разным причинам.
   Считай, тебе повезло, что я так решил. Иначе ты бы упустил  некоторые
возможности, не говоря уж о том, что мог нажить проблемы.
   - Что ты  имеешь  в  виду?  -  спросил  Властелин  Теней,  забывая  о
насмешках.
   - Сначала мне надо сесть.
   Ленивым движением Властелин Теней  указал  на  одного  из  охотников.
Тварь согнулась и двинулась к де Фортунато, но медленно.  Тот  подождал,
пока Рошаль примет нужное положение, и сел.
   - Спасибо. И второе условие перед тем, как я все расскажу, - пощадить
одну жизнь.
   - Еще одну, кроме твоей собственной в данный момент?  -  Единственный
белый глаз Призрачного Принца прожигал душу Августа де Фортунато.
   - Да, еще одну, - отвечал черноволосый юнец без признаков  страха.  -
Мне нужна жизнь моей дочери, Майи.
   - Твоей дочери? Должно быть, я ошибся. Должно быть,  у  тебя  все  же
есть сердце.
   - Нет,  -  улыбнулся  де  Фортунато.  -  Просто  я  хочу  с  ней  сам
разобраться. Я обыскал город.  Здесь  полно  других  для  твоей  машины.
Вскрывать ее тебе нет нужды.
   Тень снова ухмыльнулась:
   - Тогда твоя  просьба  удовлетворяется;  -  Затем  он  добавил  более
мрачным тоном. - Но на этом моя доброта кончается. Теперь ты  расскажешь
все, что знаешь.
   Мальчишка составил ладони домиком и откинулся назад.
   - Конечно, Властелин Теней. Конечно. Но прежде  позволь  тебе  задать
один вопрос. Ты - кладезь знаний, но что ты знаешь о легендах?
   - Легендах?
   - Легендах, легендах. Например, о так называемом Летучем Голландце?
   Сын Мрака подался вперед, тени вокруг него  заметались  как  будто  в
сильном возбуждении. Он не произнес ни слова,  но  каждое  движение  его
требовало, чтобы де Фортунато немедленно приступил к делу.
   Тогда, чуть взволнованно, де Фортунато выпалил:
   - Тот, кто тебе действительно нужен, наконец здесь.

5. ОХОТНИКИ И ДИЧЬ

   Что бы он ни ощутил вблизи башни, к моменту,  когда  он  добрался  до
вершины, оно уже исчезло, однако Голландец  остался  там  на  всю  ночь,
глядя на город и размышляя ни о чем. В этом спокойствии он  ближе  всего
приближался к состоянию сна, больше ему было не дано, и  он  наслаждался
каждой минутой.
   Однако  он  вовсе  не  предавался  безделью.   Хоть   мысли   его   и
разбредались,  но  разбредались  они  с  определенной  целью,  отыскивая
признаки того, что порядок в его  нынешнем  мире  готов  соскользнуть  в
хаос. Уже не раз проклятый путник что-то чувствовал, но что  бы  это  ни
было, прятаться оно умело.
   Когда первые лучи света поднялись над  горизонтом,  Голландец  открыл
глаза. Он их только что закрыл, и то затем, чтобы поразмыслить над  теми
скудными данными, которое он  получил.  Результат  не  приблизил  его  к
ответу ни на один вопрос, но теперь ему по крайней мере было  ясно,  что
существовали и другие люди, как в самом городе, так и  вокруг  него.  Их
больше,  чем  обычно.  В  основном  это   беглецы-эмигранты.   Некоторых
идентифицировать невозможно. Трудно  даже  сказать,  где  эти  последние
обосновались, единственное, что он мог сказать точно, они  находились  в
самом городе.
   Фило по-прежнему не появлялся, что было слегка необычно, но Голландец
верил, что первый помощник найдет его.  Попугаю  это  всегда  удавалось.
Однако, чтобы не  сидеть  и  не  ждать,  он  решил  спуститься  и  вновь
продолжить свой путь по городу. В глубине своего существа он чувствовал,
что  сегодня  должно  произойти  нечто  важное,  и   вероятность   этого
возрастет, если он сам будет на виду.
   - Может, я просто надеюсь, что... - пробормотал он.
   Уже давно Голландец бросил попытки не говорить сам с  собой.  Даже  в
окружении миллионов душ его собственное чувство  одиночества  оставалось
очень сильным. Каждый раз,  причаливая  в  новом  порту  назначения,  он
убеждался, что стремление говорить с собой нарастало. Даже общество Фило
не могло его остановить.
