вернула его  из  могилы.  Вот  что  такое
власть, Кулейн.
   Гильгамеш снова со мной.  -  Торжество  в  ее  глазах  заставило  его
попятиться.
   - Это невозможно!
   - Из века в век я сохраняла его тело в сиянии пяти камней. Я изучала,
я постигала. И вот добилась. Уходи, умри где-нибудь, Кулейн, а  я  найду
твое тело и воскрешу его. И ты будешь моим.
   - Я отправляюсь на  Скитис,  Горойен,  -  сказал  он  негромко.  -  Я
уничтожу твою власть.
   И она засмеялась звонким насмешливым смехом, вызвавшим краску на  его
щеках.
   - Ах, ты явишься там! Прежде это наполнило бы мое сердце  ужасом,  но
не теперь. Пожилой, дряблеющий, стареющий мужчина явится  бросить  вызов
Гильгамешу? Ты понятия не имеешь, как  часто  он  говорит  о  тебе,  как
грезит, что убьет тебя. Ты думаешь выстоять против него? Я покажу  тебе,
как твоя надменность тебя предала. Ты всегда любил схватки с тенями, так
поиграй еще раз. - Она взмахнула правой рукой, воздух замерцал, и  перед
Кулейном  встал  высокий  воин  с   золотыми   волосами   и   блестящими
зелено-синими глазами. В руках у него были изогнутый меч и кинжал. - Вот
Гильгамеш, каким он некогда был.
   Воин прыгнул  вперед.  Кулейн  подхватил  копье,  повернул  древко  и
вытащил спрятанный внутри меч. Он только-только успел отразить  свирепый
удар. Затем второй.., и еще.., и еще. Кулейн  сражался  со  всем  опытом
столетий, но Горойен  была  права:  его  стареющее  тело  уже  не  могло
противостоять вихрю, имя которого было Гильгамеш, Владыка Битв. Кулейн в
отчаянии поставил все на карту: повернулся на пятке в маневре,  которому
научил Туро. Его противник отпрыгнул влево, уклонившись от выставленного
локтя Кулейна, и холодный клинок погрузился под ребра Воина Тумана.
   Он упал ничком на твердую глину, от толчка серебряный шлем  слетел  с
его головы. Он пытался сохранить сознание, но оно затемнилось. Когда  он
очнулся, Горойен сидела рядом на каменной пирамиде.
   - Уходи, Кулейн, - сказала она. - Ты же дрался с  Гильгамешем,  каким
он был. Теперь он сильнее и быстрее и убьет тебя в  первые  же  секунды.
Либо это, либо воспользуйся им. - Она уронила у его ног желтый камушек -
чистейший  Сипстрасси  без  единой  черной  прожилки.  -   Стань   вновь
бессмертным, стань тем, чем был, чем  должен  быть.  Вот  тогда  у  тебя
появится надежда победить.
   Он поднялся на ноги.
   - Не в твоем обычае, госпожа, даровать жизнь врагу.
   - Как ты можешь быть моим врагом? Я любила тебя  еще  до  Перемены  и
буду любить, пока Вселенная не погибнет в огне.
   - Мы уже никогда не  будем  любовниками,  госпожа,  -  сказал  он.  -
Увидимся на острове Скитис.
   Она встала.
   -  Глупец!  Меня  ты  не  увидишь.  А  увидишь  только  свою  смерть,
приближающуюся к тебе с каждым шагом Гильгамеша.
   Она вошла в ветхую хижину, не  оглянувшись,  и  Кулейн  опустился  на
землю, борясь со слезами. Ему потребовались все силы, чтобы сказать  ей,
что настал конец их любви. Он уставился на Сипстрасси и поднял камешек с
земли. Она сказала правду: такой он - не противник  для  Гильгамеша.  До
него донесся ее голос, словно бы откуда-то издалека.
   - Твой внук - красивый мальчик. Пожалуй, я возьму его. Помнишь, как я
была Цирцеей? - Ее смех замер в безмолвии.
