ось патронов. Обойма
в пистолете, одна в кармане, и еще на одну обойму россыпью.
     Не очень много. А  ведь путь ему предстоит неблизкий.  Да еще  в  такую
ночь.   Вот  только   его   придется   проделать.  Как   бы  не   обернулись
обстоятельство, к утру он должен выбраться из города.
     Может быть, ему  это даже удастся. Чем черт не шутит, когда бог спит? В
конце концов, почему  ему обязательно на каждом шагу должны попадаться такие
чудовища, как мара?
     Самое поганое в данной ситуации было то, что он находился практически в
центре города. Соответственно не  имело значения, в какую сторону идти. Лишь
бы двигаться в одном и том же направлении.
     Вот именно - двигаться, а не стоять на месте.
     Положив руку на  рукоять  пистолета, он пошел  вдоль улицы, то  и  дело
останавливаясь  и  настороженно  оглядываясь.   Слишком  торопиться   он  не
собирался. Да,  конечно,  он может  не  успеть, но  столкнуться с кем-нибудь
очень неприятным из-за своей торопливости будет гораздо хуже.
     Где-то  рядом,  вероятнее всего на  соседней  улице, пиликала  пастушья
дудка. Время  от  времени  ее заглушало чье-то  заунывное пение. Причем этот
неведомый певец, прежде чем на какое-то время умолкнуть, обязательно издавал
резкий горловой  вопль. Один раз, шагах в  пятнадцати  от Герхарда,  с крыши
дома, мимо которого он проходил,  спланировало нечто  полупрозрачное, сильно
смахивающее на потерянный рассеянной модницей шарфик.
     Неожиданно прекратив  свой полет, "шарфик" застыл посреди улицы, словно
бы  прислушиваясь  и приглядываясь  к  Герхарду,  словно  бы  изучая  его  и
прикидывая, что с ним можно сделать.
     Никаких  доказательств этого у  охотника не было, но он буквально кожей
чувствовал,  знал,  что вызывает у "шарфика"  неподдельный интерес.  Вытащив
из-за пояса пистолет, охотник помахал им в воздухе и вполголоса сказал:
     -  Вот  эта вещь  делает  дырки.  Большие.  Причем в тех, кто  пытается
причинить мне зло. Усек?
     "Шарфик"  разразился  девичьим  смехом, таким  нежным,  что  у Герхарда
мурашки побежали по спине.
     -  И не надо на мне  пробовать всякие там штуки, -  заявил он. - Они не
подействуют.
     Шарик засмеялся вновь и, постепенно набирая высоту, полетел прочь.
     - Это ты правильно сделал, - послышалось откуда-то сбоку.
     Герхард  резко  повернулся  на  голос  и   узрел  маленького  грустного
стуканца, вооруженного огромным молотком.
     -  Ты так считаешь? -  спросил Герхард, прикидывая, чем может быть  ему
опасен этот малыш.
     Да  вроде бы  ничем. Вот только, насколько он  помнил, свистеть  в  его
присутствии не рекомендовалось. Впрочем, охотник это делать и не собирался.
     - Правильно, правильно, -  сказал стуканец. - Эта девица запросто могла
свести  тебя с  ума.  Этим  вертихвосткам, ну ни  одной, верить нельзя ни на
грош.
     - А тебе - можно?
     -  Почему бы  и нет? Я не из тех, кто  любит  без повода озоровать  над
людьми. Я положительный и обстоятельный.
     Сказав  это, стуканец  легонько  ударил  молотком  по  одному из камней
брусчатки и удовлетворенно кивнул.
     - А  что ты тут делаешь? - спросил Герхард. - Кажется, твое  место  под
землей? Или я ошибаюсь?
     Стуканец закинул молот на узенькое плечико и ответил:
     - Нет, не  ошибаешься.  Все верно. Но  иногда,  по ночам, мы выходим на
поверхность земли, чтобы  посмотреть, как люди используют камни, извлеченные
из  ее  недр.  Вот эти камни,  например, использованы  правильно. Получилось
очень  хорошая мостовая. Такая хорошая,  что я должен  ее проверить  и, если
найдется в  ней плохой камень, его  заменить.  Кстати, ты,  кажется, куда-то
шел?
     - Шел, - признался Герхард.
     Он все еще не мог решить как ему поступить. Может быть, не стоит терять
время на  разговор с  этим малышом,  а  лучше  отправится  дальше?  С другой
стороны, стуканцы,  как он  знал,  иногда  помогали  людям.  Может, и  этого
удастся как-то уговорить помочь?