   С башни он спустился очень быстро, в  основном  благодаря  тому,  что
лифт находился под его прямым контролем.
   Охранник в  холле  не  заметил,  как  он  прошел,  не  заметил  он  И
открывшейся входной двери, выпустившей таинственную фигуру.
   Как только Голландец вышел,  он  почувствовал  восхитительный  запах.
Еда. Занятый с момента прибытия, он еще не думал о еде. Пусть она  и  не
особенно нужна телу, но разум и душа ее требовали.  В  пище  заключалась
порция самой жизни, порция, которую на минуту  мог  получить  Голландец.
Город только просыпался,  на  улице  еще  не  было  толпы,  и  ничто  не
удерживало его, пока он переходил улицу в  направлении  соблазнительного
запаха. Заведения питания на этой Земле очень отличались от того, что он
знал, когда еще только взрослел, но после стольких миров все они  теперь
казались ему более или менее одинаковыми.  Его  заботили  только  блюда,
которые там подавались.
   Он зашел в маленькое  заведение,  где  кроме  столов  было  несколько
металлических табуреток вдоль  стойки.  Женщина  в  мятом  белом  халате
наливала воду одному из двух сидящих мужчин.
   Услышав, как  хлопнула  дверь,  она  подняла  глаза,  но  тут  же  их
опустила.
   Подойдя к стойке, Голландец пожирал глазами еду на тарелке одного  из
посетителей. Простое блюдо, но для него настоящий праздник.
   Официантка хотела пройти мимо. Он легко положил руку в перчатке ей на
кисть.
   Она вздрогнула:
   - Простите, я вас не заметила.
   - Мне то же самое, что и  ему,  -  сказал  он,  указывая  на  тарелку
соседа.
   - Яичницу с тостами? Вам апельсиновый сок или кофе?
   - Да.
   Секунду она смотрела на него, как  будто  увидев  что-то  еще,  кроме
обычного клиента, потом улыбнулась и кивнула.
   - И то и другое. О'кей. Мне нужно еще  кое-что  сделать,  и  тогда  я
отнесу ваш заказ прямо на кухню повару.
   Голландец отпустил ее руку и сел через две  табуретки  от  ближайшего
соседа. Входили новые люди, но никто не сел ближе чем за  два  места  до
таинственной фигуры.
   Через несколько минут официантка  принесла  еду.  Голландец  вдохнул,
жадно вбирая запах, затем пару минут просто созерцал содержимое тарелки.
   - Что-то не так? - подходя, спросила официантка.
   Беседа все еще давалась  ему  с  трудом.  Он  не  привык  говорить  с
кем-нибудь, кроме андроида.
   - Вовсе нет. Прекрасно пахнет.
   - Обязательно передам повару. Не часто он слышит такое. -  И,  быстро
ему улыбнувшись, она переключилась на вновь прибывших.
   Ее улыбка не  меньше,  чем  еда,  подняла  Голландцу  настроение.  Он
следил, как она уходила, вовсе не интересуясь ею, но вспоминая,  как  он
интересовался другими женщинами, особенно одной.  С  губ  его  сорвалось
имя, которое, он думал, что забыл.
   - Мария.
   Высокое,  черноволосое  и  самое  прекрасное  создание,   коснувшееся
когда-либо его жизни. Она давным-давно  мертва,  напомнил  он  себе.  Ее
Вселенная, его Вселенная больше не существует.
   Не предаваясь  долее  болезненным  воспоминаниям,  Голландец  занялся
едой. Она была чудесной. Что угодно  оказалось  бы  чудесным,  если  так
долго не есть вообще ничего.
   Короткий миг, и вот он уже доедает последний кусочек тоста,  допивает
последние капли сока, принесенного официанткой. К этому времени ресторан
заполнили люди, многие требовали принять заказ. Их суетливость Голландца
позабавила. Они вели себя так, как будто их  повседневная  работа  имела
непреходящую ценность для всей вселенной.
   Разумеется, они не понимали, что их  Земле  осталось  совсем  немного
времени, и просвещать их  Голландец  не  желал.  В  неведении  они  были
счастливы.
   Один из входящих взглянул на него в упор. Голландец почти не  обратил
на него внимания, все еще возвращаясь мыслями к  первой  настоящей  еде,
доставшейся ему со времени гибели последней  Земли  Особенно  понравился
ему сок, он так отличался от воды, которую Голландец привык пить.
