, - отозвался  Стенхе.  -  Наши  россказни  белыми
нитками шиты; так что, возможно, арзраусцы все-таки решили  выяснить,  что
мы такое. - И добавил тише: - Не нарушая законов гостеприимства.
     - Что делать будем?
     - Пока нас это не касается, - ответил Стенхе. - А  там  видно  будет.
Может, это не за нами.
     Но догоняли именно их; трое всадников поравнялись с ними,  и  старший
сказал, обращаясь к Саве:
     - Молодой принц Арзрау посылает тебе, принц, подарок.
     Он спешился и принял из  рук  одного  из  своих  спутников  увесистый
сверток;  сверток  был  вручен  Саве  с  подобающим  почтением;  вероятно,
именовать Саву принцем велел Паор. Странного в этом  арзраусцы  ничего  не
усмотрели: в Миттауре принцы бывают и совсем нищие;  богатство  значит  не
так уж и много.
     Сава взяла подарок, не выказав никакого удивления; она сказала:
     - Передайте молодому принцу, что я  найду  возможность  отблагодарить
его за щедрость.
     Арзраусец поклонился, сел в седло, и они разъехались.
     - К чему бы это? - спросила Сава, уже догадываясь, в чем дело.
     Она развернула замшевый лоскут, потом соболиную полость и  обнаружила
укутанный в кусок шелка меч.
     - Ты счастливая, - заметил Стенхе. - Такую роскошь  не  всякий  принц
имеет. Это настоящий арзрауский меч; он ценится даже выше  старогортуских.
Миррутан Сэви Тар, - прочитал он надпись на рукояти.
     - Теперь можно поворачивать в Сургару, - сказала Сава.
     - Ну что ты? -  возразил  Стенхе.  -  Всего-то  неделя  до  Атулитоки
осталась. Руттул советовал посмотреть...
     - Я хочу домой.
     - В  конце-концов,  это  попросту  невежливо,  -  объявил  Стенхе.  -
Неприлично уезжать сразу же, как ты получила  подарок.  Вообще  при  твоем
сане неприлично то и дело менять намерения.
     - И правда, Стенхе, - вздохнула Сава. - Я не подумала. Что ж, поехали
смотреть Атулитоки.
     Но ни им, ни принцу  Паору  не  довелось  в  этот  год  отпраздновать
Атулитоки согласно обычаю.
     В канун  Атулитоки  принц  Арзрау  принимал  важного  гостя.  Приехал
младший принц Ирау, хотя "младший" - это в данной  случае  обозначало  то,
что он - наследник ныне правящего принца Ирау. Сам же наследник был  всего
на десяток лет младше своего престарелого брата.
     Паор в разговор не вступал, хотя этикет позволял ему вести беседы  со
старшими; только под вечер, когда младший Ирау  уже  сильно  повеселел  от
выпитого вина, Паор решился задать вопрос:
     - Не скажет ли уважаемый принц, у какой из майярских знатных дам есть
домашнее прозвище Сава?
     Ирау не смог припомнить такой дамы.
     - Извините, - смутился Паор.
     - Хотя вообще-то я знаю даму по имени Сава, -  вспомнил  Ирау.  -  Но
вряд ли ты, мальчик, имеешь в виду ее. Она не совсем майярка.
     - Пожалуйста, назови ее, принц, - попросил Паор.
     - Сейчас ей четырнадцать лет, она настоящая  аоликану  по  виду...  -
начал Ирау.
     - Но больше похожа на пригожего мальчика, чем на женщину?  -  спросил
Паор.
     - Верно, - согласился Ирау. - Кто тебе ее описывал?
     Паор, не отвечая, задал вопрос:
     - Кто же эта дама?
     - Принцесса Карэна, жена Руттула, дочь короля Лаави.
     - Сургарская принцесса? - переспросил потрясенный Паор.
     Ирау подтвердил.  Арзрау  бросил  на  сына  испытующий  взгляд.  Паор
сделался задумчив, а после ужина, решившись, попросил отца  разрешить  ему
уехать и дать в сопровождающие несколько человек.
     - Когда ты собираешься ехать? - спросил Арзрау.
     - Сейчас, - ответил Паор. - Завтра выезжать будет неприлично. А  дело
срочное, отлагательств не терпит.
     - Ты хочешь вернуть  меч?  -  спросил  Арзрау.  -  По-твоему,  Руттул
недостоин такого меча?
