Земли  и
делая экскурсы в ее далекое и ужасное прошлое. Другие старались вообще  не
говорить о Земле; самое большее - пели своим детям или внукам,  родившимся
в изгнании, старинные песни с незнакомыми  словами  и  именами  людей  или
рассказывали им странные сказки о детях  и  ведьме,  о  трех  медведях,  о
каком-то царе, что ездил  верхом  на  тигре.  Дети  слушали,  округлив  от
любопытства глаза. "А что такое медведь? А этот царь тоже был полосатый?"
   Что же касается Столицы, то первое поколение ее жителей,  сосланное  на
планету Виктория за полвека до появления там представителей  Народа  Мира,
прибыло главным образом из крупных городов  Земли  -  Буэнос-Айреса,  Рио,
Бразилиа и  прочих  культурных  и  промышленных  центров  Бразиль-Америки;
некоторые из этих людей были на  Земле  поистине  могущественными  людьми,
обладали и властью,  и  богатством,  и  знакомство  водили  с  куда  более
странными вещами,  чем  какие-то  ведьмы  и  медведи.  Так  что  неведомый
художник изобразил на фресках  Капитолия  такие  сцены,  которые  казались
совершеннейшим чудом тем жителям Шанти, что сейчас смотрели на них:  башни
со множеством окон, улицы, заполненные машинами на колесах, небеса, полные
крылатых машин; женщин в мерцающих, увешанных драгоценностями  одеждах,  с
ярко-красными, как кровь, губами;  мужчин,  высоких  мужественных  героев,
совершающих немыслимые вещи -  сидящих  верхом  на  огромных  четвероногих
чудовищах  или  за  какими-то  большими  блестящими  ящиками;  призывающих
куда-то огромные толпы людей; шагающих среди мертвых тел и  луж  крови  во
главе построенных рядами других мужчин, одетых совершенно  одинаково,  под
небесами, затянутыми дымом и озаренными вспышками огней... Гости из  Шанти
должны были либо простоять  там,  рассматривая  фрески,  по  меньшей  мере
неделю, либо сразу и побыстрее пройти дальше, ибо опаздывать на  заседание
Совета не полагалось. Но они все-таки еще раз остановились  все  вместе  у
последней  фрески,  которая  сильно  отличалась   от   остальных.   Вместо
бесконечных лиц, огня, крови и всяческих  машин  на  ней  была  изображена
тьма. Внизу, в левом ее углу светился маленький голубовато-зеленый диск, а
высоко, в правом углу - другой; между ними и вокруг них - лишь  пустота  и
чернота. И, лишь внимательно присмотревшись, можно  было  разглядеть,  что
чернота эта посверкивает бесчисленными крошечными звездочками; а потом  вы
замечали и прекрасно  нарисованный  серебристый  космический  корабль,  не
длиннее кусочка состриженного ногтя, как бы подвешенный  в  пустоте  между
этими мирами.
   Сразу же за последней фреской находилась дверь,  возле  которой  стояли
два  стражника,  весьма  впечатляющей  наружности  и   одетые   совершенно
одинаково - в широкие штаны с ремнями, короткие кожаные куртки  и  высокие
ботинки. У них были при себе не только плетки, но и ружья: длинные мушкеты
с украшенным ручной резьбой ложем и тяжелым стволом. Большая часть жителей
Шанти, разумеется, слышала о ружьях, но никогда  их  не  видела,  так  что
гости уставились на них с любопытством.
   - Halt! - рявкнул один охранник.
   - Что? - переспросил Хари. Жители Шанти давно уже усвоили основной язык
Столицы, поскольку и сами  были  представителями  самых  различных  рас  и
народов и им тоже требовался некий единый язык общения  как  между  собой,
так и с жителями  Столицы;  однако  некоторые  старики  так  и  не  успели
выучиться кое-каким ставшим привычными для  столичных  жителей  словечкам.
Хари, например, никогда не слышал слова "halt".
   - Стойте здесь, - сказал охранник.
   - Хорошо, - согласился Хари. - Мы должны подождать здесь, - пояснил  он
остальным.
   Из-за закрытых дверей Зала  Заседаний  доносились  голоса  выступавших.
