можешь  не
злобствовать, то придержи язык!
   - Да как ты смеешь? Ты мне не родич, и мне ты не принц! Я тебе ничего
не должна!
   - Если бы я мог... - начал Прасамаккус.
   - Замолчи! - рявкнул Туро. - Может, я и не твой принц, но я  за  тебя
отвечаю. Этого хотел бы Кулейн.
   - Откуда ты знаешь, чего он хотел бы? Ты мальчишка, а он был мужчина.
- Она встала и решительным шагом скрылась в темноте.
   - Спорить с женщиной всегда без толку, - тихо сказал  Прасамаккус.  -
Они всегда правы. Я понял это у себя в  деревне.  Тебе  просто  придется
просить у нее прощения.
   - За что?
   - За то, что указал на ее не правоту. Что ты думаешь делать, принц?
   Туро снова сел.
   - Ты не сердишься на нее за ее обвинения?
   - Нет, конечно. Она права. Я задержал вас.
   - Но...
   - Знаю, знаю. Она убила моего коня.  Но  как  далеко  в  прошлое  нас
уведут эти "если"? Если бы я не появился на  коне  в  горах,  вы  бы  не
задержались. Если бы ты не пропал, я бы там не появился. Так, значит, ты
виноват? Такие споры не разведут для нас костра и не накормят нас.
   - Ты просто философ!
   - А как же, - ответил Прасамаккус, прикидывая, что может означать это
слово. Он встал и  захромал  из  кольца,  чтобы  поискать  хвороста  для
костра, но ничего не нашел.
   - Думаю, нам лучше дождаться здесь утра, - сказал он.
   - Я схожу за Лейтой.
   - Лучше я, - сказал Прасамаккус и поспешно  захромал  туда,  где  она
сидела.
   Они отыскали укромную ложбинку и развели костер у поваленного ствола.
У них не было ни одеял, ни еды, и все трое молчали, погруженные  в  свои
мысли.
   Лейта боролась с горем и  непонятной  злобой.  Туро  прикидывал,  что
сделал бы Кулейн, перенесись он с ними сюда. Знал ли он этот край?  Если
же нет, так что он предпринял бы? Направился на север? На юг?
   Прасамаккус растянулся рядом с костром и думал о Хельге. Пять  недель
блаженства. Оставалось надеяться, что ей не придется ждать  его  слишком
долго.
   Когда Туро проснулся, Прасамаккус уже снова развел костер, и  в  огне
покоились четыре глиняных шара.
   Принц потянулся, разминая затекшее тело. Лейта еще спала.
   - Ты рано встал, - заметил Туро, поглядев на чуть розовеющее небо.
   - Голубей лучше ловить, когда они спят. Ты хочешь есть?
   - Умираю с голоду!
   Прасамаккус короткой палкой  выкатил  шар  из  костра  и  ударил  его
камнем. Глина аккуратно раскололась - и все перья остались в  ней.  Мясо
оказалось темным, схожим  с  говядиной,  и  Туро  быстро  расправился  с
голубем, обсосав каждую тонкую косточку.
   - Я поднялся на высокий  холм,  -  сказал  Прасамаккус,  -  и  оттуда
осмотрел окрестности. Никаких признаков  жилья  я  не  обнаружил,  но  к
западу вроде бы лежат распаханные поля.
   Он выкатил из огня второй шар, разбил его, подошел к Лейте и легонько
потряс ее за плечо. Она проснулась, и он улыбнулся ей:
   - Завтрак готов. Иди-ка поешь!
   Она молча принялась за еду, старательно не глядя на Туро.
   - Зачем Грозовоглазый послал тебя сюда? - спросил бригант.
   - Найти меч моего отца, Меч Кунобелина. Но я не знаю, где искать, и я
даже не уверен, что мы должны были попасть именно  в  этот  мир.  Кулейн
говорил, что нам требовалась сила солнца, а мы ведь обошлись без нее.
