ибудь другого.  Да  и  вообще,  я  ведь  только
появился  в  Зельге.  Не  подумайте,  что  я  трушу,  просто  даже  самому
последнему тугодуму понятно, что новичкам такие задания не доверяют.
     Мэр пожевал губу.
     - Мы должны послать именно тебя. По ряду причин. Хотя бы потому,  что
в послании говорится и о тебе тоже. А главное  -  там  говорится,  что  ты
непременно должен стать одним из троих. Это неубедительно, но подробнее  я
рассказывать не могу, не хочу и не буду.
     - Ладно, - Клим нарочито небрежно пожал  плечами.  -  Я  согласен.  И
клянусь чем угодно, что выполню все приказы.
     - Хорошо сказано, - отметил Влад. - Я верил в тебя, парень.
     - Итак, - продолжил мэр, - напоминаю.
     Первое. Никакого оружия.
     Второе. Никаких дорог.
     Третье. Идти только  ночью,  днем  крыться  так,  чтоб  пустельга  не
разглядела.
     Четвертое. Если встретится хоть один человек - умереть.
     Пятое. В город - ночью, через стену. Дом мэра знает Гордей.  Передать
ему слова, по очереди, и все. С той  минуты  вы  вновь  свободны  от  всех
запретов.
     Вопросы есть?
     Клим переглянулся с Гордеем. Непонятного становилось все больше.
     - Если никакого оружия, как умереть? - поинтересовался Клим.
     Мэр кивнул, и поставил на стол небольшую шкатулку. Крышка  откинулась
с легким скрипом.
     На черном бархате лежали три короткие серебристые иглы.
     - К завтрашнему вечеру вам вошьют их в воротники курток. Нужно просто
уколоть себя в горло. А, впрочем, куда угодно, но в горло удобнее.
     - Яд? - догадался Клим.
     - Да. И очень сильный.
     - Понятно. А слово? Что передавать-то? Надо же выучить.
     - Ты уже знаешь слово. Ну-ка, повтори. рэО тэкА...
     Он пристально взглянул на Клима, и тот,  разбуженный  первой  фразой,
вдруг осознал, что знает целый кусок какого-то текста. Смысла его Терех не
понимал, но мог повторить сколько угодно раз, с любого места,  хоть  задом
наперед. И он начал, шевеля губами:
     - рэО тэкА нвЭ рэО крАт'И фОр хЭл щЕрд. оЭлдэ Оми...
     Около минуты звучал странный язык. Клим ни разу не запнулся, до самой
последней фразы:
     - ...зЭнэн эскА.
     Он  открыл  глаза.  Предполагать,  откуда   ему   известна   подобная
тарабарщина Клим даже и не пытался.
     - Прекрасно. Теперь ты, Гордей.
     Гордей  почему-то  тоже  закрыл  глаза.  Видимо,   так   было   легче
сосредоточиться.
     - вэтЭ фОр дэЕ рэО эспЭ...
     Он тоже ни разу не запнулся.
     - Вот и все. Больше вам знать ничего и не  надо.  Оружие  оставите  в
казарме. Советую вам до  утра  посидеть  в  таверне,  попить  пивко,  днем
отоспаться, а завтра перед полуночью выступить.
     И мэр крикнул:
     - Хозяин, пива!
     Влад и десятники встали, явно собираясь уходить.
     - Постойте, - встрепенулся Клим. Все взглянули на него.
     - Кто третий-то?
     Мэр посмотрел на воеводу.
     - Максарь, - сказал Влад. - А что?
     Клим на секунду смешался.
     - Да ничего... Надо же знать...
     Когда все ушли, Гордей шумно вздохнул.
     - Однако! Ты что-нибудь понимаешь?
     Клим развел руками.
     - Просто карусель! Два дня как пришел...
     Они помолчали. Сам хозяин Хлус  принес  им  небольшой  бочонок  пива,
нацедил по кружке, поставил на стол блюдо с солеными орешками и, не сказав
ни слова, удалился.
     - Почему Максарь, интересно? - гадал Клим, не надеясь на ответ.
     Но Гордей, как выяснилось, знал почему.
     - Если ты откажешься кольнуться той  дрянью,  он  убьет  тебя  голыми
руками.
     Клим пробормотал:
     - Очень смешно... Слушай, а вдруг мы какого-нибудь психа встретим? По
чистой случайности - не того,  из-за  которого  должны  полечь,  а  просто
полуношного путника?
     Гордей пожал плечами.
     - Наверное, заранее известно, что никого мы встретить не  сможем.  До
самого Эксмута.
     Терех отхлебнул пива.
