ыло  на  землях
Чистоты.

***

   Шэнноу ехал на север в сторону  плато.  Под  ним  был  гнедой  мерин,
молодой и сильный, но он устал за ночь и дышал тяжело. Шэнноу спешился и
повел коня в деревья в поисках пещеры или хотя  бы  поляны,  укрытой  от
ветра. Он замерз, и им овладело уныние.
   Потеря памяти тяготила его, но  он  мог  ее  терпеть.  Однако  что-то
другое грызло его в замкнутых глубинах его сознания. Этой ночью он  убил
многих, но для Иерусалимца в этом не было ничего  нового.  "Я  не  искал
боя, - сказал он себе. - Они рыскали в поисках крови и  нашли  ее.  Свою
собственную кровь. Такова цена насилия". И все-таки мысль об  убитых  им
его тяготила. Шэнноу споткнулся, силы оставляли его. Он понимал, что его
раны еще слишком свежи  для  таких  блужданий,  но  заставил  себя  идти
дальше. Деревья стали гуще,  и  в  обрыве  слева  он  увидел  расселину.
"Сойдет", - подумал он. Но, приблизившись, он заметил на обрыве отблески
костра, горящего в расселине.
   - Э-эй! - окликнул он. Подходить незваным к костру в такой глуши было
бы неразумно.  Страх  перед  разбойниками  царил  повсюду,  и  внезапное
появление незнакомца могло сделать его мишенью перепуганных путников.
   - Входи! - донесся голос, отдавшийся в расселине пугающим эхо. Шэнноу
накинул полу плаща на рукоятку правого пистолета и,  ведя  мерина  левой
рукой, приблизился к расселине. Узкой она была только у входа, а  дальше
расширялась в грушевидный грот. У костра, над которым на вертеле жарился
кусок мяса, сидел старик с седой бородой по пояс. В глубине грота  стоял
стреноженный мул. Шэнноу отвел туда мерина и  забросил  поводья  ему  на
шею. Затем подошел к седобородому.
   - Добро пожаловать к моему огню, - сказал  старик  глубоким  басом  и
протянул руку. - Можете называть меня Джейком.
   - Йон Шэнноу.
   - Добро пожаловать, мистер Шэнноу. Я все смотрел на это мясо и думал:
многовато для тебя, Джейк. А теперь  Господь  послал  мне  сотрапезника.
Издалека путь держите?
   Шэнноу  покачал  головой.  Им  овладела   неизбывная   усталость,   и
привалившись спиной к каменной стене, он вытянул ноги перед собой.
   Джейк наполнил кружку чем-то горчим.
   - Ну-ка выпей, малый. Очень бодрит, а сахару в нем тонна!
   Шэнноу отхлебнул. Напиток был густой и горько-сладкий.
   - Спасибо, Джейк. Отличная штука. Скажите, Джейк, я вас знаю?
   - Может быть, сынок, мир ведь тесен. А я много  где  побывал.  Ольон,
Ривердейл, Долина Паломника, Чумные Земли. Что ни назови,  а  я  и  туда
заглядывал.
   - Ривердейл... Да, я  словно  бы  помню.  -  Он  увидел  красавицу  и
мальчика. Видение исчезло, будто сон,  но  сквозь  ставни  проскользнуло
имя. - Донна! - сказал он.
   - Тебе нехорошо, малый?
   - Вы меня знаете, Джейк?
   - Случалось, видел. А ты грозное имя носишь. Уверен, что оно твое?
   - Уверен.
   - Что-то ты слишком  молод,  если  позволишь  мне  заметить.  Сколько
тебе... Тридцать пять... шесть?
   - Я, пожалуй, посплю, - сказал Шэнноу, растягиваясь возле костра.
   Сны у него были обрывочными и тревожными.  Он  ранен,  и  человек-лев
Шер-ран ухаживает за ним. Существо с чешуйчатой кожей вбегает в  пещеру,
зажав в лапе зазубренный  кинжал.  Грянули  пистолеты  Шэнноу,  существо
упало навзничь, превратилось в ребенка с широко открытыми полными  ужаса
глазами.
