сы пробили десять, потом одиннадцать. За  окнами
было тихо, только шелестела листва на  ветру.  Прожектор  на  столбе  ярко
освещал двор и часть улицы,  и  от  этого  липкий  полумрак  за  пределами
светлого круга казался еще более зловещим и непроницаемым.
     В полночь они открыли дверь, застыли на крыльце.
     Армидейл  глядел  в  ночь  редкими  огоньками.  Темные   туши   домов
выстроились вдоль едва освещенных  фонарями  улиц.  Гнетущий  лунный  свет
скупо разливался вокруг.
     - Черт побери! - прошептал Ари. - Поди угадай, откуда он явится!
     Веселый на ватных ногах проковылял  по  дорожке  и  вышел  на  улицу.
Постоял посреди пустынной дороги - нелепый,  жалкий  и  одинокий.  Крикнул
срывающимся голосом:
     - Эй! Где ты? Иди сюда!
     Лан ткнулся в плечо Ари:
     - Ну почему мы такие беспомощные в этой пелене?
     Веселый  все  переминался  с  ноги  на   ногу   посреди   освещенного
пространства, вертел головой - озирался. Так прошло минут двадцать.
     Вдруг Веселый подобрался и бочком, бочком юркнул в  калитку;  взбежал
на крыльцо. Лан сжал разрядник, до рези в глазах вглядываясь в  обманчивый
полумрак. Но ничего не происходило, все осталось  так  же  зыбко,  тихо  и
неподвижно. Веселого трясло. Он прошептал:
     - Я больше не могу...
     Ари зло сплюнул.
     - Так мы ничего не добьемся.
     А ночь раскинула крылья, поглотив и Армидейл, и горы,  и  полмира,  и
драгоценным бриллиантом сияла в небе над ними полная луна.
     Они вернулись в дом, пытаясь что-нибудь придумать; у двери все  время
находился кто-то один. Позже к ним  присоединилась  Васта,  издерганная  и
усталая.
     А перед рассветом ночную  тишину  вспорол  отдаленный  рев  и  полный
отчаяния и безысходности пронзительный крик. Все четверо  мигом  оказались
на крыльце, напряженно уставившись в темноту; Лан  судорожно  держался  за
разрядник, внешне совсем маленький и безобидный. Васта прижалась к Ари.
     Оборотень чинил расправу кварталах в пяти от  них.  Крики  оборвались
почти сразу, а густой утробный рев  еще  долго  сотрясал  теплый  июньский
воздух. Луна села час назад, там было темно,  как  в  преисподней.  Каждый
понимал, что бежать на помощь уже поздно.
     Потом начало  светать  и  они  заснули  кто  где  сидел,  разбитые  и
утомленные нервной ночью, забыв даже закрыть дверь.
     Лан очнулся, когда часы в комнате пробили пять вечера. Не  проснулся,
а именно очнулся,  ибо  то  безграничное  и  бездонное  забытье,  куда  он
провалился, сном назвать было трудно.
     Ари с Веселым сидели на крыльце,  вполголоса  переговариваясь,  Васта
еще спала. Лан с хрустом потянулся и побрел к зеркалу. Заснул и очнулся он
с одной и той же мыслью: как приманить оборотня к дому? Не  устраивать  же
вечеринку на крыльце...
     Стоп! А почему бы и нет?
     Лан круто развернулся и вышел к Ари  с  Веселым.  Те  сразу  заметили
оживление на его лице.
     - Ты как будто что-то придумал?
     - Кажется, да!
     Кого настиг оборотень прошлой ночью они в тот день так и не узнали. А
когда стало темнеть, недоумевающие соседи  могли  видеть  ярко  освещенное
крыльцо в доме Лана, накрытый на четверых  стол  и  веселящуюся  компанию.
Далеко окрест разносился звон гитары и  сдержанный  смех.  Среди  столовых
приборов как бы случайно лежал разрядник.