   Мгновением  позже  он  осознал,  что  тот  посетитель  все  еще   его
рассматривает Голландец медленно повернул голову  в  том  направлении  и
успел перехватить взгляд  пары  глаз  раньше,  чем  человек  отвернулся.
Слишком поздно Голландец распознал его, как, должно быть, и  тот  проник
сквозь иллюзорную внешность древнего скитальца. Человек  в  костюме  был
хорошо защищен, так хорошо, что и сейчас было трудно почувствовать,  кто
он такой, но это, без сомнения, беглец - эмигрант.
   Беглец.
   Ему не приходилось разговаривать с беглецами, и сейчас,  встретившись
с  одним  из  них  лицом  к  лицу,   он   ощутил   острое   любопытство.
Закамуфлированный  скиталец  поднялся,  забыв  об  остатках  своей  еды.
Женщина, обслуживавшая его, подошла с каким-то листком, но Голландец  от
нее отмахнулся. Она скомкала бумагу, собрала пустые тарелки  и  занялась
другим клиентом. Высокий, мрачный гость исчез из ее памяти.
   В отличие от этой женщины беглец вовсе о нем не забыл.
   Он  был  уже  в  дверях,  оставив  покупку  на  прилавке.   Голландец
почувствовал, что  все  это  его  слегка  забавляет.  Он  вышел  за  тем
человеком и последовал за ним, стараясь не терять его из виду. В отличие
от Рошаля, которого он преследовал накануне, Голландец не желал  ни  сам
причинить беглецу вред, ни навлечь на него беду. Он только хотел  задать
несколько вопросов.
   Беглец, незаметный темноволосый человек, не  более  двадцати  лет  от
роду, ускорил шаг. Возможно, он считал  Голландца  одним  из  чужеродных
охотников,  но  исправить   недопонимание   сейчас   не   представлялось
возможным. Пока охота не кончится.
   Голландец  позволил  увеличить  разрыв  между  ними  почти  на  целый
квартал, а затем отступил в сторону.
   Один взгляд - и беглец,  все  еще  оглядываясь  назад,  столкнулся  с
неподвижной фигурой своего преследователя.
   - Не надо бояться, - сообщил Голландец охваченному паникой человеку.
   - О кровь Карима! Проклятие! - Беглец кинулся на  него,  вкладывая  в
удар больше, чем просто физическую силу. Его переполняло отчаяние.
   Подняв руку, Голландец  поймал  кулак.  Люди  вокруг  начали  на  них
озираться. Голландец помрачнел. Слишком много волнения,  решил  он.  Все
еще удерживая кулак вырывающегося беглеца, Голландец оглянулся вокруг. В
тот же миг интерес, вызванный встречей, стал угасать. У всех  были  свои
дела. Они отвернулись и тут же забыли все, что видели.
   - Не надо бояться, - настойчиво повторил он.
   Беглец засмеялся. Смех без надежды. Почему-то он не воспринимал слов.
   - И я поверю этой лжи самого Властелина Теней? Ты поймал меня, кончай
скорее.
   Властелин Теней?  Он  и  раньше  слышал  этот  термин,  но  в  других
вариантах. Однажды его уже приняли  за  эту  титулованную  личность,  но
тогда он не мог спросить почему.
   - Я не тот принц. Я другой.
   Но было ясно, что слова его влетели в глухие уши. Беглец все  смотрел
на свой захваченный кулак. Какая-то  сила  дернула  руку  Голландца,  но
ничуть не заставила его ослабить захват.
   - Я просто хочу задать несколько вопросов. - Он решил  начать,  видя,
что  его  невольный  компаньон  лишь  смотрит  на   него.   -   Вы   уже
почувствовали? Конец скоро?
   -  Конец?  -  Его  добыча  впилась  в  него  гневным  взором,  полным
ненависти. - Тебе лучше знать, не так ли?  Поэтому  ты  и  поймал  меня,
разве нет?
   Голландец съежился, как от удара. Слова  звучали  так,  будто  беглец
знал,  что  схвативший  его  несет  ответственность  за  долгую   череду
разрушений.  Обвинение  было  самым  страшным  оружием,  которое   могло
оказаться в распоряжении беглеца. Голландец  почти  выпустил  кулак,  но
вовремя очнулся.
   Судя по лицу беглеца, тот понял, что упустил свой шанс.
   - Я не хотел, -  сказал  Голландец,  чувствуя  потребность  объяснить
кому-нибудь, кто может понять.