     Каким  образом? Да, самым  простым.  Стуканцы обитают  в подземельях. И
значит, под городом есть какие-то подземные ходы.  Возможно, они проходят от
одного его конца и до другого. Такое случается  довольно часто. Какие-нибудь
заброшенные  подземелья пеликанских  правителей  или  просто  старые  шахты.
Главное - стуканец должен их  великолепно знать. А раз так, то почему бы ему
не вывести Герхарда из города именно через эти подземелья?
     Это было бы просто  идеальным решением  проблемы. Вряд ли в подземельях
встретится  хоть один из всей этой  веселящейся  сейчас до  упаду в  городе,
божественной  кодлы.  А если  и  встретится,  то стуканец сумеет отвести ему
глаза.
     Лишь бы только согласился...
     - В таком случае  почему  бы  нам ни пройтись  вместе? Особенно если ты
постараешься не так  шустро  переставлять  ходули,  заменяющие  вам,  людям,
нормальной длины ноги. Идет?
     - Согласен.
     Это предложение  Герхарда устраивало.  Глядишь, и в самом деле  удастся
уговорить обитателя штолен вывести его из города.
     - Следуй за мной. Но только не надо мне мешать делать мою работу? Угу?
     - Хорошо, не буду, - пообещал охотник.
     Стуканец  уверенно пошел вперед. Герхард  пристроился рядом. Кстати, не
так уж и медленно знаток штолен передвигался. Примерно со скоростью неспешно
прогуливающегося после сытного обеда пешехода.
     - И долго тебе еще проверять мостовую? - поинтересовался Герхард.
     - До рассвета, - сообщил стуканец.
     - Жаль.
     - Это почему еще?
     - Собственно, - промолвил Герхард, решивший, что не имеет смысла тянуть
время и пора приступать к изложению своей проблемы. - Я хотел попросить тебя
о помощи.
     - Какой? И в чем твои неприятности?
     - Мне нужно покинуть этот город.
     - Разве это трудно?
     - Да.  Сейчас ночь  забытых божков,  причем в  опасной  фазе,  и  город
буквально  наводнен  всякими  причудливыми,  а по большей части  и  опасными
созданиями. Я сильно рискую,  вместо того чтобы добраться до границы города,
просто погибнуть.
     - В таком случае тебе надлежит вернуться домой и переждать эту ночь под
защитой надежных стен и магических  заклинаний. Если же у тебя  нет дома, то
ты можешь постучаться в какую-нибудь гостиницу.
     - Могу.  Но  только мне буквально позарез  нужно покинуть этот город до
рассвета. Если рассвет застанет меня в городе - я погиб.
     - И что ты хочешь от меня?
     -  Чтобы ты вывел  меня каким-нибудь подземным ходом  прочь  из города.
Если, конечно, такой ход существует.
     - Существует, существует, - тяжело вздохнув, сказал стуканец.
     - Так ты меня выведешь? - спросил Герхард.
     Ничего ему  не ответив,  стуканец остановился и уставился  на  один  из
камней  мостовой.  На  взгляд  Герхарда,  он  ничем  не  отличался  от  всех
остальных. Впрочем, сутканец, похоже, отличие видел.
     Осторожно ударив  по камню молотом, он замер,  словно собака,  делающая
стойку на утку.
     Герхарду,  поскольку  он  помнил  пожелание   стуканца  не  мешать  ему
работать, оставалось только стоять и ждать.
     Между тем,  хозяин шахт  и подземелий еще раз  ударил про камню и снова
застыл, очевидно прислушиваясь к каким-то слышимым только ему одному звукам.
     Наконец   стуканец  отложил  молот  и,  наклонившись,   стал  тщательно
ощупывать  камень.  Покончив  с этим,  он  выпрямился и, почесав в  затылке,
ошарашено пробормотал:
     - Ничего не понимаю... странный камень...
     - А что в нем такого уж странного? - поинтересовался Герхард.
     -  Долго  объяснять,  -  сказал   стуканец.  -  Похоже,  наша  прогулка
закончилась. Мне придется здесь задержаться. Может быть, надолго.
     - И ты мне не поможешь?
     - Нет, проводить тебя по подземельям я не могу. Видишь, сколько работы?
А работа - главное. Спасением людей я занимаюсь лишь в свободное время.
     - Понятно, - разочарованно промолвил охотник.