     Веселый последние два часа перед темнотой провел в  импровизированной
химической лаборатории. Теперь он вертел в ладонях два стеклянных пузырька
с вязкой жидкостью цвета серебра.
     "Гуляли" почти до утра. Но оборотень так и не появился. Эту ночь  его
вообще никто не видел и не слышал - первая ночь  без  жертв.  Армидейл  не
знал, что делать - вздохнуть свободно или бояться еще сильнее. На дом Лана
смотрели с подозрением: не они ли? Ведь никто не пострадал...
     Напрасно ждали его и следующей ночью. Нервы  Лана  и  его  сообщников
натянулись до предела. Шла последняя ночь полнолуния.
     На  закате  Ари  с  Веселым  решили  обойти  дом.  Просто  так,   без
какого-либо умысла. И на разбросанной два дня назад  земле  наткнулись  на
знакомые зловещие следы.
     Лан сидел на крыльце и чистил разрядник, на который  почему-то  очень
надеялся. Когда из-за угла пулей вылетел Ари  с  перекошенным  лицом,  Лан
непроизвольно вздрогнул и вскинул оружие.
     - Лан! Он все-таки был здесь! Последние две ночи выжидал за домом!
     Потом они все вместе ходили  осматривать  следы  и  сломанный  забор.
Веселый хмурился, Ари все ждал, что же скажет Лан. А тот не спешил.
     - Ну, что? - не выдержал Ари, - кажется, мы теперь знаем, откуда  его
ждать!
     Лан не ответил. Он тоже об этом подумал. Если оборотень опять  придет
и решит напасть, значит он выйдет к крыльцу слева, между домом и сараем, и
если убегать с крыльца по  дорожке,  оборотень,  преследуя  их,  неминуемо
попадет в западню.
     Но сейчас Лана волновало не это. Во-первых, как тварь смогла бесшумно
сломать  забор  и  подобраться  к  дому?  Так,  что  даже  они,  ждущие  и
настороженные ничего не заподозрили? И почему, черт возьми,  он  две  ночи
выжидал? Что его удерживало?
     Лан терялся в догадках. Все разрешить могла  только  ночь.  Последняя
ночь полнолуния.
     И она пришла, затянув городок зыбкой неясной пеленой;  разбросала  по
угольному бархату неба колючие светляки далеких звезд; и  глянула  на  мир
круглым немигающим глазом полной Луны!
     Прошла полночь. Шумная компания  во  дворе  Лана  на  фоне  вымершего
городка казалась несколько неестественной. Но у них  не  осталось  выбора.
Они должны были победить.
     Спиной к щели между домом и сараем сидел только Ари. Лан с Веселым не
спускали с нее глаз. Васта уже дважды ходила в спальню и украдкой  глядела
в окно, пытаясь увидеть выжидающего за домом оборотня.
     Ветер запутался в  листве  серебристых  тополей,  слегка  колыхая  их
стройные кроны, но шелест заглушала музыка.
     Васта в третий раз пошла взглянуть в окно. Вот тут-то все и началось.
     Оборвалась на полуслове песня, погас на столбе прожектор. И,  кромсая
на части ночную тишь,  в  воздухе  завис  громкий  рев,  перекрывая  крик,
одновременно вырвавшийся из трех мужских глоток. Васта закричала  секундой
позже.
     Оборотень напал совсем не с  той  стороны,  откуда  его  ожидали.  Он
проломил ограду соседского двора справа от крыльца и оказался на  дорожке,
ведущей к воротам. Ни Ари, ни Лан, ни Веселый не успели  ничего  заметить;
сообразили только: "Началось!" Перед  глазами  плыли  цветные  пятна.  Лан
рефлекторно вскинул разрядник и наудачу выпалил. В свете короткой  вспышки
они увидели массивное приземистое тело к каких-то двух-трех шагах от себя.
