподвижные фигуры в черных  шине-
лях, а среди окружающих деревьев перебегали люди,  стреляя  по  машинам.
Снизу, из-под "хорха" трещали автоматные очереди. Несколько пуль,  выпу-
щенных нападавшими, пробили брезент, дробно хлестнули по металлу машины.
   Росин мотнулся к заднему борту - три трупа в мышиных шинелях валялись
неподалеку, а прямо под ним, лежа на снегу, строчил из автомата  солдат.
Другой немец стрелял из канавы, третьего Росин не видел,  очевидно,  тот
спрятался под машиной. Не раздумывая, Владимир прыгнул ногами  на  спину
солдату - тот дернулся, запрокидывая перекошенное от крика лицо, его ав-
томат отлетел в сторону, выбитый ударом ноги, а по открывшейся шее Росин
ударил ребром ладони. Разведчиков в прошлое готовили ко всяким неожидан-
ностям, и готовили неплохо - сейчас Росин оценил это. Подхватив автомат,
он выпустил очередь под машину и кинулся к тому немцу,  что  стрелял  из
канавы. Но немец уже не стрелял. Из-за деревьев бежали пестро одетые лю-
ди - в шинелях, телогрейках, пальто - с автоматами,  винтовками  и  даже
охотничьими ружьями.
   - Это ты - летчик? - спросил подбежавший мужчина, обросший густой бо-
родой. - Цел? Идти можешь?
   Партизаны снимали с фашистов оружие, осматривали сумки убитых  офице-
ров.
   - Часа четыре вас здесь караулим, - продолжал бородач,  закидывая  за
спину ППД. - Думал, ноги отморожу. - Он потопал подшитыми валенками, по-
том посмотрел на тонкие ботинки Росина и забеспокоился:
   - А ты как, не замерз?
   - Я ничего, - улыбнулся Росин. После боя сердце  у  него  еще  громко
стучало, а о таких пустяках, как мороз, он совершенно не думал и поэтому
сказал машинально, что у него комбинезон с подогревом.
   Бородач с уважением покрутил головой.
   - Это последняя модель, да? У меня брат в полярной  авиации,  но  про
такой не рассказывал. Тебя как зовут-то?
   Росин назвался.
   - А я Дед, командир отряда. Ты тоже зови меня Дедом. А все из-за  бо-
роды. Дед - тридцать семь лет... Закуришь? - Он достал из кармана  кисет
с махоркой.
   - Я не курю. - Владимир все-таки решился и посмотрел командиру в гла-
за. - У меня к вам просьба, Скажите... Какой сейчас год?
   Бородач удивленно взглянул на Владимира.
   - Как это - какой год? - В его глазах что-то изменилось, словно смысл
вопроса наконец-то дошел до него. Он растерянно оглянулся кругом и  зак-
ричал кому-то: "Иван, давай сюда!", потом снова посмотрел на Росина.
   - Тебя там здорово били, я слышал,  -  сказал  он.  -  Ну,  гады  фа-
шистские, попадетесь вы мне в руки!
   Только теперь Росин понял, что его спасение не было  случайным.  Оче-
видно, разведка партизан сообщила, что фашисты захватили пилота  опытной
секретной машины, и партизаны решили его отбить.
   - Дед, звал? - спросил, подбегая, молодой парень с немецким автоматом
на груди. - Кого ранило?
   - Вот, о летчике позаботься. - Командир кивнул на Владимира. - Осмот-
ришь, перевяжешь... Водки дай ему. Худо человеку.
   - Нету водки. Дед. - Парень развел руками. - Всех фрицев обшарил. Не-
ту... Отощали фрицы. Вот только у офицеров посмотрю, ладно? -  И  парень
помчался к горящей машине.
   - И все-таки, какой сейчас год? - повторил вопрос Владимир.
   - Какой год? Да все тот же - тысяча девятьсот сорок первый...
