и,  чья  чистая  сила  была  полностью
израсходована. Их напитывают кровью, и они вновь обретают силу, но иную.
Они уже не исцеляют раны, не сотворяют пищу. Зато придают  тем,  кто  их
носит,  большую  силу  и  быстроту,  одновременно  подпитывая  низменные
человеческие  инстинкты.  Вспыльчивый  человек,  обладая   Кровь-Камнем,
становится свирепым психопатом. Честное желание превращается в  неуемную
похоть. Губительные орудия. Но с их помощью Саренто может контролировать
людей,  распаляя  их  низменные  потребности  и  желания,  уменьшая   их
способность к состраданию  и  любви.  Он  правит  нацией,  созданной  на
ненависти и эгоизме. "Делай что пожелаешь, вот и  весь  закон"!  Но  его
собственная потребность в  крови  постоянно  растет.  И  он  развязывает
войны, в которых; его легионы не щадят никого и ничего.  А  впереди  них
движутся Пожиратели. Он создал  волчецов-мутантов,  сделал  их  большими
свирепыми  зверями,  которые  двигаются  с  необыкновенной  быстротой  и
убивают без пощады. Ему уже не нужно купаться в  крови,  мистер  Шэнноу.
Всякий раз, когда Пожиратель пожирает, он питает вделанный в  его  череп
Кровь-Камень,  который  передает  энергию  Саренто,  живому   воплощению
Кровь-Камня. Сэмюэль Арчер (в тот момент, когда там появитесь вы) - один
из немногих уцелевших противников  Саренто.  Но  он  и  его  сподвижники
окружены на плато, и скоро Пожиратели начнут на них охоту.
   Шэнноу встал и потянулся.
   - Вчера вы  с  Амазигой  говорили  о  вероятности.  Не  могли  бы  вы
объяснить мне суть так, чтобы я понял?
   - Не думаю, но попробую. Это область  математики.  Существуют  двери,
через которые мы переступаем пороги времени, как считалось раньше. Но на
самом деле мы переступаем не через  время.  Существуют  миллионы  миров.
Бесконечное их число. В мире Кровь-Камня еще  никто  не  знает  про  эти
двери. Поэтому, открыв одну, мы увеличиваем вероятность  того,  что  тем
самым укажем Кровь-Камню на их существование. Вам понятно?
   - Пока да.
   - Следовательно, спасая Сэма Арчера,  мы  рискуем,  что  Кровь-Камень
обнаружит  существование  других  миров.   А   это   будет   неизмеримой
катастрофой. Вы знаете что-нибудь о колибри?
   - Это такие маленькие птички, - ответил Иерусалимец.
   - Да,  -  согласилась  машина.  -  Они  маленькие,  и  обмен  веществ
происходит у них с умопомрачительной скоростью.  Самые  маленькие  весят
менее одной десятой унции. Затраты энергии на массу  тела  у  них  самые
высокие из всех теплокровных существ: чтобы выжить, они должны ежедневно
выпивать нектара в половину веса своего тела. Шестьдесят обедов в  день,
мистер Шэнноу, только чтобы выжить. Необходимость в  большом  количестве
пищи делает их крайне агрессивными  в  защите  территорий.  То  же  и  с
Кровь-Камнем. Он должен питаться, он живет  для  того,  чтобы  питаться.
Каждый миг своего существования он испытывает страшные  муки  голода.  И
это неутолимый голод, мистер  Шэнноу,  неутолимый  и  в  конечном  счете
безудержный. Любой мир, в котором он окажется, будет опустошен.
   - И вы не считаете, что спасение Сэма Арчера -  оправданный  риск,  -
высказал предположение Шэнноу.
   -  Да,  не  считаю.  Как  и  вы.  Амазига  сама   подчеркивает,   что
интеллектуальный потенциал Саренто очень высок,  а  теперь  он  вдобавок
соединен с мощью нечистого Сипстрасси. Она утверждает,  и,  возможно,  с
полным  на  то  основанием,  что  он  так  или  иначе  обнаружит  Врата,
независимо от наших действий.  Поэтому  она  твердо  намерена  следовать
своему плану. Но, боюсь, она  руководствуется  эмоциями,  а  не  здравым
смыслом. Почему вы ей помогаете?