Лан попал, динамический удар отшвырнул оборотня от ступенек, воздух сотряс
новый злобный рев.
     Секундой позже опомнилась Васта и метнулась  к  пускателю  аварийного
дизеля. В темноте прихожей она зацепилась за кресло, налетела на стеллаж с
книгами.  На  счастье,  палец  ее  угодил  прямо  на   кнопку   и   грохот
просыпавшихся книг заглушил вой генератора. Над крыльцом как  раз  вовремя
вспыхнула тусклая пыльная лампочка.
     Оборотень  вновь  лез  по  ступеням,  дыра  в  широком  боку   быстро
затягивалась. В неверном колеблющемся свете он казался огромным,  хотя  не
самом деле был даже ниже малыша-Веселого.
     Ари опрокинул на тварь сервированный стол и перемахнул через  перила.
Разрядник Лана плюнул плазмой еще раз,  однако  оборотень  заращивал  раны
прямо на глазах. Его лишь отбросило к стене  дома.  Веселый,  пригнувшись,
пересекал двор. Лан выстрелил еще дважды и швырнул бесполезный  разрядник,
целясь оборотню в глаза. Ари жался к стене: оборотень загнал его  в  угол,
где крыльцо примыкало к дому, и не подмял до сих пор  только  потому,  что
его  отвлекал  Лан  своей  стрельбой.  Стараясь  использовать   оставшиеся
секунды, Ари  попытался  вскарабкаться  на  крыльцо,  но  оборотень  успел
сцапать его сзади. Ари подтянулся на руках, перевалился через  перила,  и,
оглянувшись, осознал, что у него больше нет левой ноги. Боли не было - его
переполняло только отчаяние и ненависть.
     Лан с Веселым подкрались, пока оборотень драл Ари, и обрушили на него
тяжеленную дубовую колодину. Тот развернулся, мотнул могучей лапой -  Лана
отбросило через весь двор к калитке. Веселый увернулся и бросился  наутек.
Оборотень рыкнул и в два скачка нагнал его.  Веселый  вдруг  споткнулся  и
упал.
     В этой суматохе никто не заметил, как Васта выпрыгнула в боковое окно
и скользнула за сарай, к задней двери.
     Лан у калитки пытался подняться, но не мог - все время падал. Веселый
еще  раз  увернулся  от  страшной  лапы  и,  наконец,  вскочил.  Оборотень
приготовился на него ринуться, однако не успел.
     Из  сарая  с  пронзительным  воплем,  от  которого   вздрогнул   даже
оборотень, показалась Васта. Ее светлая фигурка  явственно  выделялась  на
фоне темной стены.
     - Сюда! Иди сюда, тварь!
     На секунду их взгляды встретились. Оборотень  замер,  повернувшись  к
ней. А потом стал медленно приближаться.
     Веселый метнулся на крыльцо, где выронил свои пузырьки. Их подал  ему
Ари.
     С громким хрустом настил над ямой проломился, оборотень, тяжело  осев
на левый бок, провалился в  западню.  Лапы  скользнули  по  краю  ямы,  но
зацепиться было не за что. Оборотень попался.
     Над городком раскатился злобный, но бессильный уже рев. Веселый, став
на краю западни, с силой метнул вниз оба пузырька. Они  с  легким  хлопком
разлетелись на мелкие стеклянные брызги от удара о закаленную  сталь.  Над
ямой сразу же заклубился густой белесый дым.
     Васта охнула и опустилась на землю у стены сарая,  Лан  чертыхался  и
умолял помочь ему подняться. Ари молча наблюдал с  крыльца  за  развязкой.
Веселый первым делом сходил к электрощиту, а Вастой занялся  только  когда
вспыхнул прожектор, свет в доме, и совершенно не к месту заиграла музыка.
     А оборотень тем временем быстро ржавел в западне.