     - Дареное не отбирают, - возразил Паор. Нет, меня беспокоит не это. Я
боюсь за принцессу Карэна. Ведь из Сургары доходят страшные вести.  А  она
ничего не знает, - проговорил Паор. - Ей никто ничего не сказал  -  у  нас
ведь никогда ничего не сообщают чужеземцам. Майярцы ненавидят Руттула,  не
любят и ее. Кто ей поможет?
     - Ты? - спросил Арзрау грустно.
     - Надо отыскать и укрыть ее, - горячо сказал Паор. - Я не хочу, чтобы
с ней случилось что-нибудь плохое.
     - Ты найдешь ее и все ей расскажешь, - возразил Арзрау, - а  она  тут
же помчится в Сургару. В такие минуты она захочет быть дома.
     - Я удержу ее силой, - пылко сказал Паор.  -  Я  спрячу  ее  в  замке
Драван. И не выпущу, пока не пройдет опасность.
     - Этим ты обесчестишь  ее,  -  напомнил  Арзрау.  -  Захочет  ли  она
спасения такой ценой?
     - Я женюсь на ней, если Руттул ее бросит, - объявил Паор.
     - Смотри, - предупредил его Арзрау. - Слово принца - тверже клятвы.
     - Мне не потребуется напоминать о том, - возразил Паор. - Я еду. Могу
ли я взять с собой человек семь-восемь?
     Арзрау согласился.
     Паор  уехал  немедленно,  собираясь  наводить   справки   в   дороге.
Выслеживать путь принцессы по Миттауру он не считал нужным - так  можно  и
опоздать. Принцесса сказала, что собирается посмотреть праздник  Атулитоки
- значит, пока не окончится праздник, надо успеть добраться до  границы  с
Сургарой. Времени хватало в самый обрез.



                                    4

     Во вторую ночь Атулитоки  Сава,  проснувшись  вдруг,  поняла,  что  в
Сургаре что-то происходит. Она села в постели, нащупала около себя  одежду
и натянула на себя. Все было просто, так  просто,  что  оставалось  только
диву даваться, какой дурой Сава оказалась.
     Руттул отпустил ее с одним Стенхе. Стенхе стар и хотя  очень  опытен,
все-таки осуществлять полноценную охрану не в состоянии. Возможно,  Руттул
тайком направил Маву за ней; но очень похоже, что Руттул  хотел  отправить
Саву подальше от себя, все равно куда. И это  странное  прощание,  которое
должно было ее насторожить...
     Теперь припомним.
     Хаби должна была отправиться в горы - как будто бы ненадолго, но ведь
любой срок можно удлинить.
     Сауве  находился  с  посольством  в   Саутхо   и   должен   был,   по
предварительным расчетам, пробыть там до весны. Сауве - второй  в  Сургаре
после Руттула; ехать в Саутхо он не так уж и хотел;  Руттул  заставил  его
туда поехать довольно ловким ходом - Сауве решил, что его  интересы  хотят
обойти.
     Малтэр, третий после Руттула, осень обычно проводил  в  Миттауре,  на
родине своей жены. Насколько знала Сава, у него был довольно богатый дом в
Интави и земли в окрестностях города - приданное.
     Совпадение было зловещим. А если вспомнить, что  под  самыми  разными
предлогами Руттул отправил в другие  страны  большинство  ученых,  которых
раньше так настойчиво приглашал в Сургару?
     Что-то опасное Руттул поджидал в своей стране.
     Сава поискала другое решение этой задачки. Нечто подобное,  вероятно,
Руттул предпринял  бы,  если  бы  собрался  навсегда  уйти  из  Сургары  -
вернуться к себе на родину, например. Но сам же Руттул сказал, что его зов
о помощи дойдет до его соотечественников еще только лет через десять.
     - А раньше? - спросила тогда Сава.
     - А раньше, наугад, им меня не найти, - ответил Руттул.
     В любом случае, решила Сава, ей следовало бы вернуться в Сургару.
     Но  оставался  Стенхе,  который  наверняка  что-то  знал:  уж   очень
подозрительными казались его уговоры подольше задержаться в Миттауре.
     Как, как можно убежать из-под его опеки? Каким способом обмануть его?
     ...Стенхе перехитрил сам себя. Ему  уже  приходилось  задумываться  о
том, что  каким-то  образом  нужно  задержать  Саву  в  Миттауре  и  после
Атулитоки. Но долго ли он мог тянуть? И под каким, собственно,  предлогом?
Стенхе уже совсем было решил совершить  какое-нибудь  не  очень  серьезное
преступление, из тех, что в Миттауре наказываются крупным штрафом. Он  мог
бы тогда, предупредив Павутро, объявить, что денег у него нет. Павутро,  к
которому в первую очередь кинулась бы Сава, тоже ответил  бы  отказом  под
каким-нибудь  благовидным  предлогом.  В   подобных   случаях   миттауское
правосудие предпочитает взять залог. А что у них с Савой с собой  ценного?