   - Господи! Нет! Не опять! -  вскрикнул  Шэнноу.  Он  открыл  глаза  и
увидел, что рядом с ним на коленях стоит Джейк.
   - Проснись, малый, это только сон!  Шэнноу  застонал,  приподнялся  и
сел. Костер погас. Старик протянул ему тарелку с ломтями холодного мяса.
   - Поешь-ка! Сразу полегчает.
   Шэнноу взял тарелку и начал есть. Джейк снял горшок с тлеющих углей и
наполнил жестяную кружку. Потом положил хвороста на угли. Шэнноу пробрал
озноб, но вспыхнувшие языки пламени уже лизали хворост.
   - Скоро согреемся. -  Джейк  встал,  направился  в  глубину  грота  и
вернулся с одеялом, которым закутал плечи Шэнноу.
   - Прошлой ночью ты побывал в перестрелке, - сказал он.  -  От  твоего
плаща пахнет порохом. Хороший был бой?
   - А бывают хорошие бои? - спросил Шэнноу.
   - Если гибнет зло, значит, бой хороший, - сказал Джейк.
   - Зло обычно не погибает одно, - сказал Шэнноу. - Они  убили  молодую
женщину и ее дочку.
   - Печальные времена, - согласился  Джейк.  Мясо  было  прекрасное,  и
Шэнноу почувствовал, как к нему возвращаются  силы.  Расстегнув  пояс  с
пистолетами, он положил его возле себя и лег, давая отдохнуть утомленным
мышцам. Джейк не ошибся: жар костра начинал отражаться от стен.
   - Что вы делаете в такой глуши, Джейк?
   - Люблю безлюдье - в общем и  целом.  И  это  чудесное  место,  чтобы
беседовать с Богом, верно? Чистые просторы, и ветер уносит твои слова  к
небесам. Как я понял, ты был с фургонщиками?
   - Да. Хорошие люди.
   - Может, и так, сынок, только они не  сеют  и  не  строят,  -  сказал
Джейк.
   - Как птицы небесные.
   - Отличная евангельская  ссылка,  мистер  Шэнноу,  а  я  очень  люблю
дискуссии.  Но  вы  ошибаетесь.  Птица  склевывает  много  семян,  потом
улетает. Не все семена перевариваются, и она роняет их в других  местах.
Все великие леса мира, возможно, начинались с  птичьего  помета.  Шэнноу
улыбнулся:
   -  Быть  может,   странники   подобны   птицам.   Быть   может,   они
распространяют семена знания.
   - Это сделало бы их истинно опасными, - сказал  Джейк,  и  его  глаза
блеснули в свете костра. - Знание бывает разное, мистер  Шэнноу.  Я  был
знаком с человеком, который знал наперечет все ядовитые растения в мире.
Хотел написать о них книгу. Опасное знание, согласитесь?
   - Читатели книги узнавали бы, какие растения есть нельзя.
   - Ну да, а люди,  желавшие  разбираться  в  ядах,  знали  бы,  какими
растениями угощать врагов.
   - Он написал эту книгу?
   - Нет. Он погиб в войне Единения. Оставил вдову и пятерых детей. А вы
участвовали в той войне?
   - Нет. Во всяком случае, думаю, что нет. Джейк  внимательно  на  него
посмотрел.
   - От вас ускользают воспоминания?
   - Некоторые.
   - Например?
   - Например, то, что происходило последние двадцать лет.
   - Я видел, что вы ранены в голову. Бывает. Так что вы будете делать?
   - Ждать. Господь покажет мне прошлое, когда настанет срок.
   - Не могу ли я помочь?
   - Расскажите мне про Диакона и его войну. Старик усмехнулся.
   - Нелегкая задачка, малый, для одной ночи у костра. - Откинувшись, он
вытянул ноги. - Староват становлюсь  для  того,  чтобы  с  удовольствием
спать на камнях, - сказал он. - Ну-с, с чего же начнем? Диакон...  -  Он
громко потянул носом и задумался. - Если вы  тот,  кем  себя  называете,
мистер Шэнноу, значит, в этот мир его втолкнули вы.