     Веселый больше не спешил. Отвел слегка пришедшую в себя Васту в  дом,
взял отвертку и щуп, кое-как вогнал в пристойный режим сплющенный  гирофиз
Лана, а потом они уже вдвоем осмотрели Ари. Сам он  не  пострадал,  а  вот
оторванная нога, помятая и погнутая оборотнем, годилась разве что в утиль.
Пришлось усадить Ари в  кресло  и  совсем  отмонтировать  ему  бесполезный
обрубок - новую ногу ему прикрепят днем, в мастерской Бена.
     Только после этого Лан с Веселым подошли к яме. Оборотень,  рыжий  от
ржавчины, неподвижно валялся на дне. Лан втянул в голову в плечи.
     - Дьявольщина! Вот он уже и не опасен, а все равно жутко, правда?
     Веселый кивнул.
     - Что у тебя было в бутылочках? Какой-то катализатор?
     - Угу, - нехотя промычал Веселый. - Рапид-окислитель.
     Они собрались было отойти,  но  тут  оборотень  всхрапнул,  дернулся,
могучие лапы вдруг с ужасающим скрежетом разложились на восемь  сегментов,
шипастые гусеницы обвисли,  ковш  впереди  стал  стремительно  выгибаться,
принимая очертания передней панели  обычной  серийной  модели.  С  хрустом
становились на места сочленения, перемонтировались отдельные узлы, и через
несколько минут на дне ловушки лежал такой же робот, как и Лан с  Веселым,
только насквозь проржавевший.
     - Бойт! - узнал его Веселый. - Подумать  только,  Бойт!  Этот  жалкий
продавец, тихоня и неудачник!
     - Да-а... - протянул Лан. - Так и  запишем:  серийный  кибер-продавец
2А-JR, образца 7226 года, бульдозер-роборотень.
     Васта  собирала  на  крыльце  разбросанный  сервиз  -   разрисованные
цветочками мини-аккумуляторы.
     - Васта! - окликнул ее Лан. - Знаешь,  кто  это?  Бойт,  продавец  из
магазина.
     Но Васта только тихонько всхлипывала.





                             Владимир ВАСИЛЬЕВ

                             ХОЗЯЕВА ПОДНЕБЕСЬЯ


                                       Мир Листьев  придуман  и разработан
                                   вместе с Сергеем Лукьяненко (Алма-Ата).
                                   Может использоваться  и в совместных, и
                                   в самостоятельных произведениях.



                                    1

     Клауд шумно вспорхнул, взрезал острыми крыльями воздух и канул  вниз,
за третью кромку. Браслет он упрямо сжимал в массивном клюве.
     Сначала ло Вим колебался: глянуть ли за край,  или  сразу  же  искать
подходящий клен. Раз клауд сунулся вниз,  значит  рядом  плывет  еще  один
Лист. Решил для начала взглянуть, тем более, что совсем недалеко, сразу за
второй кромкой, росло несколько кленов с шикарными семенами-крыльями.
     Так и есть: чуть ниже, метрах в ста к  солнцу  величаво  парил  Лист.
Гигантское  зеленое  блюдце  пятикилометрового  диаметра.   Молодой,   лет
двадцати. Значит, пока необитаемый. Красное оперение  клауда  мелькало  за
второй кромкой. Ло Вим отполз от края и бросился к клену.  Выбрал  крылья,
перерубил мечом мясистый стебель, захлестнул упряжь на семенах и  просунул
руки под истертые кожаные лямки. Теперь он походил на  птицу,  раскинувшую
рыжие чешуйчатые крылья, или на гигантскую стрекозу. У третьей  кромки  он
поймал ветер, взошел на рыхлый  полузасохший  вал  и  шагнул  за  край,  в
пустоту. Тугие воздушные струи заставили  крылья  петь;  пьянящая  радость
полета охватила ло Вима, как всегда он заложил несколько  крутых  виражей,
не в силах выразить восторг иным способом.