Вскоре гости из Шанти снова разбрелись по вестибюлю, рассматривая фрески и
ожидая, когда их пригласят в зал; охранники тут же велели им  собраться  и
ждать у дверей всем вместе. Наконец двери  распахнулись,  и  делегацию  из
Шанти под охраной ввели в зал, где  шло  заседание  правительства  планеты
Виктория;  это  было  обширное  помещение,   залитое   сероватым   светом,
проникавшим из окон,  сделанных  очень  высоко,  почти  под  потолком.  На
дальнем конце зала, на возвышении, полукругом  стояли  десять  кресел;  на
стене за ними висело  красное  полотнище  с  голубым  диском  посредине  и
десятью желтыми звездами вокруг него. В зале на скамьях сидели еще десятка
три человек. Из тех десяти кресел, что стояли на сцене, занято было только
три.
   Курчавый человек, что сидел за  маленьким  столиком  рядом  со  сценой,
встал  и  объявил,  что  делегация  из  Шанти-тауна  испросила  разрешения
обратиться к Верховному Пленуму Конгресса Виктории.
   - Разрешение предоставлено, - сказал один из людей на сцене.
   - Пройдите вперед...  нет,  не  здесь,  сбоку...  -  зашептал  курчавый
человек, и суетился до тех пор, пока не устроил делегацию там, где  считал
нужным: возле сцены. - Кто из вас будет выступать?
   - Она, - сказал Хари, кивнув в сторону Веры.
   - Сообщите ваше имя так, как оно записано в Национальной  Регистратуре.
Вы должны называть  конгрессменов  "джентльмены",  а  Советников  -  "ваше
превосходительство", - зашептал курчавый чиновник,  хмурясь  от  волнения.
Хари наблюдал за ним с добродушным любопытством,  словно  тот  был  чем-то
вроде сумчатой  летучей  мыши.  -  Ну,  давайте  же,  начинайте!  -  снова
засуетился чиновник, потея.
   Вера сделала шаг вперед:
   - Я Вера Адельсон. Мы пришли, чтобы  обсудить  с  вами  наши  планы  по
отправке группы людей на север с целью создания там  нового  поселения.  В
течение нескольких последних дней у нас не хватало времени  -  в  связи  с
уборкой урожая - как следует обсудить  этот  вопрос,  поэтому  и  возникло
некоторое недопонимание наших идей. Теперь все улажено.  Ян  принес  копию
карты, которую хотел получить Советник Фалько, и мы рады  предоставить  ее
для ваших архивов. Участники экспедиции просили  предупредить,  что  карта
недостаточно аккуратно выполнена и точна, однако  она  дает  вполне  ясное
общее представление о тех краях, что расположены к  северу  и  востоку  от
Залива Мечты; на ней также помечены некоторые приемлемые тропы и броды. Мы
от всего сердца надеемся, что  она  окажется  полезной  для  всего  нашего
сообщества. - Один из шантийцев протянул  чиновнику  большой  скатанный  в
трубку лист  бумаги,  и  тот  как-то  боязливо  взял  его,  предварительно
взглядом испросив разрешения у Советников.
   Вера в белом брючном костюме из шелка-сырца стояла совершенно  спокойно
и казалась белой статуей в сероватом свете зала; голос ее звучал ровно.
   - Сто одиннадцать лет тому назад правительство Бразиль-Америки  впервые
выслало на эту планету несколько тысяч человек. Пятьдесят шесть лет  назад
правительство Кан-Америки тоже выслало сюда две тысячи  человек.  Эти  две
группы не смешались друг с другом, однако всегда успешно  сотрудничали;  и
теперь Столица и Шанти, по-прежнему значительно отличаясь друг  от  друга,
стали в весьма большой степени взаимозависимы.
   Первые несколько десятилетий для каждой из высланных групп  были  очень
тяжелыми; многие люди умерли. Однако смертей  становилось  все  меньше  по
мере того, как мы учились  жить  здесь.  Регистрационный  лист  в  течение
многих лет, к сожалению, не  заполнялся,  однако  мы  оцениваем  население
Столицы примерно в восемь тысяч жителей, а население Шанти, согласно нашей
последней переписи, составило четыре тысячи триста двадцать человек.
   На скамьях в зале изумленно заерзали.
   -  Двенадцать  тысяч  человек,  собравшихся  в  относительно  небольшом
районе, прилегающем к Заливу Мечты, - это,  по  нашим  расчетам,  максимум
того, что  данные  земли  способны  прокормить  без  сверхинтенсивного  их
использования и постоянной  угрозы  голода.  А  потому  мы  полагаем,  что
настало время расширить территорию проживания людей и основать по  крайней
мере еще одно новое поселение. В  конце  концов,  места  здесь  более  чем
достаточно.
   При этих словах Веры Фалько, восседавший наверху, в  кресле  Советника,
чуть заметно улыбнулся.