   Он  и  его  братья  летели  в  самолете,  поднявшемся  ввысь  в  день
Армагеддона и захваченном силой,  которая  захватила  и  Меч  Божий.  Вы
освободили самолет,  когда  метнули  Меч  в  прошлое,  чтобы  уничтожить
Атлантиду.
   Шэнноу закрыл глаза. Воспоминание было смутным, но он увидел  висящий
в небе Меч, отверзающиеся врата времени. И что-то еще...  Лицо  красивой
чернокожей женщины. Имени он не вспомнил, но услышал ее голос:
   "Это ракета, Шэнноу. Сокрушающее оружие смерти и разрушения". Но  как
Шэнноу ни старался, больше ничего  ему  о  своем  прошлом  вспомнить  не
удалось.
   - Продолжайте, - сказал он Джейку.
   - Диакон и его люди приземлились возле Ривердейла.  Было  это  словно
Второе Пришествие. Никто в мире не знал ничего об упадке и  нравственной
развращенности былых городов -  убийцы  безнаказанно  рыщут  по  улицам,
похоть и порок повсюду. Тот мир, сказал он, отринул Бога. Грехи Содома и
Гоморры сторицей приумножились в том старом мире. И  вскоре  Диакон  был
окружен благоговейным почитанием.  Его  власть  росла.  Он  сказал,  что
нельзя допустить, чтобы новый мир повторил ошибки  старого,  что  Библия
содержит семена будущего преуспеяния человека. Некоторые возражали  ему,
утверждали, что его планы оскорбительны для  их  взглядов  на  личную  и
общественную свободу. Это привело к  Великой  войне  и  Второй  войне  с
исчадиями. Однако обе завершились победой Диакона. Теперь  он  управляет
Единством, и поговаривают, что он намерен построить Новый  Иерусалим.  -
Джейк умолк и подложил хвороста в  костер.  -  Больше  мне  тебе  нечего
сказать, малый.
   - А Иерусалимец? - спросил Шэнноу. Джейк ухмыльнулся.
   - Ну, вы - если действительно это вы  -  были  возродившимся  Иоанном
Крестителем, а может  быть,  Илией,  а  то  и  обоими.  Вы  должны  были
возвещать новое нисхождение слова Божьего в мир. То есть  до  того,  как
Бог в огненной колеснице не отвез вас в еще один новый мир,  нуждавшийся
в ваших талантах. И вы все еще ничего не помните?
   - Ничего об огненной колеснице, - сказал  Шэнноу  угрюмо.  -  Я  знаю
только одно: кто я. А как я оказался здесь  и  где  я  провел  последние
двадцать лет, для меня тайна. Но мне  чудится,  что  я  жил  под  другим
именем и не брал пистолеты в руки. Может быть, я был фермером. Не  знаю.
Но я узнаю, Джейк. Все время всплывают какие-то обрывки. И придет  день,
когда они сольются в целое.
   - Вы кому-нибудь говорили, кто вы такой? Шэнноу кивнул.
   - Я убил человека в селении Чистота. И сказал им там.
   - Они начнут охоту на  вас.  Вы  же  теперь  святой,  легенда.  Будет
сказано, что вы произнесли имя Взыскующего Иерусалима всуе. Сам я думаю,
что они поступили бы куда мудрее, оставив вас в покое. Но так не  будет.
Собственно говоря, во всем этом кроется жестокая ирония.
   - В каком смысле?
   - У Диакона есть группа приближенных. Один из них  -  Савл  -  создал
отряды  всадников,  которые  называются  Иерусалимскими  Конниками.  Они
разъезжают повсюду,  как  судьи  и  блюстители  закона.  Они  искусны  в
обращении с оружием и отбираются из лучших  -  или,  пожалуй,  худших  -
Крестоносцев. Смертельно опасные люди, мистер  Шэнноу.  Быть  может,  их
пошлют за вами. - Джейк засмеялся и покачал головой.
