ыступающего в роли проводника. Перед
глазами Хольгера мелькнули алые и голубые ленты, вплетенные в хвост  белой
лошади сарацина. Датчанин, тронул коленями бока Папиллона.
     Они скакали среди скал, восток, поблизости от  затаившихся  людоедов,
слышали их нарастающий вой. Хольгер увидел отблески света на острие  копья
- оно летело сверху по дуге прямо в него. Поднял щит и отбил им копье. Тут
же три стрелы ударили в щит.
     Но они уже нырнули в темноту, оставив позади догорающий костер. Белая
лошадь и просторные белые одежды Сараха выглядели смутным, едва  различным
во мраке пятном. Папиллон споткнулся. Его подкова высекла  из  камня  сноп
искр. Кони замедлили бег, пошли неровной рысье. Вокруг был  мрак.  Хольгер
не знал, воображение или чутье подсказывают ему, что  слева  -  скалы.  Он
ощущал их нависшую над головой тяжесть так, словно уже погребен под ними.
     Он оглянулся назад, увидел вождя людоедов. Верзила в барсучьих шкурах
схватил из  костра  затянувшееся  полено  и  размахивал  им  над  головой,
раздувая. Огонь окутал  его  золотистым  сиянием.  Призывая  криком  своих
воинов, он воздел топор и ринулся в погоню.
     Вскоре он настиг коней, осторожно и медленно ступавших по каменистому
склону. Хольгер заметил краем глаз,  что  и  остальные  все  же  бегут  за
вождем, хоть и без особого  запала.  И  все  внимание  обратил  на  вождя,
подбегавшего слева - с той стороны, где меч не  мог  его  достать.  Людоед
замахнулся топором, целя Папиллону в бабку. Конь отскочил, едва не сбросив
наземь своих седоков. Хольгер развернул его мордой к  напавшему,  подумал:
сейчас набегут остальные, и мы окажемся в западне!
     - Алианора, держись! - крикнул он, наклонился далеко вперед,  пытаясь
достать врага мечом. Его удар был отражен острием топора. Вождь уклонился,
он был гораздо проворнее коня. Размалеванное лицо с заплетенной в  косички
бородой искривилось в кровожадной ухмылке.
     Но факел в левой его руке  оказался  в  пределах  досягаемости  меча.
Хольгер ударил справа налево, и  пылающее  полено  стукнуло  каннибала  по
обнаженной груди. Дикарь взвыл  от  боли.  Не  успел  он  опомниться,  как
Хольгер оказался поблизости. Меч рассек воздух. Вождь рухнул замертво. Вся
схватка отняла секунды. Ты  умел  драться,  сукин  сын,  подумал  Хольгер,
тронул шпорами бока Папиллона и поскакал за Сарахом.
     Они ехали в непроглядной темноте. Людоеды бежали следом,  но  напасть
не решались. Лишь изредка свистела стрела, провожаемая криками и воем.
     - Сейчас они соберутся с духом и  бросятся!  -  крикнул  Сарах  через
плечо.
     - Вряд ли, - ответила Алианора. - Ты разве ничего не чуешь?
     Хольгер потянул носом. Ветер дул ему прямо  в  лицо.  Хольгер  ощущал
его, чуял, что он очень холодный, что развевает ему плащ и треплет плюмаж,
- и ничего больше.
     - Ух! - сказал Сарах чуточку погодя. - Это тот смрад и есть?
     В темноте за их спинами  пронзительно  взвыли  дикари.  Хольгер,  чье
чутье  было  притупленно  курением,  последним  унюхал  нарастающую  вонь.
людоеды явно отказались от погони. Несомненно,  они  намеревались  засесть
поблизости и караулить врагов всю ночь, но не пересекали некую черту.
     Если запах можно назвать густым и холодным, то именно таким был смрад
тролля. У самого входа в пещеру Хольгеру невыносимо захотелось зажать нос.
     Они остановили коней. Алианора спрыгнула на землю.
     - Нужно найти, чем осветить дорогу, - сказала она. - Тут  под  ногами
сухие ветки. Наверное, тролль их обронил, когда устраивал логово.
     Она собрала охапку хвороста,  а  Гуги  высек  огонь.  Хольгер  увидел
черную пасть пещеры, метров трех в высоту. Она вела в непроглядный мрак.
     - Ну, пошли, - сказал он. В горле пересохло.
