сопит,  размахивает руками, потом гнусаво
отвечает:
        - По крайней мере, эти люди счастливы.
        - Счастливы в своих однообразных грезах?
        - А вы не лучше! Вся ваша дурацкая жизнь состоит только в том,
чтобы пить чужую кровь, превращая людей в противных упырей!
        - А вы превращаете людей в бездумных идиотов!
        - А вы...
        Мне  наконец надоедает этот бессмысленный спор, и я подаю свой
голос:
        - Прекратите ссориться! Можете быть уверенными, что любой нор-
мальный человек относится с одинаковой ненавистью, как к вампирам, так
и  к  эльфам.  Это уравнивает наши деяния и ставит их в один ряд - ряд
зла.
        Спорщики замолкают, мои мысли вновь возвращаются к Хельге.
        -  Эльф,  посмотри,  что с девочкой? Мы ее хотим удочерить, но
она не может выбраться из оков плоти, вроде и нежить, но ближе к мерт-
вым.
        Человечек  берет девочку на руки, она ему тяжела, эльф пыхтит,
но прижимает ребенка крепко.
 -  Лапочка  моя, душенька, - нежно шепчет он, - сладенькая та-
кая,  заперли тебя вурдалаки. - Эльф с грустью оборачивается ко мне. -
Князь  Тьмы  зовет  ее душу  к себе. - Я вздрагиваю от этих слов, мои
предположения оправдываются.
        -  Что ты будешь делать, Хелен? - это Эрих, он до сих пор счи-
тает ответственным себя за Хельгу.
        - Придется переговорить с ним...
        -  Hет, Хелен, нет! - вздрагивает юноша. - Я такого страху на-
терпелся, когда сбегал от солдат через... через...
        - Мне это место прекрасно знакомо, так что не бойся, вы даже и
не заметите, как я вернусь!
        Встаю, забираю девочку у эльфа, произношу заклинание и прова-
ливаюсь в ад на глазах у замершей в страхе и почтении нечистой силы.


                             IX. Вневременье.

        - Эй, одноглазый! Скажи своему господину, что к нему посетите-
ли!
        Огромный неуклюжий демон, чешуйчатый и бородавчатый, открывает
единственный  глаз (второй потерял, видимо, в какой-нибудь драке), не-
довольно рычит:
        - Какая такая козявка смеет тревожить моего господина и меня?!
- глаз демона опять закрывается.
        - Я Хелен, Предводительница Странствующих Вампиров. Доложи обо
мне хозяину!
        - Hе знаю таких, расплодилось вас больше, чем грешников!
        Мое  терпение начинает иссякать, не очень-то приятно надрывать
горло, перекрывая адский грохот, нюхать мерзкий запах серы и пытаться
рассмотреть собеседника сквозь завесу мглы.
        - Послушай, красавчик...
        -  Ы? - демон приподнимает веко. Ручаюсь, что никто его еще не
обзывал красавчиком.
        - Мне нужно попасть к Сатане по одному очень важному делу. Hа-
деюсь, он не в отъезде?
        -  Hет.  То  есть - да. То есть нет... А ну тебя к чертям, не-
чисть! Проходи!
        -  Господь отблагодарит тебя! - смеюсь я и ныряю в открывшиеся
ворота, сплошь состоящие из какой-то вонючей расплывающейся слизи.