   Прасамаккус разбил еще один шар и молча сел.
   Вальмера при нем, и, значит, о еде можно не беспокоиться.  Когда  они
найдут людей, он сможет предлагать  в  обмен  шкуры  и  мясо,  так  что,
пожалуй, со временем сумеет  обзавестись  лошадью.  Он-то  с  голоду  не
умрет, но они-то как? Что полезного сумеет  делать  юный  принц  в  этом
новом мире, где он даже не принц? О  девушке  беспокоиться  нечего:  она
молоденькая, красивая, а бедра у нее в самый раз, чтобы рожать детей.
   Голодать ей не придется. Внезапно его поразила тревожная  мысль.  Это
же другой мир! А что, если это мир атролей или других  демонов?  Тут  он
вспомнил  вспаханные  поля,  и  на  душе  у  него   полегчало.   Демоны,
обрабатывающие поля, были словно бы не такими уж демоническими.
   - Пойдем на запад, - сказал Туро, - и найдем хозяев полей.
   Прасамаккус обрадовался, что Туро решил стать их вождем:  ему  больше
нравилось подчиняться и давать советы. Если дело  обернется  плохо,  это
будет не его вина.
   Они прошли по лесу, следуя явно звериным  тропам,  замечая  отпечатки
оленьих и козьих копыт. Отпечатки были больше известных Прасамаккусу, но
не настолько большими, чтобы внушать тревогу. Утро было в разгаре, когда
они увидели первого оленя. В плечах он был высотой  почти  шесть  футов,
над плечами виднелся горб, а с шеи свисала большая кожаная складка. Рога
у него были острые, плоские и со многими отростками.
   - Сразить такого зверя можно только очень удачным  ударом,  -  сказал
Прасамаккус и умолк, потому что его больная  нога  уже  сильно  ныла  от
долгой ходьбы. Туро заметил, что он хромает  все  сильнее,  и  предложил
устроить привал.
   - Так мы же прошли всего три мили! - возразила Лейта.
   - И я устал! - огрызнулся Туро, садясь и прислоняясь спиной к дереву.
Бригант с благодарностью растянулся  на  траве.  Если  мальчик  проживет
достаточно долго, из него выйдет хороший вождь, подумал он.
   После короткого отдыха идти дальше предложил Прасамаккус,  благодарно
улыбнувшись Туро, и на исходе дня они  вышли  из  леса  на  всхолмленную
равнину. На горизонте высились бело-голубые горы, а в их тени - милях  в
двух дальше на запад - виднелось селение, обнесенное валом с частоколом.
На склоне холма паслись коровы и козы.
   Туро долго смотрел на селение,  взвешивая,  разумно  ли  будет  прямо
направиться туда. Но есть ли у них выбор? Не могут же они до конца жизни
прятаться в лесах. Тропка расширилась в дорогу, и они пошли по ней, пока
не услышали стук лошадиных копыт. Туро остановился на  середине  дороги,
Прасамаккус встал слева от него, Лейта справа.
   Всадников было четверо. Все в  тяжелой  броне  и  высоких  сверкающих
шлемах с перьями. Ехавший впереди остановил коня и заговорил  на  языке,
которого Туро никогда прежде  не  слышал.  Принц  сглотнул:  о  подобной
трудности он как-то не подумал. Всадник повторил свои слова, что бы  они
ни означали. Инстинктивно рука Туро легла на рукоять гладия.
   - Я спросил, что вы тут делаете, - сказал всадник.
   - Мы путники, - ответил Туро, - и ищем ночлега.
   - Вон там постоялый двор. Скажи: вы не видели молодую  женщину  почти
на сносях?
   - Нет. Мы идем из леса. А она что, заблудилась?
   - Она беглая. - Воин обернулся к своим товарищам, поднял руку, и  все
четверо  пронеслись  мимо  под  гром  копыт.  Туро   глубоко   вздохнул,
успокаивая сердцебиение. К нему подошел Прасамаккус и заговорил.
