Цвет дальних лесов и покой...
                    Грезит он в тишине о людской суете
                    И крови багряной людской.
                    Он песен хотел, и смех чтоб звенел,
                    Горячей еды и вина,
                    Снежинки глотая и их запивая
                    Призрачным светом луча.

                    Мечтая о мясе и пуншевой чаше,
                    Под ноги Дед не глядел,
                    И с лестницы скользкой старец неловкий
                    Как метеор полетел.
                    Падучей звездой в ночи голубой
                    Сверкнул он, падая вниз,
                    И угодил, брызнув пеной морской,
                    В ветрам всем открытый залив.

                    Чтоб не раствориться и не утонуть,
                    Он начал вздыхать о луне,
                    Но тут рыбаки бедолагу нашли
                    Качающимся на волне,
                    Закинули невод и быстро на борт
                    Втянули нежданный улов.
                    А Лунный Дед светом зеленым мерцал,
                    И вода текла с рукавов.

                    Против воли, его опять одного
                    С рыбой на берег свезли.
                    "Ступай, куда надо. Город тут рядом," -
                    Сказали, и в море ушли.
                    Помочь старику дела нет никому,
                    Лишь колокол тренькнул раз,
                    Отметив, что он тут бродит кругом
                    В неподобающий час.

                    Погашен весь свет, и завтрака нет,
                    Знобка рассветная марь,
                    Пепел вместо костра, и грязь, не трава,
                    Вместо солнца - в проулке фонарь.
                    Никто не идет и никто не поет,
                    Слышен лишь храп из окон.
                    Люди в кроватях, рано вставать им,
                    Смотрят свой утренний сон.

                    Дед бился в ворота, закрытые плотно,
                    И тщетно в окна кричал.
                    Но вдруг огонек к трактиру привлек,
                    Старец тихо в косяк постучал.
                    Трактирщик тут сонный глянул из дома,
                    Спросил: - Что угодно вам?
                    - Песен, огня и бочонок вина,
                    Чтоб красным текло по усам!

                    - Здесь этого нет, - пройдоха в ответ,
                    Кинув свой хитрый взгляд. -
                    Но коли хотите, внутрь заходите,
                    За плату служить буду рад.
                    Серебро тут Дед дал, чтоб щеколду поднял,
                    Опал, чтоб он в двери пустил.
                    Хозяин все строже: раз в двадцать дороже
                    За стул и камин запросил.

                    А уж за еду пришлось старику
                    Корону и плащ отдать.
                    Овсянки холодной ложкой негодной
                    Дали взамен похлебать.
                    Черный от сажи горшок старой каши -
                    Право, не пудинг из слив.
                    Мир-то земной по сравненью с луной
                    Издали только красив!
                    Слишком рано пришел Дед за праздничный стол,
                    Больно уж он тороплив.




                        КАМЕННЫЙ ТРОЛЛЬ

                На каменном стуле в пещере пустой
                Тролль с чавканьем кости жует.
                Жует их и гложет год целый, быть может,
                Ведь мясо само не придет!
                      Давай! Глотай!
                В горной пещере один он живет,
                И мясо само не придет.

                Пришлепал тут Том в больших башмаках,
                Сказал: "Эй, плати за ту кость, что в руках!
                Ведь это мосол от дядюшки Тима,
                Давно уж его поглотила могила!
                     Помост! Погост!
                Уж с год, как у нас не видели Тима.
                Я думал, его поглотила могила."

                А тролль говорит пареньку: "Погоди!
                Я их стащил, значит, кости мои!
                Нельзя, что ли, вволю несчастному троллю
                Дохлого дяди мосол помусолить?!
                       Уплесть! Унесть!
                Можно ж бедняге старому троллю
                Бесплатно с погоста кость помусолить?!"

                Но Том: "Ты болтать-то зря прекрати!
                Украл наши кости - так живо плати!
                Дядин скелет - не бесплатный обед,
                Так выкладывай старые кости!
                        Гони! Верни!
                Дядин скелет - не бесплатный обед,
                Так выкладывай старые кости!"

                Тролль ухмыльнулся и Тому в ответ:
                "Я и тебя съем за пару монет!
                Могу и задаром сожрать до костей,
                Свежее мясо глотать веселей!
                       Гляди! Беги!
                Могу и задаром сожрать до костей,
                Свежее мясо глотать веселей!"