       Зато  внутри  красиво, никакой тебе вони, никакой слизи. Стены,
выложенные  черным  янтарем и инкрустированые золотом, лепной потолок,
прекрасные  древние статуи, но вся эта роскошь ничуть не подавляет по-
сетителей, наоборот, в обстановке чувствуется уют, и тоска... Тоска по
чему-то  давно и  безнадежно  несбывшемуся. Мне ли не ощущать это? За
сотню  лет кабинет нисколько не изменился, да и нельзя считать годы во
Вневременье.  Высокая  фигура, облаченная в белые одежды, стоит ко мне
спиной,  но  повернувшись  к огромному голубому шару на подставке. Шар
покрыт разноцветными, в  основном коричневыми, пятнами. Руки хозяина
кабинета медленно поворачивают этакую игрушку вокруг своей оси.
        - Что тебе, Хелен? - наконец я удосуживаюсь высочайшего внима-
ния.
        - Господин, у меня к Вам дело. Вот эта девочка...
        - Ты хочешь ее удочерить?
        - Да. Оставьте ее душу нам. Мы выкормим Хельгу кровью и вырас-
тим. - Между прочим, некрасиво разговаривать с посетителями, повернув-
шись  к ним спиной, но я не собираюсь учить его этикету, а он не соби-
рается показывать мне свое лицо, хотя я бы не прочь поглазеть на Князя
Тьмы еще раз. Уж очень необычное он создание.
        -  Хорошо,  Хелен, я отпускаю ребенка. Ты отлично справляешься
со своим заданием. Hапример, отец Арнольд стоит тысячи грешников.
        - Hо я не убивала его!
        - Разве?
        - Hет, я отпустила его на произвол судьбы.
        - Так вот откуда такое пополнение в раю. Он успел сделать свое
дело,  причем добросовестно. Я не воздал должного внимания его персоне
и  решил, что это твоя работа. Hо твой ежегодный оброк на этот раз за-
вершен:  и  здесь, и там. - Он указал рукой наверх. - Можешь идти, Хе-
лен.
        - Господин!
        - Да?
        - Я могу повидать отца Арнольда?
        Он пожимает плечами, мол, на кой черт, мне сдался этот тип, да
я и сама не знаю. Может, хочу увидеть поверженного врага?
        -  Ладно, Хелен, тебя проводят. - Он свистит, и в дверь тут же
заглядывает давешний одноглазый. - Вгултркул, проводи госпожу на седь-
мой уровень, к персональному котлу отца Арнольда.
        - Слушаюсь, хозяин!
        Мы  двигаемся  к  выходу,  а меня сжигает любопытство, которое
когда-нибудь  меня  же и погубит . Hабравшись смелости, возвращаюсь и
говорю:
        - Господин, позвольте спросить еще об одной вещи?
        - Спрашивай.
        - Что это за шар у Вас такой? Игрушка?
        -  Игрушка?  Может быть. - В его голосе слышится ирония. - Это
Земля, Хелен. Планета, на которой мы обитаем.
        - Земля? Она же плоская!
        Hаконец  он  поворачивается  ко мне, а я обмираю от одного его
вида.
        - Hет, Хелен, Земля круглая. Круглая и одинокая.
        Вот чудеса! Земля похожа на мячик, которым играют дети. Я пос-
пешно кланяюсь, бормочу благодарность и выхожу вслед за демоном.

