ото проклято. Кто его заберет, вскоре умирает. Хольгер,  совсем
скоро ему придется спасаться от солнечных лучей. Неужели ты  не  протянешь
время, ты, победитель дракона?
     - Кажется... могу. - Хольгер обернулся к великану, уже ворчавшему  от
нетерпения. - Я померяюсь с тобой!
     - Три загадки на сегодняшнюю ночь, -  прогудел  великан  и  садистски
ухмыльнулся: - Может, завтрашней ночью я от тебя потребую  трех  новых,  и
послезавтрашней... Свяжи девчонку, чтобы не убежала. Живо!
     Хольгер  делал  это  так  медленно,  как  только  отважился.   Шепнул
Алианоре:
     - Если увидишь, что дело плохо, веревки сбросишь легко.
     - Нет. Если я убегу он на тебя накинется.
     - Мне и так, похоже, придется с ним драться. А так ты спасешься. - Но
говоря фальцетом, он не мог придать своему голосу должной убедительности.
     Подбросил веток в костер и повернулся к великану. Тот  сидел,  уперев
волосатый подбородок в колени.
     - Ну начнем! - сказал Хольгер.
     - Ладно. Ты скоро убедишься, что имел счастье помериться с  мастером,
победившим  на  девяти  турнирах  подряд.  -  Он  глянул  на  Алианору   и
облизнулся: - Лакомый кусочек!
     Меч вылетел из ножен, прежде чем Хольгер успел о том подумать:
     - Заткни свою поганую пасть!
     - Захочешь биться? - под кожей вздулись огромные мускулы.
     - Нет, - опомнился Хольгер.  Но  этот  гиппопотам  осмелился  так  об
Алианоре! - Хорошо. Первая загадка: зачем цыпленок переходит через дорогу?
     - Что? - великан разинул рот, его зубы заблестели, как мокрые  камни.
- ты меня об это спрашиваешь?
     - Да.
     - Любой ребенок тебе ответит! Чтобы попасть на другую сторону.
     Хольгер мотнул головой:
     - Мимо.
     - Лжешь! - Взметнулась мамонтова туша.
     Меч Хольгера со свистом рассек воздух:
     - Я знаю ответ. И ты его можешь отыскать.
     - Никогда я  такого  не  слышал.  -  пробурчал  великан,  но  уселся,
устроился  поудобнее  и  почесал  ручищей  подбородок.  -  Зачем  цыпленок
переходит через дорогу? Чтобы попасть на другую сторону - и все тут! Какой
мистический смысл тут скрыт? Что олицетворяет  цыпленок  и  дорога?  -  он
зажмурился, стал  размеренно  покачиваться.  Связанная  Алианора,  лежа  у
костра, во весь рот улыбалась Хольгеру.
     Прошла  целая  вечность,  наполненная  холодным  ветром  и  холодными
звездами, все еще сиявшими на небе.  Хольгер  увидел,  что  глаза  гиганта
открываются. Они блеснули под нависшими бровями  в  свете  костра,  словно
черно-багровые фонари.
     - Я нашел ответ, - раздался гулкий голос. - Загадка эта похожа на ту,
которой Фиази победил Гротнира пятьсот зим назад. Слушай ответ,  смертный:
цыпленок - душа человеческая,  а  дорога  -  жизнь,  которую  душа  должна
перейти с обочины рождения на обочину  смерти.  На  этой  дороге  ждут  ее
многие опасности, не только зной и болото греха, но еще и повозки войны  и
мора влекомые волами разрушения, а в вышине кружит ястреб по имени Сатана,
всегда готовый пасть на добычу. Цыпленок не затем  переходит  дорогу,  что
трава на той стороне кажется ему зеленее. Он переходит, потому что  обязан
это сделать.
     Он лучился самодовольством. Хольгер мотнул головой:
     - Нет, снова мимо.
     - Что?! - великан взметнулся, как морская волна - Ах ты...