   - Она отправится и без меня. Возможно, во мне говорит самомнение,  но
я  верю,  что  с  моей  помощью  ей  будет  легче  преуспеть.  Когда  мы
отправимся?
   - Как только Амазига вернется. Ваши пистолеты полностью заряжены?
   - Да.
   - Превосходно.  Боюсь,  они  вам  понадобятся.  Снаружи  донесся  рев
разъяренных львов, и Шэнноу вскочил с кресла, уже целясь в дверь.
   - Это только Амазига, - сказал Люкас, но  Иерусалимец  уже  вышел  на
крыльцо. И увидел, как ярко-красная повозка на четырех  толстых  колесах
свернула с проселка и в клубах пыли с ревом  остановилась  перед  домом.
Рев стих, потом смолк совсем.
   Амазига распахнула дверцу сбоку и выпрыгнула на землю.
   - Помоги мне с коробками, Шэнноу! - крикнула она, обходя  повозку,  и
открыла вторую дверцу. Эта открывалась и туда, и сюда.  Шэнноу  смотрел,
как она наклонилась внутрь. Убрав пистолет в кобуру, он пошел к ней.  От
повозки исходил незнакомый неприятный запах - едкий и ядовитый.  У  него
защемило в ноздрях.
   Амазига тащила на себя большую коробку, и Шэнноу поспешил помочь ей.
   - Осторожнее! Она тяжелая, - предупредила Амазига.
   Шэнноу взял коробку и зашагал к дому, радуясь, что больше не  вдыхает
пары повозки. Войдя в дом,  он  поставил  коробку  на  стол  в  ожидании
Амазиги. И услышал голос Люкаса:
   - Возможно, вам будет  интересно  узнать,  мистер  Шэнноу,  что  ваши
рефлексы на пять целых семь десятых процента выше нормальных.
   - Что-что?
   - Быстрота, с какой вы извлекли пистолет, показывает, что вы способны
двигаться быстрее среднего мужчины.
   Вошла Амазига и взгромоздила вторую коробку рядом с первой.
   - Осталась еще одна, - сказала  она,  и  он  с  неохотой  вышел.  Эта
оказалась легче первой, и он поставил ее у стола, так как на столе места
уже не было.
   - Ты хорошо спал? - спросила его Амазига.  Он  кивнул.  На  ней  была
мягкая рубашка с  длинными  рукавами  и  без  воротника.  Темно-синяя  с
портретом чернокожего мужчины в прыжке на груди.
   - Это Сэм? - спросил он.
   Амазига засмеялась. Весело.
   -  Нет.  Это  баскетболист.  Спортсмен  в  этом  мире.  -  Она  снова
засмеялась. - Объясню попозже. А  теперь  надо  распаковать  покупки.  -
Взглянув на циферблат у себя на запястье, она  обернулась  к  Люкасу.  -
Шесть с половиной часов, так?
   - Достаточное приближение, - отозвалась машина.  Амазига  достала  из
кармана маленький складной нож и открыла лезвие. Она быстро  провела  им
по верху первой коробки  и  положила  его  на  стол.  Откинув  половинки
крышки, она вынула черное, будто обрубленное оружие  в  форме,  как,  во
всяком случае, показалось Шэнноу, буквы "Т". Потом на свет появились два
автоматических пистолета и двенадцать обойм. Сбросив пустую картонку  на
пол, Амазига вскрыла вторую и вынула короткоствольное ружье с  захватом,
как у пистолета, и двумя стволами.
   - Для тебя, Шэнноу, - сказала она. - Думаю, тебе понравится.
   Шэнноу с ней не согласился, но молчал, пока она  вынимала  коробки  с
патронами. Она взялась  за  третью  коробку,  а  он  отошел  к  двери  и
посмотрел наружу. Солнце стояло уже высоко, и становилось  очень  жарко.