     - Я бы хотела увидеть снова  звезды,  -  сказала  Алианора,  и  ветер
развеял ее слова. Гуги сжал ее ладошки.
     - Ну, а если мы и наткнемся на тролля? - сказал Сарах. - Наши  клинки
изрубят его на кусочки. Сдается мне, что мы напугались бабушкиных сказок.
     И он решительно вошел в пещеру. Хольгер двинулся следом. Меч в правой
руке и щит на левом плече казались невероятно тяжелыми,  он  ощущал  тупую
боль в местах, где по доспехам пришлись удары.  По  спине  ползли  ручейки
пота, свербило в местах, куда он не  мог  дотянуться  и  почесать.  Воздух
пещеры был насыщен запахом тролля, мешавшимся с  душным  смрадом  гниющего
мяса. Пламя факела приплясывало, затухало, вспыхивало,  тени  метались  по
бугристым стенам. Хольгер мог бы присягнуть, что видит на стенах  каменные
лица, разевающие беззубые рты при виде путников. Земля под ногами  усыпана
камнями (о которых он что  ни  миг  отбивал  пальцы  ног)  и  обглоданными
дочиста костями зверей. Алианора внимательно смотрела под ноги, то и  дело
нагибалась, поднимала куску дерева и сухие ветки. Отчетливый звонкий  стук
конских копыт возвращался глухим эхом.
     В противоположной от входа стене пещеры был пробит туннель -  высотой
метра в три и чуточку поуже. Хольгеру с Сарахом  пришлось  идти,  едва  не
задевая друг друга локтями. Хольгер  старался  не  гадать,  голыми  руками
пробил тролль этот туннель, или нет. Раз или два он  споткнулся  о  кости,
которые  могли  быть  только  обломками  человеческих   черепов.   Туннель
сворачивал, еще раз, и  еще,  чувство  направления  совершенно  отказалось
служить Хольгеру, и вдруг он понял, что знает точно: они  спускаются  вниз
бесконечной дорогой  в  самое  нутро  земли.  Собрав  всю  силу  воли,  он
удержался от крика.
     Туннель привел их в пещеру, где зияли три прохода. Гуги вышел вперед,
жестом приказал Сахару и Хольгеру остаться на месте. Свет факела  заострил
черты его лица, огромная тень гнома казалась черным гротескным  чудовищем,
готовым на него броситься.
     Он внимательно присмотрелся к пламени, ставшему  желтым  и  коптящим,
потом послюнил палец, поднял его обращаясь во все стороны и  выбрал  левый
туннель, буркнув:
     - Туда.
     - Нет, - сказал Хольгер. - Смотри, он ведет вниз.
     - Ничего не вниз. И не ори так.
     - Ты с ума сошел! - сказал Хольгер. - Каждый глупец...
     Гуги глянул на него из-под клочкастых бровей:
     - Каждый глупец вправе думать, как ему нравится.  Вдруг  ты  и  прав.
Головой не поручусь. Только по-моему, хорошая дорога  как  раз  тут,  и  о
подземелья я знаю малость  побольше  твоего.  Так  как,  пойдете,  куда  я
показал?
     Хольгер проглотил слюну:
     - Ладно. Извини. Веди нас.
     Гуги усмехнулся:
     - Ты дельный парень.
     И затопал в левый туннель. Остальные пошли следом.
     Вскоре стало ясно, что туннель поднимается вверх. Хольгер  ни  словом
не обмолвился, когда Гуги миновал несколько боковых коридоров, не удостоив
их и взгляда. Но когда они оказались в схожей  пещере  с  тремя  проходами
впереди, гном какое-то время колебался.
     Наконец сказал озабоченно:
     - Все мне подсказывает, что средним  надо  идти.  Вот  только  тролля
смрад там сильнее.
     - Ты даже отличаешь, где сильнее, где слабее? - поморщился Сарах.
     - Наверное, там его логово, - шепнула Алианора. Чей-то конь  фыркнул.
В тесном пространстве это прозвучало, как выстрел. - А ты не мог бы  найти
другую, окольную дорогу?
     - Моно попробовать, - ответил Гуги неуверенно. - Только времени уйдет
куча.
     - А нам нужно  как  можно  быстрее  добраться  до  церкви,  -  сказал
Хольгер.
     - Зачем? - спросил Сарах.
     - Сейчас это неважно, - ответил Хольгер. -  Попросту  поверь  мне  на
слово, ладно?