     - Впрочем, совет я тебе дать могу.
     Ну, хоть что-то...
     - Какой?
     - Для того чтобы без  осложнений пройти по этому городу  в ночь забытых
богов, ты должен осознать одну вещь...
     - Какую?
     - Погоди...
     Резко  наклонившись,  стуканец  быстро  и   уверенно  ощупал  камень  и
обрадовано пробормотал:
     - Ах, вот в чем дело... Повозиться, конечно, придется, но...
     - Совет, - напомнил Герхард.
     -  Совет...  Все   очень  просто.  Если  окружающий  мир  тебе  кажется
враждебным, попробуй  его  понять, попробуй в  нем  раствориться, стать  его
частью.
     - И это - все?
     -  А разве мало? Хорошенько подумай над  моими словами. Из  города тебе
этой  ночью не выйти. Если  только ты не станешь  частью ночи забытых богов,
если не поймешь ее законов, если не сумеешь в ней растворится.
     - Понятно, - сказал Герхард. - Кстати, не подскажешь, как это сделать?
     - У каждого свой путь, - ухмыльнулся стуканец. - У тебя - тоже. Ищи.
     - Каким образом?
     -  В себе. Каждый  путь, не важно  - длинный и  короткий,  начинается в
себе. Понял?
     - Еще бы, - сказал Герхард.
     И конечно, ничего он в действительности не понял. Но как еще можно было
ответить на подобный вопрос?
     -  В таком случае топай дальше, - пробурчал стуканец. -  А у  меня есть
дела. Мне тут нужно заняться одним камнем.
     - Спасибо за совет, - сказал Герхард и пошел прочь.
     Вот так. Значит, придется рассчитывать  только  на свои силы  и еще  на
удачу. Помощи ждать не от кого. Может, это только справедливо.
     Что  там   говорил  стуканец?  "Стать   частью  ночи   забытых  божков,
растворится  в ней". Гм... а может, в этом все-таки  есть какой-то смысл? Но
как  это сделать  реально? Вместо  того чтобы стрелять в кинувшееся  на тебя
чудовище, попытаться в нем растворится,  стать  его  частью...  Это  сначала
через пасть, а потом и желудок, что ли?
     Он шел  посередине улицы,  положив руку  на  рукоять  пистолета, и  все
пытался понять, что имел в  виду стуканец. Вряд  ли его слова были шуткой. В
отличие  от  многих  представителей крохотного  народца, стуканцы  не  имели
склонности  к  глупым  шуткам.  Похоже,  в  его словах все-таки был какой-то
смысл, они являлись рецептом,  благодаря которому можно выжить в эту ночь, и
не только выжить, но еще и выбраться из города.
     Но  как  это  рецепт  применить  на  практике?  Подойти  к  первому  же
попавшемуся  забытому божку, облобызать его  и заявить,  будто считаешь  его
братом. И  что  дальше?  Прослезившись  в  ответ, тот сейчас  же  согласится
вывести его из  города самым безопасным и коротким  путем? Вряд  ли. С каких
это  фиников?  Уж скорее бог превратит его в жабу или тритона, а то и просто
испепелит.
     Может, для того чтобы  стать для всей  этой веселящейся сейчас в городе
компашки своим, нужно поверить в  то, что никто из них не в силах  причинить
ему ни малейшего вреда? Вполне возможно, вполне возможно... Вот только лично
у него это не получится. Слишком долго он учился не доверять никому, слишком
много знает  о людях, о том, какими  они бывают и  на какие иногда  поступки
способны.  Это  называется  -  негативный  опыт,  и  вот  он-то  ему  сейчас
обязательно помешает. Не стоит даже и пытаться.
     Но что же делать?
     Попытаться проникнуть в один  из  жилых домов? Не удастся. Если даже он
умудрится взломать  дверь какого-нибудь дома,  то хозяева  встретят  его  во
всеоружии и обязательно попытаются убить. Слова и объяснения не помогут. Раз
он в такую ночь пришел с улицы, значит, он враг, которого  необходимо убить,
иначе умрешь сам.
     Дэвы?
     С  ними -  та  же  самая история.  Они сейчас  сидят в своей  казарме и
отреагируют на  его  появление точно так же. Единственное  отличие от  жилых
домов  состоит в том,  что взломать  дверь казармы  будет труднее, а  смерть
после этого будет более быстрой, поскольку его убьют профессионалы.
     Что остается?
     Герхард пожал плечами.