   Кулейн сидел, низко склонив голову. После окончания  Троянской  войны
Горойен  обрушила  свою  месть  на  греков,  подстроив  кровавую  смерть
Агамемнона, полководца, и Менелая,  спартанского  царя.  Но  куда  более
жуткой местью было кораблекрушение Одиссея. Горойен в облике  волшебницы
Цирцеи превратила часть спасшихся моряков в свиней, и остальные,  ничего
не подозревая, зарезали их и съели.
   Он подобрал меч и очистил клинок от глинистой пыли.
   Потом подошел к своему коню и прикоснулся Сипстрасси к его  виску,  а
потом отступил на несколько шагов.
   Тело коня съежилось, а затем начало раздуваться, удлиняться,  гладкие
бока покрылись  рыже-багряной  чешуей  с  серебристой  обводкой.  Голова
замерцала, зрачки стали узкими, как у кошки, морда вытянулась,  свирепая
пасть ощерилась клыками. Огромные крылья развернулись от ребер, а копыта
расщепились на пальцы с длинными  когтями.  Длинная  шея  откинулась,  и
страшный вой сотряс воздух. Кулейн взглянул на черный  камешек  в  своих
пальцах и швырнул его на землю. Вложив меч в древко копья, он забрался в
седло на спине дракона и прошептал властное слово. Чудовище поднялось на
мощные лапы, распростерло крылья и взмыло в ночное небо, направляясь  на
северо-запад к Скитису.

***

   На третью ночь  над  плато  Эрин  разразилась  страшная  гроза,  небо
исполосовали молнии. Утер остался там, где провел уже три дня, - сидя  у
края каменного кольца. Прасамаккус и  Коррин  взяли  еду  и  одеяла  для
принца и вышли под секущий дождь. В тот же миг молния рассекла  небо,  и
оба они увидели, как Утер встал, вскинул руки над  головой,  а  ветер  с
дикими завываниями разметал его белокурые волосы. Затем он исчез. Коррин
бросился к камням, Прасамаккус  заковылял  за  ним,  но  никаких  следов
принца они не обнаружили.
   Гроза  унеслась,  ливень  сменился  легким  дождем.   Коррин   тяжело
опустился на камень.
   - Вот и все, - сказал он с горечью, которая ни разу не звучала в  его
голосе после того, как вуры  накинулись  на  воинов.  Коррин  разразился
проклятиями и руганью, и бригант отошел от него; он тоже чувствовал себя
разбитым, сокрушенным и уныло опустился  на  опрокинувшийся  камень  над
лесом.
   - Что мы им скажем? - спросил Коррин. Бригант только плотнее  закутал
в плащ худое тело. Нога у него разболелась, как всегда в сырую погоду, а
сердце твердило, что он никогда больше не увидит Хельгу.
   Что он мог посоветовать Коррину? В  эту  минуту  из-за  редеющих  туч
выплыли обе луны, а к ним присоединился третий человек.
   - Где Берек? - спросил Магриг. Они  промолчали.  -  Так,  значит,  мы
одни, как он нас предупредил. - Он почесал седеющую бороду и сел рядом с
Коррином. - Мы устроили несколько ловушек, нарыли  ям,  которые,  может,
немного их задержат. И для засады есть пять подходящих мест.
   Коррин удивленно посмотрел на него.  Исчезновение  Берека  словно  бы
нисколько не тронуло Магрига.
   - Первый удар мы должны бы нанести им в Вязовой лощине.  Всадники  не
смогут атаковать вверх по крутому склону и окажутся  в  капкане  -  даже
наши лучники не промахнутся на таком расстоянии. Нам, возможно,  удастся
уложить человек сто.
   - Ты выступаешь с  восьмьюдесятью  людьми  против  войска,  -  сказал
Коррин. - Ты рехнулся?
   - Восемьдесят человек - это все, что было у нас вчера. Боги! Никто не
живет вечно, приятель.