     - Хочешь биться? - спросил Хольгер. - Я сразу понял, что  умом-то  ты
не крепач...
     - Нет, нет нет! - завыл великан, вызвав  небольшую  каменную  лавину,
закружил вокруг костра. Наконец успокоился и сел. - Время уходит, а потому
- сдаюсь, скажи разгадку. Зачем цыпленок переходит дорогу?
     - Цыпленок потому и переходит дорогу,  что  слишком  далеко  было  бы
обходить ее кругом, - сказал Хольгер.
     Поток ругательств гиганта изливался долго. Хольгер  был  тому  только
рад. От него требовалось выиграть время, тянуть  как  можно  дольше,  пока
наконец первые лучи восходящего  солнца  упадут  на  его  врага.  Великан,
кричавший, что его надули, наконец  решил,  что  утолит  свою  ярость,  но
Хольгер к тому времени собрал немало  доводов  для  дискуссии  о  значении
понятий "вопрос и "ответ", и они  орали  друг  на  друга  добрых  полчаса.
Благословенны будут диспуты по семантике,  в  которых  Хольгер  участвовал
студентом! Еще десять минут  он  выиграл,  растолковывая  великану  теорию
понятий Бертрана Рассела.
     Гигант пожал плечами:
     - Ну ладно, - и улыбнулся  зловеще:  -  Будет  еще  завтрашняя  ночь,
дружок. Теперь посмотрим, какая твоя вторая загадка. Сдается мне, тут уж я
лицом в грязь не ударю. Валяй!
     Хольгер набрал побольше воздуха в грудь:
     - Что это такое - четыре ноги, желтые перья, живет в клетке,  поет  и
весит четыреста килограммов?
     Ручища великана хлопнули оземь. Взлетели камни.
     -  Что  за  неслыханная  химера!  Это  не  загадка,  это  вопрос   из
естественной истории!
     -  Если  загадка  -  вопрос,  на  который  можно  найти  ответ  путем
логических размышлений, то я  задал  тебе  загадку,  -  сказал  Хольгер  и
украдкой покосился на восток.  Показалось  ему,  или  небо  в  самом  деле
становится светлее?
     Великан замахнулся на него, но промазал и принялся грызть усы. Не так
уж он умен, подумал Хольгер. Даже мозг  с  замедленными  реакциями  найдет
ответ, имея сотни лет упражнений. Ребенку хватило бы нескольких  минут,  а
этот  бегемот  затратит   часы.   Но   великан,   похоже,   неплохо   умел
концентрировать умысел. Он сидел, зажмурившись, бормоча что-то, размеренно
покачиваясь.  Костер  прогорел,  но  было  еще  темно,  и  гигант  казался
бесформенной тенью.
     Гуги потянул Хольгера за штаны и шепнул жадно:
     - Не забудь о золоте!
     - И о проклятье, что на нем лежит, - добавила Алианора. - Боюсь, если
даже мы победим, то не честно...
     Но Хольгера, прагматика до  мозга  костей,  эта  сторона  вопроса  не
занимала ничуть. Только святой может бороться со  злом  абсолютно  чистыми
руками. Великан-каннибал приплелся сюда незваным и вряд ли  будет  большим
грехом обмануть его ради спасения жизни Алианоры.
     И все же... Проклятье - из тех вещей, которыми  не  пренебрегают.  По
спине у Хольгера пробежали мурашки. Откуда-то  он  знал,  что  победа  над
великаном может оказаться похуже поражения.
     -  Готово!  Я  нашел  разгадку,  рыцарь.  Две  канарейки  по   двести
килограммов каждая!
     Хольгер вздохнул. Что ж, когда-то приходится и проигрывать.
     - Молодец, Юмбо. Третья загадка...
     Великан перестал злорадно потирать ручищи:
     - Не называй меня Юмбо!
     - А почему?
