ед глазами заплясало красное пятно, размытое, как в струях дождя. Лось моргнул, сосредоточился. Марс вырос перед ним ощутимо массивным каменным шаром.
     - Тума... - прошептал он, увидев знакомые очертания марсианских пустынь и горных стран. - Азо-ра... Лизиазира...
     По буро-оранжевой скатерти Азоры, испещренной пятнами и жилами высохших каналов, катился более светлый вал песчаной бури. Лизиазира была окутана дымом и пылью, в этой бархатной кисее изредка всплывали яркие точки и гасли. Появилось звездообразное темное пятно, от которого тянулись во все стороны извилистые ниточки-паутинки.
     - Соацера!
     Изображение Марса поплыло, исказилось. Лось не сразу понял, что это его слеза... Оторвал лицо от окуляров, быстро протер глаза, но когда вновь уперся лбом в тубус, увидел лишь тускнеющее бордово-коричневое зарево, уходящее в темноту.
     - Марс уходит за горизонт, - подсказали ему виновато.
     - Что-нибудь увидели? - обступили его; лица внимательные, азартные, в глазах любопытство.
     - Чужой мир, - глухо сказал он, берясь за трубку без табака; с недавних пор Лось бросил курить, но привычку сосать трубку не оставил. - Гибнущий мир... спасать надо.
     В сердце горел огонь. Огонь тек по жилам. Голова дымилась. Хотелось крикнуть во все горло: Аэлита, дождись! Но он сдержался, ощущая ртом горечь собственного дыхания.
     Директор обсерватории что-то говорил, провожая гостя, приглашал к себе домой, обещал всяческое содействие, и у Лося даже мелькнула мысль взять его в спутники. Но, глянув на Стругановича. он понял, что тот не выдержит перелета. Не старик еще, но рыхлый, водянистый, как медуза, кабинетный ученый. Не путешественник.
     Подумал как о чем-то решенном: так и придется лететь в одиночку.
     На машине обсерватории его привезли на набережную.
     Лось вошел в ворота, охраняемые красноармейцем.
     Освещенный двор мастерской был очищен от ржавого железа, бочонков с цементом, спутанной проволоки, деталей станков и гор мусора. В глубине двора отсвечивали изнутри пыльные окна высокого сарая.
     Небольшая дверца в нем была приотворена, на корточках у порога сидел рабочий и перебирал инструмент.
     - Шел бы ты домой. Хохлов, - сказал Лось. - Уже все собрано, отлажено, упаковано. Отдохни.
     - Гость к вам, Мстислав Сергеевич, - ответил рабочий, кивая на дверь. - На аппарат смотрит.
     - Не надо было пускать, - нахмурился Лось, проходя в сарай.
     - Так Кузьмин еще там, - сказал ему в спину Хохлов.
     Лось включил рубильник.
     Под потолком зашипели, зажглись дуговые фонари, освещая блестящее гигантское яйцо аппарата. У люка стоял, задрав голову, какой-то человек. За ним от верстака с горками консервов и меховой одежды наблюдал рабочий Кузьмин, в сомнении теребя бородку. Оглянулся.
     - Вот господин к вам, Мстислав Сергеевич.
     - Вижу, - отрывисто бросил Лось, разглядывая гостя; екнуло сердце - не попутчик ли?
     Незнакомец был одет в кожаную куртку неопределенного цвета и фасона, с молниями, в такие же кожаные штаны и странные ботинки со множеством металлических заклепок. Он был высок, на голову выше Лося, смуглолиц, с длинным прямым ртом на узком лице, глазами навыкате, не серыми, а какими-то прозрачно-блеклыми, и хищным носом с необычно большим вырезом ноздрей. Волосы у гостя курчавились надо лбом, черные, с пепельными прядями, но не седые, как у Лося, и опускались с затылка ниже плеч.
     - Здравствуйте, - сказал Лось доброжелательно. - Интересуетесь?
     Незнакомец оглянулся, глаза его сверкнули.
     - Вы уверены, что долетите? - отрывисто, глухо, с металлическими нотками в голосе, спросил он с едва уловимым акцентом.
     Лось уловил этот акцент.
     - Долечу, - кивнул он. - Уже однажды летал и вернулся. Вы иностранец?
     Незнакомец помедлил.
     - Нет, я земной... здешний... бывший белый офицер... Возьмете с собой? Или вы берете в спутники только красноармейцев?
