Гордон Р.ДИКСОН

                                ИНОЙ ПУТЬ




                                    1

     ...Через два месяца после вживления микродатчика в  правое  полушарие
мозга у Джейсона Барчера все еще болела голова.  Он  заворочался  во  сне,
перекатился на живот, устроился поудобнее. Ему снились медведи...
     Ему снилось, что он лежит не шевелясь, в Канадских скалах, по которым
путешествовал шесть лет назад, и не отрываясь смотрит в бинокль на  лесную
поляну. Сверху пригревает весеннее солнышко, но жесткая  побитая  морозами
прошлогодняя трава колет руки, а  локти  и  колени  немеют  от  неудобного
положения. На поляне собралось две дюжины медведей. У них начался  брачный
период, они одержимы яростью. Бурые и черные медвежата сидят на  деревьях,
самки стоят с краю, осторожно нюхая воздух прямо по центру, как на  арене,
два самца на задних лапах преследуют друг друга, по-змеиному  выгнув  шеи,
грозно покачивая головами.
     Ослепленные бешенством,  они  не  видят  ни  самок,  ни  медвежат  на
деревьях. Бой идет абсолютно честный, и держатся медведи, словно рыцари на
турнире.  Сердце  Джейсона   стучит   по-звериному.   Он   -   натуралист,
предпочитающий думать и чувствовать, а  не  полагаться  на  общепризнанные
авторитеты. Считается, что животными руководит  слепой  инстинкт.  Джейсон
убежден, что весенняя схватка медведей - это ритуал, обычай, основанный на
богатейшем жизненном опыте. Медведю ведомы чувства надежды  и  страха,  он
должен захотеть  вступить  в  бой,  принять  решение,  требующее  от  него
мужества и отваги. Не существует похожих  поединков,  нет  двух  медведей,
которые вели бы себя одинаково.
     Джейсону снилось, что исполнилась его мечта и, глядя на медведей,  он
учится у них. Гул насекомых во сне сливается с гулом двух кондиционеров  в
спальной и  гостиной.  Прохладная  квартира  напоминала  пещеру,  укрывшую
человека от дождя, падающего на ночные  улицы  Вашингтона.  Свет  далекого
уличного фонаря проникал в щель между шторами и ложился размытым пятном на
стену, у которой стояла кровать. Одежда Джейсона лежала  на  стуле.  Ковер
черным пятном выделялся на полу.
     В гостиной было светлее,  чем  в  спальной:  три  незашторенных  окна
заливал неоновый свет рекламы. Стеклянный шкаф,  битком  набитый  чучелами
мелких животных, напоминал тюрьму, из которой пленники не могли  выбраться
точно так же, как медведи не могли вырваться из плена своих  инстинктов  и
желаний. На корешках  книг,  стоявших  на  полках,  с  трудом  можно  было
различить следующие названия: П.Шопен  "Учебник  таксидермии",  Х.Хеджигер
"Жизнь диких  животных",  К.П.Шмидт  "Общий  обзор  климата  и  эволюции",
В.К.Грегори "Эволюция развития"...
     На столе, заваленном бумагами, лежал чек на  имя  Джейсона  С.Барчера
(Отдел изучения диких животных, недавно образованный  при  Государственном
департаменте, выплатил лишь половину причитающейся Джейсону суммы, так как
два месяца назад он взял годовой отпуск за свой счет).  Под  чеком  лежала
поздравительная  открытка  двухнедельной  давности,  на  которой  неровным
женским почерком было написано:
     - Да не обидится на меня А.А.Милн - "Праз бля бляю  зднем  ражденья".
Люблю, целую. Меле.
     Квартира безмолвствовала, погруженная  в  сон.  И  лишь  микродатчик,
имплантированный в мозг Джейсона, не нуждался  в  отдыхе.  Невидимые  нити
тянулись сквозь коллапсированный космос к земному артефакту, находившемуся
так далеко, что сейчас до него доходил солнечный свет, который люди  могли
видеть в 1692 году во время Салемского Процесса ведьм.
     Все ближе и ближе к артефакту - о чем  Джейсон  не  знал  -  подходил
космический скутер, по  размерам  не  больше  тридцатипятифутовой  морской
яхты. На борту скутера находился Тот, кто тоже мечтал. Он не бывал  весною
в горах, не бродил по ночным улицам Вашингтона, да  и  вообще  никогда  не
дышал земным воздухом. Он ничего не слышал  о  таксидермии,  о  книгах,  о
рекламах, о поздравительных открытках и о чеках. Его  не  волновали  драки
бурых медведей.
     И все же, сидя за пультом управления со множеством кнопок и рычажков,
он мечтал. Руки его, как и тело, были покрыты густым черным мехом. Похожий
на сердце орган разгонял по венам жизненно  важную  жидкость,  обогащенную
кислородом атмосферы, которой мог бы дышать и  Джейсон.  Мечтатель  ощущал
жару и холод, мозг его обуревали разнообразные желания,  ему  были  ведомы
чувство надежды и страха, он осознавал  необходимость  принимать  решения,
требующие мужества и отваги.
     И сейчас, приближаясь к  объекту,  о  существовании  которого  он  не
подозревал, - в то время как спящий лежал в кровати в своей  вашингтонской
квартире, - Мечтатель представлял себе белый дворец с десятками  подземных
и тремя надземными этажами, освещенными лучами неведомого солнца. И  видел
Он своих жен, родивших ему сыновей: стройных, сильных, полных  достоинства
и чести.
     Он мечтал наяву.
     Это была мечта об Основании Царства.