   Вопросы, которые он хотел задать, внезапно исчезли из его памяти,  но
в тот момент это не  имело  значения.  Он  ощутил  необходимость  что-то
объяснить. Он должен заставить  хоть  одного  человека  понять,  что  не
собирался разрушать один мир за другим. Если кто-то и может понять,  то,
конечно, кто-то из беглецов.
   - Я собирался открыть новые перспективы, дать нам всем новые силы.  Я
не знал, что открываю врата потопа. Я не знал, что  подрываю  саму  суть
существования. Я думал, что предусмотрел любую случайность.  Как  мог  я
предвидеть, что произойдет такое?!
   Пленник отстранился от него  подальше.  Голландца  поразил  настоящий
ужас в его глазах. В голове его взорвались воспоминания о всех тех,  кто
сгинул. В ушах его снова зазвучал  шепот  и  обвиняющие  крики  ушедших,
становясь все громче с каждым  ударом  сердца.  Они  все  погибли  из-за
него... из-за него.., из-за него.
   - Я этого не хотел!
   Раздавленный голосами и своим собственным  чувством  вины,  Голландец
согнулся, будто пытаясь спрятаться  от  обвинений.  Не  помня  себя,  он
выпустил кулак беглеца.  Для  него  сейчас  существовала  лишь  битва  с
призраками в своем  разуме.  Эмигрант  мог  бы  сейчас  его  ударить,  и
Голландец бы не заметил. Это - слишком легкое наказание за  то,  что  он
сделал.
   Вместо того чтобы напасть, беглец во все глаза смотрел,  как  скрытый
мантией человек с обветренным лицом оперся на стекло  витрины,  все  еще
моля невидимые души о понимании. Затем, осознав, что он свободен, беглец
овладел своими чувствами и бросился бежать изо всех  сил.  Голландец  не
мог его остановить. Он даже не помнил, что с ним кто-то был. Были только
призраки.
   Только призраки...
   - Эй, мистер, с вами все в порядке?  -  Голос  прорвался  сквозь  хор
привидений.
   Голландца омывали другие голоса, они тоже могли бы  быть  призраками,
но звучали так близко, так реально. Очень медленно его  демоны  отлетели
на задний план. Мятущийся изгнанник очнулся и осознал, где находится.
   - Почему он так одет?
   - Вызовите врача или полицейского, у него, наверное, удар!
   - Не трогайте его!
   - Что за одежда на нем?
   "Они видят меня, - наконец понял Голландец. - Они меня видят".
   Он настолько потерял  над  собой  контроль,  что  полностью  вошел  в
окружающую реальность. Что они, эти эфемерные души, должны думать о нем?
Считают   его   сумасшедшим?   В   таких   обстоятельствах   это   самая
правдоподобная идея. Сам Голландец и  то  допускал  правильность  такого
подозрения, - Мистер, вам помочь? - Теперь Голландец  видел,  что  голос
принадлежит пожилому темнокожему джентльмену небольшого роста.
   - Думаю, уже вызвали "скорую помощь".
   Старик... Самый возраст этого "благодетеля" напомнил Голландцу о том,
что здесь должно произойти. Все, окружающие его сейчас, должны погибнуть
в ужасной катастрофе.
   И он пойдет дальше, если только не попробует наконец совершить что-то
конкретное.
   Притянув старика к себе, Голландец прошептал:
   - Я виноват. Я сделаю что смогу.
   - Что?
   Проклятый изгнанник легонько  оттолкнул  низкорослого  собеседника  и
пошел  сквозь  собравшуюся  толпу.  Они  расступались  перед   ним,   не
задумываясь, подчиняясь молчаливому приказу. Голландец не оглянулся,  он
и так знал, что пока он дошел до угла, люди, хотевшие  ему  помочь,  уже
отправились по своим обыденным делам. Они забудут, как и все  остальные,
с кем он сталкивался. Жаль, что он не мог вернуть назад помощь,  которую
они вызвали, но эта ситуация разрешится как-нибудь сама  собой  без  его
участия.
   Голландец шепотом выругался, браня  себя  за  свое  поведение.  Слова
беглеца были так горьки потому, что нашли отклик в его собственной душе.
Очевидно, даже злополучные беглецы,  эмигранты,  появлявшиеся  в  каждом
новом мире раньше него, знали о его  преступлениях,  и  с  каждой  новой
катастрофой их ненависть, без сомнения, росла.  Надейся  Голландец,  что
они могли справедливо осудить  его,  он  с  радостью  явился  бы,  чтобы
подчиниться приговору. К несчастью, они ничего не могли ему сделать. Его
наказание - в других руках.
   Он должен найти выход, пусть не для себя, для других.