                Но только собрался он Тома схватить,
                Обед между пальцев утек:
                Увертливый Том любил пошутить
                И дал ему добрый пинок.
                      Пригнись! Берегись!
                Увертливый Том любил пошутить
                И дал ему добрый пинок.

                Но мясо и кости покрепче скал
                У тролля, что кости в пещере глодал.
                Троллиный зад не почуял пинка,
                Будто ударили в бок валуна.
                      Ой-ей! Ну и вой!
                От смеха схватился Тролль за бока:
                Чтоб пальцы спасти, мало тут башмака!

                Еле до дома Том дохромал:
                Распухла нога - аж башмак не влезал.
                А троллю забава вышла на славу,
                И кости остались за ним по-праву.
                       Пинок! Не впрок!
                Троллю забава вышла на славу,
                И кости остались за ним по-праву!




                          ПРЫТКИЙ ПЕРРИ

                  Тролль одинокий на камне сидит
                  И грустную песню поет:
                  "Ну почему же всегда я один,
                  И никто ко мне не придет?
                  Всеми покинут я в Дальних Холмах,
                  О родичах слуху нет
                  Ни на Заверти, ни на морских берегах,
                  Уж в памяти стерся их след.

                  Не пью я пива, и мяса не ем,
                  И денег не надо мне,
                  Но в ужасе люд запирает дверь,
                  Завидев меня в окне.
                  О, если б поступь вдруг стала легка,
                  Чтоб все не крушить за собой!
                  Но сердцем ведь добр я, улыбка светла,
                  И повар я неплохой!

                  Нет! Хватит! Не стану я больше хандрить!
                  Средь хоббитов друга найду!
                  Помягче ступая, чтоб не навредить,
                  Край их весь-весь обойду!"
                  И этой же ночью отправился он
                  В своих меховых башмаках,
                  К утру дошагал до Глубоких Нор,
                  А там уже все на ногах.

                  Навстречу ему по проулку идет
                  Миссис Пышка с корзинкой в руке,
                  И новенький зонтик важно несет.
                  Тролль скромненько стал в уголке.
                  "Привет вам, мадам! И добрый вам день!
                  Как ваши идут дела?"
                  Но с визгом старушка метнулась за дверь
                  От страха едва жива.

                  А рядом староста Пуфф гулял,
                  Но только шум услыхал -
                  С испугу малиново-розовый стал
                  И живо в норку удрал.
                  Тролль огорчился, но, боль затаив,
                  "Останьтесь!" - пытался сказать.
                  Да миссис Пышка, про зонтик забыв,
                  Забилась уже под кровать!

                  Пошел тролль на рынок,
                  Но только его овцы в щель углядели,
                  Как мигом снесли дощатый ларек,
                  А гуси на стену взлетели.
                  Тут фермер Свин кружку пива пролил,
                  Схватился за нож Билл-мясник,
                  А пес его Хват, свирепым хоть слыл,
                  Удрал, хвост поджав, в тот же миг.

                  Уселся бедняга у входа во двор,
                  Заплакав в горькой тоске.
                  Малыш Прыткий Перри залез на забор
                  И его потрепал по башке:
                  "Чего разревелся, гигантский чурбан?
                  Внутри-то похуже, чем здесь!" -
                  И дружеский троллю отвесил удар.
                  Тот в улыбке расплылся весь.

                  Воскликнул: "Перри, мой дорогой!
                  Скорей прыгай на спину мне!
                  Галопом умчу я тебя, мальчик мой,
                  На чашку чая к себе!"
                  Мальчишка взлетает на плечи к нему:
                  "Поехали! Я готов!"
                  Пришлось этой ночью у тролля ему
                  Немало уплесть пирогов.

                  Там был и бисквит, и воздушный крем,
                  Но Перри старался умять
                  И кекс, и сливки, и сливовый джем,
                  Хоть стала куртка трещать.
                  Пел котелок, и грел камелек,
                  Ужин удался всем,
                  Перри взялся за отличный чаек,
                  И чуть не утоп совсем.