Над передком  повозки  колебалось  марево.  Левее  он  заметил  какое-то
движение внутри гигантского кактуса. Прищурившись, он разглядел дырку  в
центральном стебле. Из нее  вылезла  крохотная  песочной  окраски  сова,
взлетела, облетела кактус и снова скрылась  в  дырке.  Шэнноу  определил
рост птицы в шесть дюймов, с размахом крыльев -  в  четырнадцать.  Таких
маленьких сов видеть ему еще не приходилось.
   Подошла Амазига и сунула ему в руки  уродливое  ружье  с  пистолетным
захватом.
   - Это помповое ружье, - сказала она. - Берет шесть патронов. Испробуй
его вон на том кактусе.
   - Там гнездо, - сказал Шэнноу.
   - Я никакого гнезда не вижу.
   - За тем отверстием. Там живет маленькая сова. Отойдем подальше. -  И
Шэнноу направился в  противоположную  сторону.  Солнце  палило  нещадно.
Правее он заметил озерко, но решил, что это, наверное, мираж. Он  указал
на озерко Амазиге.
   - Там ничего нет, - сказала  она.  -  В  прошлом  веке  тут  погибали
десятки переселенцев, направлявших своих истомленных волов  в  долину  в
надежде найти там воду. Это суровый край.
   - Это одна из самых зеленых пустынь, какие мне доводилось  видеть,  -
заметил Шэнноу.
   - Большинство растений тут способны прожить до пяти лет  без  единого
дождя. Ну а как начет вон того сангуаро? Гнезд на нем не видишь?
   Шэнноу пропустил сарказм мимо ушей и  поднял  ружье,  прицеливаясь  с
бедра в небольшой бочкообразный кактус неподалеку. Он нажал на  собачку,
и кактус будто взорвался. Грохот  выстрела  висел  в  воздухе  несколько
секунд.
   - Жутковатая штука, - сказал Взыскующий Иерусалима. -  Такой  выстрел
оторвет человеку руку.
   - По-моему, тебя это должно восхищать, - съязвила Амазига.
   - Ты меня никогда не понимала и не поймешь.
   Слова эти были произнесены без  малейшей  злобы,  не  Амазигу  словно
хлестнули по лицу.
   - Я тебя отлично понимаю! - крикнула она. - И не  намерена  обсуждать
мои мысли с тебе  подобными!  -  Резко  повернувшись,  она  навела  свое
оружие-обрубок на сангуаро  и  спустила  курок.  Стена  громового  звука
обрушилась на Шэнноу, по  нему  захлестали  блестящие  латунные  гильзы.
Сангуаро пьяно пошатнулся, накренился - у в толстом стебле  на  половине
его высоты зазияли черные дыры. Потом он рухнул на песок.
   Шэнноу повернулся и пошел к дому. Он услышал,  как  Амазига  вставила
новую обойму и снова раздался гром выстрелов. В комнате он бросил  ружье
на стол.
   - Во что она стреляла? - спросила машина.
   - В высокий кактус.
   - Сангуаро, - сообщила ему машина. -  Сколько  у  него  было  боковых
стеблей?
   - Два.
   -  Требуется  около  восьмидесяти  лет,  чтобы  сангуаро  дал  второй
стебель, и менее секунды, чтобы его уничтожить.
   - Это сожаление? - спросил Шэнноу.
   - Справка, - ответила машина.  -  Птица,  которую  вы  видели,  носит
название сова-эльф;  они  тут  очень  распространены.  Пустыня  -  место
обитания многих интересных птиц. Люкас-человек проводил много  часов  за
их изучением. И всем предпочитал золотого дятла. Возможно,  именно  этот
дятел продолбил небольшое дупло, в котором теперь поселилась сова-эльф.
   Шэнноу ничего не сказал, но его взгляд скользнул  по  ружью.  Грязное
оружие!