   - Поскольку Город и Столица не смешивались, а образовали две совершенно
отдельные и независимые группы населения, то нам представляется неразумным
предпринимать первую попытку создать новый город  объединенными  усилиями.
Пионеры ведь вынуждены  будут  жить  вместе,  вместе  работать,  полностью
зависеть друг от  друга,  и,  разумеется,  возникнут  смешанные  браки.  В
подобных условиях социальное напряжение, которое  возникнет  при  попытках
сохранить две различные касты, станет безусловно  непереносимым.  Впрочем,
так или иначе, пока  что  выразили  желание  участвовать  в  экспедиции  и
строительстве поселения только жители Шанти.
   На север намерены отправиться около двухсот пятидесяти семей,  то  есть
примерно тысяча человек. Разумеется, они уйдут не все сразу, но в  два-три
приема. По мере того, как они будут уходить,  их  места  на  фермах  будут
заполняться молодежью,  которая  остается  здесь;  кроме  того,  поскольку
Столица тоже явно становится перенаселенной, возможно, некоторые столичные
семьи тоже захотят переехать в наши края. Мы будем им только рады.  Должна
отметить, что даже если пятая часть  наших  жителей  сразу  отправится  на
север,  то  никакого  уменьшения   производства   продуктов   питания   не
произойдет; к тому же тогда придется кормить на тысячу ртов меньше.
   Таков вкратце наш план. Мы твердо уверены, что путем  целенаправленного
совместного обсуждения, высказывания критических  замечаний  и  стремления
достичь истины можно прийти к полному соглашению,  тем  более  что  данный
вопрос касается нас всех.
   Некоторое время в зале царила тишина.
   Какой-то мужчина встал со скамьи, собираясь что-то сказать, однако  тут
же поспешно сел, увидев, что намерен выступить Советник Фалько.
   - Благодарю вас, сеньора Адельсон, - сказал Фалько. - О решении  Совета
вам сообщат позже. Сеньор Браун, каков следующий пункт нашей повестки дня?
   Курчавый чиновник яростно махал одной рукой, пытаясь привлечь  внимание
шантийцев, а другой рукой в это время пытался что-то откопать среди  бумаг
на своем столике. Оба охранника быстро подошли и встали рядом с Верой и ее
спутниками.
   - Пошли! - приказал один из охранников.
   - Извините, - вежливо  возразила  ему  Вера.  -  Я  еще  не  закончила.
Советник   Фалько,   между   нами,   боюсь,   снова   возникло   некоторое
недопонимание. Мы ведь пришли сообщить  вам,  что  для  себя  уже  приняли
решение, и решение весьма взвешенное. Так что теперь дело за вами, ибо  ни
мы, ни вы не можем предпринимать подобные действия в  одиночку,  поскольку
решение этого вопроса касается всех нас, вместе взятых.
   - Это, видимо, вы не совсем понимаете ситуацию, - сказал Фалько,  глядя
куда-то поверх Вериной головы. - Вы свое предложение уже  внесли.  Решение
вопроса о новом поселении - это дело правительства Виктории.
   Вера улыбнулась:
   - Я понимаю,  вы  не  привыкли,  чтобы  на  ваших  собраниях  выступали
женщины; возможно, будет лучше, если от нашего имени далее станет говорить
Ян Серов. - Она отступила назад, и крупный светлокожий  мужчина  занял  ее
место.
   - Видите ли, - проговорил он,  как  бы  продолжая  незаконченную  Верой
фразу, - сперва мы вместе  должны  решить,  что  нам  нужно  и  как  этого
добиться, а уж потом приступать к конкретным действиям.
   - Данный вопрос закрыт, - объявил лысый Советник Хелдер,  сосед  Фалько
слева. - Если вы будете продолжать мешать  работе  Пленума,  вас  придется
вывести из зала силой.
   - Мы не мешаем работе, мы как раз пытаемся работать с  вами  вместе!  -
удивился Ян. Он не знал, куда девать руки, неловко  висевшие  вдоль  тела;
кулаки были наполовину сжаты, словно  тосковали  по  ручке  мотыги.  -  Мы
непременно должны обговорить этот вопрос окончательно.
   Очень тихо Фалько приказал:
   - Стража!
   Когда охранники с угрожающим видом вновь  приблизились,  Ян  озадаченно
посмотрел на Веру, но тут вдруг заговорил Хари:
   - Ох, пожалуйста. Советник, успокойтесь! Мы всего  и  хотим-то  немного
поговорить по-человечески, разве вы не видите?