   Ни единого слова разобрать было  невозможно,  просто  какой-то  набор
случайных звуков.
   - О чем ты говоришь? - спросил принц, и  Прасамаккус,  словно  чем-то
пораженный, обернулся к Лейте, чьи слова оказались столь же  невнятными,
хотя и почти музыкальными. Туро захлопал в ладоши, и  они  обернулись  к
нему.  Он  медленно  обнажил  гладий  и  протянул  его  рукоятью  вперед
Прасамаккусу. Бригант потрогал ее.
   - Теперь ты меня понимаешь?
   - Да. Как ты сотворил эти чары?
   Лейта перебила их невнятным вопросом.
   - Может, пусть она и дальше так разговаривает? - сказал  Прасамаккус,
а Лейта, явно рассердившись, погрозила Туро кулаком. При этом ее  медный
браслет соскользнул по рукаву и коснулся кожи запястья.
   - Туро, жалкий ты сукин сын! Помоги мне.
   - Конечно, - сказал Туро.
   Ее глаза закрылись от облегчения, но тут же широко раскрылись.
   - Что с нами произошло?
   -  Кулейн  прикоснулся  к  моему  мечу  и  к  твоему  браслету  своим
магическим камнем. Думается, мы теперь говорим на языке этого края.
   - А что нужно было всадникам? - спросила Лейта,  сосредоточиваясь  на
более важном вопросе.
   - Они ищут беглую женщину.., на сносях.
   - Она прячется вон в тех скалах, - сказал Прасамаккус. - Я ее увидел,
как раз когда мы услышали всадников.
   - Так пусть там и остается, - решил Туро. -  Нам  нельзя  ни  во  что
вмешиваться.
   - Ей плохо, - сказал Прасамаккус. - По-моему, ее секли.
   - Нет! Нам хватает своих трудностей!
   Прасамаккус кивнул, но Лейта сошла  с  дороги  и  по  крутому  склону
поднялась к скалам. Среди них  она  увидела  молоденькую  девушку,  свою
ровесницу. Глаза девушки расширились  от  ужаса,  она  закусила  губу  и
беспомощным жестом загородила ладонью свой выпуклый живот.
   - Я тебе не причиню вреда, - сказала Лейта, опускаясь рядом с ней  на
колени. Плечи девушки кровоточили, и было ясно, что такие рубцы оставили
безжалостные удары бича. - Почему за тобой гонятся?
   Девушка прикоснулась к животу.
   - Я одна из Семи, - сказала она, словно это объясняло все.
   - Как мы можем тебе помочь?
   - Отведите меня в Марин-са.
   - Где это?
   Девушка словно бы удивилась, но указала на холмы туда, где за группой
мраморных валунов начинался редкий лесок.
   - Так идем же, - сказала Лейта, протягивая руку.
   Девушка встала и побрела вверх по склону, цепляясь за Лейту.
   У подножия склона Прасамаккус вздохнул, а Туро старался справиться со
своим гневом.
   - Легче справиться с дикой лошадью, чем с  необузданной  женщиной,  -
пробормотал бригант. - Но говорят, оно того стоит.
   Туро почувствовал, как угасает его гнев под воздействием этой кроткой
безмятежности.
   - Неужели ничто не нарушает твоего душевного спокойствия, друг мой?
   - Конечно, - сказал Прасамаккус, уже ковыляя вслед за женщинами.
   Туро тоже начал подниматься, шаря глазами по холмам - не появятся  ли
где-нибудь всадники.

Глава 10

   Авангард войска бригантов - около семи тысяч воинов -  миновал  Стену
Адриана в Килурнуме  и  нестройными  рядами  направился  к  укрепленному
городу Корстопитуму. Вел авангард Кэль, а во главе двигался конный отряд
из семисот новонтов, искусных наездников и яростных бойцов на мечах.