   - Оно вам понадобится, - сказал Люкас.
   - Вы читаете мысли?
   - Разумеется. Амазига создала меня именно из-за  моих  телепатических
возможностей. Пожиратели очень сильные существа. Их способен  остановить
только выстрел в сердце из мощного ружья или пистолета. Черепа у них  на
редкость толстые, и ваши пистолеты их не пробьют. Какой калибр? Тридцать
восьмой?
   - Да.
   -   Амазига   купила   пару    сорок    четвертого.    "Смит-вессон",
самовзводящийся. Они в коробке на полу.  -  Шэнноу  встал  на  колени  и
открыл коробку.  Пистолеты  были  длинноствольные,  вороненые,  рукоятки
белые и гладкие. Он достал их и  положил  на  ладони,  определяя  вес  и
сбалансированность.
   - Каждый весит чуть меньше двух с половиной фунтов, - сообщил  Люкас.
- Стволы длиной в семь дюймов. На столе три коробки патронов для них.
   Шэнноу зарядил пистолет, вышел  под  солнечный  свет  и  увидел,  что
Амазига идет к дому. На изгороди футах в тридцати от  Иерусалимца  висел
небольшой мешок. Она подошла  к  мешку,  вытащила  четыре  металлические
банки и расставила их на поперечной жерди с  промежутками  в  два  фута.
Отойдя в сторону, она крикнула Шэнноу, чтобы он испробовал пистолеты.
   Его правая  рука  вздернулась,  пистолет  рявкнул,  и  одна  жестянка
исчезла. Поднялась левая рука, но на этот раз он промахнулся.
   - Поставьте их поближе, - приказал  он  Амавиге,  она  выполнила  его
распоряжение, и он снова выстрелил.  Левая  банка  слетела  с  жерди.  -
Поставьте  еще  банки,  -  распорядился  он,  перезарядил  пистолеты   и
подождал, пока она не расставила на жерди новые шесть банок.
   На этот раз он стрелял стремительно - и левой и  правой.  Все  мишени
слетели с жерди.
   - Ну как они тебе? - спросила Амазига, подходя к нему.
   - Прекрасное оружие. Этот бьет чуть левее. Но они подойдут.
   - Продавец заверил меня, что  они  остановят  атакующего  носорога...
очень  большое  толстокожее  животное,  -  пояснила  она,  заметив   его
недоумение.
   Он попытался засунуть пистолеты в  свои  кобуры,  но  они  в  них  не
уместились.
   - Не беспокойся, - сказала Амазига. - Я купила для тебя кобуры.
   Когда они вошли в дом,  она  развернула  большой  пакет  и  протянула
Шэнноу черный пистолетный пояс ручной работы с двумя кобурами. Кожа была
толстая, отличного качества, медная  пряжка  сверкала.  По  всему  поясу
располагались кармашки с патронами.
   - Очень красивый, -  сказал  Шэнноу,  застегивая  его  на  бедрах.  -
Примите мою благодарность, госпожа. Она кивнула.
   - Он тебе очень идет, Шэнноу. А теперь я должна опять тебя  покинуть.
Мы вернемся в сумерках, Люкас тебя проинструктирует.
   - Мы? - переспросил Шэнноу.
   - Да. Я еду встретить Гарета. Он отправится с нами. И  она  вышла  из
дома. Шэнноу следил, как она направилась к кольцу разбитых камней. Яркой
вспышки не было: Амазига словно растаяла в воздухе.
   Вернувшись в дом, Шэнноу посмотрел  на  спокойное  безмятежное  лицо,
заполнявшее экран.
   - Она сказала: проинструктировать. Как это?
   - Я покажу вам ваш путь и ориентиры, которые вам  следует  запомнить.
Садитесь, мистер Шэнноу, и смотрите.
   Экран замерцал, и Шэнноу обнаружил,  что  смотрит  на  горный  отрог,
густо поросший соснами.