                                    2

     ...Так получилось, что прежде, чем спящий проснулся, Катор Троюродный
Брат, патрулируя квадрат космоса в  районе  Цефеид,  обозначенный  на  его
карте номером 4.391 Л - и который  спящий  назвал  бы  Ursa  Minor  [Малая
Медведица (лат.)], - внезапно понял, что ему улыбнулся Фактор Случайности,
искомый всеми - от мала до велика.
     В ту же секунду, хоть он и был всего лишь Троюродным Братом из  семьи
Брутогази, Катор  воспользовался  представленным  ему  шансом  и  отключил
автопилот. Мечта об Основании Царства  могла  исполниться,  и  поэтому  он
действовал быстро и решительно, поймав подаренный ему фактором Случайности
артефакт в ловушку силового поля. Несмотря на видимые разрушения, это  был
прекрасный артефакт, раз в пять больше двухместного  скутера,  на  котором
Катор вместе с Атоном Дядюшкой по  Матери  из  Семьи  Очада  патрулировали
космос, анализируя различные образцы межзвездного "мусора".
     Катор переместил находку точно по центру экрана и откинулся на спинку
кресла. В отполированной до блеска стальной боковине пульта он видел себя,
как в зеркале. Удовлетворенно пошевелив пушистыми  кошачьими  бакенбардами
на круглом лице, Катор  принялся  напряженно  обдумывать  план  дальнейших
действий.
     Ему  неслыханно  повезло.  Атон  Дядюшка  по  Матери  не   был   даже
свойственником Брутогази, хотя обе Семьи принадлежали к партии Западни,  а
не Хлыста. Их послали на одном  скутере  только  потому,  что  вероятность
происшедшего была ничтожно мала и никем не принималась в расчет.
     Сложившаяся ситуация автоматически  аннулировала  Правила  Патрульной
Службы, а также Договор Пилотов, а будь Атон Дядюшка по  Матери  сторонним
наблюдателем, он  наверняка  одобрил  бы  попытку  Катора  воспользоваться
Фактором Случайности  в  личных  целях.  "Кроме  того,  -  подумал  Катор,
вглядываясь в свое отражение и теребя бакенбарды, -  я  еще  молод  и  вся
жизнь у меня впереди."
     Он встал с кресла, оборвал проводок магнитофона, служившего  бортовым
журналом, выпустил трехдюймовые когти  из  подушечек  коротких  пальцев  и
быстро прошел в каюту,  находившуюся  за  рубкой  управления.  На  большом
звездолете двери наверняка были бы заперты на ключ,  ко  на  скутере,  где
работали всего двое, не полагался Ведущий.  Атон  спал  на  нижней  койке,
лицом к стене.
     Когти искусно вонзились в  позвоночник  у  круглой,  покрытой  черным
мехом головы. Атон лишь  раз  вздохнул  и  тут  же  затих.  Он  ничего  не
почувствовал, настолько силен и точен был  удар.  Бережно  подняв  тяжелое
тело. Кагор нежно прижал его к себе, отнес в переходную камеру и нажал  на
кнопку. Затем он подошел  к  пульту,  подсоединил  оборванный  проводок  и
продиктовал сообщение о том, что Атон -  видимо  в  припадке  бешенства  -
внезапно накинулся на второго пилота, сбив магнитофон на пол.  Убедившись,
что ему не удалось застать Катора врасплох, обезумевший  Атон  покончил  с
собой, выбросившись в открытый космос.
     Примерно через полчаса (по времени существ, называвших себя румлами),