     - Это далеко, кстати? Я там никогда не бывал.
     Гордей тоже отхлебнул и захрустел орешком.
     - Да не очень... Дня за три-четыре успеем. Вернее,  ночи  три-четыре.
Хотя, ночью идти труднее - может, и за пять.
     Мысли роились в голове, но обсуждать их охота отпала.
     - Откуда ты родом? - спросил Клим напарника.
     Гордей хмыкнул:
     - А я только хотел попросить тебя рассказать о себе...
     Они хохотнули, чокнулись кружками и налегли  на  пиво.  Впереди  была
ночь, долгий разговор и - Клим вдруг  ясно  почувствовал  -  время,  когда
будешь иметь право на слова: "У меня есть друг".
     Утром со слипающимися глазами, слегка пошатываясь, он  дотащились  до
казармы и свалились на койки. В дальнем углу спал еще кто-то. Должно быть,
Максарь.
     Проснулся Клим под вечер. Выбрел во двор - солнце садилось,  все  уже
подались в таверну, только караульные топтались у ворот. Гордей  сидел  на
пороге и тянул квас из ковша.
     - Желаешь?
     - А то!
     Пить и правда хотелось.
     Когда начало темнеть на порог вышел, потягиваясь, Максарь. Ни на кого
не взглянув, он подошел к посту и о чем-то переговорил с  часовыми;  потом
исчез за воротами.
     Скоро появился Влад с десятниками.
     Играя желваками  на  скулах,  воевода  приблизился.  Агей  бросил  на
крыльцо дорожный мешок, двое других десятников -  еще  по  одному.  Щуплый
человечек, похожий на двуногую крысу, опустил на крыльцо три куртки.
     - Оружие, - потребовал Влад.
     Гордей и Клим отдали свои мечи, расстались с кинжалами и  остались  с
пустыми руками. Клим не знал, как себя чувствует напарник, но  сам  ощущал
себя чуть ли не голым. И это несмотря  на  то,  что  и  без  оружия  Терех
кое-что умел (спасибо Сагору!), да и любая  палка  или  бечевка  в  ловких
руках становилась страшнее меча в руках профана.
     Максарь вернулся спустя минуту.
     - Все помните? - сухо спросил воевода.
     - Все.
     - И клятву?
     - И клятву.
     - Иглы в правом отвороте воротника. Усекли?
     - Усекли.
     - Тогда - в путь. И да пребудет с вами удача.
     Трое подобрали мешки  со  снедью  и  просторными  дорожными  плащами,
кожаные фляги с водой, и сошли с крыльца.
     Еще четыре дня назад Клим и представить не мог, что окажется в  таком
переплете.
     "А вдруг встретим кого? Вот так глупо умирать?"
     Зельга еще не стала для него настолько родной, чтобы  сложить  голову
не в бою, а вот так, непонятно из-за чего. В бою - тут все ясно:  вот  ты,
вот враг, взялся защищать город - защищай, сплоховал - сам  виноват.  Знал
на что соглашался.
     Но вот так...  Клим  не  знал  как  поступит,  если  они  кого-нибудь
встретят. Не знал, хотя  и  поклялся  Владу,  и  мэру  Зельги.  Он  просто
надеялся на лучшее, ибо больше надеяться было не на что.
     Они вышли за городские ворота, и  одновременно  тьма  сомкнулась  над
городом.
     Максарь шагал впереди, свернув с дороги в первую же  минуту.  Клим  с
Гордеем следовали за ним. Некоторое  время  слышался  только  легкий  звук
шагов Максаря. Гордей недовольно морщился, но этого никто, естественно, не
видел. Слабый свет узкого рожка, в который превратилась полная луна,  едва
обозначал землю под ногами; позади смутно чернели сторожевые башни Зельги.
В караулке одной из них горела лучина и этот  огонек  был  единственным  в
округе. В городе царила народившаяся ночь, а огней таверны с  этого  места
не рассмотрел бы и филин, ибо даже он не способен видеть сквозь  стены.  В
порту звякнул колокол - на купеческом корабле отбили склянку и сразу вслед
за тем загудели металлом часы на башне мэрии, отмечая полчаса до полуночи.
     - Эй, Максарь, ты дорогу знаешь? - проворчал Гордей вопросительно.
     Максарь неохотно отозвался:
     - Сказано же: никаких дорог.
     - Вот попутничка же навязали, - вздохнул  Гордей.  -  Ну  хорошо,  ты
дорогу не по дороге знаешь?
     - Знаю, - Максарь говорил равнодушно, словно у него спрашивали  бывал
ли он на луне, и он отвечал, что нет.