   - Ваше превосходительство! Пусть этих людей выведут отсюда!  -  крикнул
какой-то мужчина со  скамьи  в  зале;  остальные  тоже  стали  выкрикивать
что-то, словно только ради того,  чтобы  таким  образом  быть  услышанными
теми, кто сидел на сцене. Жители Шанти стояли спокойно, хотя  Ян  Серов  и
юный Кинг довольно обеспокоенно поглядывали на злобные  орущие  физиономии
сидящих в зале. Фалько о чем-то посоветовался  с  Хелдером,  потом  знаком
приказал что-то одному из охранников, и тот бегом бросился к двери. Фалько
поднял руку, призывая соблюдать тишину и порядок.
   - Вы должны понять, - сказал он почти мягко, - что не являетесь членами
правительства, а напротив - ему  подчиняетесь.  Что-то  "решить",  принять
какой-то "план" против воли правительства - безусловно, акт  неповиновения
закону. Чтобы это стало окончательно ясно вам и вашему народу,  вы  будете
задержаны и останетесь  здесь  до  тех  пор,  пока  мы  не  убедимся,  что
восстановлен нормальный порядок.
   - Что значит "задержаны"?  -  шепотом  спросил  Хари  у  Веры,  которая
ответила: "Посажены в тюрьму", и  Хари  понимающе  кивнул.  Он  родился  в
тюрьме, в Кан-Америке; тюрьмы он не помнил,  однако  очень  своим  прошлым
гордился.
   Теперь в зал вошли уже целых  восемь  охранников  и,  толкаясь,  начали
оттеснять шантийцев к двери.
   - В затылок друг другу! А ну поторапливайтесь! Да не вздумайте  бежать!
- командовал офицер. Ни один из пяти делегатов  не  проявил  ни  малейшего
желания сбежать, оказать  сопротивление  или  запротестовать.  Юный  Кинг,
подталкиваемый нетерпеливым охранником, сказал только: "Ох, простите", как
если бы в суете нечаянно наступил кому-то на ногу.
   Охранники провели их к выходу через вестибюль, мимо фресок, под могучие
колонны портика и на улицу. Там они остановились.
   - Куда их? - спросил один из охранников.
   - В тюрьму.
   - И ее тоже?
   Все они  дружно  уставились  на  Веру,  чистенькую,  хрупкую,  в  белом
шелковом   костюме.   Она   тоже   смотрела   на    них    со    спокойной
заинтересованностью.
   - Босс велел в тюрьму, - сказал, нахмурившись, офицер.
   - Езус Мария, сэр, мы же не можем сунуть ее в одну  из  этих  камер!  -
воскликнул маленький остроглазый охранник со шрамом через все лицо.
   - Так босс велел.
   - Но посмотрите, сэр, это же дама!
   - Ну так отведи ее в Каса  Фалько,  и  пусть  босс  сам  решает,  когда
вернется, - предложил  другой  охранник,  похожий  на  близнеца  того,  со
шрамом.
   - Даю вам слово, что никуда не убегу из того места, куда вы решите меня
поместить, - сказала  Вера,  -  но  я  предпочла  бы  остаться  со  своими
товарищами.
   - Пожалуйста, сеньора, хоть вы заткнитесь! - замотал головой офицер.  -
Ну хорошо. Вы двое отведите ее в Каса Фалько.
   - Остальные тоже дадут вам честное слово, если... - начала  было  Вера,
но офицер повернулся к ней спиной и заорал:
   - Ну все, хватит! Ступайте! В затылок друг другу!
   - Сюда, сеньора, - сказал человечек со шрамом.
   На углу Вера остановилась и подняла руку, прощаясь со  своими  четырьмя
спутниками, видневшимися  уже  на  дальнем  конце  улицы.  "Мир!  Мир!"  -
оживленно закричал ей в ответ Хари. Охранник со шрамом что-то  пробормотал
и яростно сплюнул в сторону. Оба сопровождавших ее  человека  имели  такую
внешность,  что  Вера  непременно  испугалась  бы,  встреть  она  их  одна
где-нибудь на улицах Столицы, однако сейчас они шли  рядом  с  нею,  и  их
желание защитить ее было совершенно очевидным  даже  по  их  походке.  Она
догадалась: они воображают себя ее спасителями.
   - А эта ваша тюрьма действительно так отвратительна? - спросила она.
   - Пьянь, драки, вонь, - кратко ответил человек со шрамом, а его близнец
подтвердил это энергичным мрачным кивком. - Там  не  место  для  настоящей
леди, сеньора.