     - Почему же? - пожал плечами Лось, чувствуя какое-то стеснение в груди; гость ему не пришелся по душе, хотя трудно было сказать - чем именно. - Мне нужен хороший товарищ, надежный, храбрый. Путь опасный, все-таки до Марса ныне более пятидесяти миллионов километров. Будет тяжело. Если вы это понимаете...
     Губы гостя изогнулись, не поймешь - улыбка это или иная гримаса.
     - Я согласен.
     - Семья, дети есть?
     - Heт, я... одинок.
     - Что ж, - улыбнулся Лось, - тогда милости прошу. Я тоже одинок, сойдемся. Старт завтра утром. Собирайте вещи и приходите. Особенного ничего не берите, полетим в специальных костюмах, типа летных, с усовершенствованиями, Аэрофизический институт любезно предоставил, да и остальное имеется для полета.
     - Мне ничего не нужно, я так полечу.
     - Хорошо, оставайтесь, я вам тут постелю топчан, в мастерской.
     - Не надо, я приду утром.
     Незнакомец бросил еще один взгляд на аппарат и стремительно вышел из сарая.
     - Как вас зовут? - спохватился Лось.
     - Высокий, - донеслось из темноты.
     Из-за аппарата вышел Кузьмин со щеткой в руке. Покачал головой.
     - Странный у вас попутчик, Мстислав Сергеевич, не нравится он мне. Я бы на вашем месте ему не доверял. Белогвардейцы, они все предатели...
     - Не все, - рассеянно возразил Лось, - обмануты многие. И среди них есть хорошие люди, грамотные. А он, заметно, человек сильный, опытный.
     - Ну, смотрите, вам лететь.
     Лось не ответил. Он уже грезил с открытыми глазами, видя перед собой летящее худенькое лицо Аэлиты, забыв о госте...

Бросок в космос

     Попутчик прибыл в шесть утра, за два часа до старта. В руке он нес небольшой портфель прямоугольной формы, из черного матового материала, с закругленными уголками, и сразу начал устраиваться в кабине. Лось хотел объяснить ему устройство аппарата, кабины, всяких приспособлений для управления и наблюдения, но тот прервал инженера:
     - Я понимаю принцип действия ракеты. Остальное расскажете в полете.
     - Ладно, как знаете, - согласился сбитый с толку Лось, несколько озадаченный уверенным поведением спутника. - Надевайте комбинезон, унты, располагайтесь в правом ложементе. Я буду сидеть слева.
     Сам он уже надел комбинезон, унты и шлем и теперь походил на полярного летчика.
     - Мне комбинезон не нужен, - отрывисто сказал Высокий (Лось не решился спросить, фамилия это, имя или кличка). Он снял куртку, оставаясь в облегающем тело черном свитере, затем достал из своего необычного портфеля какой-то блестящий сверток, при-
     Ладил к шее, и тот вдруг развернулся прозрачной пленкой, обтянул все тело попутчика, даже ботинки.
     - Что это? - заинтересовался Лось.
     - ЗАК, - буркнул Высокий. - Защитный костюм. |
     - Никогда таких не видел. Где их делают? Неужели у нас? Или за границей, в Америке?
     - За границей... в Америке, - изогнул губы в не определенной гримасе Высокий.
     На мгновение Лосю захотелось отказаться от его услуг.
     Попутчик словно почувствовал его настроение, смягчил тон, сделал извиняющееся лицо.
     - Я долгое время работал в... э-э, в Лос-Анджелесской лаборатории по системам обеспечения, этот костюм - плод инженерной мысли многих... э-э, ученых.
     - Да, кое в чем американцы нас опережают, - со гласился Лось. - Зато мы их - по ракетным аппаратам. Каков же принцип работы вашего костюма?
     - ЗАК защищает от всех внешних воздействий, пропускает кислород и утилизирует отходы.
     - Он на электромагнетизме?
     - На... электромагнетизме, - с почти незаметным колебанием ответил Высокий.
     - Марсианские машины тоже используют электромагнитные поля. Я копался в их чертежах и схемах, Алексей Иванович захватил с собой, когда брал Высший Совет инженеров в Соацере, и я кое-что сообразил. Ну, ладно, мы еще поговорим об этом.
     Лось полез в люк, обернулся.