   - Вы, видимо,  находите  сложившееся  положение  забавным,  -  сказал
Шэнноу, - потому что не верите мне?
   - Напротив, оно забавно именно потому, что я безоговорочно вам верю.

***

   Нестор Гаррити тщательно прицелился. Пистолет  подпрыгнул  у  него  в
руке, и камень, который он положил на валун, чуть качнулся,  когда  пуля
просвистела над ним. Звук выстрела раскатился в тихом горном воздухе,  и
ястреб, вспугнутый внезапным грохотом, улетел с  дерева  по  левую  руку
Нестора. Нестор смущенно поглядел по сторонам, но вблизи никого не было,
и он снова прицелился. На этот раз он выбил осколки  из  валуна  ниже  и
правее камня-мишени. Он вполголоса  выругался  и  гневно  выстрелил  еще
четыре раза.
   Камень лежал как лежал. Нестор сел, открыл барабан и вложил в  каморы
новые шесть патронов. Пистолет обошелся ему в восемнадцать обменников  -
почти месячный его заработок, и мистер Бартоломью заверил его,  что  это
прекрасное  огнестрельное  оружие,  изделие   мастерской   исчадий   под
Вавилоном.
   "Такой хороший, какие изготовляли исчадия?"  -  спросил  его  Нестор.
Старик пожал плечами. "Надо думать", - сказал он.
   Нестора томило желание вернуться в лавку и  потребовать  свои  деньги
обратно.
   Сунув пистолет в кобуру, он развернул пакет с  бутербродами,  которые
купил у мистера Брума, и достал Библию. Но  тут  услышал  приближающийся
лошадиный топот, обернулся и увидел  всадника,  спускающегося  с  холма.
Высокий, красивый, черные волосы подернуты  серебром,  черный  сюртук  и
алый парчовый жилет. С бедра у него  свисал  никелированный  пистолет  в
кожаной отполированной кобуре.
   Всадник остановился, чуть не доехав до юноши, и спешился.
   - Ты будешь Нестор Гаррити? - спросил он.
   - Да, сэр.
   - Клем Стейнер. Миссис Мак-Адам сказала, чтобы я поговорил с тобой.
   - О чем, сэр?
   - О Пастыре. Она попросила меня найти его.
   - Боюсь, его нет в живых, мистер Стейнер. Я долго искал. Видел  кровь
и волчьи следы. Стейнер ухмыльнулся.
   - Ты его знаешь хуже, чем знаю я, Нестор. Такие, как он, так легко не
умирают. - Нестор увидел, что Стейнер  перевел  взгляд  на  исцарапанный
пулями валун. - Практиковался?
   - Да, сэр, но боюсь, пистолет мне не по зубам. Самое безопасное место
в горах вон тот камушек.
   Одно плавное движение - и пистолет словно прыгнул  Стейнеру  в  руку.
При первом выстреле камень взлетел на несколько футов  вверх,  а  второй
разнес его вдребезги. Стейнер  мгновенно  отправил  пистолет  обратно  в
кобуру.
   -  Извини  меня,  Нестор.  Никогда  не  мог  удержаться,   чтобы   не
похвастать. Вредный недостаток. Ну а теперь - о Пастыре. Еще  следы  там
были?
   Нестор, ошеломленный его сноровкой, еле собрался с мыслями.
   - Нет, сэр. Во всяком случае, не человеческие.
   - Вообще никаких?
   - Нет... Ну да. К востоку были следы колес. Больших. По-моему, как  у
странников. Следы были свежие, четкие.
   - И в какую сторону они вели?
   - На восток.
   - Там есть городки?
   - Новое селение, названное Чистота. Управляет им Пэдлок Уилер. Прежде
он был одним из генералов Диакона. Я там не был... не бывал.
   Стейнер подошел к валуну, нашел еще один небольшой камень  и  положил
на валун. Неторопливо вернувшись к Нестору, он сказал:
   - Ну-ка поглядим, как ты стреляешь.