Катор, одетый в скафандр, добрался до конца стального  троса  с  магнитной
присоской, прикрепленного  к  разрушенному  взрывному  корпусу  артефакта,
включил прожектор на шлеме и принялся исследовать свою находку.
     Очевидно, звездолет построили  существа,  мало  чем  отличающиеся  от
румлов. Обычного размера двери, удобные сиденья. К  сожалению,  все  самое
ценное было уничтожено взрывом коллапсарного поля -  факт  крайне  важный,
потому что румлы при межзвездных перелетах  использовали  точно  такое  же
поле, оставляющее при взрыве разноцветные полосы,  подобные  тем,  которые
Катор сейчас видел перед собой на  стенах.  Все  вещи,  естественно,  были
выброшены в космос взрывной волной... Впрочем, нет.  Между  двумя  ножками
кресла застрял предмет, напоминающий чемодан с полукруглой  ручкой.  Катор
осторожно высвободил его и вернулся на скутер...
     Приняв необходимые  меры  предосторожности,  Катор  осторожно  открыл
чемодан. Содержимое превзошло все его ожидания.  Первым  делом  он  увидел
тонкую,  необычайно  прочную  одежду  с  длинными  рукавами,  напоминавшую
доспехи, изготовленные без единого шва - что трудно было себе представить.
На доспехах почему-то отсутствовали петлички для  орденов  Чести,  которые
лежали в продолговатой коробке и имели формы больших  и  маленьких  колец,
изготовленных из неизвестного материала.  Со  дна  чемодана  Катор  достал
тонкий  стержень  с  отвинчивающимся  колпачком  (видимо,  для  письма)  и
завернутые в прозрачный материал по  свойствам  напоминающий  пластик  два
причудливых контейнера, похожих на ногоступы. На подошвах  одного  из  них
засохла грязь, и  у  Катора  перехватило  дыхание.  Он  тщательно  отскреб
комочек земли, положил его под микроскоп и начал рассматривать.
     Фактор Случайности не подвел: в рыхлой почве лежала высохшая оболочка
органического существа.
     Это был самый обыкновенный червячок, практически неотличимый от  тех,
которых Катор часто видел на родной планете.
     Он аккуратно достал червячка, очистил от грязи и поместил в маленький
прозрачный кубик из сверхпрочного текстолита. Этот трофей, подумал молодой
румл, принадлежит лично  мне.  Оставшихся  материалов  вполне  достаточно,
чтобы Экзаменаторы с точностью  определили  Звездную  систему,  к  которой
принадлежал артефакт. А с маленьким высохшим тельцем, залогом его будущего
Царства, Катор никогда не расстанется. И если  только  Фактор  Случайности
поможет ему в дальнейшем, то...
     Катор  продиктовал  на  магнитофон  координаты  артефакта,  а  затем,
настроив автопилот на обратный курс, прошел в каюту  и  улегся  на  полку.
Теперь можно и отдохнуть.
     Уже засыпая, он со щемящей тоской вспомнил вахты, которые  они  несли
вместе с Атоном в предыдущих рейсах, и чувство горького сожаления охватило
его. Они не были даже отдаленными родственниками, но Катор, который  редко
с кем-нибудь знакомился, по-настоящему сдружился с пожилым румлом.
     Когда тебя манит Царство, печально  подумал  он,  погружаясь  в  сон,
приходится идти на жертвы.