     Да  ничего. Идти  вперед  и надеяться, что пронесет. Хотя  шансы на это
весьма невелики. Но что еще  остается  бедному  охотнику  на  черных  магов?
Только - это.
     Он прошел еще  шагов  двести. А потом впереди,  очень  близко, возникло
туманное облачко  и стало быстро распухать, перегораживая улицу. И в  нем, в
этом облачке, уже метались такие же  туманные силуэты,  пытаясь прорвать его
границы, выбраться наружу.
     Ничего не оставалось,  как ретироваться,  попытаться это облачко обойти
или же отсидеться на крыше какого-то дома, пока появившиеся из него создания
не отправятся прочь, и лишь потом продолжить свой путь.
     Герхард  резко  развернулся  и увидел, что дорога назад тоже  отрезана.
Шагах в двадцати от него стояла целая стая псов, каждый размером с теленка.
     Как они сумели к нему так бесшумно подкрасться?
     Впрочем, вот именно это Герхарда сейчас не очень  интересовало. Главное
- псы  были здесь, смотрели прямо на него, и, значит,  об их намереньях было
догадаться не так уж и трудно.
     Хотя, может, он ошибается?
     Самый  крупный пес, очевидно вожак  стаи, мягко и  не спеша  двинулся к
охотнику. Сделав несколько шагов, он демонстративно зевнул и спросил:
     - Ну что, предпочитаешь драку?
     - А если обойтись без нее? - спросил Герхард.
     -  Тоже  - можно. В таком  случае ты выкажешь так несвойственное  людям
благоразумие. Положи  оружие на мостовую и отойди от него на один шаг.  Руки
опусти вниз  и  постарайся, когда я прыгну, оставаться  на месте. Мне бы  не
хотелось промахнуться. Это несколько подпортит мою репутацию. Согласен?
     - Ты намерен меня убить?
     - Конечно, - сказал вожак.
     - Но почему? Что я тебе сделал?
     -  Да ничего.  Просто  -  ты  добыча,  а добычу убивают,  чтобы  она не
говорила   и   как  бы   не  пыталась  сопротивляться.  Ты  ведь  не  будешь
сопротивляться?
     - Еще как буду, - сказал Герхард, выхватывая пистолет.
     - А я  было обрадовался, что  мне наконец-то попался  умный  человек, -
сокрушенно сказал пес. - Кстати, пистолет тебе не поможет. Мне уже случалось
сталкиваться  с людьми,  вооруженными пистолетами. Как видишь, я жив. Можешь
догадаться, что стало с ними?
     Похоже,  он  действительно не  блефовал.  Конечно,  кроме пистолета,  у
Герхарда был еще  магический  кинжал. Но что можно  сделать с одним кинжалом
против целой стаи?  Может, удастся убить одного или двух псов. Остальные все
равно тебя прикончат. И значит, драться  и в самом деле не имеет смысла. Что
остается? Убежать?
     Охотник оглянулся.
     Фигуры в  туманном облаке несколько уплотнились, стали более реальными.
Однако им все еще не  удалось вырваться наружу. Возможно, эту случится через
несколько мгновений. И вот тогда...
     Да нет,  надеяться на это смешно. Если даже те, кто находится в облаке,
окончательно материализовавшись в этом мире, не воспримут его как добычу, то
уж, во всяком  случае, мешать псам его преследовать не станут. Зачем им это?
Он  для них чужой.  А от  стаи псов далеко все равно не убежишь. Обязательно
догонят.
     Что же делать? Сдаться? Ну уж нет.
     Может, тогда...
     Надежда была очень  слабой,  почти мизерной, но в данный момент Герхард
был рад даже  ей. По крайней мере, какой-то шанс выбраться  из, казалось бы,
безвыходного положения существовал.  Надо  только  рискнуть, причем рискнуть
действительно крупно.
     Как там  сказал стуканец?  "Раствориться  в окружающем  мире, стать его
частью"  Почему бы  не попробовать?  Вдруг  получится? Стать  частью мира...
растворится...
     Герхард со всех ног бросился к облаку.
     - Уходит, гад. В погоню! - послышалось у него за спиной.
     И вслед за этим дробный перестук когтей по брусчатке.
     В тот момент,  когда  до  облака  осталось  всего шага три, вожак  псов
крикнул:
     - Ну, сейчас я его! Вот сейчас!
     И все же он не успел.
     Резко оттолкнувшись правой ногой от  мостовой, Герхард прыгнул и влетел
прямиком в облако.