     - Вот и веди, - заключил Гордей. - А мы за тобой.
     Шагов через полста Максарь вновь подал голос:
     - Эй, Клим! Райана желала тебе удачи.
     Терех чуть не споткнулся.
     - С-спасибо. А к чему это?
     - Так, ни к чему. Понравился ты  ей.  Первый,  кто  ей  действительно
понравился.
     - Ты-то откуда знаешь? - недоуменно спросил Клим.
     "Дорогу я ему перешел, что ли? Так ведь и не было ничего. Хотел бы  я
видеть как за два дня у парня девку сведут..."
     Гордей пихнул его в бок:
     - Дак он ее брат! Родной.
     Клим чуть не поперхнулся. Но с другой стороны испытал и облегчение.
     "Хоть сразу не убьет", - мысленно ухмыльнулся он.
     Теперь  он  понял,  кого  напоминал  ему  белолицый  Максарь:   тэла.
Чистокровного тэла, хотя на самом деле он был лишь полукровкой.
     Они погружались в ночь, зная, что эта ночь может оказаться  последней
в их жизни.
     В первый переход одолели треть расстояния между Санорисом и Кутой; во
второй - переправились через Куту на полузатопленном  плоту,  в  третий  -
миновали озеро Майт и лишь немного не дошли до Эксмута. За это время им не
встретился ни один человек, только во вторую  ночь  долго  трусила  следом
бродячая собака, отстав лишь на переправе  через  Куту.  Скоротав  день  в
перелеске, троица из Зельги дождалась полуночи и направилась к  недалекому
городу, стоящему на реке Питрус.
     Стены его походили на стены Зельги - такие же высокие, хранящие следы
былых штурмов, морщинистые от времени,  кое-где  серебрящиеся  лишайником.
Через равные промежутки возвышались дозорные башни с узкими бойницами  под
крышами; на углах башни были повыше и посолиднее, чем  просто  в  разрывах
стен. Клим молча следовал за Максарем и Гордеем. Через  стену  перемахнуть
решили поближе к дому мэра, а тот жил в южном пределе, у самого порта. Они
обогнули город с запада, потому что северо-восточная часть Эксмута  -  это
порт, и она охранялась даже ночью.
     Наконец Гордей остановился и схватил Максаря за руку.
     - Здесь! - прошептал он показывая на стену.
     Клим взглянул - почти на самом верху  в  свете  серпика  луны  смутно
угадывалась неровная выбоина.
     - Достанем, пожалуй, - оценил Максарь и прислушался: из-за  стены  не
доносилось ни звука.
     - Должны, - подтвердил Гордей и обратился к Климу, - становись  сюда.
Да упрись в камень покрепче.
     Терех стал подле стены,  вжавшись  в  седой  лишайник.  Гордей  ловко
взобрался ему на плечи. Максарь, пользуясь живой лестницей, влез на  плечи
Гордею и дотянулся руками до выбоины.
     - Держусь, - сказал он, как следует вцепившись в край.
     Гордей повис у него на ногах; Клим  уже  все  понял  и  когда  Гордей
выдохнул: "Давай!" полез наверх, по Гордею, по Максарю, и  скоро  оказался
на гребне стены.  Уцепившись  левой  рукой,  за  кромку,  правую  протянул
Максарю. Максарь уцепился покрепче - выдерживать  вес  двоих  на  кончиках
пальцев было не так-то просто. Мгновение  -  и  Гордей  очутился  рядом  с
Климом. Вдвоем они подтянули Максаря. Тот тяжело дышал.
     - Сейчас, - прошептал он. - Сейчас.
     Через минуту он пришел в себя.
     Внизу было тихо и темно, как в трюме парусника. Бесшумно спустившись,
троица впиталась в лабиринт окраинных улиц.
     Дом мэра стоял совсем недалеко от стены, кварталах в  двух.  В  окнах
его царила тьма, но этого они и ждали. Условный стук в  створку  ворот,  и
сразу же распахнулась калитка.  Безмолвный,  одетый  в  черное  привратник
впустил их во двор, запер калитку на внушительный засов и повел  к  задней
двери.
     Клим  чувствовал,  что  напряжение  последних  дней  достигает  пика.
Постоянная готовность к смерти измотала его, в  голове  словно  в  колокол
били - беспрерывно, час за часом. Хотелось побыстрее  разделаться  с  этим
странным поручением, упасть и заснуть, и проспать весь  день,  нет  -  два
дня, а потом сладко потянуться и просто выйти во двор, спокойно  поглядеть
на людей и не шарахаться боле от каждой тени.