                 Наевшись по горло, спокойно друзья
                 Смотрели, как уголь горит.
                 "Хочешь учиться готовить, как я?" -
                 Тролль пареньку говорит7 -
                 "Делать печенье и кремовый торт,
                 И хлебцы, что тают во рту?
                 Возьми на ночь плед потеплее, вон тот,
                 А урок начнем по утру!"

                 "Эй, Перри, где был ты?" - спросили его.
                 "На чае! - сказал он в ответ. -
                 Там кремовый торт был вкуснее всего,
                 Но и к кексам претензий нет."
                 "А где угощали-то? В наших краях?
                 Иль съездил в Пригорье само?"
                 Но Перри не мальчик в таких делах:
                 "Сболтнуть вам? Еще чего!"

                "Я знаю! - пронырливый Джек закричал, -
                Я знаю отлично "где"!
                Он к Дальним Холмам вчера ускакал
                На старого тролля спине!"
                Тут валом в дорогу народ повалил:
                В телегах, на пони, пешком, -
                Туда, где, по-слухам, уж долго тролль жил,
                Где вьется дымок над холмом.

                В ворота они принялись колотить:
                "Пожалуйста, выйди к гостям!
                И кремовых кексиков два или три,
                А можно и больше, дай нам!"
                "Ступайте! Гостей я сегодня не жду!
                И их приглашаю я сам!
                А торт мой я только для Перри пеку,
                И только по четвергам!

                Толпе такой в домик мой не войти.
                Ишь, подняли шум и гам!
                Все сласти Перри успел уплести,
                И их не оставил он вам!
                А вас, миссис Пышка, Пуфф, Джек и Свин
                Я видеть совсем не хочу!
                Нужен мне только лишь Перри один,
                Всех прочих  и в дверь не пущу!"

                Наш Прыткий Перри совсем растолстел
                От крема, и торта, и сливок,
                Сюртучные пуговицы не у дел,
                А шляпа ползет на затылок.
                И каждый четверг он у тролля в гостях
                Поваренка играет роль.
                Все выше становится, шире в костях,
                И все меньше кажется тролль.

                Скоро известным он пекарем стал,
                От Пригорья до Моря поют,
                Что хлеба румяней никто не встречал,
                Булок лучше нигде не пекут.
                Но кремовый торт, признает Перри сам,
                Вкуснее того не бывает,
                Каким тролль доныне по всем четвергам
                К чаю его угощает.




                              МАРЫ

                    Мар жилище скрывают тени
                     сырые и гуще чернил,
                 И глухо сипит звонок у их двери,
                     когда вас глотает ил.

                   Да, ил поглотит того, кто смел
                    Нарушить их мертвый покой
                 И жижа, где скалятся морды химер,
                    Сомкнется беззвучной волной.

                   С топких, вонючих речных берегов
                          Ивы свисают к воде
                 Цапли стоят средь больных тростников,
                       Каркая хрипло во сне.

                 Сквозь горные стены нелегок ваш путь
                  К трясине; деревья там серы и стары,
                     По краю бучил, где тина и муть,
                  От луны и от солнца скрываются Мары.

                    Кельи, в которых Мары сидят,
                      Глубоки, темны, холодны.
                   Тусклые свечи там слабо коптят,
                       Там клады скрывают они.

                   Стены их мокры, капель с потолка,
                           И тихи-тихи шаги,
                 Слышится только лишь "криппи-крип-кра",
                        Когда к двери крадутся они.

                   Дверь приоткроют всего на вершок -
                       И цепкие пальцы ползут...
                   Встретивши гостя, в слизкий мешок
                       Свежие кости кладут.

                   Сквозь горные стены напрасно бредете
                    К трясине, где в тине деревья гниют.
                      В ржавом болоте Мар вы найдете
                           А Мары пищу найдут.




                                 СЛОН

                       Как мышь сер мой бок
                       И как дом я высок,
                       Нос - как большая змея,
                       И тяжко вздрагивает земля,
                       Когда я топчу траву.
                       Деревья трещат, когда я иду,
                       Шевеля большими ушами,
                       Жизнь свою не меря годами.
                       Могучая поступь окрест слышна,
                       На землю я не ложусь никогда,
                       Даже когда умру.
                       СЛОНОМ я себя зову,
                       Тварей прочих крупнее,
                       Больше, выше, старее.
                       Если увидишь меня ты,
                       Никогда не забудешь меня ты.
                       Но если не видел меня ты,
                       Никогда не поверишь в меня ты,
                       Хоть старым слоном себя я зову
                       И никогда я не лгу.