     - Э-э... друг мой, как вас по имени-отчеству величать? Я вчера не спросил.
     Высокий поколебался немного.
     - Зовите просто Высокий.
     - Ваше право, - согласился Лось, озадаченный ответом. Однако спрашивать спутника о причинах такой конспирации было неловко. Лишь бы он не был
     Беглым каторжником, пришла мысль. Однако Лося окликнули, и он забыл о своих предположениях.
     В восемь часов утра, когда солнце давно уже встало над городом, освещая стены сарая, к толпе, собравшейся на пустыре, подъехал большой автомобиль Губисполкома. Из автомобиля выбрался важный господин в глухом костюме, с галстуком, и в сопровождении двух красноармейцев скрылся в воротах мастерской. Затем вышел оттуда, поправил пенсне и сел в автомобиль. Толпа заволновалась.
     - Неужто не полетят?
     - Полетят, - уверенно ответили. - Первый раз на разведку летали, золото привезли. Теперь вообще экспедицию за золотом посылают.
     - Бросьте врать! Их двое всего, сколько золота двое могут привезти? Ну, пудов десять. Эти летят революцию возглавлять. Один - комиссар, другой - беглый каторжник.
     - Кого обезглавить?!
     - Да не обезглавить, а возглавить.
     - А каторжник зачем?
     - Чтоб минные поля пройти.
     - Что вы все врете?! Какие на Марсе минные ноля?!
     - Мой шурин видел якобы какого-то черного мужика, точно, каторжник!
     - Что вы несете?! Это не каторжник, из НКВД агент летит, чтоб порядок навести.
     - А, это правильно, порядок везде должен быть.
     - Тихо, запускают! Толпа замерла.
     - Речь будет кто держать? - прошептал человек в кепке. - В прошлый раз товарищ Гусев хорошо сказа!, обещал привет марсианам передать...
     На него шикнули, он замолчал. Из ворот сарая вышли двое - рабочие Кузьмин и Хохлов, оглянулись, перекрестились, отошли к толпе.
     - Отойдите подальше, товарищи. За рекой закричал паровоз. Толпа шумно выдохнула, дрогнула.
     И тотчас же в сарае оглушающе грохнуло, затрещало, из ворот вынесло клубы дыма и пыли. Задрожала земля. Сарай едва не развалился как карточный домик, зашатались стены. Из тучи дыма показался тупой нос металлического яйца. Грохот усилился, слился в потрясающей силы рев. Блестящий аппарат появился весь, сверкая на солнце, повис в воздухе. Затем пошел вверх, ускоряясь, ширкнуло яркое радужное пламя - и он взвился в воздух, превратился в пасхальное яйцо, в свечу, в звезду. Исчез...
     Толпа разом выдохнула, разразилась бурей криков...
     Аппарат вырвался за пределы атмосферы, и Лось уменьшил подачу ультралиддита в камеру сгорания. Пресс тяжести, вдавливающий тела космолетчиков Б упругие подушки кресел, снизился вдвое. Стало легче дышать.
     Спутник Лося с момента старта не сказал ни слова и сидел без движения, лишь в открытых глазах изредка отблескивал свет солнца, лучи которого проникали Б кабину через иллюминатор. Судя по всему, никаких неудобств он не испытывал, словно не раз путешествовал таким способом по космическим просторам.
     - Как себя чувствуете? - на всякий случай спросил Лось, перекрывая рокот мотора.
     - Нормально, - ответил Высокий равнодушно.
     Лось воткнул лицо в окуляры следящего устройства, камеры которого выходили наружу через специальные глазки. Он усовершенствовал систему наблюдения и обзора, по сравнению с первым опытом, и можно теперь видеть панораму уходящей вниз Земли и обозревать все, что было впереди ракеты. Те же удобства были предоставлены и пассажиру. Им теперь не надо было ползать по стеганой обшивке кабины от одного смотрового глазка к другому. Иллюминатор же служил не столько для обзора и ориентации, сколько для психологической поддержки, не давая развиться клаустрофобии. В прошлый раз Лося с Гусевым отсутствие окошек очень сильно раздражало, заставляло нервничать и мучиться.
     Земля под ногами из гигантской зеленовато-серо-голубоватой чаши постепенно превращалась в тяжеловесный шар, удалялась. Правый его край стал серебриться, светиться, левый уходил в тень.