     Хотя сарацин и достоин доверия, не время и не место посвящать его  во
все сложности. Слишком много значит Кортана, не зря  враги  так  стараются
помешать...
     Моргана без труда могла бы опередить  Хольгера,  оказаться  у  церкви
раньше. Но это ей ничего не даст - она не смогла бы  перенести  Кортану  в
другое место. Меч чересчур тяжел для женских рук, а чары применить  нельзя
- мешает ореол святости Кортаны и лежащее на ней благословение. Кто должен
помочь фее, унести меч самым естественным образом,  с  помощью  физической
силы - так, как и украли Кортану в прошлый раз.  Однако  все  за  то,  что
дикари панически боятся  церкви  святого  Гриммина  и  никогда  к  ней  не
подойдут, даже если фея прикажет. А ее собственные полки из жителей других
краев заняты подготовкой к войне с Империей.
     Если  у  нее  будет  время,  она  безусловно  найдет  кого-нибудь   в
помощники. Или призовет силы,  способы  легко  расправиться  с  Хольгером,
прежде чем он достигнет церкви. Но пока что ему везет  -  больше,  чем  он
того заслуживает. Он прекрасно  знал,  что  не  одолел  бы  самых  сильных
союзников феи. Только святому такое под силу, а Хольгеру ох как далеко  до
святости...
     Эрго: нужно спешить изо всех сил.
     Сарах хмуро смотрел на него. Потом вздохнул:
     - Тебе виднее, друг мой. Идем кратчайшей дорогой.
     Хольгер пожал плечами  и  двинулся  вперед.  Туннель  изгибался,  вел
вверх, потом вниз, снова вверх, заворачивал, расширялся, сужался. Их  шаги
гремели,  как  удары  в  бубен.  Мы здесь, мы здесь, тролль, мы здесь,  мы
идем...
     Коридор сузился настолько, что они плечами задевали стены. Впереди  -
Гуги, за ним - Хольгер, за ним - Сарах,  и  последней  -  Алианора.  Коней
ведут под уздцы. Зыбкое пламя  факела  бросает  на  стены  алое  сияние  и
пляшущие тени. Хольгер расслышал приглушенный голос Сараха:
     - Самый тяжелый мой грех  -  то,  что  я  позволил  столь  прелестной
девушке оказаться в  столь  зловонной  дыре.  Бог  мне  этого  никогда  не
простит.
     - Но я прощу, - шепнула Алианора.
     Сарацин засмеялся:
     - И этого достаточно! Госпожа моя, кому нужны солнце, луна и  звезды,
если рядом - ты?
     - Прошу тебя, помолчи. Мы и так выдаем себя шумом.
     -  Прошу  тебя,  помолчи.  Мы  и  так  выдаем  себя  шумом.   Хорошо,
удовольствуюсь  мыслями.  Мыслями  о  красоте,  грациозности,  прелести  и
доброте, словом, мыслями об Алианоре.
     - Ох, Сарах...
     Хольгер закусил губы до крови.
     - Тихо вы, там сзади, -  прошипел  Гуги.  -  У  самого  логова  идем.
Коридор оборвался. Факел освещал крохотную часть  огромной  пещеры,  когда
пламя чуточку  разгорелось,  Хольгеру  показалось,  что  он  видит  стены,
плавными изгибами возносящиеся  на  невообразимую  высоту.  Землю  устилал
толстый слой веток,  листьев,  полусгнившей  соломы  и  костей  -  повсюду
обглоданные кости. И над всем этим царил  неодолимый,  парализующий  запах
смерти.
     - Тихо! - сказал Гуги. - Думаете, мне тут нравится? Мы должны  пройти
мяконько, как кошки. Выход наверняка вон там.
     Листья трещали  под  ногами,  с  каждым  шагом  все  громче.  Хольгер
пошатывался, ступая по этому толстому,  ненадежному  ковру.  Споткнулся  о
корягу. Сук царапнул его по щеке, словно целил в глаза. Датчанин  наступил
на человеческий скелет и тот рассыпался под сапогом. Слышно было, как кони
собственной тяжестью проваливаются в  эту  труху,  оступаются,  фыркают  с
омерзением.
     Пламя внезапно взметнулось с треском, стало ясным. И тут  же  Хольгер
ощутил холодное дуновение.
     - Мы недалеко от выхода, - сказал Гуги. - Го-о!
     - Го-о! - ответил эхо. - Го-о-о!
     Эхо!
     Из огромной кучи сухих листьев вылезал тролль.