                           ФАСТИТОКАЛОН

                   Смотрите: вот он, Фаститокалон,
                    Как остров, зовущий пристать,
                       Хоть несколько гол он;
              Оставим же волны! Давайте на нем танцевать,
                  На солнце лежать и просто скакать,
                       Ведь чайки садятся туда!
                            О, да.
                       Им не страшна вода.
                 Они здесь сидят, гуляют, галдят,
                  Их дело - глупцам намекнуть,
                       Что можно здесь жить,
                         Иль просто побыть,
                   От брызг морских отдохнуть,
                Спокойно поспать, кипятка похлебать...
                    Безумен, приставший к НЕМУ,
                И кто костерок, не подумав, разжег
                    В надежде на вкусный чаек:
                Пусть шкура, как рог, но жжет огонек,
                        И сон ЕГО не глубок.
                       Качается он на волне,
                        С чайками на спине,
                     Но лишь почует ног топоток
                  Иль жар, сменивший былой холодок,
                        С ухмылкой сквозь сон
                           Ныряет ОН
                        Проворно брюхом вверх,
                          Топя в пучине всех,
                        Поймав невежд врасплох.
                          Ну и подвох!
                     Об этом знай и не зевай!
                  Немало других есть чудищ морских,
                         Но всех опаснее ОН,
                        Старый Фаститокалон;
                  Из древнего рода Больших Черепах
                  Остался один морякам он на страх.
                         И если вам жизнь дорога,
                    Совет мой таков: завет стариков
                           Не нарушать никогда!
              Пусть на неведомый остров ваша не ступит нога!
                           А лучше всего
                          Не ходить далеко
                       И дни проводить в веселье
                         На берегах Средиземья!




                               КОТ

                      Вон тот жирный кот
                        Спит на диване.
                     Мышь видит он или же сон
                        О свежей сметане.
                     А может мечта его увела
                        Свободным и гордым
                 В край, где мявчат, дерутся, рычат
                         Похожие морды
                   Ловки и дики, стройны и хитры...
                         Или в берлогу:
                   Люди с докучной заботой туда
                         Проникнуть не могут.
                   Сильные львы огромны, страшны,
                         Кровавая пасть,
                    Лапы проворны и когти остры,
                         Песочная масть,
                  Пристальный взгляд и поджарый зад,
                         Уши торчком.
                  Корм им не нужен - догонят ужин
                         Одним прыжком
                  Ночью в глуши, в тревожной тиши...
                         Они далеко.
                     Очень давно за молоко
                     Воля навек отдана.
                     Но тот жирный кот,
                     Хоть в холе живет,
                     Ее не забыл. Вот.




                         НЕВЕСТА-ТЕНЬ

               Был некто, и жил он совсем один,
                 А время текло, как сон.
               Недвижим и нем сидел господин,
                 И тень не отбрасывал он.
               Под звездами лета, под зимней луной
                 Совы кружились в тиши
               И чистили клювы, любуясь собой,
                 На том, кого камнем сочли.

               Но в сумерках серых пришла госпожа
                 В сером просторном плаще,
               И встала пред ним, и стояла, дрожа,
                 С цветами в пышной косе.
               Тут чары сломал он, вскочил и сжал
                 Деву, и так затих.
               А плащ раздулся, темнее стал
                 И тенью окутал их.

               С тех самых пор позабыла она
                 И лунный и солнечный свет,
               В глубь от мира ушла навсегда,
                 Ни дня, ни ночи там нет.
               Но раз в год, когда открывает земля
                 Тайны провалов своих,
               До рассвета танцуют он и она,
                 И тень их одна на двоих.




                             КЛАД

       Из блеска первой луны, из юного солнца лучей
       Боги создали клад песней волшебной своей,
       И серебро засверкало в травах просторов степных,
       И золото полнило волны бурных потоков седых.
       Прежде, чем гном проснулся, дракон расправил крыло,
       Или земля обнажила