   Корстопитум был небольшим городком - жителей в нем не набралось бы  и
четырехсот,  и  старейшины  отправили  вестников  к  Эльдареду,   обещая
снабдить  войско  провиантом.  Кроме  того,  они  приказали  британскому
гарнизону оставить их город, и сотни солдат  отошли  походным  строем  к
Виндомаре в двенадцати  милях  к  юго-востоку.  Старейшины  этого  более
крупного города изучили знамения и последовали  примеру  своих  северных
соседей. Вновь гарнизон был изгнан.
   Эльдаред выигрывал войну еще до первого сражения.
   Пригнувшись за кустами на опушке  леса  над  Корстопитумом,  Викторин
разглядывал лагерь у подножия холма. Бриганты поставили палатки на  трех
дугах у города, а конники новонты дальше к западу на берегу  клубящегося
ручья.
   К смуглому римлянину бесшумно подошел Гвалчмай.
   - На две тысячи с лишним больше, чем мы предполагали, а главные  силы
еще не подошли, - сказал кантий.
   Эльдаред надеется, что напугает Аквилу, показав, какое войско у  него
в распоряжении.
   - Что же, это вовсе не глупо. Города не любят войны.
   Позади  них  стояла  полная  когорта  алии  -  четыреста  восемьдесят
отборных бойцов, умеющих сражаться  и  в  пешем  строю,  и  как  когорта
эквитана - вооруженные конники. Викторин отошел от кустов и  подозвал  к
себе начальников турм: как в старинной римской армии,  конница  делилась
на турмы - боевые  группы  по  тридцать  два  всадника  в  каждой  и  по
шестнадцать турм в когорте.
   Начальники окружили Викторина тесным кольцом, и он  изложил  им  план
ночного сражения. Каждый начальник получил собственную цель и  различные
инструкции на случай неожиданностей, неотъемлемых  от  любого  сражения.
При первой же яростной стычке самые лучшие  планы  рушатся,  а  Викторин
знал, что стоит начаться битве, и менять  общую  тактику  будет  поздно.
Каждая турма выполнит то, что ей поручено, и отступит. Ни в коем  случае
ни одна не должна бросаться на помощь другой.
   Больше часа они обсуждали  возможные  повороты  боя,  затем  Викторин
прошел между рядами, проверяя оружие, лошадей и разговаривая с воинами.
   Как и на них, на нем был кожаный нагрудник, окольцованный металлом, и
деревянный  шлем,  обтянутый  выдубленной  бычьей  кожей  с  наушниками,
завязанными  под  подбородком.  Бедра  защищала  кожаная  юбка  с  пятью
разрезами над подкованными медью сапогами, которые заменили традиционные
наколенники. Воины нервничали, но им не  терпелось  покарать  заносчивых
бригантов.
   Через час после полуночи, когда лагерь бригантов давно затих,  триста
всадников в грохоте копыт ринулись вниз с холма. Четыре турмы подскакали
к обозу бригантов, опрокинули повозки и подожгли их. Еще одна подскакала
к коновязи новонтов, перебила часовых и погнала лошадей вверх  в  холмы.
Бриганты высыпали из палаток, но сотня ветеранов-копейщиков во  главе  с
Гвалчмаем врезалась в них, оттеснила назад.
   Позади копейщиков две турмы пронеслись между палатками, бросая на них
пылающие факелы. В лагере воцарился хаос.
   С  высоты  над  Корстопитумом   Викторин   с   тревогой   следил   за
разгорающимся пожаром и общей неразберихой.
   - Ну же, Гвалчмай! Ну же! -  шептал  Викторин.  Но  битва  продолжала
бушевать, и вожди бригантов уже старались собирать  и  одушевлять  своих
воинов. Викторин начинал задыхаться от бешенства, но тут он увидел,  что
копейщики Гвалчмая построились "летящей стрелой"  и  ринулись  в  атаку.