Только княжеское вооружение, но его Сава никогда в залог не отдаст. Тогда,
понимал Стенхе, судья предложит ему оставить в залог "сына".
     Стенхе  (ничего  не  поделаешь!),  конечно,  согласится,  хотя  и   с
мучительными  душевными  переживаниями.  Он  уедет,  а  Сава  останется  в
Миттауре.  Относительно  ее  положения  Стенхе   ничуть   не   сомневался.
Миттаусцев никто никогда  не  мог  обвинить  в  жестокости  к  заложникам,
особенно же мягко они относятся к женщинам, детям и подросткам.  И  Стенхе
мог бы на целый год оставить Саву под присмотром  миттауского  правосудия,
если бы...  если  бы  не  Савино  нетерпение.  Уж  конечно,  с  положением
заложника она не смирится; будет теребить Павутро, и Стенхе очень и  очень
опасался, что Павутро этого нажима не выдержит. А ведь еще  существуют  на
свете арзрауские принцы, младший из которых, Паор, знает  о  Саве  многое.
Сава могла бы прибегнуть и к его помощи; судя  по  богатому  подарку,  уже
полученному Савой, в помощи ей Паор не  откажет.  Так  что  на  год  этого
варианта явно не хватит, и Стенхе оставил его не крайний случай,  если  уж
совсем не найдет никаких возможностей задержаться в Сургаре.
     Пока же Стенхе решил притвориться больным. Если он заболеет сразу  же
после Атулитоки, это будет  выглядеть  подозрительно:  Сава  его  раскусит
обязательно. И Стенхе начал готовить почву для "болезни" загодя.
     Он разок, как будто невзначай,  проронил  словечко  и  том,  что  ему
больно  разогнуться.  Сава  это  пропустила  мимо  ушей,  а  Стенхе  начал
усиливать впечатление. Пару раз он охнул, выпрямляясь, а в  седло  садился
так неуклюже, что впору было его подсаживать.
     Прострел,  выбранный  Стенхе  в  качестве  докучливой  хворобы,   был
достаточно  убедительной  причиной  задержки  и   к   тому   же   довольно
правдоподобной. Кто  заподозрит  старого  деда  в  том,  что  он  попросту
притворяется? Вдобавок Стенхе уже  когда-то  несколько  раз  полной  мерой
испытал удовольствие от застуженной  поясницы,  так  что  картина  болезни
основывалась на собственном опыте  и  была  совершенно  достоверной.  И  к
началу Атулитоки Сава уже была убеждена в том, что ее  хокарэм  -  дряхлый
старик.
     Но неожиданное, молниеносное прозрение Савы, которого Стенхе никак не
мог ожидать, разрушило его хитрости.
     Теперь, когда Сава знала, что в Сургаре творится что-то  неладное,  а
ее нарочно держат в Миттауре, она не могла не понять, что Стенхе посвящен,
хотя, может быть, и не полностью, в планы Руттула и помогать ей  вернуться
в Сургару не будет. Наоборот,  от  него  следовало  бы,  пожалуй,  ожидать
помех.
     И будь Стенхе здоров или болен, в расчет необходимо принимать его как
здорового; надо было искать случая, и случай этот подвернулся Саве, совсем
нечаянный случай.
     В  монастырь,  где  они  со  Стенхе  остановились,   приехала   целая
кавалькада молодых людей; они совершали паломничество по святым  местам  и
пригласили "мальчика Кароя" поехать с ними, потому что в  Атулитоки  юноши
должны  путешествовать,  устраивать  шествия  ряженых,  петь  и   плясать,
веселиться, а не торчать привязанными около больных стариков.
     Сава растерянно оглянулась на Стенхе; тот кивнул: езжай, мол.
     - Кто ж тебя бальзамом натирать будет? - тихо спросила она.
     - Монахов попрошу. Езжай, Карой. - И Стенхе обратился к  предводителю
кавалькады юному принцу Твирани: - Прошу тебя, господин, присмотри за моим
Кароем, он чужеземец в Миттауре и немного робок.  Будь  ему  покровителем,
прошу тебя.
     Твирани, который и был-то на пару лет  старше  Савы,  ответил  учтиво
по-майярски:
     - Не беспокойся, мы присмотрим за твоим сыном.
     Сава побежала седлать коня; Стенхе приготовил ей  припасы  в  дорогу;
его развлекал в это время один из юношей, рассказывающий о том, какой путь
они собираются совершить.