***

   Иаков  Мун  следил,  как  раскрашенные  фургоны  вереницей   медленно
исчезали из виду. В последнем, он знал, едет высокая, стройная белокурая
девушка.
   Он харкнул и сплюнул. В  другой  раз  он  бы  получил  свою  цену  за
освобождение рыжего юнца... Мередита, что ли? И ценой была бы эта девка,
Исида. Вообще-то Иаков Мун предпочитал пухлых бабенок, но что-то в  этой
девке его возбуждало. И  он  знал  что.  Невинность,  нежная  хрупкость.
Может, чахоточная? Кожа неестественно бледная, и, заметил он,  в  фургон
она залезла вроде бы с трудом. Он отвернулся, сосредоточиваясь на  более
важных делах.
   Трупом Диллона занимался гробовщик, а Иерусалимец разъезжал  на  воле
где-то в горах. Следопыты потеряли его след  в  пустыне.  Шэнноу  и  еще
кто-то въехали в круг камней и исчезли. Мун вздрогнул.
   А что, если он ангел? Что, если  вся  жалкая  библейская  сказочка  -
чистая правда? Ну уж нет! Этому он ни за что не поверит! "Если Бог есть,
то почему он не разразил меня громом? Черт подери, я же людей поубивал с
избытком! А вот Дженни он сразил  быстро,  хотя  она-то  никому  зла  не
сделала".
   Все это случайности, думал он. Игра случая.
   Сильные выживают, слабые погибают.
   Чушь собачья! Мы все когда-нибудь умрем.
   Городок неестественно затих.  Перестрелка  накануне  всех  озадачила.
Конечно, Диллона боялись, но, главное, от него прямо-таки разило жизнью.
Громогласный, не человек, а бык, излучающий силу и уверенность в себе. И
во мгновение ока его сразил неизвестный, который встал поперек  улицы  и
перечислил все его грехи.
   Иаков Мун въехал в Доманго через три часа  после  убийства,  как  раз
когда вернулись охотники. А тут прискакал человек с фермы  Хонкина:  еще
двое убитых. Взыскующий Иерусалима? Очень даже может быть, подумал Мун.
   Тем не менее рано или поздно он возьмет Шэнноу на прицел  -  и  конец
всем трудностям.
   Мун улыбнулся и снова вспомнил про девушку. Кровь Диллона на мостовой
еще не просохла, а она вошла в штаб Крестоносцев и встала перед ним.  "Я
не ошибаюсь, сэр, вы Иерусалимский Конник? - Мун кивнул, его  глаза  под
набрякшими веками шарили по ее стройной  фигуре.  -  Мое  имя  Исида.  Я
обращаюсь к вам в поисках справедливости, сэр. Нашего  доктора  Мередита
арестовали без всяких оснований. Вы его не выпустите?"
   Мун откинулся на спинку кресла и покосился на кряжистого Крестоносца,
который стоял у стойки с ружьями. Тот прокашлялся.
   "Они же фургонщики, - сказал он. - И попрошайничали".
   "Не правда! - сказала Исида. - Доктор Мередит просто повесил  вывеску
о том, что он врач, и пригласил больных обращаться к нему".
   "У нас свой доктор имеется", - рявкнул Крестоносец.
   "Отпусти его", - сказал Мун.
   Крестоносец постоял, помолчал, потом снял с гвоздя у стойки кольцо  с
ключами и прошел в глубину дома.
   "Благодарю вас, сэр", - сказала Исида.
   Тут Мун улыбнулся, но ничего не сказал.  Он  повернул  голову,  когда
Крестоносец привел Мередита, высокого молодого человека с песочно-рыжими
волосами и слабохарактерным лицом.  Мун  прикинул,  не  любовник  ли  он
девушки, и от нечего делать вообразил, как они совокупляются.
   "Они знают убийцу Диллона, - сказал Крестоносец. - Это точно".
   Мун перевел взгляд на девушку.
   "Он был ранен, - сказала она. - Мы нашли его при смерти  и  выходили.