     Атмосфера кончилась. Звезды перестали мигать и дрожать, засияли ярче. По глазам мазнуло горячим светом: аппарат повернулся боком к солнцу.
     Лось шевельнул штурвалом, изменяя курс.
     Скорость ракеты продолжала увеличиваться, она с огромной быстротой уносилась в безвоздушное пространство.
     Сердце стало биться неровно, толчками. На глаза опустилась кровавая пелена. Лось, памятуя прежние ощущения и переживания при старте, пустил в шлем струю кислорода и порцию аммиака. Шибануло в нос, голова прояснилась. Однако сердце продолжало стучать как насос, шумно гоня кровь по трепещущим сосудам, и Лось уменьшил подачу топлива к камере сгорания.
     Через несколько минут стало легче. Организм начал приспосабливаться к изменению состояния, к нагрузке, подстраивать биоритмы и энергообмен под новые условия жизни.
     Лось снова приник к окулярам следящего устройства и увидел проплывающую мимо Луну. Свет ее был ярок, будто вся она состояла из серебра.
     Лось вспомнил рассказ Аэлиты, что аппараты Магацитлов достигли и спутника Земли, но что с ними стало, никто не знал. Стоило бы отыскать на Луне следы их присутствия.
     - В другой раз, - пообещал сам себе Лось, ища глазами красную звезду. Нашел через некоторое время. - Вот она!..
     Марс был очень далеко - маленькая неяркая звездочка среди сияющих звезд Млечного Пути. Но сердце Лося болезненно затрепетало. Там жила женщина, которую он любил, и она звала его, звала, не зная, слышит ли он ее зов.
     Сразу же после сеанса радиопередачи Лось попросил телеграфистов станции послать сигнал на Марс. Ему не отказали, включили главный передатчик станции, и он бросил в мировое пространство ответный клич: "Аэлита! Я жив! Жди меня!" Но дошел ли сигнал до Марса, услышала ли его Аэлита - осталось неизвестным. Больше она на связь не выходила...
     Лось очнулся, выключил добавочный кислород - голова начала эйфорически кружиться. Примерившись, повернул аппарат к Марсу.
     - Не правильно, - раздался вдруг глухой голос попутчика.
     - Что не правильно? - не понял Лось.
     - Марс не стоит на месте, его скорость на орбите - около десяти километров в секунду. Траекторию надо выбирать такую, чтобы курсы планеты и ракеты пересеклись в одной точке. Сэкономим время. Вы рассчитывали курс?
     - У меня есть предварительные расчеты, но не очень точные, поэтому лучше лететь по параболе...
     - Разве полетом управляет не инк?
     - Кто?!
     - Компьютер.
     - Кто такой этот компьют?
     - Вычислительная машина.
     - Управляю полетом я сам. А вычислительные машины у нас пока очень громоздки, в аппарат не впихнуть. Откуда вы знаете об этих... компьютах? Вы инженер?
     - Я квистор... ну, почти инженер, - с заминкой сказал Высокий. - Правда, бывший. Поверните аппарат на Антарес, так мы сократим путь.
     Лось хмыкнул, глядя на спокойное меланхолическое лицо попутчика, прильнул к окулярам. Затем посмотрел на звездную карту и схему полета, лежащие слева, на специальном столике. Высокий действительно знал, о чем говорил: траекторию ракеты можно было "спрямить", если направить полет к Антаресу - альфе Скорпиона. Вот только с какой скоростью лететь? Можно весьма существенно промахнуться...
     - Летите с постоянным ускорением, - подсказал спутник, будто услышав мысли инженера. - Десять метров в секунду. На полпути повернем к Марсу соплом и начнем снижать скорость в том же темпе.
     - Не промахнемся? - усомнился Лось.
     - Я изучил параметры вашего модуля...
     - Чего?!
     - Вашего аппарата. У него большой запас скорости и прямого хода. В случае чего мы догоним Марс.
     - Спасибо... - пробормотал Лось с уважением, подумав, что с попутчиком ему повезло: тот знал гораздо больше, чем Гусев, и не переживал за судьбу экспедиции, словно был уверен в ее благополучном завершении. Интересно, что это за профессия такая - квистор? Инженер-энергетик? Химик? Или что-то связанное с историей?
     Аппарат повернул к Антаресу.
     Скорость достигла десяти тысяч километров в секунду и продолжала возрастать. Двое путешественников уносились в темноту и холод межпланетного пространства, прочь от Земли, прочь от Солнца.