     Однако, клауд мог удрать. Ло Вим чуть двинул крыльями и заскользил  к
новому Листу.
     Сел он за первой кромкой, мягко спружинив ногами. На мясистой плотной
поверхности Листа выступил зеленоватый сок.
     Клауд, нахохлившись, сидел на  верхушке  молоденькой  пихты  и  глупо
таращился на ло Вима.
     Стрела тихо легла на тетиву.
     На этот раз  ло  Вим  не  промахнулся:  клауд,  пронзенный  насквозь,
неловко свалился на толстую хвойную подушку; верхушка пихты так и осталась
изогнутой.
     Теперь можно было не торопиться. Освободив  упряжь,  ло  Вим  бережно
уложил ее в заплечную сумку; отыскал поблизости полость и бросил в клейкое
густо-зеленое месиво крылья-семена: пусть здесь вырастет клен. Вытер меч и
лишь после этого  подошел  к  поверженному  воришке-клауду.  Первым  делом
браслет: с трудом разжав клюв, ло Вим наконец  коснулся  магической  вещи.
Изжелта-тусклый металл приятно  холодил  пальцы.  Тончайшая  вязь,  работа
древних мастеров... А какие камни!
     Браслет он завернул в чистую тряпицу и заботливо уложил на самое  дно
сумки. Теперь стрела: зачем бросать зря? Поддев ножом, освободил ее, оттер
загустевшую кровь и сунул в колчан, а тушку  клауда  спровадил  в  полость
вслед за семенами клена. Там жадно забулькало: Лист  любил  мясо.  Ло  Вим
тоже любил мясо, но клауда стал бы есть только в очень голодное  время,  а
сейчас, хвала Высоте, пищи на Листах хватало, благо  лето.  Северная  зима
сей год выдалась мягкая, да еще Лист не летал в этот раз к полюсу - чем не
жизнь? Вот еще бы южную переждать так же...
     Солнце плыло к горизонту точно на  западе  -  стояла  самая  середина
лета. Скоро точка заката станет смещаться к  югу,  а  день  и  ночь  будут
укорачиваться, пока Солнце вовсе не перестанет  прятаться  за  горизонтом.
Впрочем, как и подниматься над ним:  будет  маячить  багровым  полукругом,
выставив из-за края Мира крутой бок и будут висеть  долгие  сумерки  южной
зимы. А  потом  Солнце  неспешно  колыхнется  у  точки  Юга,  оставив  над
горизонтом всего четверть диска, а потом подрастет. Пока в первый  раз  не
спрячется, совсем ненадолго. А еще позже Мир и Высота снова вспомнят,  что
такое ночь.
     Так было на экваторе, где обычно парили Листы. Но на полюсах, ло  Вим
знал, все совершенно иначе. Полгода туда вообще не  приходит  Свет.  Потом
розовый краешек светила  осторожно  выглядывает  из-за  горизонта,  словно
желает удостовериться: нет ли чего страшного? И начинает  Солнце  кружить,
постепенно поднимаясь.  А  потом  оторвется  от  горизонта,  взберется  по
спирали выше и выше, и застынет в зените. Повисит неподвижно - и так же по
спирали спустится, чтобы скрыться на полгода. Чудно там на полюсах.
     Ло Вим полюса не любил. Полгода  мрак  и  холод,  полгода  жара  -  и
беспощадные потоки света. Иное дело  экватор:  день-ночь,  зима-лето-зима,
всего в меру, и тепла, и прохлады, и тьмы, и Солнца. Не  зря  Листы  почти
всего парят здесь. Кому охота жариться? О холоде речи нет: на ночной полюс
Листы не летали никогда.