Потом позже, когда на нас напали, он  нас  защитил.  -  Мун  кивнул,  но
ничего не сказал. - Потом он убил Клятвоприимца  из  Чистоты.  И  уехал.
Куда, мне неизвестно".
   "Свое имя он назвал?" - спросил Мун.
   "Да. Сказал, что он Йон Шэнноу. Наш  главный,  Иеремия,  думает,  что
рана в  голову  немного  помрачила  его  рассудок.  Он  лишился  памяти,
понимаете? Не помнит, кто стрелял в него и почему. Иеремия полагает, что
он, так сказать, укрылся за личностью Йона Шэнноу".
   Рыжий доктор встал рядом с Исидой и положил руку  ей  на  плечо.  Мун
почувствовал раздражение, но промолчал.
   "Человеческое сознание крайне  сложно,  -  сказал  Мередит.  -  Очень
вероятно, что в детстве он наслушался много рассказов про  Йона  Шэнноу.
Теперь из-за амнезии его сознание склеивает кусочки таких  воспоминаний.
И он уверовал, что он легендарный Иерусалимец".
   "Так, значит, - спросил Мун почти шепотом, -  он  не  помнит,  откуда
он?"
   "Да, - сказала Исида. - Мне он показался очень одиноким человеком. Вы
обойдетесь с ним бережно, когда разыщете его?"
   "Всенепременно", - обещал Мун.

***

   Шэнноу смотрел на экран, запоминал  ориентиры  и  слушал,  как  Люкас
описывал земли Кровь-Камня.  По  большей  части  ландшафты  были  Шэнноу
незнакомы, но время от времени он видел вдали вершины, будившие  неясные
отзвуки в его памяти.
   - Вам следует помнить, мистер Шэнноу, что это мир,  сошедший  с  ума.
Ученики, следующие за Кровь-Камнем, получают драгоценные подарки,  но  у
подавляющего большинства только одно будущее: умереть для  утоления  его
голода. Времени, чтобы найти Сэмюэля Арчера,  у  нас  будет  мало.  Джип
доставит нас в самую ближнюю точку,  после  чего  в  нашем  распоряжении
будут примерно сутки, чтобы спасти его.
   - Джип? - переспросил Шэнноу.
   - Средство передвижения, стоящее снаружи. Оно способно  двигаться  со
скоростью шестьдесят миль в час по  пересеченной  местности.  И  никакой
Пожиратель или всадник его не догонит.
   Некоторое время Шэнноу молчал. А потом сказал:
   - Вы можете видеть много разных мест и людей?
   - Да, у меня очень подробные файлы, - согласился Люкас.
   - Тогда покажите мне Йона Шэнноу.
   - Амазига не хочет, чтобы вы видели ваше прошлое, мистер Шэнноу.
   - Ее желания тут ни при чем. Я прошу вас показать мне его.
   - Так что вы хотели бы увидеть?
   -  Я  знаю,  кем  я  был  двадцать  лет  назад,  когда   сражался   с
людьми-ящерами и послал Меч Божий сквозь Врата уничтожить Атлантиду.  Но
что произошло потом?
   Как я провел эти двадцать лет? И почему я относительно молод?
   - Погодите немного, - сказал Люкас. - Я подберу информацию.
   Шэнноу тут же охватило ощущение, которое он давно забыл,  и  это  его
ошеломило. У него свело желудок, сердце отчаянно заколотилось. Из глубин
его сознания поднялись неясные страхи, и он с  мучительной  уверенностью
понял, что не хочет ничего узнать. Во рту у него пересохло, он дышал так
часто и неглубоко, что у него закружилась голова. Его  охватило  желание
остановить машину, приказать, чтобы она молчала. "Я не буду  трусом!"  -
прошептал он. И  сидел  неподвижно,  вцепившись  в  подлокотники.  Экран
замерцал, и он увидел себя на вершине скалы-башни, а в небе ослепительно
сиял Меч Божий. Человек на скале поник,  серебро  в  его  черной  бороде
п