Клин с Гвалчмаем в самом его острие  разрезал  сомкнувшийся  было  строй
бригантов, а остальные турмы пронеслись слева и  справа  от  копейщиков,
когда те прорвались в  поля.  Несколько  лошадей  остались  валяться  на
земле, но главные силы скрылись  в  холмах,  оставив  за  собой,  как  с
радостью  созерцал  Викторин,  горящие  повозки,  полыхающие  палатки  и
десятки трупов бригантов, усыпавшие поля.
   День крови начался...

***

   Горечь и злоба стали  настолько  неотъемлемой  частью  жизни  Коррина
Рогера, что ему трудно было вспомнить время, когда иные  чувства  питали
его дух. Теперь он стоял на опушке леса  Марин-са  и  следил  за  кучкой
людей, спускающихся с холма к деревьям. Он узнал Эрульду и  порадовался,
что ей удалось спастись, - впрочем, не за нее, а при мысли, как  удручен
будет магистрат. В мире Коррина Рогера радость приносили только неудачи,
которые терпели его враги.
   Он был высоким, тонким,  как  молодое  дерево,  а  охотничье  одеяние
коричневого и темно-зеленого цветов делало его в лесу почти невидимым. С
его бока свисал длинный меч, а  за  плечами  -  длинный  тисовый  лук  и
колчан, полный стрел с черными перьями. Глаза у него были темные, а  лоб
и щеки прорезали глубокие морщины, ибо хмурое выражение  редко  покидало
его лицо, так что он выглядел много старше своих двадцати четырех лет.
   Когда они приблизились, он внимательно рассмотрел женщину, помогавшую
Эрульде идти. Молодая, высокая,  гибкая,  длинноногая  и  гордая,  точно
жеребенок. За ней шел молодой мужчина со светлыми волосами, а за  ним  -
колченогий калека.
   Коррин пошарил взглядом по  линии  горизонта,  высматривая  солдат  в
засаде - ведь появление Эрульды могло означать и ловушку. Он сделал знак
мужчинам, укрывавшимся в кустах, а сам вышел на открытое место.  Эрульда
увидела его первой и замахала рукой, но он словно не заметил ее.
   - И куда же это ты идешь, красотка? - спросил он Лейту.
   Она промолчала. Воспитание, полученное  от  Кулейна,  не  научило  ее
дипломатическим тонкостям. Выхватив охотничий нож, она шагнула вперед.
   - 0-го-го! - сказал Коррин. -  Какой  свирепый  жеребеночек.  Думаешь
меня проткнуть своей булавкой?
   - Говори, что тебе нужно, Рыло, и кончим на этом,  -  сказала  Лейта.
Коррин пропустил ее слова мимо ушей и повернулся к Туро:
   - За тебя дерутся твои женщины, а? Как удобно!
   Туро шагнул вперед и встал перед лесовиком.
   - Во-первых, она не моя женщина. Во-вторых, мне не нравится твой тон.
Возможно, тебе это  покажется  пустяком,  тем  более  что  пятеро  твоих
товарищей по кустам уже натянули луки. Но поверь - я  сумею  убить  тебя
прежде, чем они придут тебе на помощь.
   Коррин ухмыльнулся и прошел мимо Туро туда,  где  Прасамаккус  устало
сел на траву.
   - Думается, теперь твой черед пригрозить мне чем-нибудь?
   - Глупая дурацкая игра, - сказал бригант, растирая ноющую ногу. - Эту
девушку разыскивают воины, и они могут  выехать  из-за  гребня  в  любую
минуту. По тому, как она себя повела, когда увидела тебя, ты - друг, так
почему бы не вести себя по-дружески?
   - Ты мне нравишься, убогий. Ты первый из вас, кто говорит дело. Идите
за мной.
   - Нет, - сказал негромко Туро, - мы не  ищем  неприятностей  с  этими
воинами. Девушку мы к вам привели, а теперь уйдем.
   Коррин поднял руку, и на опушку выскочили пять лучников;  стрелы  уже
были наложены на тетиву.