     - Потому что мое имя - Беламор. Ужасное  имя,  его  надолго  запомнят
множество вдов, множество сирот, множество в щепки  разнесенных  деревень.
Называй меня моим подлинным именем.
     - Ну  видишь  ли,  там,  откуда  я  пришел,  "Юмбо"  -  это  вежливое
обращение... - и еще минут пятнадцать Хольгер  плел  какую-то  невероятную
историю.
     Наконец великан решительно перебил его:
     - Последнюю загадку! И поспеши, иначе растопчу!
     - Ишь ты... Как хочешь. Ответь, что  это:  зеленое,  имеет  колеса  и
растет около дома?
     - Как? - огромная челюсть отвисла.
     Хольгер повторил.
     - У какого дома?
     - Да у любого, - сказал Хольгер.
     - Растет говоришь? Вопрос о неких фантастических деревьях, на которых
растут колеса - не настоящая загадка.
     Хольгер уселся и стал чистить ногти концом меча. Ему пришло в голову,
что магниевый кинжал Альфрика  может  произвести  тот  же  эффект,  что  и
солнечные лучи. А может, и  нет.  Мощность  излучения  наверняка  окажется
недостаточной. Однако, если дойдет  до  драки  нужно  все  же  испробовать
Пламенно Острие. Хольгер отметил, что различает силуэт  гиганта,  хотя  от
костра остался только пепел.
     - В моей стране такие загадки загадывают друг другу  дети,  -  сказал
он.
     Вот это была чистая правда. Но уязвленное "эго"  Беламорга  позволило
Хольгеру выиграть еще несколько минут - пока великан ворчал и ругался.  Но
вскоре он, гневно урча, с головой погрузился в размышления.
     Хольгер  сидел,  не  шелохнувшись.  Алианора  и  Гуги  лежали  словно
каменные. Даже Папиллон замер. Все взоры были обращены на восток.
     Небо поголубело.
     Минула частица Вечности, прежде чем великан грохнул кулаком  оземь  и
уставился на них.
     - Сдаюсь, - проворчал он. - Солнце меня жжет.  Пора  искать  убежище.
Какова отгадка?
     Хольгер встал:
     - А почему я должен тебе ее выдавать?
     - Потому что я так хочу! - колосс тоже встал, топнул ножищей и ощерил
зубы: - Говори, иначе я эту девчонку в лепешку растопчу!
     Хольгер изготовил меч.
     - Ну хорошо, - сказал он. - Ответ - трава.
     - Но у травы нет колес!
     - Вот насчет колес я немножко приврал, - сказал Хольгер.
     Гнев рванулся из Беламорга оглушительным рыком. Великан  бросился  на
рыцаря. Хольгер отскочил  подальше  от  Алианоры.  Если  удастся  удержать
гиганта в помрачении от гнева еще минут пять, а самому уцелеть, то...
     - Цып-цып-цып, а вот и не поймаешь!
     Беламорг пытался сграбастать его  ручищами.  Хольгер  что  есть  силы
взмахнул мечом и отрубил ему кончик пальца. Потом он прыгал, уворачивался,
приседал, колол мечом, ругался, разжигая  ярость  великана,  жадно  хватал
полной грудью воздух в редкие мгновенья передышки.
     Когда первые  солнечные  лучи  коснулись  великана,  Беламорг  взвыл.
Такого вопля муки и ужаса Хольгер в жизни не слышал. И  побежал  прочь  от
корчившейся туши, устрашенный страданиями, в которых сам же  был  повинен.
Великан так грянул оземь, что подпрыгнули ближайшие валуны, завыл,  с  ним
происходили чудовищные превращения. Потом  все  стихло.  Лучи  восходящего
солнца озарили длинную глыбу гранита, сохранившую  отдаленное  сходство  с
человеческой фигурой, покрытую кое-как сметанными шкурами.
     Хольгер рухнул на колени. В ушах у него еще стоял этот вопль.