   Нестор глубоко вздохнул  и  пожалел,  что  у  него  не  хватает  духу
отказаться. Вытащив пистолет, он взвел курок и прицелился вдоль ствола.
   - Погоди! - сказал Стейнер. - Ты наклоняешь голову и  целишься  левым
глазом.
   - Правый послабее, - признался Нестор.
   - Убери-ка пистолет. - Нестор вернул затвор в  исходное  положение  и
сунул пистолет в кобуру. - Ладно! А теперь укажи пальцем на мое седло.
   - Чего-о?
   - Укажи пальцем на мое седло и все. Ну! - Нестор покраснел, но поднял
правую руку и указал пальцем на  седло.  -  А  теперь  укажи  на  дерево
справа. Очень хорошо.
   - Так указывать я умею, мистер Стейнер. Меня стрельба подводит.
   - Нет, Нестор. - Стейнер засмеялся. - Тебя подводит  то,  что  ты  не
указываешь. А теперь достань пистолет,  взведи  затвор  и  укажи  им  на
камень. Не целься. Просто укажи и стреляй.
   Нестор знал, что произойдет,  и  от  всего  сердца  пожалел,  что  не
остался в  этот  день  дома.  Однако  послушно  вытащил  длинноствольный
пистолет, указал им на камень  и  почти  сразу  же  выстрелил,  лишь  бы
поскорее покончить с мучительным положением, в котором оказался.  Камень
разлетелся вдребезги.
   - Ух ты! - завопил Нестор. - Черт подери, я попал!
   - Да, - согласился Стейнер, - этот  камешек  уже  больше  никогда  не
будет угрожать ни в чем не повинным людям.
   Стейнер пошел к своей лошади, и Нестор понял, что он сейчас уедет.
   - Погодите! - воскликнул он. - Может, перекусите со мной? У меня есть
бутерброды и медовая коврижка. Угощение  не  ахти  какое,  но  от  всего
сердца.
   Пока они ели, Нестор рассказал о своей мечте  стать  Крестоносцем,  а
может, так даже и Иерусалимским Конником. Стейнер  слушал  вежливо,  без
тени насмешки. Никогда еще ни с одним человеком Нестор  не  говорил  без
умолку так долго. Но в конце концов он запнулся и сказал смущенно:
   - Ой, простите, мистер Стейнер, я вам, наверное,  до  смерти  надоел.
Просто никто еще не слушал меня так внимательно.
   - Я  одобряю  честолюбивые  мечты,  сынок.  Отличная  штука.  Человек
чего-то хочет по-настоящему и обычно добивается этого, если приложит все
усилия, - и ему не повезет.
   - Не повезет? - переспросил Нестор. Стейнер кивнул.
   - Почти всегда мечта оказывается лучше  яви.  Человек,  осуществивший
все свои мечты, заслуживает жалости, Нестор.
   - С вами так было?
   - Да.
   Лицо Стейнера стало очень серьезным, и Нестор переменил тему.
   - А вы когда-нибудь были Крестоносцем, мистер Стейнер? Я в  жизни  не
видел такой стрельбы!
   - Нет, Крестоносцем я не был.
   - Так ведь не... разбойником же?
   Стейнер захохотал.
   - Мог бы, сынок, да только не был. Мне повезло.  А  вот  честолюбивая
мечта у меня была, и очень необычная. Я  мечтал  стать  тем,  кто  убьет
Иерусалимца. Нестор даже рот разинул.
   - Такое и выговорить страшно!
   - Это теперь. А тогда  он  просто  был  человеком  с  большим,  очень
большим именем. Я работал у Эдрика Скейса, и он хотел, чтобы я отказался
от этой мечты. Я сказал: "Ему со мной не потягаться,  мистер  Скейс".  И
знаешь, что он ответил? Он ответил мне: "Он не будет с  тобой  тягаться,
Клем, он тебя убьет". И был прав. Когда Шэнноу  отлили,  форму  разбили.
Самый смертоносный человек из всех, кого я знал.
   - Вы его знали? Господи, ну и везунчик же вы, мистер Стейнер!