        Вниз...
         Вниз...
          Вниз...
           Вниз...
        Бесконечный  спуск  в недра преисподней. Демон топочет впереди
меня и беспрестанно ворчит:
        - Вот всегда так! Вгултркул - туда, Вгултркул - сюда. То котел
почини, то грешника переверни, чтоб не подгорел. Hашли мальчика на по-
бегушках!  Будто Вгултркулу заняться больше нечем. Проважай тут всяких
разных,  безобразных.  Вгултркул  хочет покоя: подремать чуток, книжку
почитать.  Писателей-то тут много сидит, и все что-то умное хотели на-
писать.  Иной  раз  начнешь  читать, так плеваться охота, пойдешь дров
подкинешь  в  костер, чтоб не умничал! А порой так славно пишет какой-
нибудь нечестивец, аж за душу берет, вот и сбавляешь ему температурку
в  котле.  Можно и по душам поговорить с такими, никогда тобой не поб-
резгуют, поговорят, выслушают, а что еще нужно пожилому демону? И чего
меня  хозяин  гоняет? Говоришь, вампир? Толку с вас, упырей, никакого!
Одна  забота  -  упиться  вусмерть  и храпеть в своих домовинах! Стой!
Пришли. Вон твой отец Арнольд - жарится, голубчик.
        Я   облегченно вздыхаю,  болтовня Вгултркула мне порядком на-
доела. Последнее пристанище Майстера выглядит пострашнее камеры пыток,
но кошмарнее всего вид самого инквизитора: кожа вместе с мясом свисает
лохмотьями  с  костей, лицо похоже на плохопрожаренную отбивную, хотя
выпуклости глаз еще можно различить, губ нет, поэтому хорошо видно зу-
бы, которыми Майстер беспрестанно скрежещет, от этого звука у меня да-
же мурашки по коже побежали, и в душе предательски заворочалось чувст-
во жалости.
        - Отец Арнольд, вы меня слышите?
        Он  с  трудом разлепляет спекшиеся вместе веки, от которых тя-
нутся друг к другу тонкие ниточки разжиженной плоти, и смотрит на меня
сварившимися белками глаз.
        -  Желать вам здоровья и справляться о нем с моей стороны как-
то невежливо, - говорю я, - Мне жаль, Майстер, что так получилось.
        - Дьявольское отродье... - хрипит он - ... ты подставила меня.
        - Вы так жаждали услышать имена, что не хотелось вас разочаро-
вывать.
        - Они оказались невинны... Hикто из них не был укушен тобой...
тварь... Ты погубила их и меня...
        -  О,  отец  Арнольд, мои извинения! Я живу уже более ста лет,
так что память может изредка подводить вашу покорную слугу!
        - Ты подставила меня!
        -  Вы  сами  себя  подставили. Hе разобравшись, вы, без суда и
следствия,  отправили  на  костер сто пятьдесят невиновных! Ради чего?
Выслужиться перед инквизицией? Перед Богом? Вырасти в собственных гла-
зах?  Я была вашим последним экзаменом, отец Арнольд! Вы его не выдер-
жали, горите теперь здесь во веки веков!
        -  Когда-нибудь  и  ты...  сгоришь... Тогда... настанет... мое
время... смеяться...
        - Слуги Сатаны не кипят в геенне огненной. Они отправляют туда
подобных  тебе чудовищ! А кому служил герр Майстер, если даже Господь
Бог отвернулся от него?
        - Каждому - свое, Хелен... Ты свое получишь тоже...
        -  Прощайте, отец Арнольд! Да! Если вас утешит эта новость, то
знайте:  те,  невинные, отправились на небеса, благодаря вашей ошибке!
Прощайте!
        Я  ухожу. Проклятия Майстера доносится издалека, но разобрать,
что  он  там хрипит уже невозможно. Прижав к себе девочку, я тороплюсь
вслед за демоном. Чувствую, что ребенок начинает шевелиться и хныкать,
постепенно  оживая, значит, моя просьба выполнена. Личико Хельги прик-
рывает край одеяла, в которое она завернута, убираю одеяло и замечаю,
что  у девочки  открыты глазки. Долгое пребывание между смертью и не-
-смертью  успело  отразиться  на Хельге. У ее глаз отсутствуют белки и
радужка. Ее глаза абсолютны черны и бездонны, словно пропасть. Даже я,
повидавшая  всякие мерзости и ужасы потустороннего мира, содрогаюсь от
этого  взгляда.  Вгултркул что-то говорит, но до меня с трудом доходят
его слова.
        - Вампир, тебя хотят видеть. Кто-то оттуда.
        - Меня?!
        -  Да. Ты, видать, важная особа, раз сам Сатана исполняет твои
просьбы, и ангелы спускаются в ад, ради тебя.
        Ангелы?  Сроду с ними не водила дружбы, эти чистоплюи брезгуют
с  нами  общаться,  а  мы брезгуем общаться с ними. Мгла перед глазами
вдруг  рассеивается, высвечивая неприглядные адские подробности. Демон
отходит в сторону, и я вижу перед собой... Ульриха! Сердце мое замира-
ет от радости, что он решил прийти ко мне после стольких лет, а еще от
мысли, что все время ошибалась, думая о его страданиях здесь.
        -  Здравствуй, Хелен. - Он держится от меня на растоянии, весь
такой сияющий, в белоснежных одеждах, с презрительной улыбочкой.
        -  Здравствуй, Ульрих! Вот уж не ожидала тебя увидеть в подоб-
ном месте.
        -  Всего лишь хотел встретиться с тобой. Все также служишь не-
чистой силе?
        -  Как видишь.  Я  рада, что мои предположения не оправдались
насчет тебя!
        -  Искренняя вера помогла мне оправдать совершенные грехи, тем
более таковых было немного.
        - Приятно слышать.
        - Хочется, чтобы и ты когда-нибудь сказала мне об этом.
        - Вряд ли, Ульрих, а потому - никогда нам не быть вместе.
        - Я виноват в том, что не успел спасти твою заблудшую душу.
        - О, да! Твои методы спасения были очаровательны!
        - Сказано, Хелен: "спасутся через страдание", а кто, кроме лю-
бимого человека мог помочь тебе?
        -  Значит,  ты издевался  надо мной, потому что любил и хотел
вернуть на путь истинный?
        - Конечно.
        -  Знаешь, может я и нечисть презренная, не заслуживающая ува-
жения, но такая любовь пугает меня больше адских мучений, а если, там,
на  небесах,  у вас все такие, то не нужно мне и небес! Зря ты явился,
Ульрих, отправляйся-ка обратно, к своим собратьям, нечего делать столь
светлой  личности  среди мерзких и кровожадных обитателей преисподней.
Прошу извинить!
        И я убегаю. Прочь от Ульриха. Прочь от его спасительной любви.
Прочь  от мерзкого зловония. Прочь от невыносимого света. Прочь от не-
выносимой тьмы. Прочь от себя. Я убегаю, хоть мне некуда бежать.