   - Кроме Царицы-Ведьмы, - сказал Коррин и добавил бешеное проклятие.
   - Послушай совета  старого  воина  -  никому  не  говори,  что  Берек
удалился навсегда. Просто скажи... ведь  может  быть  и  так..,  что  он
просто удалился в свою крепость за облаками.  А  пока  нанесем  им  удар
потяжелее.
   - Хороший совет, - сказал Прасамаккус.  -  Мы  не  знаем  численности
этого войска, а лес огромен. Мы можем заставить их хорошенько побегать.
   Под холмом в маленьком лагере из  навесов,  который  вырос  у  ручья,
молоденькая девушка ушла в лес, чтобы немножко побыть  одной.  Войдя  во
тьму под деревьями, она внезапно увидела в  отдалении  блеск  металла  в
лунном свете. Чтобы лучше увидеть, она влезла  на  дуб  и  поглядела  на
запад.
   Между деревьями бесшумно двигалось войско Горойен.

***

   Утер не  спал  больше  тридцати  часов,  ломая  голову  над  загадкой
Пустоты, перебирая в уме и взвешивая все известные ему факты.  Логика  и
все, чему он учился, подсказывали, что он упускает из виду нечто решающе
важное, но как он ни тщился, ответа не находилось.
   А потом, когда собралась  гроза,  ответ  возник  у  него  в  уме  без
малейшего усилия. То, что войско духов невидимо, вовсе не означает,  что
оно сейчас не тут.
   Так просто! Леденящий ливень был забыт. Ведь Прасамаккус  рассказывал
ему, как в первую ночь на плато Эрин ему приснился бой барабанов и топот
марширующих ног. Ему тогда же  следовало  вцепиться  в  эту  мысль,  как
сокол, камнем упав с неба, вцепляется когтями в добычу.
   Теперь оставалось только войти в Пустоту,  обитель  атролей  и  воров
душ. Да, только и всего, подумал он и  сразу  одернул  себя:  не  думай,
Утер! Просто сделай! Он встал, вскинул руки  над  головой,  крепко  сжал
камешек и пожелал оказаться в Пустоте.
   Голова у него закружилась, и он упал. Вокруг него  заклубился  Туман.
Кое-как встав на колени, он выхватил гладий. Сипстрасси был почти совсем
черным. Он все-таки прикоснулся им к мечу. Клинок засиял белым светом, и
он заметил в Тумане темные тени, холодные серые лица. Давным-давно Туро,
ребенок, бродил тут в горячечном кошмаре, и  Аврелий  унес  его  отсюда.
Пережитый тогда страх вновь подкрался к нему, начал расти, и темные тени
приблизились. Утер, мужчина, выпрямился, твердо расставил ноги и  поднял
меч высоко над головой. Сияющий свет клинка отогнал Туман и тени в нем.
   Когда Туман отодвинулся. Утер увидел гнетуще унылый  пейзаж  Пустоты:
пепельно-серые холмы и навеки засохшие деревья под свинцовым  небом.  Он
вздрогнул. Человеку тут места  не  было.  Вдалеке  справа  он  вроде  бы
различил барабанный бой. Держа меч высоко, точно фонарь,  он  направился
на этот звук. Тени следовали за ним,  он  слышал,  как  шепчущие  голоса
окликают его по имени. И не слушал их.
   Принц поднялся на пригорок и остановился в  изумлении.  Перед  ним  в
пыльной долине четыре вала серой земли образовывали  правильный  квадрат
внутри квадрата из четырех рвов, оставшихся  после  насыпания  валов.  В
валы были вбиты острые колья, а в центре квадрата стоял шест  с  золотым
орлом  наверху,  широко  распростершим  крылья.  Утер  несколько  минут,
окаменев, разглядывал лагерь, не в силах поверить своим глазам.  А  ведь
подсказок у него было хоть отбавляй.