     Когда он пришел в себя, голова его лежала  на  коленях  Алианоры.  Ее
волосы, ее слезы ласкали его лицо, словно потоки солнечного света.
     Гуги выплясывал вокруг гранитной глыбы:
     - Золото, золото,  золото!  Каждый  великан  носит  суму  с  золотом!
Парень, отвяжи ее, станем богаче короля!
     Хольгер с трудом поднялся и подошел к нему.
     - Я бы тебе не советовала, - сказала Алианора. - Правда, деньги нам в
пути не помешают, и если уж ты намерен их забрать - позволь, их понесу  я,
чтобы проклятье пало на меня одну. Ох, любимый мой!
     Хольгер жестом приказал Гуги отойти и склонился над  сумой  из  плохо
выделанной кожи, завязанной  ремнем.  Несколько  монет  выпали  из  нее  и
блестели на земле, как крохотные солнца. Быть может, проклятье на  них  не
падет, если употребить часть денег  на  благие  цели,  например,  возвести
часовню в честь Святого Георгия?
     Что это за запах? Не вонь шкур, другой запах,  приятный,  так  пахнет
воздух  после  грозы,  когда  небо  прояснится...   Озон?  Несомненно.  Но
откуда...
     - Боже мой! - вскрикнул он. Подхватил  Алианору  на  руки  и  побежал
прочь - Гуги! Беги! Скорей отсюда! Ничего не трогай, если жизнь дорога!
     За  несколько  минут  они  собрали  вещи,  вскочили  на  Папиллона  и
помчались вниз по западному склону горы. Лишь  проскакав  несколько  миль,
Хольгер остановил коня Гуги и  Алианора  тут  же  потребовала  объяснений.
Пришлось сходу выдумать побасенку, будто святые вдруг предупредили  его  о
смертельной опасности. К счастью, его авторитет в  группе  был  достаточно
высок, и они поверили.
     Но как он растолковал бы и правд? Он сам плохо разбирался  в  ядерной
физике, но помнил, как  на  лекциях  в  университете  им  рассказывали  об
экспериментах Лоренца и Резерфорда по превращению элементов. И  о  лучевой
болезни.
     Россказни  о  проклятьи,  лежащем  на  золоте,  которое  забирали   у
превращенных солнечными лучами  в  камни  великанов,  оказались  чистейшей
правдой. Во время превращения углерода в кремний  возникали  радиоактивные
изотопы, и счет исходного продукта шел на тонны.



                                    13

     Минул полдень, а они все еще спускались в долину. Но  на  душе  стало
спокойнее.  Лес  вокруг,  буковый  с  редкими  соснами,  нес  явные  следы
присутствия человека: пни порубок, грядки на росчистях, выщипанный  скотом
подлесок, и,  наконец,  что-то  похожее  на  торную  дорогу  -  по  словам
Алианоры, она вела в городок, куда попасть можно  еще  засветло.  Хольгер,
утомленный состязанием с Беламоргом, подремывал в седле  -  езда  шагом  и
птичье щебетание убаюкивали. Они миновали одинокую  ферму.  Основательный,
крытый соломой дом из ошкуренных бревен солидный  хлев  свидетельствовали,
что хозяин - человек зажиточный. Но из  трубы  не  поднимался  дым,  а  на
подворье было тихо и пусто - только ворон сказал, насмешливо каркая.
     Гуги показал на дорогу:
     - По следам видно - хозяин  пару  дней  назад  всю  скотину  в  город
погнал. Но отчего бы вдруг?
     Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь зеленые кроны, вдруг  показались
Хольгеру холодными.
     К вечеру выехали на открытое  пространство.  Перед  ними  раскинулись
поля созревающей пшеницы, явно  принадлежавшие  жителям  близкой  деревни.