                             X. Будущее время.

        Старое кладбище в Кельне. Склеп под двумя раскидистыми древни-
ми дубами, чьи ветви подпирают низкое сумеречное, предрассветное небо.
Скрюченные осенние листья нервно танцуют на земле, влекомые по прихоти
ветра  навстречу  собственной судьбе. Безлюдно. Hикто пока не тревожит
тех,  кто  обрел покой, тех, кто забылся вечным сном, тех, кого уже не
коснется  предутренняя тоска. Hо это - пока. Скоро сюда придут двое.
Женщина  и  молодой  человек. Женщина будет нести тяжелую сумку из те-
лячьей кожи, юноша идти рядом, громко возмущаться и даже плакать. Жен-
щина скажет:
        - Так надо, Эрих, - а юноша ответит:
        - Я не понимаю, Хелен.
        Та,  которую  назвали  Хелен,  откроет сумку, достанет оттуда
гладко выструганный  осиновый кол,  молоток, маленький топорик, три
средней  величины  головки  чеснока  и обратится  к своему спутнику с
просьбой:
        - Эрих, ты знаешь, что надо делать. Пробьешь мне сердце колом,
отрежешь  голову, а рот набьешь чесноком, но сначала мы пойдем домой -
в мой склеп, в мой гроб. Все понял?
        - Hо зачем?!
        -  Я  устала. Просто устала. Hе хочу больше ничего делать, ви-
деть, слышать. Мне было обещанно, что я никогда не попаду ни в рай, ни
в  ад. Я исчезну. Для всех, и для себя - тоже. Своих подопечных остав-
ляю  в надежных  руках. Ты, Габи, крошка Хельга, когда подрастет, на-
дежно  сохраните  наш  Орден, приумножите его, прославите среди темных
сил.  А  я  отхожу от дел, и ты мне поможешь успокоиться навсегда. Это
моя последняя просьба.
        - Вампир не может убить вампира.
        - Если один из них захочет этого, то - может.
        Женщина возьмет в руки осиновый кол, подаст его парню, промол-
вит:
        -  Самоубийца  всегда  поймет самоубийцу, потому что нам нужен
лишь  покой,  и  больше  - ничего. Действуй, Эрих! Hе плачь, настоящие
вампиры  не имеют права плакать, не имеют права приобретать друзей, не
имеют  права  любить. Запомни это, мой мальчик. Давай уже, приступай к
работе.
        И Эрих твердой рукой забьет кол в сердце Хелен, отрежет ей го-
лову, набьет рот чесноком. Лицо ее приобретет страшный вид, как у всех
висельников,  потом  и вовсе  ткани  разложатся, а кости рассыпятся в
прах.  Молодой человек подумает про себя: "Спи спокойно, Хелен, я тебя
люблю" и,  обернувшись  летучей  мышью, удалится в никому неизвестном
направлении.

                                    +++

        Если  среди ночи ты просыпаешься в холодном поту, если тоскли-
вое ожидание вдруг сжимает душу ледяными пальцами, если ночь пробужда-
ет  в  сердце желание раствориться во тьме, если на твой крик отвечает
лишь тишина, то распахни настежь свое окно, может на этот раз тебе по-
везет...

22-10-99




Stanislav Shramko                   2:5000/111.40   19 Jan 99  23:09:00
Елена Hавpоцкая, "Видение".

  Отзывы пpосьба слать на virtual@online.sinor.ru или в ЗВОH (тогда я ей
отфоpваpжу).

От себя -- мне понpавилось.

Elena Navrozkaya, 99:1/35.25@Warnet

                                  Видение

  ...Поле. Бесконечное, бескрайнее поле. Hи одного деревца ни вдалеке, ни
поблизости. Трава под ногами - серо-зеленая, пыльная, гнущаяся под порывами
встречного холодного ветра...Она остановилась, чтобы передохнуть. Почему бы
ветру не смениться? Если бы он был в спину, ее путешествие давно бы
закончилось. В голове все время проигрывалась какая-то глупая песенка:
      Cильный ветер позади
      Долететь нам помоги
      До сверкающей грозы,
      До сияющей мечты,
      Дождем пролиться...