10.





     Туман пах яблоками  и был такой густой,  что Герхарду показалось, будто
он  попал в озеро яблочного  киселя. Впрочем, дышалось  легко, а воздух  был
сухим  и  теплым,  и,  значит, скорее  всего,  туман являлся  не  более  чем
иллюзией.
     Кстати,  определить  из-за  него,  опускается он  вниз  или,  наоборот,
поднимается вверх, Герхард не мог.
     Впрочем, имело ли это такое уж большое значение?
     Главное  - рядом с ним не было своры псов-убийц, и это означало, что он
все-таки натянул  им нос.  Правда,  здесь,  в  этом  тумане,  запросто могли
водиться  твари  и  похуже. Но пока  он  ни одной  из  них  не  встретил, их
существование  было под большим вопросом.  Так  стоило ли волноваться? Будет
день, будет и пища. Встретятся враги - он  придумает, как с ними справиться.
Либо убьет их, либо сумеет от них удрать. Как уже случалось не раз.
     Наверное,  эти мысли должны  были Герхарда удивить, поскольку  подобной
беспечности он себе, как правило, не позволял. Вместо этого он лишь вяло про
себя  отметил,  что  это  несколько необычно,  но  ничуть  не  встревожился.
Возможно,  причиной этому  послужило четкое осознание, что он все-таки сумел
стать частью мира забытых божков, растворится в нем.
     Как  это  получилось,  Герхард не  знал.  Да это, собственно, его и  не
интересовало. Сейчас  ему  было  достаточно висеть  неподвижно,  или  падать
куда-то, или, наоборот, подниматься. По крайней мере - ближайшее время.
     А  потом  это  время,  неожиданно,   словно  лопнувший  воздушный  шар,
кончилось,  и   ему  вдруг  захотелось   куда-нибудь   попасть,  просто  для
разнообразия. Нельзя же, в самом деле, вечно висеть в толще кисельного озера
и размышлять о том, как прекрасно ощущать состояние покоя.
     Покой  на это,  конечно, обиделся, поскольку разрешения кому  бы то  ни
было,  трогать свое  состояние не давал.  И поэтому для начала он  предъявил
Герхарду ноту протеста. Нота протеста была тонкая и звенящая, причем на лице
у нее  явственно читалось обиженное  выражение. Охотник откуда-то совершенно
точно знал, что это выражение у нее появилось с тех пор, как она поссорилась
с другими нотами.  Причем было  это  так давно, что о самом  факте, что нота
протеста с  ними  когда-то был знакома, весь мир уже давно забыл. Прежде чем
Герхард успел что-то ответить ноте протеста, выражение, читавшееся  у нее на
лице,  прекратило  это  бесполезное занятие, поскольку осознало, что  читать
самого себя не так интересно, как других. Правда, из других рядом с ним было
лишь   выражение   лица   Герхарда,   но  он  было   такое   безмятежное   и
удовлетворенное,  что много добиться от него не стоило и надеяться. И  тогда
выражение лица ноты отправилась в странствия, а его хозяйка  осталась вообще
без всякого выражения,  тем самым  уничтожив  смысл своего существования.  А
покой,  осознав,  что  его нота не принесла  должного результата, с  большим
сожалением самоуничтожился.
     После этого кисельный туман, в котором находился Герхард, стал редеть и
исчезать.  Постепенно,  словно  на  проявляющейся фотографии,  в  нем  стали
возникать сначала неясные тени, обретавшие  более четкие очертания и  объем.
Да и под ногами у Герхарда уже была  не пустота. Теперь он стоял на  твердой
поверхности.
     Туман исчезал, вместе с  ним  уходило и ощущение безопасности.  Герхард
вдруг осознал,  что находится сейчас  в  чужом  мире, о котором не  имеет ни
малейшего  понятия.  А  еще он  совершенно  не  представлял,  каким  образом
вернется в свой, родной мир.
     Впрочем,  не слишком ли он  торопится? Может  быть, для начала  следует
осмотреться?
     Вот сквозь туманную дымку более- менее ясно проступило какое-то дерево,
причем, произошло это так быстро, что у Герхарда  едва не возникло ощущение,
будто дерево сошло с места лишь  для того,  чтобы оказаться к нему поближе и
раньше других попасться на  глаза. И наверное, будь охотнику лет семнадцать,
оно могло все-таки показаться.  Но нет, Герхарду  было почти тридцать, кроме
того,  он  был  ох