     Алианора закричала. Лишь сейчас Хольгер услышал в ее голосе настоящий
страх.
     - Боже, спаси нас, - прошептал Сарах.
     Гуги пригнулся, заворчал. Хольгер уронил меч, нагнулся, поднял его  и
снова выронил, - ладони взмокли от пота.
     Тролль подошел ближе, неуклюже загребая ногами. В вышину он не  менее
двух с половиной метров. Точнее  не  определить  -  он  страшно  горбился,
ручищи свисали до земли, кулаки волочились у ступней, огромных, когтистых.
Безволосая зеленая кожа свободно болталась, словно троллю она была велика.
Широкий шрам рта, нос не короче метра, черные бездонные колодцы  глаз  без
ресниц и белков, глаз, словно впитывавших безвозвратно свет  и  ничего  не
отражавших.
     - Го-о-о, - тролль идиотски осклабился и вытянул лапу.
     Крик Сараха. Блеснула его сабля. Удар.  Хлюпанье.  Из  раны  поднялся
дым. С той же идиотской ухмылкой,  ни  на  йоту  не  изменившейся.  Тролль
протянул к сарацину другую лапу. Хольгер бросился к нему, занес меч.
     Тролль ударил его наотмашь. Хольгер принял удар на щит. Щит  треснул,
и датчанин отлетел  на  кучу  гнилых  листьев,  покатился  в  угол.  Лежал
неподвижно, бессильно, пытаясь отдышаться. Увидел мельком:  лошадь  Сараха
пронзительно кричит, брыкается  и  порывается  встать  на  дыбы.  Алианора
повисло на ее узде, пригибая  голову  вниз.  Взгляд  Хольгера  метнулся  к
Сараху.
     Сарацин приплясывал на  ложе  тролля.  Каким-то  чудом  он  удерживал
равновесие на этой шаткой груде веток  и  листьев.  Приседал,  отскакивал,
уклонялся от неуклюжих замахов тролля,  от  попыток  чудовища  сграбастать
его;  сабля  его  неустанно  посвистывала,  казалась  смазанной   туманной
полосой, за которой блестели в улыбке  белые  зубы  мавра.  Что  ни  удар,
лезвие глубоко вонзалось в зеленую тушу.  Но  тролль  только  покряхтывал.
Сарах расчетливо и хладнокровно целил в одно и то  же  место  -  в  правую
лапу, над запястьем.
     И вот очередной удар отсек кисть чудища напрочь.
     - Ага! - Сарах радостно засмеялся. - Гуги, посвети-ка!
     Гном воткнул факел  в  развилку  высокой  коряги  и  бросился  помочь
Алианоре  удерживать  белую  кобылу.  Папиллон  кружил  вокруг  дерущихся,
выжидая удобного момента.
     Он представился, когда тролль замахнулся  на  Сараха  левой  лапищей.
Конь бросился на чудовище сзади. Его копыта ударили  в  широчайшую  спину,
как в барабан. Тролль рухнул ничком, а Папиллон взмыл на дыбы во всю  свою
невероятную высоту и обрушил передние ноги. Череп тролля треснул.
     - Великие небеса! - перекрестился Сарах  и  весело  сказал  Хольгеру,
только сейчас сумевшему подняться: - Не  так  уж  все  страшно  было,  сэр
Руперт, а? Хольгер посмотрел на свой искореженный щит.
     - Ну да, - сказал он весело. - Вот только я себя неважно показал...
     Кобыла Сараха дрожала крупной дрожью, но уже не взбрыкивала. Алианора
ласково поглаживала ее.
     - Быстрей, пошли отсюда, - сказал Гуги. - Нос мне этой вонью забило.
     Хольгер кивнул:
     - выход где-то близко... Господи Иисусе!
     Отсеченная рука тролля  бежала  по  земле,  перебирая  пальцами,  как
огромный  зеленый  паук.  Пробежала  по   кучкам   листьев,   по   веткам,
вскарабкалась по коряге, цепляясь за  кору  ногтем  указательного  пальца,
скатилась вниз  и  неслась  вприпрыжку,  пока  не  достигла  запястья,  от
которого была отсечена. И приросла к нему. Разбитая голова тролля была уже
целехонькой. Чудище встало во весь рост и осклабилось. Кроваво сверкнули в
свете догорающего факела его клыки. Путники оцепенели.