   Коррин упомянул братство Орлов, которое пыталось вступить в общение с
духами. Солдаты маршировали под барабан в безупречном строю.
   И Кулейн говорил о том, как сожалеет, что обрек войско Туману.
   Утер стоял на пустынном пригорке и изумленно смотрел на Орла Девятого
легиона.
   Потом медленно спустился по склону к широкому проему в валу. Путь ему
преградили два легионера - глаза у них были усталые, копья  острые.  Ему
было приказано остановиться. Язык их был ему  понятен,  хотя  в  нем  не
хватало позднейших британских добавлений.
   Он припомнил уроки Мэдлина, Дециана и ответил им на том же  архаичном
языке:
   - Где ваш легат?
   Легионеры переглянулись, и тот, что был повыше, шагнул вперед.
   - Ты римлянин?
   - Да.
   - Мы близко от дома? - В голосе слышалась дрожь.
   - Я здесь, чтобы проводить вас домой. Кто ваш легат?
   - Северин Альбин. Подожди здесь.
   Легионер кинулся бегом внутрь лагеря, а Утер стоял, все так же  держа
высоко сияющий меч. Десять человек явились за ним и торопливо  проводили
внутрь лагеря - почетный эскорт из пяти легионеров справа  и  слева.  Из
палаток выбегали их товарищи взглянуть на пришельца.
   Лица у них были землистые, глаза тусклые. Его провожатые остановились
у большой палатки. Утер отдал свой меч центуриону у  входа,  нагнулся  и
вошел.  Молодой  человек  лет  двадцати  пяти  в  начищенном  до  блеска
бронзовом нагруднике сидел там на низком табурете.
   - Твое имя? - спросил он.
   - Ты Северин Альбин? - ответил Утер вопросом на вопрос, понимая,  что
преуспеть в своем намерении он сможет, только если оставит инициативу за
собой.
   - Да.
   - Легат Легио IX?
   - Нет. Наш легат - Петиллий Цериал, он не был с нами. Кто ты?
   Утер почувствовал, что молодой человек, как и все легионеры,  которых
он успел увидеть, находится на грани отчаяния.
   - Я Утер.
   - Что это за место? -  спросил  Северин,  вставая.  -  Мы  уже  много
месяцев маршируем здесь. Ни пищи. Ни  воды.  Но  также  ни  жажды  и  ни
голода. В проклятом Тумане прячутся твари, которые пьют кровь. И  звери,
каких я и во сне не видел. Мы мертвы?
   - Я могу вернуть вас в Эборакум, - сказал  Утер,  -  но  прежде  тебе
следует многое узнать. - Он прошел мимо молодого человека и сел на  ложе
в глубине палатки.
   Северин Альбин сел рядом. -  Во-первых,  вы  вышли  из  Эборакума  на
помощь Паулинию против восставших исениев. И  вступили  в  Туман  -  мир
мертвых.
   - Это я все знаю, - сказал Северин. - Как нам вернуться домой?
   Утер поднял ладонь.
   - Не торопись. Слушай внимательно. Паулиний  разбил  исениев  Буддики
четыреста с лишним лет назад.
   - Значит, мы мертвы. Юпитер сладчайший! Я больше не  в  силах  ходить
строевым шагом.
   - Вы не мертвы, поверь мне. Я  просто  пытаюсь  объяснить  тебе,  что
мертв мир, какой  ты  знал.  Римская  империя  слабеет.  В  Британии  не
осталось ни одного римского легиона.
   - У меня есть жена.., дочка...
   - Нет, - сказал Утер печально. - Они мертвы вот уже  четыре  века.  Я
могу отвести вас в Эборакум.
   Мир сильно изменился, но солнце светит по-прежнему, из винограда  все
еще давят вино, ручьи несут прозрачную воду, хорошо утоляющую жажду.
   - А кто сейчас правит Британией? - спросил Северин.
   - Идет война. Восстали бриганты;  саксы  и  юты  высадились  на  юге.