                                    3

     Когда спящий проснулся,  лицо  его  было  мокрым  от  слез.  Какое-то
мгновение он лежал не шевелясь, зарывшись с головой в подушку, не в  силах
думать ни о чем кроме того, что ему пришлось убить Атона, что Атон мертв.
     Постепенно мерное бормотание  кондиционера  проникло  в  затуманенное
сознание. До странности  мягкий  предмет,  оказавшийся  подушкой,  твердая
плоская  поверхность  со  спинкой,  служившая  кроватью,   обрели   смысл,
перестали казаться чуждыми. Космическое пространство, артефакт,  мечта  об
основании Царства ушли на  второй  план;  воспоминания  захлестнули  мозг.
Отирая лицо простыней, Джейсон сел на постели.
     Он находился в своей спальне. Цифры и стрелки будильника,  стоявшего,
на ночном столике, тускло фосфоресцировали. Один час двадцать три  минуты.
Джейсон протянул руку,  нащупал  черный  телефонный  аппарат.  Непослушные
пальцы не удержали трубку, но он успел неловко поймать ее, а затем  поднес
к уху и, щурясь в отсвете уличных фонарей, набрал  на  диске  номер  Меле.
Долгое время никто не отвечал.
     - Алло... - внезапно раздался в трубе сонный голос.
     - Меле, - сказал он и понял, что каждое слово дается  ему  с  большим
трудом. - Это я, Джейсон. Только что вошел в контакт.
     -  Джейс...  -  она  на  мгновение  умолкла  и,  видимо  окончательно
проснувшись, тревожно спросила. - Джейс? С тобой все в порядке, Джейс?
     - Да. - Дрожащей рукой Джейсон отер  пот  со  лба.  Сделал  несколько
глубоких вдохов. Нелепейшее состояние, в котором он не мог  находиться.  И
тем не менее находился.
     - У тебя какой-то странный голос. Ты уверен, что все в порядке?
     - Да. То, что произошло,  имеет  отношение  не  ко  мне,  а  к  тому,
другому.
     - Что именно?
     - Потом. - Постепенно он приходил в себя. Слова выговаривались ясно и
отчетливо. - Сейчас приведу себя в порядок  и  приеду  в  Университет.  Ты
позвонишь, членам Ученого Совета?
     - Да, конечно... Голос у тебя стал лучше.
     - Мне тоже стало лучше,  -  сказал  Джейсон.  Я  быстренько  оденусь,
упакую сумку и минут через пятнадцать-двадцать вызову такси. Если  хочешь,
могу за тобой заехать.
     - Само собой. - Голос, который он так любил, потеплел, стал мягче.  -
Я дам знать членам Совета, а потом перезвоню. Пока, малыш.
     - До свидания... малышка, - ответил он  и,  услышав  короткие  гудки,
повесил трубку, одновременно вставая с кровати. Ощутив тяжелый ворс  ковра
под ногами, холодный ветерок кондиционера,  обдувающий  взмокшую  от  пота
грудь, Джейсон окончательно проснулся.
     Он  включил  свет.  Привычная  обстановка  почему-то  показалась  ему
неестественной,  комната  -  неуютной.  Джейсон  потряс  головой,  пытаясь
избавиться от чувств, обуревавших  Катора  Троюродного  Брата.  Достав  из
ящика комода шорты и рубашку, он прошел в  ванную  комнату,  расположенную
напротив гостиной, погруженной в темноту, и принял душ.
     Горячая вода взбодрила Джейсона. Вот  сейчас,  подумал  он,  улыбаясь
своим мыслям, я чувствую  себя  человеком.  Шоковое  состояние  вернулось,
когда, тщательно побрившись, Джейсон  смывал  остатки  пасты  для  бритья.
Вернулся и страх, в котором он упорно не хотел себе признаваться.
     Не обращая внимания на стекающие по шее капли воды,  он  уставился  в
зеркало, освещенное лампами дневного  света.  На  какое-то  мгновение  ему
показалось, что он видит морду неведомого зверя.
     Впалые щеки, высокие скулы... Лицо  было  темным  от  загара  -  ведь
Джейсон, будучи зоологом и натуралистом, постоянно находился  на  открытом
воздухе.  Завитки  черных  волос  прилипли  к  высокому  лбу,  на  котором
появились ранние залысины.
     Ресницы оттеняли глубоко запавшие  карие  глаза.  Женщины  (не  Меле)
часто  говорили,  что  у  него  красивые  глаза,  и  Джейсона  это  всегда
раздражало. В  мигающем  свете  флюоресцентных  ламп  они  приобрели  цвет
гранита, выдержавшего испытание временем, а Джейсон все еще помнил черные,
как ночь,  глаза,  смотревшие  на  него  с  полированной  боковины  пульта
управления.
     Резко отвернувшись от зеркала, он прошел в спальню и  быстро  оделся.
Затем вытащил из-под кровати большую сумку. В это время зазвонил телефон.
     - Алло?
     - Джейс? - раздался в трубке голос Меле.
     - Да. Я уже оделся. Соберу вещи, вызову машину и буду  у  тебя  минут