Солнце уже скрылось за лесом, черной полосой  выделявшимся  на  алом  фоне
гаснущего заката. На востоке заблестели над горами первые звезды. Было еще
довольно светло, и Хольгер рассмотрел примерно в миле впереди облако  пыли
на дороге. Он причмокнул, и папиллон пустился рысью. Алианора, забавы ради
гонявшаяся за прилетевшими с заходом солнца нетопырями, тут же  опускались
на седло позади Хольгера и приняла человеческий облик.
     - Не нужно беспокоить этих людей нашими бедами, - сказала  она.  -  У
них наверняка свои хлопоты и свои страхи.
     Большой нос Гуги втянул воздух:
     - Скотину и овец загоняют за стены. Ну и  запашок!  Только  есть  тут
что-то такое... Когда человек боится, пот пахнет острее.  И  еще  чего-то,
диковинный след, нелюдской... - он теснее прижался к груди Хольгера.
     Стадо было огромное, дорога оказалась  ему  тесна.  То  тут,  то  там
коровы и овцы выбегали на поля. Сновавшие вокруг мальчишки и псы  загоняли
ошалевшую  скотину  обратно  в  стадо,  вытаптывая  в  пшенице   настоящие
тропинки. Что-то случилось, подумал Хольгер, оттого-то они так  и  спешат.
Он натянул поводья - дорогу загородили несколько крестьян с  копьями.  Это
были кряжистые, светлокожие люди, бородатые  и  длинноволосые,  в  длинных
кафтанах из грубой  шерсти  и  штанах,  перевитых  ремнями  постолов.  Они
выглядели спокойными по натуре,  но  в  голосах  их,  когда  они  спросили
Хольгера о его имени, звучали беспокойство и страх.
     - Сэр Хольгер из Дании с двумя  друзьями,  -  сказал  он.  Не  смысла
рассказывать всю правду, чересчур сложную  для  них.  -  Намерения  у  нас
мирные, мы хотели бы найти ночлег.
     - Ольгер? -  рослый  мужчина  средних  лет,  казавшийся  их  вожаком,
опустил копье и почесал в затылке. - Где я слышал это имя или похожее?
     Мужчины зашептались, но никто из них не пришел  на  помощь  вожаку  -
нужно было думать о стаде.
     - Вряд ли вы слышали обо мне, - сказал Хольгер. - это кто-то  другой.
Я издалека, здесь проездом.
     - Ну что ж, господин, приветствую вас в Лувилле, -  сказал  вожак.  -
Боюсь в недоброе вы прибыли время, но все  равно  сэр  Юв  рад  будет  вас
видеть... Эй вы! Поворотите  ту  паршивую  яловицу,  пока  не  забежала  в
соседнее  графство...  Меня  зовут  Рауль,  господин.  Простите  нам   это
столпотворение на дороге.
     - Что случилось? - спросила Алианора. - Я  вижу,  вы  загоняете  свою
скотину на ночь за  городские  стены,  а  ведь  загонов  там  для  нее  не
найдется.
     Хольгер услышал как старик вполголоса прохаживается по  адресу  "этих
заграничных путешественников и их скандально раздетых дамочек". Но тут  же
кто-то прервал его:
     -  Я  о  ней  слышал,  дедуля.  Это   дева-лебедь,   она   живет   на
северо-западе. Говорят, она очень добрая.
     Хольгер внимательно прислушался к словам Рауля:
     - Да, господин, уже два дня мы сбиваем всю скотину  в  одно  стадо  и
пасем все вместе, а к ночи загоняем  в  город.  И  сами  там  прячемся.  С
наступлением сумерек никто и носу за ворота не высунет.  По  округе  рыщет
волколак.
     - Что ты сказал? - охнул Гуги. - Оборотень?
     - Вот именно. В последние годы многое шло не так, как  следовало  бы.
Что ни хозяйство - несчастье за несчастьем. Этой  весной  мой  собственный
топор сорвался и поранил мне ногу, а потом тоже случилось с моим  старшим.