   - Боюсь, что нет, - сказал он. - Я настаиваю, чтобы  вы  разделили  с
нами дневную трапезу. Это самое меньшее, чем я могу отблагодарить вас.
   Туро  пожал  плечами,  помог  Прасамаккусу  встать  и  последовал  за
Коррином в лес. Эрульда побежала вперед и пошла рядом с  Коррином,  взяв
его под руку. Для Прасамаккуса  они  шагали  слишком  быстро,  и  он  не
успевал за ними, хотя его и подгоняли кулаком по спине, и  на  скользком
месте, где тропа круто уходила вверх, он упал. Туро нагнулся помочь ему,
и тут чернобородый лучник ударил Прасамаккуса  ногой  в  спину  и  снова
опрокинул его на землю. Туро ударил его наотмашь по  лицу,  так  что  он
повалился в траву. Его товарищ бросился на подмогу, но Туро  развернулся
и ударил нападающего локтем в горло.  Прасамаккус  кое-как  поднялся  на
ноги, так как все пятеро набросились на принца.
   - Хватит! - взревел Коррин, и они замерли. - Чего это вы?
   - Он меня ударил, - заорал первый, тыча пальцем в Туро.
   - Мальчик, да ты драчун! - сказал Коррин.
   - Кэрл дал пинка калеке, - сказал его товарищ, - и получил свое.
   Кэрл выругался и шагнул к говорившему, но Коррин встал между ними.
   - Драться будете, когда я вам скажу, не раньше. А ты, Кэрл,  руки  на
брата не смей поднимать. Никогда. У нас ведь только  и  есть,  что  узы,
которые нас связали.
   Порви их, и я тебя убью. - Он резко обернулся  к  Туро.  -  Больше  я
повторять не стану: ты пока гость, пусть и против воли.  А  потом  смири
свой нрав, если не хочешь, чтобы с тобой обошлись как с врагом.
   - А есть разница?
   - Да. Врагов мы убиваем. Запомни.
   Они пошли медленнее, и Прасамаккус  с  радостью  заметил,  что  кулак
больше не тычет ему в спину. Но все равно его ногу жгло огнем, когда они
добрались до лагеря - лабиринта пещер в скалистом отроге. Его с  Туро  и
Лейтой оставили сидеть снаружи под надзором четырех стражей, а Коррин  и
Эрульда исчезли в широком устье пещеры.
   - Тебе следует отучиться от вспыльчивости, -  сказал  Прасамаккус.  -
Тебя же могли убить.
   - Ты прав, друг мой, но это был непроизвольный порыв. Как твоя нога?
   - Я ее почти не чувствую.
   - А она даже не поблагодарила меня, - внезапно  сказала  Лейта.  Туро
глубоко вздохнул, но Прасамаккус резко хлопнул его по руке.
   - Тем не менее это был подвиг, - сказал бригант.
   Лейта наклонила голову.
   - Я жалею, что наговорила лишнего, Прасамаккус.
   В смерти Кулейна ты не виновен. Ты меня простишь?
   - Я редко помню о словах, вызванных  гневом  или  горем.  Мне  нечего
прощать. А нам лучше подумать, как выбраться из положения, в которое  мы
попали.
   Вроде бы нас занесло в самое пекло войны.
   - Да нет же! - сказала Лейта. - Это просто разбойничья шайка.
   - Нет, - вмешался  Туро.  -  Девушка,  видимо,  должна  была  служить
заложницей. А будь эти люди разбойниками, они бы обшарили нас в  поисках
монет.
   Видимо, это какое-то тайное братство.
   - И маленькое, - сказал бригант. - И  потому  они  скорее  всего  эту
войну проигрывают.
   - А нам-то что? - спросила Лейта. - Мы же им не хотим сделать  ничего
дурного.
   - Чего мы хотим, значения не имеет, - сказал Туро. - Судя  по  всему,
лагерь этот постоянн