   Дед не договорил фразу. За деревьями вдруг дружно  ударили  автоматы.
Срубленные пулями ветки посыпались на головы людей. Из-за поворота доро-
ги показалась цепь гитлеровцев, поливавшая лес огнем. Вслед за  автомат-
чиками с лязгом выехал бронетранспортер, с которого гулко бил  крупнока-
либерный пулемет. Из глубины леса, где, видимо, были партизанские  дозо-
ры, тоже раздались выстрелы.
   - Всем отходить! - закричал командир. - Кравцов, Петелин  -  ко  мне!
Остальным отходить! Мы прикроем!
   Он выхватил у Росина автомат.
   - Уходи, летчик! Твое дело летать. А здесь - наша работа. Ну!
   Партизаны шли быстро, прислушиваясь к звукам боя за спиной.  Немецкие
автоматы строчили не переставая. Время от времени им  отвечали  короткие
очереди ППД. Так продолжалось минут десять. Потом стрельба прекратилась.

                                   3

   Деревушка Столбы, затерянная в подмосковных лесах, была не бог  весть
каким важным стратегическим пунктом, и в первый день  наступления  немцы
проскочили ее с ходу, не задержавшись даже, чтобы выловить и расстрелять
местных коммунистов. Всем этим они занялись позже. В деревне  расположи-
лась какая-то армейская часть со своим штабом и обозами. Немцы  повесили
для острастки трех колхозников, постреляли всех собак,  перерезали  кур.
Потом началась жизнь под немцем. Была она не очень тихой и спокойной для
оккупантов. Однажды не вернулись связисты, вышедшие ликвидировать  обрыв
телефонного провода, а с ними исчезло полкилометра провода. Потом сгорел
склад фуража - часовой оказался заколотым, а его  автомат  исчез.  Затем
среди белого дня обстреляли штабную машину - двое офицеров  остались  на
месте, троим удалось уйти. Рассвирепевшие немцы сунулись  было  в  глушь
леса, где, по их предположениям, скрывались партизаны,  потеряли  десять
солдат и больше там не появлялись.
   Зима установилась окончательно, со снегом и морозами, хотя и не очень
большими - так, градусов десять - пятнадцать,  редко  двадцать.  Природа
словно берегла главный удар до  того  момента,  когда  охваченные  смер-
тельным ужасом гитлеровцы побегут прочь от столицы - вот тогда она обру-
шит на них страшный сорока градусный мороз. Но и при пятнадцати градусах
кадровые солдаты вермахта выглядели жалко  -  наматывал  на  себя  бабьи
платки, плели из соломы огромные эрзац валенки. Всю мало-мальски пригод-
ную теплую одежду они у жителей реквизировали, но набралось ее очень ма-
ло, потому что были в деревне только бабы с детишками да дряхлые  стари-
ки. Из молодых мужчин осталсь под немцем лишь  бывший  осужденный  Пашка
Артемьев - здоровенный бугай, поперек себя шире, который сразу же подал-
ся в полицаи. Партизаны заочно приговорили его к смерти, о чем  вывесили
рукописную листовку, но прикончить не прикончили - раза два стреляли, но
так чтобы в него не попасть. Пашка был началом тайной цепочки, по  кото-
рой нужные партизанам сведения переправлялись в лес. От него-то и узнали
в отряде, что раненый Дед захвачен немцами, не сказал на допросе не сло-
ва, выдержав все пытки, и завтра в полдень будет  повешен  на  глазах  у
всей деревни.
   Вооружение у партизан было не ахти какое:  восемь  автоматов,  дюжина
винтовок, три пистолета и несколько ручных гранат. На  тридцать  человек
его явно не хватало и атаковать с подобными силами гарнизон в двести че-
ловек, имеющий к тому же пулеметы, было предприятие безнадежным. Это по-
нимали все и Росин тоже. Впервые он пожалел, что хронолетчики не берут с
собой оружия. У него мелькнула было сумасшедша