Три недели мы провалялись - в самый  сев!  В  каждой  семье  -  что-нибудь
вроде. Говорят, это идет  из-за  гор,  от  Серединного  Мира.  Чернокнижье
набрало такую силу, что достает до нас и все обращает в  зло.  Так  у  нас
болтают. -  Рауль  перекрестился.  -  Как  знать...  А  самое  скверное  -
луп-гаро. <волк -  оборотень  (франц.),  соответствует  волколаку  русских
сказок>. Господи Иисусе защити нас!
     - А не может это оказаться обычный волк? - спросила Алианора.
     - Я часто слышала,  как  люди  пускали  слух  о  волколаке,  а  потом
выяснилось, что это обычный зверь, только очень большой и хитрый.
     - Может быть, - сказал Рауль холодно. - Только никак не  понять,  как
это обычный зверь выломал столько ворот и открыл столько  замков.  Обычные
волки не убивают для забавы по дюжине овец зараз, как ласки это  делают  в
курятнике. А вчера ночью Пьер Бигфут и его жена Берта сидели дома... Это в
трех милях отсюда, в лесу. Серый выбил  окно,  прыгнул  внутрь  и  схватил
ребенка из колыбельки. Пьер его  ударил  серпом  и  клянется,  что  железо
прошло сквозь волка, как сквозь туман. А Берта его сгоряча трахнула старой
серебряной ложкой, памятью бабкиной. Вот тогда он бросил ребенка  -  слава
богу, не покалечил! - и выпрыгнул в окно. Вот я и спрашиваю:  обычный  это
волк?
     - Нет, - тихо, испуганно сказала Алианора. Рауль сплюнул:
     - Вот мы и будем спать за стенами, пока опасность не минует,  а  волк
пусть рыщет по пустому лесу. Может, мы отыщем, кто  это  меняет  шкуру,  и
спалим его на костре, - и добавил учтиво: - Очень  все  это  некстати  для
сэра Юва, он сейчас снаряжает свою дочку Раймберг в путешествие на запад -
она должна обвенчаться в Вене с третьим сыном маркграфа. Мы молимся,  чтоб
побыстрее пришел конец нашим бедам.
     - Наш господин, увы, не сможет принять тебя так, как ты заслуживаешь,
сэр 'Ольгер, - сказал какой-то парень. - Он  будет  всю  ночь,  сэр'Ольгер
ходить дозором по стенам, чтобы  волк  не  перескочил  внутрь.  А  госпожа
Бланшефлон не поднимается с постели, она больна. Но сын их и дочь  сделают
все, чтобы принять тебя достойно.
     Хольгер подумал, что и  ему  следовало  бы  вставать  на  стражу.  Но
побоялся, что уснет - позади бессонная ночь и день в седле. Когда Папиллон
неспешно зашагал впереди  стада,  датчанин  попросил  Алианору  рассказать
подробнее про свалившуюся на сельчан напасть.
     - Есть два способа для человека превратиться в зверя, - сказала  она.
- Один - это заклятья, наложенные на обычных  людей.  Как  моя  туника  из
перьев. Второй способ гораздо более мрачный. Иные люди рождаются на  свет,
имея двойную сущность, и чары здесь ни при чем. Или другим  зверем...  что
ни ночь. В человеческом обличье он приятный и рассудительный, а  в  облике
зверя  сеет  смерть,  пока  не  утолит  жажду  крови  или  не  вернется  в
человеческий вид из страха перед разоблачением. Трудно их  победить  -  их
раны заживают в одно мгновенье. Только серебро причиняет им  боль,  только
серебряным оружием их можно убить.  Но  от  такого  оружия  он  ускользает
быстрее, чем любой настоящий зверь.
     Человека, что ни ночь, охватывает желание стать медведем,  или  диким
котом или волком. - Все не совсем так. Тот парень прав -  это  может  быть
кто-то из них. Небольшая примесь крови в человеческих жилах может  дремать
всю жизнь, если окажетс