     Сава сразу поняла, что  другого  такого  случая  не  подвернется,  но
нельзя было показать Стенхе, что она задумала.
     - Выздоравливай побыстрее, - шепнула она на прощание. - Как только  я
вернусь, поедем домой.
     И Стенхе поверил ей, и стал ждать, когда она вернется. Вообще-то, ему
полагалось  бы  следить  за  ней  неотступно,  прячась  согласно  правилам
хокарэмской науки "невидимости", но Миттаур - плохая страна  для  шпионов:
глаза у миттаусцев слишком придирчивые, и чужаков здесь  не  очень  любят.
Бросить все и скрываться, следя за Савой, означало серьезное  преступление
против законов Миттаура. А шпионов, пойманных с поличным, вешают.
     Конечно, Стенхе не сомневался, что  повесить  его  -  для  миттаусцев
задача непосильная, но  такое  положение  создавало  лишние  сложности,  а
Стенхе этого не хотел. Поручив же  Саву  покровительству  принца  Твирани,
Стенхе мог быть уверен, что с принцессой  не  случится  ничего  дурного  -
разве что какой-либо несчастный случай, но несчастному случаю и хокарэм не
помеха.
     А Сава, едва отъехав от него, начала изыскивать повод  избавиться  от
горячего гостеприимства миттаусцев. Она нашла его на  первом  же  привале,
когда веселые паломники остановились перекусить.
     Сава, случайно споткнувшись о трухлявый  пень,  увидела,  как  из-под
коры  выскочил  огромный  паук.  Сава  и  сообразить  ничего  не   успела;
действовала, как бог на душу положит, очень  быстро,  но,  как  оказалось,
верно. Она упала на землю, как будто  потеряла  равновесие,  вскрикнула  и
принялась колотить  по  мечущемуся  пауку  подхваченной  с  земли  палкой.
Действовала она как будто неуклюже, но не давала пауку прыгнуть на  нее  и
укусить.
     Кто-то из подскочивших парней раздавил паука сапогом.
     - Что там? - спросили у него.
     - Ануури, - ответил парень, разглядывая паука. - Он тебя  не  укусил,
Карой.
     - Укусил, - заявила Сава, показывая подходящую царапину  на  руке.  -
Кисть судорогой сводит. Это яд, да? - и лицо ее было таким испуганным, что
миттаусец начал успокаивать ее.
     - Ничего, не умрешь, - сказал он. - Только к вечеру рука распухнет, и
жар, может быть,  поднимется.  Что  делать-то  будем?  -  обернулся  он  к
остальным.
     - Надо его к отцу  отправить,  -  предложил  Твирани.  -  Это  совсем
недалеко, и к тому же монахи противоядие дадут.  Лармир,  Тивэ,  проводите
его, а потом нас догоните.
     - Не надо, - ответила  Сава.  -  Я  дорогу  помню.  Не  беспокойтесь,
господа.
     - Да уж нет, Карой, - проговорил Твирани. - Больно ты невезучий.  Это
надо, в такую пору на ануури наткнуться. Кто тебя знает, в  какую  историю
ты попадешь по дороге...
     Теперь перед Савой встала проблема: как избавиться от  провожатых,  а
не то через пару часов они сдадут ее прямо в отеческие объятия Стенхе.  На
ее счастье, миттаусцы вовсе не  горели  желанием  сопровождать  укушенного
пауком майярского подростка в  то  время  как  из  приятели  развлекаются.
Примерно в полулиге от монастыря Саве, наконец, удалось  их  убедить,  что
она  не  настолько  плохо  себя  чувствует,  чтобы  вывалиться  из  седла.
"Укушенная" рука, покрасневшая  от  тайных  щипков  и  массажа,  выглядела
правдоподобно, но не очень опасно; миттаусцы решили, что яда попало не так
уж и много, и согласились, что  "мальчик  Карой"  может  доехать  и  один.
Поэтому  миттаусцы  распрощались  и  помчались  догонять   своих   друзей.
Получилось удачно и то, что Стенхе перед ее отъездом отвлекли. Сава успела
подменить и спрятать сверток с  арзрауским  мечом.  Теперь  ей  предстояло
забрать его и отправиться в Сургару. Она опасалась, что Стенхе  следит  за
ней украдкой, но издали она рассмотрела, как хокарэм степенно  беседует  с
настоятелем - Стенхе ничего не  знал  и,  надеялась  Сава,  не  узнает  на
протяжении всей недели Атулитоки.
     Неделя форы - это было бы великолепно, но Сава разрешила себе  думать
только о двух днях и, как оказалось, не очень ошиблась.