через двадцать... Лучше подожди меня наверху. Я могу задержаться, а мне бы
не хотелось терять с тобой телефонную связь.
     - Я спущусь в вестибюль, и в случае чего ты сможешь  туда  позвонить.
Швейцар всегда дежурит  по  ночам.  Просто  попроси  его  позвать  меня  к
телефону.
     - Да, конечно. -  Джейсон  ожесточенно  потер  лоб  рукой.  -  Совсем
вылетело из головы. Ты предупредила членов Совета?
     - Да. Приедут все, кроме Ванека. Он на западном  побережье...  Джейс?
Как ты себя чувствуешь?
     - Прекрасно, - ответил он и с трудом улыбнулся. - Все в порядке.
     - Я тебя жду.
     - Сейчас соберусь и приеду. До встречи.
     - Пока.
     Не отходя от телефона, Джейсон вызвал такси, которое  обещали  подать
через пять минут, и быстро сложил сумку.
     Когда он спустился вниз  и  вышел  на  улицу,  машина  уже  стояла  у
старомодных гранитных ступенек, ведущих в  дом.  Душным  влажным  воздухом
трудно было дышать,  но  дождь  прекратился,  и  асфальт  быстро  высыхал,
приобретая привычный тусклый цвет. Джейсон сел на заднее сиденье, поставил
сумку рядом с собой и захлопнул дверцу.
     - Норд Фронтэдж Роуд, четыреста двадцать, - сказал он.
     Мотор набрал обороты, машина отъехала  от  тротуара  и  помчалась  по
ночным улицам  Вашингтона.  Глядя  на  неопрятный  затылок  шофера,  давно
нуждавшегося  в  услугах  парикмахера,  Джейсон  на   какое-то   мгновенье
почувствовал отвращение,  как  будто  его  заставили  находиться  рядом  с
грязным нечистоплотным животным. Отвернувшись, он стал смотреть в открытое
окошко на мелькающие ночные фары.
     Минут через десять они подъехали к широким двойным стеклянным дверям,
сквозь которые был виден ярко освещенный вестибюль гостиницы и стоявшая  у
самого входа Меле. Ярко-голубое платье обтягивало ее изящную фигуру.  Руки
в белых перчатках сжимали небольшую  сумочку,  тоже  голубую,  но  светлее
платья. Девушка не стала ждать, пока  такси  остановится,  и  выбежала  на
улицу.
     Он открыл дверцу, и Меле тут же скользнула на заднее сидение.  Слабый
запах духов, исходивший от ее густых каштановых волос, был скорее странен,
чем  неприятен.  Она  сидела  прямо,  не  облокачиваясь,  и   взгляд   ее,
устремленный на Джейсона, внушал уверенность и спокойствие.
     - Угол Двенадцатой и Индепенданс, - сказал он, не поворачивая головы.
Меле  наклонилась  и  поцеловала  его.  Губы  у  нее  были  прохладными  и
показались ему такими же странными, как запах духов.
     Во второй раз такси плавно отъехало от тротуара. Меле придвинулась  к
Джейсону, взяла под руку, прикоснулась плечом. Они  сидели  и  молчали.  У
него было такое чувство,  что  он  совсем  недавно  оправился  от  тяжелой
продолжительной болезни и все еще никак не может прийти в  себя.  Ощущение
того, что он не Джейсон, а Катор Троюродный Брат (появившееся в  ту  самую
минуту, когда Катор взял в руки червячка,  в  которого  были  вмонтированы
микродатчики, обеспечивающие возможность контакта между ним  и  Джейсоном)
отгораживало его от окружающего мира прозрачной стеной, сквозь которую все
казалось расплывчатым, искаженным.
     Во время эксперимента Меле поручили наблюдать за ним; к тому  же  она
была женщиной, на которой он собирался жениться. Меле любила  его.  Сейчас
они сидели, прижавшись друг к другу, но она  почему-то  казалась  Джейсону
чужой и далекой.
     Он  ничего  не  мог  с  собой  поделать.  Эксперимент  перестал  быть
управляемым, а возврата к прошлому не было.



                                    4

     Такси остановилось у широких ступеней, ведущих  к  тяжелым  бронзовым
дверям  гранитного  здания,  в  котором  размещалось  Главное   управление
Ассоциации ученых. Джейсон расплатился с шофером, взял сумку и, поднявшись
вместе с Меле по ступенькам, нажал кнопку звонка.  Ночной  швейцар,  Уолт,
открыл дверь.
     - Все в сборе, - сообщил он. - Вас ждут в библиотеке.
     Они миновали широкий  холл,  неслышно  ступая  по  толстому  зеленому
ковру, спустились по лестнице с  узкими  перилами,  свернули  по  коридору
направо и вошли во вторую слева дверь. Комната, в которой  они  очутились,
была заставлена от пола до потолка книжными стеллажами, у  которых  стояли
стремянки.
     В дальнем конце  библиотеки  за  полированным  столом  на  стульях  с
высокими спинками  сидели  члены