     В полутемном зале с завешанными тяжелым бархатом окнами их  встретили
двое - средних лет плотный мужчина, одетый точно так  же,  как  Пирс,  мэр
Зельги;  и  одетый  в  дорожный  плащ  старик  с  длинной  седой  бородой,
разделенной на два пучка.
     Максарь и Гордей поклонились, Клим, чуть замешкавшись, тоже.
     - Рад видеть вас, - сказал мэр  напряженно,  -  это  значит,  что  вы
никого не встретили в пути. Ведь так?
     - Так, - сказал Максарь без излишней болтовни.
     - Тогда, начинайте. Вы должны помнить все наизусть.
     И Максарь начал:
     - фОр мУУт эрщА трО тэцЭ...
     Старик в плаще внимательно слушал, шевеля бровями. Иногда  шевелились
и его губы, словно он повторял сказанное. Мэр просто стоял, устало прикрыв
глаза, он явно ни слова не понимал, но был рад, что все подходит к  концу.
Почему-то Климу казалось, что эта затея стоила многим больших нервов.
     Когда Максарь закончил, настал черед Гордея:
     - вэтЭ фОр дэЕ рэО Эспе...
     Потом  говорил  Клим,  старательно  выговаривая  непривычные   слова,
вызывая их из памяти без малейшего усилия. Речь его не мешала мыслям,  все
время, пока звучал чужой язык Клим думал о своем, например, кто  ухитрился
втиснуть в его память это послание? Не Райана же?
     Стоп!
     Терех даже запнулся. Старик тут  же  вскинул  брови,  но  Клим  сразу
собрался, отбросил мысли на некоторое время, и продолжил с того же места:
     - Ом, псЕ вэтЭ Эспэ фОр дэзнА, дэЕ Ас йЭр...
     И так до последней фразы:
     - зЭнэн эскА.
     Повисло молчание, и Клим вернулся к  своему  воспоминанию.  Когда  он
забылся в таверне, после того как взглянул в глаза Райане. Не тогда  ли  в
него поместили это странное знание? Очень может быть...
     - Спасибо, - скрипуче произнес старик.  -  Хоть  все  произошедшее  и
кажется вам странным, знайте: вы сослужили  неоценимую  службу  Шандалару.
Полагаю, вы устали; о вас позаботятся люди мэра. Можете идти  и  отдыхать.
Вы свободны от всех клятв, что связывали вас последние дни. Нил!!
     Последнее словно старик произнес по-тэльски.
     Максарь, Гордей и Клим повернулись, чтобы уйти; они почти  уже  вышли
за дверь, когда старик позвал:
     - Эй, юноша! Останься на минутку.
     Он глядел на Клима.
     - А вы идите, идите, - махнул он рукой остальным.
     Мэр удивленно воззрился на старика:
     - В чем дело, Дервиш?
     Старик не обратил на него внимания.  Он  смотрел  на  Клима.  Странно
смотрел: с печалью и интересом. Долго - около минуты. Потом вздохнул.
     - Хэ-ххх... Запомни  на  всякий  случай:  скоро  ты  окажешься  перед
выбором. Знай, что ты способен заплатить ту цену, которую у тебя испросят.
     Клим хлопал глазами ровным счетом ничего не понимая. Какую цену?  Кто
испросит? За что?
     - Запомнил? Повтори!
     - Я способен заплатить испрашиваемую цену. А за что? -  не  удержался
Клим.
     - Не забывай меня. Иди, - отмахнулся  Дервиш  и  повернулся  к  мэру,
словно Клим из зала давно уже вышел.
     Ничего не оставалось, кроме как отправиться к двери.
     Гордей долго пытал Тереха, зачем его оставил  загадочный  старик,  но
объяснить этого Клим так и не сумел.
     Отоспавшись, они вернулись в Зельгу на подвернувшейся шхуне  торговца
из Турана. Все быстро закончилось и Клим с трудом верил в  произошедшее  -
словно кто-то нагнал на него морок. В памяти почти ничего  не  отложилось,
кроме  слов  старика-Дервиша.  Немного  удивляла  странная   отчужденность
Максаря - казалось, что он  не  впервые  выполняет  подобные  задания.  На
вопрос Клима Гордей ответил, что никогда  раньше  ни  о  чем  подобном  не
слышал и никогда не участвовал в похожих делах. Насчет Максаря  Гордей  не
знал - тот слыл натурой скрытной и необщительной.
     Спустя несколько дней Клима перевели в личную  гвардию  Влада  -  три
десятка отборных бойцов. Начались изнурительные тренировки  -  Клим  вдруг
понял, что до сих пор умел не так уж много. Не было ему равных, разве что,
в работе с мечом.  Но  искусство  воина  заключалось  не  только  в  этом.