Поиск

     Мыш разбудил Тараса в семь часов утра звоном колокольчика. Терафима - личного инка - Тарас назвал Мышом не зря - тот был тих, незаметен, чрезвычайно дотошен, расчетлив, хитер, проворен, - и относился к нему как к живому существу. В ответ Мыш - сгусток энергии и информации, способный принимать любую форму и внедряться в любой предмет, любил хозяина и отвечал ему привязанностью, как верный пес.
     - Я спать хочу, - недовольно буркнул Тарас, не открывая глаз.
     Мыш ткнулся в шею молодого человека, имитируя влажный нос собаки.
     - Отстань! - отмахнулся Тарас, пряча голову под подушку. Потом вспомнил, что его в половине восьмого по среднесолнечному времени ждет дед, и разлепил глаза.
     Мыш скатился с кровати бестелесным воздушным шариком, превратился в зубную щетку и юркнул в открывшуюся дверь. Иногда он позволял себе напоминать хозяину, что надо заняться утренним туалетом.
     Тарас вздохнул и усилием воли согнал себя с кровати.
     Мамы уже не было дома, она уходила на работу рано - в пять утра, или в три по среднесолнечному времени, так как дежурила в составе патруля "Скорой помощи" в зоне Меркурия. День там начинался раньше. Отец же Тараса Ивор Жданов уже больше года отсутствовал не только на Земле, но и в Солнечной системе и вообще в Галактике. В составе федеральной экспедиции он исследовал очередной Артефакт - искусственное сооружение в форме гигантской трубы, расположенной в десяти миллиардах световых лет от Солнца. Труба диаметром с земную Луну пронизывала космос на протяжении трехсот парсек, а дальше оба
     Конца ее постепенно утрачивали плотность и исчезали, таяли в вакууме. Кто ее построил и зачем, было непонятно до сих пор. Слухи ходили самые разные, и среди них - гипотеза друга Ждановых Игната Ромашина о... земном происхождении Артефакта! Игнат считал, что это четырехмерная копия хроноускорите-ля - надвременного топологического тоннеля с квантованным выходом, - созданного на Земле и окрещенного впоследствии Стволом. Ствол соединил множество временных инвариантов Вселенной, которые люди называли Ветвями Древа Времен.
     Правда, у деда Тараса было другое мнение. Он утверждал, что Артефакт является "отмершей и выпавшей в реальность земной метавселенной веточкой трансгресса" - системы хронопространственных перемещений, созданной кем-то из Игроков уровня Универсума. Возможно, даже кем-то из Предтеч, разработавших правила Игры.
     Тараса здорово увлекла эта проблема, но он был всего лишь студентом третьего курса РИВКа и об участии в экспедиции к Артефакту мог только мечтать Зато он был независим в выборе занятий по душе в свободное от лекций время - во время каникул, и он выбрал поиск инварианта Дендроконтинуума - Ветви Древа, в которой реализовались бы условия любимого Тарасом произведения древнего писателя - Алексея Толстого.
     Проглотив на завтрак блинчики с творогом и фай-новые пайтти, лопающиеся шариками во рту и повышающие тонус, Тарас выпил стакан горячего морса и вызвал линию конверса.
     Семья Ждановых жила в отдельном коттедже на берегу реки Сны, впадающей в Уральское озеро, в прелестнейшем уголке природы, в котором поддерживалась первозданная чистота и тишина. Большие жилые комплексы типа Екатеринга и Челяба располагались в полусотне километров от этой зоны, хотя их ветвящиеся башни и были видны на горизонте. Однако обитателям коттеджей не надо было добираться до больших городов с транспортными узлами, каждый из них имел возможность мгновенно войти в систему метро, связывающую не только поселения людей на Земле и на планетах Солнечной системы, но и на планетах других звезд в контролируемой землянами зоне Галактики. Контур входа-выхода в метро назывался конверсом и умещался в браслете.
     Через несколько секунд Тарас вошел в терминал ближайшей станции метро, нашел свободную кабину и назвал код пункта назначения. Еще через несколько секунд он появился в терминале метро Управления аварийно-спасательной службы. "Оседлал" пронзающий лифт и соскочил с него у двери рабочего модуля деда, расположенного на сто втором этаже колоссального здания УАСС.
     Павел