   - Везение, бесспорно, сыграло  свою  роль  в  моей  жизни,  -  сказал
Стейнер. - Ну а теперь мне пора.
   - Вы едете искать Пастыря?
   - Я найду его, сынок, - сказал Клем, неторопливо поднимаясь на  ноги.
И  внезапно  Нестор  понял,  что  он  хочет  делать,   понял   с   такой
бесповоротной уверенностью, какой еще никогда не испытывал.
   - Можно мне поехать с вами,  мистер  Стейнер?  То  есть  если  вы  не
против.
   - У тебя здесь есть работа, малый,  налаженная  жизнь.  А  это  может
потребовать много времени.
   - Мне все равно. Мои родители умерли, и я с тех пор работаю на  моего
дядю. Но, по-моему, от  вас,  мистер  Стейнер,  я  могу  научиться  куда
больше, чем от него. И мне до смерти надоело пересчитывать  обменники  и
делать вычеты за простои. И пересчитывать бревна, и  записывать  заказы.
По горло сыт. Вы позволите мне поехать с вами?
   - Я заверну в город купить припасов, Нестор. Тебе понадобятся  одеяло
и теплый плащ. Ружье тоже не помешает.
   - Да, сэр. - Нестор чуть не взвизгнул от  радости.  -  Ружье  у  меня
есть, а все остальное возьму у мистера Брума.
   - Сколько тебе лет, сынок?
   - Семнадцать, сэр. Клем Стейнер улыбнулся.
   - Я еще не совсем забыл, как это бывает, когда тебе семнадцать. Ну, в
путь!

***

   Джозия Брум протянул босые ноги к очагу, стараясь сосредоточиться  на
тепле, исходящем от огня,  и  не  замечать  неиссякаемого  потока  слов,
лившегося из кухни. А это было  нелегко:  Эльза  Брум  была  не  из  тех
женщин, которых не замечают. Брум уставился на  огонь,  его  мысли  были
невеселыми. Когда-то он помогал созданию Долины Паломника и был одним из
руководителей,  когда  город  отстраивали  заново  после  вторжения   из
Атлантиды.  Джозия   Брум   уцелел   во   время   нападения   чешуйчатых
рептилий-воинов, которые звались Кинжалами,  и  старался  по  мере  сил,
чтобы в Долине Паломника царили мир и порядок.
   Он  не  терпел  необузданных,  готовых  на  всякое  насилие  выпивох,
которыми прежде изобиловал этот край. И не выносил людей, подобных  Йону
Шэнноу, чье  понятие  о  правосудии  сводилось  к  тому,  чтобы  убивать
каждого, кто оказывался у них на дороге. В нынешние просвещенные дни Йон
Шэнноу слыл святым, посланцем Бога... Голос Эльзы звучал и звучал, но он
вдруг уловил в нем вопросительную ноту.
   - Прости, дорогая, я  не  расслышал,  -  сказал  он.  В  двери  кухни
появилась дородная фигура Эльзы Брум.
   - Я спросила, согласен ли ты, что апостола Савла надо  бы  пригласить
на пикник.
   - Да, дорогая, как считаешь лучше.
   - Я как раз на днях говорила вдове Скейс... - Она удалилась на кухню,
ни на миг не умолкая, и Брум снова перестал ее слышать.
   Йон Шэнноу - святой!
   Пастырь  смеялся  над  этим.  Брум  вспомнил  их  последний  вечер  в
маленькой ризнице за церковью.
   - Это не важно, Джозия, - сказал  Йон  Кейд.  -  Кем  я  был,  теперь
значения не имеет. Важно, чтобы  Господне  слово  не  искажалось.  Книга
говорит не только о карах, но и о любви. И я не  верю,  что  волчецам  в
этой любви отказано.
   - Я не спорю с тобой. Пастырь. Я ведь  ни  к  кому  не  питаю  такого
уважения, как к тебе. Ты повернулся спиной к путям  насилия  и  все  эти
годы являл великое мужество.  Ты  пример  для  меня.  Но  жители  Долины
Паломника совращены последним учением Диакона. И