   Того беглеца нигде не было видно, но Голландца это и не  заботило.  У
него нет ни  малейшего  желания  повторять  эту  сцену,  снова  оживлять
обвинения.
   Однако... Кое-что из сказанного этим человеком занозой засело у  него
в мозгу. Он вспомнил о титуле, который упомянул этот беглец и еще один -
в другом, раннем варианте. Тот  случай  произошел  в  продуваемых  всеми
ветрами районах местности, называемой Британика. Властелин Теней.  Кроме
того, он слышал имя Сын Мрака, произносимое с той же  интонацией  ужаса.
Эмигранты произносили титул очень уверенно, как будто хорошо знали того,
кто его носит. Но как это могло получиться, если сам он с ними почти  не
общался?
   Впервые Голландец задумался, а не существует ли некто,  действительно
носящий этот титул. Вслух же он добавил:
   - Существует ли в реальности Властелин Теней?
   И если да, он  может  лучше,  чем  беглецы,  оказаться  осведомлен  о
злосчастных действиях Голландца и их ужасающих  последствиях.  Возможно,
Властелин Теней, если он существует, знает ответы, нужные Голландцу.
   "Но они его боятся. Боятся не меньше, чем я боюсь голосов..."
   Это навело его на мысль об охотниках. Они ловят беглецов,  а  беглецы
боятся Сына Мрака. Очень  разумно  предположить,  что  существует  связь
между нечеловеческими тварями и этим  человеком  -  призраком,  которого
пытаются избежать эмигранты. Значит, чтобы найти Властелина  Теней,  ему
придется всего-навсего найти одного из Рошалей. Не так легко,  но  и  не
невозможно. Теперь более, чем когда-либо, он пожалел о  тщетности  своих
встреч с этими созданиями.
   "Следует изменить тактику, если мне  встретится  кто-нибудь  из  них.
Нельзя допускать их разрушения". В городе должен находиться  по  крайней
мере еще один; по одному Голландец их никогда не встречал. "Со следующим
охотником я обойдусь осторожнее".
   Взглянув на облачность, изгнанник снова задался вопросом, сколько  им
осталось времени.  Эта  версия  может  оказаться  ложной,  бессмысленной
тратой драгоценного времени. Сын Мрака может  быть  выдумкой,  возникшей
оттого, что беглецы не понимают истинных причин их вечного пути.
   В конце концов, может оказаться, что это не  что  иное,  как  неверно
истолкованный образ самого Голландца.
   "Если так, то я проиграл. Этот мир последует за остальными.., а я все
буду плыть, пока следующая Земля не станет умирать".
   Хамман Таррика сидел в своей комнате, закрыв глаза и  скрестив  ноги.
Дыхание замедленно.
   "Давай, Урсулина! Нам надо поговорить. Просыпайся же, шлюха".
   Мысленно  Таррика  оказался  вовсе  не  в  Чикаго  двадцатого   века.
Невидимый, он двигался по небольшой комнате в городе,  который,  как  он
знал, называется Париж, в середине шестнадцатого века. Комната,  хоть  и
маленькая, выглядела весьма элегантно, пожалуй, даже в  каком-то  смысле
она превосходила апартаменты самого негра.
   "Урсулина! Просыпайся!"
   "Кто здесь?" - спросили сонным голосом.
   "Почему ты еще спишь в это время?"
   "Я предпочитаю ночную жизнь, Хамман, ты же знаешь".
   Мысленным взором Таррика увидел, как стройная, красивая  женщина,  на
вид такого же возраста, как Майя де Фортунато, встает с постели. То, что
призрачный посетитель может  созерцать  любой  уголок  ее  тела,  ее  не
заботило. Урсулину в этой жизни  вообще  мало  что  заботило.  Она  была
любовницей влиятельного придворного. Это составляло резкий контраст с ее
предыдущей  жизнью,  когда  она  возродилась,  к  собственному  ужасу  и
удивлению, в теле мужчины в эпоху завоевания Европы  гуннами.  Тогда  ей
даже не помогли особые способности Странников. Теперь, в  этом  варианте
земного мира она применяла эти способности, чтобы помочь своему патрона,
а значит, и себе. За такие способности в нынешней  инкарнации  ее  могли
сжечь на костре как ведьму.
   В глубине души Хамман  Таррика  за  нее  боялся.  Урсула  становилась
беспечна. Именно такое поведение привлекает внимание Сына Мрака.
   "Есть новости. Надо поговорить". Он пересказал ей то,  что  узнал  от
своих недавних гост