     Стенхе узнал о ее побеге на четвертый день Атулитоки.
     В монастырь,  где  Стенхе  усердно  симулировал  радикулит,  приехала
очередная компания юных паломников, и среди них оказался молодой  человек,
который несколько дней назад ездил с принцем Твирани.
     - Добрый день, сударь! - поздоровался он со Стенхе.  -  Как  здоровье
Кароя?
     Стенхе замер.
     - Что ты имеешь в виду? - спросил он медленно.
     - Ты не узнаешь меня? - юноша снял маску.
     - Узнаю, - ответил Стенхе. - Но последний раз я видел Кароя, когда он
уезжал с компанией принца Твирани.
     - Его в тот же  день  укусил  ануури,  и  он  отправился  обратно,  -
недоуменно рассказал юноша. - Он не доехал? Как же так?
     Стенхе, забыв о простреле, вбежал в комнаты. Он распотрошил  сверток,
в котором, полагал он раньше, находился арзрауский меч.
     "Обманула... - понял Стенхе (что тут было  не  понять?).  -  Три  дня
назад. Ничего, до Сургары еще догоню".
     Он немало удивил миттаусцев невесть откуда взявшейся прытью; конь его
не выдержал и пал за несколько лиг до Интави; эти лиги Стенхе  бежал  -  в
Миттауре коня чужаку никто не продаст.
     Вот когда он понял, что уже старик.
     "Глупый старик, - твердил он себе, теряя дыхание. Он был так  уверен,
что по крайней мере до  конца  Атулитоки  сумеет  удержать  принцессу;  он
приказал Маву быть в Интави и только после праздника уходить караулить  на
перевал. Теперь же окажется, что Сава минует перевал раньше их.
     Но когда он был уже около Интави, Сава опережала его не более чем  на
день - это он установил, расспросив ирауского купца. Ей приходилось беречь
коня; если Стенхе знал, что Павутро даст  ему  другого,  то  Саве  на  это
рассчитывать не приходилось.
     Когда до Интави оставалось не больше лиги, Стенхе остановился.  Город
лежал перед ним как на ладони; с крутого склона горы можно  было  смотреть
как с высоты птичьего полета.
     Было утро, а  если  вспомнить,  что  это  было  утро  последнего  дня
Атулитоки, то и вовсе можно было сказать, что утро было ранним. Жители еще
не проснулись после ночного веселья; город был тихий и сонный.
     И в городе наверняка был слышен звонкий "хокарэмский"  свист  Стенхе.
Этим свистом он приказывал Маву немедленно выезжать за  ворота,  имея  еще
одну лошадь для него.
     Слышал ли Маву? Ответного сигнала Стенхе не получил, но к Интави  уже
не побежал, а пошел быстро.
     Выехал за ворота города всадник, ведущий за собой оседланную  лошадь,
заворочал головой, высматривая Стенхе.  Тот  коротко  свистнул,  привлекая
внимание.
     - Сбежала? - поинтересовался Маву.
     - Сбежала, - устало подтвердил Стенхе и рассказал, как было дело.
     - Догоним, - легкомысленно рассмеялся Маву. - Кони у  нас  свежие,  а
обогнала она нас не более чем на сутки.
     - Ох, - проговорил Стенхе. - Не говори "гоп"...
     - Ты пока отдыхаешь, я еду, - предложил Маву. - Так?  Я  ее  догоняю,
задержу и поеду тебе навстречу.
     - Да, - согласился Стенхе. - Но если ты ее не догонишь...
     - Ну что ж, - рассмеялся Маву. - Тогда ты с меня три шкуры  спустишь,
я знаю.
     "Он догонит, - думал Стенхе устало труся на лошади вслед  умчавшемуся
Маву. - В  этой  части  Миттаура  нравы  не  такие  строгие,  прохожие  не
откажутся подсказать, выдели ли они подростка-майярца".
     Действительно, встречные помогали Маву определить, далеко ли  ускакал
"его братишка", - и довольно много выиграл  у  беглянки,  но  на  развилке
Тавинирона, у часовни, монах указал не дорогу в Майяр, и далее на  перевал
Твалли, на почти непроходимую в это время года тропу к верховьям Ландры.
     "Так, - сообразил Маву. - Значит, она  думает,  что  Руттул  будет  у
озера Праери. Может быть, может быть..."
     Он  двинулся  по  тропе.  Очень  скоро  он   обнаружил,   что   перед
головокружительным ветхим оврингом  Сава  бросила  коня  и  пошла  пешком.
Пожалуй, она поступила правильно, избавившись в опасном м