Впрочем, он схватывал все на лету, природная смекалка, сила и прежний опыт
помогали постичь  многие  секреты.  Как-то  незаметно  все  перевернулось,
теперь он обращался за советом  все  реже,  а  его  чаще  просили  научить
какому-нибудь трюку.
     Постепенно он освоился в Зельге, его признали жители - и  солдаты,  и
горожане. Пару раз случались стычки с прибрежниками, заходившими  в  залив
на многовесельных ладьях. Клим показал себя в бою с самой лучшей  стороны,
его зауважали. Вечерами в таверне  все  чаще  слышался  его  голос;  Клима
приглашали к своему  столу,  просили  рассказать  о  краях,  где  довелось
побывать.
     Еще он заметил, что посетители таверны в  его  присутствии  перестали
позволять себе сальные шуточки в сторону Райаны, хотя прежде  Клим  слышал
их немало. Когда выдавался свободный вечер он часто уводил девушку в порт,
к морю и они подолгу бродили у прибоя, ни о чем толком не  говоря.  Раньше
трактирщик отпускал Райану неохотно, теперь же иногда сам отправлял  ее  к
Тереху, особенно после того, как его сделали десятником.
     Остальные офицеры Зельги - почти все - были женаты и жили в городе, а
не в казарме; такую же судьбу прочили и Климу, но тот не  спешил.  Отчасти
оттого, что еще не вжился окончательно в Зельгу, хотя мысль остаться здесь
навсегда посещала его все чаще; отчасти оттого, что не понимал, что же его
на самом деле связывает с Райаной. Им нравилось бывать вместе,  но  иногда
Клим напоминал себе, что ничего о ней не знает.
     Близилась  зима,  купцы-корабелы  заходили   в   Зельгу   все   реже,
предпочитая торговать у южных берегов моря - в Туране, набеги прибрежников
прекратились, патрули далеко от города не  отходили,  жизнь,  еще  недавно
бившая ключом, поутихла. Долгие вечера горожане  проводили  в  тавернах  и
кабачках; в "Облачном крае" собирался весь цвет Зельги, здесь всегда  было
не протолкнуться. Как-то раз в середине зимы Парфен Хлус отозвал  Клима  в
сторону и открыто предложил ему комнату на втором  этаже.  Ему  и  Райане.
Клим подумал и согласился, если Райана не возражает.
     Райана не возражала.
     С тех пор он стал реже  бывать  в  казарме,  реже  видеть  Гордея,  с
которым успел крепко  сдружиться,  зато  заметил  молчаливое  одобрение  в
глазах воеводы и мэра. Теперь Клим часто сиживал за одним столом  с  ними,
бывало его даже просили высказаться по какому-нибудь вопросу  и  к  мнению
прислушивались.
     Клим и верил, и не верил: всего год назад  мальчишка  без  медальона,
наемник, шалтай-болтай, сегодня вдруг вознесся к  самой  вершине.  Странно
было видеть бывалых солдат, вдвое старше его по возрасту, которые просили:
"Рассуди!"
     Но если случилось так, значит он того достоин.
     Иногда он вспоминал слова  Дервиша,  услышанные  в  Эксмуте,  но  чем
дальше, тем реже. Как заволакивает  неясным  туманом  ночной  сон,  так  и
летние странности погружались в небытие.
     Неожиданно Клим понял: прежняя жизнь кончилась. Началась иная. Теперь
у него был дом, было дело, была Райана, был друг. И новые мысли.
     За окнами сыпал снег, заметая память о бродяге-мальчишке, но  в  кого
превратится он когда снег растает?



                                    2

     - Клим, вставай!
     Сон  медленно  отступал,  но  вставать  отчаянно  не   хотелось.   Он
перевернулся на другой бок и засопел.
     - Вставай-вставай, время уже! Рассвет скоро!
     Райана тормошила Тереха, не обращая внимания на вялое сопротивление.
     Через минуту Клим тяжко вздохнул и сел. Встряхнул головой.
     Раньше он вскакивал от малейшего шороха, теперь  же  мог  валяться  в
постели до полудня. Правда -  только  дома,  в  комнате  на  втором  этаже
таверны "Облачный край". В любом  другом  месте  он  оставался  прежним  -
чутким, выносливым и терпеливым. Но здесь - здесь можно было расслабиться,
а единожды расслабившись, привыкаешь.
     Клим встал и оделся. Чмокнул Райану, нацепил меч и спустился  в  зал.
Поваренок Трига подне