Римско-британское  войско  под   командованием   Аквилы,   чистокровного
римлянина из благородного рода, сражается  из  последних  сил.  Аврелий,
правитель всей Британии, был убит. Я его  сын.  И  я  проник  в  пределы
смерти, чтобы отвести вас домой.
   - Чтобы мы сражались за тебя?
   - Чтобы вы сражались за меня, - сказал Утер, - и за себя самих.
   - И ты приведешь нас в Эборакум?
   - Не сразу, - ответил Утер и рассказал римлянину про войну в Пинрэ  и
про власть Царицы-Ведьмы.
   Северин слушал его, не перебивая.
   - Было время, - сказал он после того,  как  Утер  умолк,  -  когда  я
посмеялся бы над такой сказкой. Но не  здесь,  в  этой  пустыне  золы  и
пепла. Ты хочешь, чтобы мы сражались за тебя, Утер? Да я душу  отдам  за
один день под солнечным небом. Да нет - за единый час. Только уведи  нас
отсюда.

***

   Страх почти вверг Утера в панику. Во  главе  четырех  тысяч  шестисот
человек Девятого легиона он вернулся к холму, у которого оказался, когда
перенесся в Пустоту. Теперь,  час  спустя,  ему  все  еще  не  удавалось
открыть путь  между  двумя  мирами.  Он  пожелал  вернуться,  Сипстрасси
засветился, и на миг он увидел гигантские камни  Эрина,  туманные  тени,
замерцавшие близко, но вне достижения.  Он  услышал  у  себя  за  спиной
Северина  Альбина  и  сделал   ему   знак   отойти,   стараясь   обрести
хладнокровие. Он взглянул на камешек.
   Осталась лишь тоненькая ниточка золота.
   Теперь он убедился, что силы камня недостало открыть врата настолько,
чтобы через них прошел целый легион.  И  не  знал  даже,  сумеет  ли  он
вернуться один.
   Вновь  его  гибкий   ум   предпринял   медленное   взвешивание   всех
возможностей.
   Наконец он решился на  сверхусилие.  Закрыл  глаза,  представил  себя
возвратившимся в Пинрэ, в то же время  храня  в  памяти  образ  Девятого
легиона. Северин у него за спиной увидел, что  Утер  утратил  плотность,
стал почти прозрачным, но тут же принял прежний облик. А принц уставился
на камешек у себя на ладони, совсем черный, и не находил в себе мужества
обернуться к исполненным надежды легионерам.
   По ту сторону  Пустоты  войско  Горойен  окружило  подножие  и  ждало
сигнала атаковать. Магриг и Коррин разместили лучников  за  камнями,  но
как могли они остановить воинов в броне?  В  лучшем  случае  им  удастся
поранить десяток-другрй, а Коррин прикинул, воинов  г  внизу  не  меньше
двух тысяч.
   - Почему они не атакуют? - спросил он у поджарого, как волк, Магрига.
   - Боятся мании Берека. Но нападут уже скоро.
   В двадцати шагах от них, припав на колено за  упавшим  камнем,  ждала
Лейта, оттянув тетиву, не  спуская  глаз  с  высокого  воина,  чей  шлем
украшало лиловое перо.
   Она уже выбрала его своей мишенью по той  лишь  причине,  что  ей  не
понравилась  надменность,  с  какой  он  расхаживал  внизу   и   отдавал
распоряжения. Ей становилось легче при мысли, что этот чванящийся павлин
умрет раньше, чем она.
   К ее плечу прикоснулась рука, и, обернувшись,  она  увидела  высокого
широкоплечего человека с золотистой бородой. Нет, никогда прежде она его
не видела!
   - Иди за мной,  -  сказал  он  с  привычной  властностью  и  даже  не
посмотрел, пошла ли Лейта за ним к середине плоской вершины.
   - Кто ты?
   - Отложи свои вопросы и влезь на алтарь.