   - А для мужчин там место? - поинтересовалась она, но ни тот, ни  другой
не ответили.
   До Каса Фалько от Капитолия нужно было пройти  всего  три  улицы.  Вера
увидела просторный приземистый белый  дом  с  красной  черепичной  крышей.
Пышненькая горничная, открывшая двери,  страшно  разволновалась  при  виде
двух солдат и незнакомой сеньоры; вежливо присев перед ними,  она  тут  же
улетучилась, бросив их на крыльце и бормоча  под  нос:  "Ох,  Езус  Мария!
Езус-Мария!" Ждать пришлось довольно долго, так что Вера успела поговорить
с обоими охранниками и выяснить, что они действительно близнецы, зовут  их
Эмилиано и Анибал, им нравится работа в охране, потому что  платят  хорошо
да и сам себе командир в свободное время, однако  Анибал  -  тот,  что  со
шрамом - очень не любил, когда приходилось долго стоять: от стояния у него
болели ступни и распухали суставы. Наконец к ним вышла  какая-то  девушка,
очень стройная и румяная, в пышной длинной юбке.
   - Я сеньорита Фалько, - сказала она,  быстро  взглянув  на  охранников,
однако обращаясь именно к Вере. Вдруг лицо ее  вспыхнуло.  -  Ой,  сеньора
Адельсон, я вас не сразу узнала! Простите! Входите, пожалуйста.
   - Все это действительно очень странно, дорогая, только,  видишь  ли,  я
тут не гостья, я арестована, а эти джентльмены были очень  ко  мне  добры.
Они решили, что тюрьма - не слишком подходящее место для женщины, так  что
привели меня сюда. По-моему, им тоже следует войти в дом,  если  войду  я,
поскольку они обязаны меня сторожить.
   Брови Люс Марины  уже  сдвинулись  в  абсолютно  ровную  прямую  линию.
Какое-то время она стояла молча.
   - Они могут подождать здесь, в прихожей, - сказала она. -  Садитесь  на
эти вот сундуки, - предложила она Анибалу и Эмилиано. - А сеньора Адельсон
побудет со мной.
   Близнецы смущенно двинулись следом за Верой.
   - Пожалуйста, проходите, - сказала Люс, вежливо пропуская Веру  вперед,
и та вошла в гостиную Каса Фалько,  обставленную  деревянными  креслами  и
пуфиками  с  мягкими  подушками  и  инкрустированными  столиками;  увидела
красивые мозаичные полы, толстые зеленоватые стекла  в  окнах  и  огромные
мертвые камины. Так вот какая у нее  тюрьма.  -  Пожалуйста,  садитесь,  -
сказала ее юная тюремщица, прошла к двери, ведущей куда-то внутрь дома,  и
крикнула слугам, чтобы затопили камины, зажгли лампы и принесли кофе.
   Вера не стала садиться. Когда Люс снова подошла к ней,  она  посмотрела
на девушку с нежностью:
   - Дорогая моя, ты так добра и так  любезна!  Но  я  ведь  действительно
арестована - по приказу твоего отца.
   - Это мой дом, - сказала Люс. Голос  ее  звучал  так  же  сухо,  как  у
Фалько. - В этом доме к гостям относятся радушно.
   Вера коротко вздохнула и покорно села. Пока они шли по улицам, ее седые
волосы растрепал ветер; она пригладила их, положила свои тонкие  загорелые
руки на колени, сплела пальцы.
   - Почему он вас арестовал? -  Этот  вопрос  девушка  явно  подавить  не
сумела. - Что вы такого сделали?
   - Дело в том, что мы специально  пришли  из  Шанти,  чтобы  обсудить  с
членами Совета планы создания нового поселения.
   - А разве вы не понимали, что они непременно вас арестуют?
   - Мы обсуждали в том числе и эту возможность.
   - Но о чем же все-таки был разговор?
   - О новом поселении - в общем, о свободе,  мне  кажется.  Но  нет,  моя
дорогая, я действительно не должна говорить об этом  с  тобой.  Я  обещала
быть примерной узницей, а узники не должны проповедовать свои криминальные
идеи.
   - А почему нет? - заявила пренебрежительно Люс. - Разве  идеи  заразны?
Как грипп?
   Вера засмеялась:
   - Да, разумеется... Я уверена, что  где-то  встречалась  с  тобой,  вот
только не помню где.
   Та же по-прежнему взволнованная горничная поспешно вошла в  гостиную  с
подносом, поставила его  на  столик  и  тут  же,  задыхаясь  от  волнения,
выбежала с