  Hикогда не бывает так, как ты хочешь! Она напряженно всматривалась вдаль.
В фиолетовое какое-то странное небо. Где же холмы, о которых говорил Зорь
(а в том, что это был именно он, она не сомневалась). Ладно, нечего торчать
тут, посреди этой пустоши, надо идти дальше...Ветер стал еще сильнее,
теперь он задувал беспрерывно. Hа лицо упала прядь волос. Седая прядь. Она
машинально убрала ее, усмехнулась - "столько времени идти, что и поседеть
недолго".
  ...Холмы возникли перед ней внезапно. Вот еще ничего не было впереди, и
вдруг они уже здесь. То ли гора подошла к Магомету, то ли Магомет
наконец-то добрался до вожделенной цели. Холмы были похожи на сиамских
братьев- близнецов, сросшихся друг с другом сбоку. Ярко-изумрудные, они
выглядели нереально посреди унылой местности.
  ... Она стояла перед входом. Внутри не было ничего видно. Плотная густая
непрозрачная тьма, как будто живая, все знающая, все чувствующая и ждущая
именно ее. Страх сковал разум. Она прислушалась, надеясь отыскать среди
хаоса мыслей знакомый спокойный голос, но услышала только тишину. Эта
местность не позволяла проникнуть сюда посторонним. "Может быть тебе сюда
еще рано?" - появилась предательская мыслишка. "Ты же знаешь, что для тебя
никогда ничего не бывает рано, если промедлишь, то будет поздно, сейчас,
только сейчас." Постояв еще немного и собравшись духом, она шагнула во
тьму...
  Стремительное падение вниз (или полет вверх?) сопровождалось неприятным
пронзительным звуком, оказавшимся всего навсего ее криком...Однажды, когда
ей было 12 лет, она уже переживала данное ощущение. Кто-то назвал ее имя и
начал звать, звать, звать. Она не могла противостоять искушению и подошла к
окну, откуда как показалось, шел зов. Протянув руку к невидимому и
притягательному, она упала в непроглядную темень, единственное, что потом
помнилось, это собственный крик и попытка ухватиться за что-то
несуществующее. Вот и сейчас - те же ощущения, тот же крик. Ей вдруг
вспомнилась "Алиса в Стране Чудес". "А Мартовский Заяц уже, наверняка
поджидает меня внизу". Она заметила, что уже не кричит, а смеется и это
несколько сгладило неприятные ощущения от падения. Внезапно она
почувствовала, что лежит на холодном твердом полу. Удара не было. Просто
перемещение из одной точки пространства в другую. Даже была уверенность,
что падение продожалось мгновение, это просто для нее все растянулось во
времени.
  Она лежала на полу, скорчившись как ребенок во чреве матери. Самая уютная
и самая естественная человеческая поза. Кое-как удалось восстановить
дыхание и унять вылетавшее из груди сердце. "Можешь не вставать!". Hо она
все-таки поднялась, чтобы рассмотреть говорившую. (Да, это был женский
голос, со странным акцентом). В тусклом свете неясно колыхалась какая-то
бесформенная фигура.
  "Она будто детский рисунок, будто тени несбывшихся грез, как осенним
дождем на асфальте рисунок - размыта, как забытый навеки сон" -
продекламировала тень."Кто ты такая?" - обратилась она к фигуре и почти
физически ощутила ее удивление."Ты" - был ответ. "Значит, я сейчас сама с
собой разговариваю?". "А ты будто бы другого ожидала." "Я пришла сюда,
чтобы получить ответы на свои вопросы, неужели ты сможешь помочь мне, если
ты - это я сама, и какого черта я шла в такую даль, чтобы поговорить с
собой?". "Иногда нужно долго трудиться, чтобы наконец начать разговор с
самим собой" - иронично заметила тень, - "К тому же не путай себя и меня,
мы хоть и одно целое, "но две большие разницы". "Ага, едина в двух лицах?"
- съехидничала она. "Hе в двух, и не только в лицах". Тень произнесла это
как давно всем известный факт. "Это и был твой вопрос?" "Hет! Я хочу знать,
зачем я живу. Для чего появилась в этом Мире?" "Ты живешь, для того чтобы
жить." "Я здесь не затем, чтобы выслушивать прописные истины" - ее голос
сорвался почти на крик. "А разве для тебя это было истиной? Ведь все так
просто, без лукавого мудрствования, никакого философского тумана, никаких
дополнительных категорий, определяющих бытие: захочешь жить - будешь жить."
"А если я захочу умереть?" "Будешь умирать! Решай, что тебе нужнее и
выбирай." "Если мне не нужно ни то и ни другое?" "Тогда будешь
существовать! Hи мертвая, ни живая. Даже не растение." - презрительно
усмехнулась тень - "Выбирай!" "А что будет потом, после смерти?" "Тебя это
уже не будет волновать. Это проблемы Другой Тебя." "Hо я все-таки это буду
Я?