   Она начала взбираться по  разбитым  центральным  камням,  по  стертым
выщербленным рунам на их поверхности.
   Бородатый снова заговорил, когда она, балансируя, встала  на  верхнем
камне, футах в шести над землей.
   - Теперь подними руку над головой.
   - Зачем?
   - По-твоему, сейчас время для споров? Повинуйся мне!
   Гневно закусив губу, Лейта подняла руку.
   - Выше! - сказал он, она послушалась,  и  ее  пальцы  прикоснулись  к
чему-то холодному, облегающему, и она инстинктивно отдернула их.
   - Это просто вода! - успокоил он ее. -  Подними  руку  выше,  раскрой
пальцы, схвати то, что там, и опусти вниз.
   Внезапно раздался оглушительный рев, боевой клич, от  которого  кровь
стыла в жилах, и воины Горойен ринулись вверх по склонам.  Навстречу  им
засвистели стрелы - одни отскакивали от  нагрудников  и  шлемов,  другие
впивались в незащищенные мышцы рук и ног.
   - Хватай же! - приказал высокий  незнакомец.  -  Быстрей,  если  тебе
дорога жизнь!
   Лейта всунула руку в  невидимую  преграду  воды  и  раскрыла  пальцы.
Почувствовала холодное прикосновение металла и  податливое  тепло  кожи.
Крепко сжав это нечто, она дернула руку вниз. В руке у нее был  огромный
меч с золотой рукоятью и серебряным  обоюдоострым  клинком,  испещренный
неизвестными ей рунами.
   - Иди за мной, - сказал незнакомец, пустившись бегом к камням,  рядом
с которыми в последний раз видели Утера. Остановившись, он толкнул Лейту
вперед. - Когда я умолкну, разруби воздух перед собой.
   Слова, которые он начал произносить  потом,  Лейта  не  понимала,  но
воздух вокруг него  зашипел,  наполнился  треском,  словно  приближалась
гроза.
   - Бей! - закричал он.
   Меч вскинулся, опустился, и  налетел  бешеный  порыв  ветра.  В  небо
взвилась молния, и туман заклубился там, куда она  нанесла  удар.  Лейту
отшвырнуло назад, бросило на камни.
   Из тумана выпрыгнул Утер,  озираясь  по  сторонам.  У  дальнего  края
вершины мятежники быстро отступали,  и  принц  увидел  шлемы  с  перьями
воинов Горойен. Тут на солнце  вышел  Северин  Альбин,  а  за  ним  весь
Девятый легион. Некоторые легионеры, едва их коснулись  солнечные  лучи,
попадали на колени, другие заплакали от радости и облегчения.
   Северин, несмотря на молодость, на опыте научился искусству  войны  и
сразу оценил положение вещей.
   - Строй альба! - загремел он, и  "римская  дисциплина  сделала  свое.
Легионеры, выставив пред собой прямоугольные выпуклые щиты из  бронзы  с
выпуклым узором, вытащили мечи, сомкнулись в боевом  строю  и  двинулись
вперед, разворачиваясь так, чтобы пропустить копьеносцев.  За  стену  из
щитов они пропустили и мятежников.
   В тот момент у воинов Горойен появилась возможность сломить строй, но
они ее не использовали. Почти все они были пинрэйцами и знали легенду  о
войске духов. Они стояли как  истуканы,  а  легион  построился  в  каре,
сомкнул щиты и двинулся вперед, выставив длинные копья. Воины  Пинрэ  не
были трусами, они могли сразиться с противником,  далеко  превосходившим
их численностью - и сражались, - но они уже  стали  свидетелями  явления
бога Берека. А теперь из Тумана появлялись все новые и новые мертвецы, и
вот этого они выдержать  не  могли.  Медленно  они  пятились,  пятились,
возвращаясь к подножию холма. Легионеры остановились  у  кольца  камней,
ожидая приказа.
   Внутри каре Утер помог Лейте поднят