     А вот дневной приходилось видеть: каждый Лист раз в  два-четыре  года
спешил туда, чтобы соединиться  с  другими  в  сплошной  многокилометровый
ковер. Нелетающая и непарящая живность в это время  кочевала  с  Листа  на
Лист,  ветер  разносил  споры  и  семена,  молодые  Листы  отделялись   от
материнских  и  уходили  в  самостоятельный  полет.  Да  и   люди   обычно
переселялись на новый, свежий и полный сил Лист именно в эту  пору,  давая
возможность прежнему отдохнуть и восстановиться, ибо  жить  бесконечно  на
одном и том же Листе нельзя, ведь он кормит и поит людей, а значит  отдает
им часть своей жизни. Люди  никогда  не  задерживались  на  Листах  дольше
срока: зачем губить свой летающий Дом?
     Лист, приютивший клан ло Вима, нависал чуть  не  над  самой  головой.
Снизу ясно виделись молодые  побеги.  Выпуклое  тело,  похожее  на  тяжкое
зеленое облако, казалось необъяснимо уместным здесь, в небе.
     Ветер гнал оба Листа вдоль побережья Кольцевого  Океана,  опоясавшего
Мир по экватору. Ничто не предвещало перемены погоды, Листы  так  и  будут
лететь вместе, изредка меняя высоту  и  сближаясь.  А  раз  так,  можно  и
поохотиться. Проверив оружие, ло Вим быстро зашагал вглубь Листа, решив не
спешить с возвращением.
     Пихты и секвойи становились все выше - в два-три человеческих  роста.
Поверхность Листа устилал пожелтевший ковер из плотно слежавшейся  хвои  и
сухих веток. Под ногами  шныряли  джары  -  крупные,  с  ладонь,  короеды.
Миграция у них, что ли? Обычно их вот так запросто не встретишь.
     Ло Вим шагал к  лиственной  зоне.  Деревья  росли  на  Листах  всегда
одинаково: у полуиссохшего черенка ("кормы") - лиственные: платаны, клены,
акации, браки. На "носу" - хвойные: пихты, веши, секвойи, сосны.  Конечно,
одиночные деревья попадались и в чужой зоне,  но  довольно  редко.  Только
клены дающие людям крылья,  встречались  чаще  остальных,  особенно  между
второй  и  первой  кромками.  Неудивительно,  ведь  все,  имеющие  крылья,
садились именно  здесь,  между  кромками  и  бросали  семена  в  ближайшую
полость. А клен дерево неприхотливое, да и Листы их любят...
     "Хорошо бы  добыть  зубра..."  -  думал  ло  Вим  на  ходу.  Хотелось
обрадовать клан и Семью достойной добычей. Клыкастые  и  коварные  хищники
беспощадно истреблялись на обитаемых Листах; добыть же  зубра  ни  стороне
считалось доблестью.
     Торопливо убрался с  дороги  желтый  барсук,  поедавший  ягоды  вики.
Свистали   в   ветвях    пересмешники.    Доносился    дробный    перестук
дятлов-кочевников. Лист, несмотря на молодость, кишел живностью.
     До полян,  обычных  на  границе  хвойной  и  лиственной  зон,  взгляд
охотника не встретил  ничего  достойного  стрелы  или  клинка.  Оставалось
надеяться  на  лиственную:  дичи  там,  как  правило,  больше.  Травоядные
держались ее из-за богатого подлеска, хищники -  из-за  травоядных.  Да  и
вообще, на корме жизни всегда больше, чем на носу.
     Ло  Вим  вышел  на  поляну;  лучи  Солнца  косо  падали  на  овальную
проплешину и после лесного сумрака были  нестерпимо  ярки.  Густая  трава,
взросшая на зеленом теле  Листа,  разостлалась  пушистым  ковром.  Табунок
оленей рванулся с поляны в чащу. Ло Вим улыбнулся:  наверное,  до  темноты
успеет добыть ужин для всего клана.
     На хоженую тропинку он набрел, пересекая следующую  поляну.  Вряд  ли
зверью по силам протоптать такую.  Значит,  здесь  кто-то  живет?  Абсурд.
Обитай  здесь  чей-нибудь  клан,