     Тролль  бросился  на  Хольгера.  Датчанин  испытал  огромное  желание
пуститься наутек. Но не знал даже, в какую сторону бежать. Сплюнул наземь,
занес меч и ударил, вложив всю силу.
     Меч раз за разом ударял по  ручище,  не  уступавшей  в  толщине  суку
столетнего дуба. Звенела сталь. Зеленая кровь хлестала во  все  стороны  и
тут же чернела, окутанная клубившимся из ран дымом. Казалось, меч светится
изнутри. И вдруг упала отсеченная ручища,  покатилась  по  охапкам  гнилых
листьев. Перевернулась ладонью вниз и, упираясь пальцами, поползла назад к
хозяину.
     Сарах  атаковал  справа.  Его  сабля  прошлась  по   ребрам   тролля.
Отсеченный кусок шкуры упал  наземь  и,  шурша,  похлюпывая,  поволокся  к
троллю. Папиллон взмыл на дыбы  и  ударил  копытами.  Снес  троллю  морду.
Челюсти  упали  под  ноги  коню  и  сомкнулись  на  бабке.  Рысак  заржал,
заметался, лягаясь и высоко подскакивая,  сарах  не  успел  увернуться  от
удара уцелевшей руки тролля, принял его  на  защищенный  кольчугой  живот,
полетел наземь, перевернулся пару раз и уже не шевелился.
     "Его и в самом деле нельзя убить!" - подумал Хольгер. -  "Господи,  в
какой дыре нам пришлось погибать..."
     - Алианора, беги!
     - Нет!  -  она  хватила  факел  и  подбежала  к  ошалевшему  от  боли
Папиллону. - Сейчас я ее оторву! Стой спокойно!
     Тролль сцапал с земли свою руку и приставил ее  на  место.  Уцелевшая
половина морды жутко ухмылялась. Хольгер ударил что есть сил, и еще раз  -
но глубокие раны тут же затянулись. Датчанин споткнулся  отпрыгнул  назад.
Алианора увернулась от молотивших по воздуху копыт Папиллона, схватила его
за узду и как-то успокоила на миг. Нагнулась, чтобы  разжать  впившиеся  в
ногу коня челюсти.
     Когда она приблизила факел, челюсти разжались сами. Девушка удивленно
вскочила и отбежала назад.
     - Го-о-о! - ухнул  тролль.  Он  отвернулся  от  Хольгера,  подошел  к
челюстям, поднял их и вложил в рот. И вновь двинулся к  датчанину,  щелкая
клыками.
     И тут Хольгер вспомнил!
     - Огня! - крикнул он. - Побольше огня! Спалите его!
     Алианора бросила факел в кучу соломы, тут же вспыхнувшей. Дым щекотал
ноздри, выжимал слезы из глаз... Чистый  дым,  подумал  Хольгер  отрешено,
чистое пламя, они разгонят смрад этой могилы. Он взял себя в руки.  Ударил
мечом.
     Отсеченная кисть тролля отлетела далеко. Алианора  бросилась  к  ней,
подняла. Лапища билась в ее руках, пальцы извивались, как  зеленые  черви,
но Алианора швырнула лапу в огонь.  Зеленая  ладонь  согнулась  в  кольцо,
выползла из пламени - но почерневшая, уже опаленная.  Застыла.  Язык  огня
метнулся к ней и завершил дело.
     Тролль плаксиво взвыл, молотя ручищей, как  дубиной.  Удар  -  и  меч
вылетел из руки Хольгера. Датчанин нагнулся. Тролль навалился на него всей
тушей. Хольгер лежал,  не  в  силах  ни  пошевелиться,  ни  вздохнуть.  Но
Папиллон ринулся в бой, и чудище оставило Хольгера.
     Шатаясь, встал Сарах и тут же бросился в схватку. Папиллон уже свалил
тролля. Сабля полоснула чудище по ноге, и еще раз.  Огонь  перекинулся  на
куски сухого дерева, его треск превратился в гул, в пещере  стало  светло,
как днем. Алианора собрала все силы, и ей удалось забросить ногу тролля на
пылающие поленья.
     В строй вернулся Хольгер. Зеленые пальцы сомкнулись на  его  лодыжке,
пальцы другой лапы, отсеченной Сарахом. Датчанин оторвал ее  и  швырнул  в
огонь. Она ухитрилась как-то извернуться на лету, упала в безопасном месте
и поползла, пытаясь укрыться под корягой. На нее бросился  Гуги,  схватил,
гном и отсеченная рука, сцепившись, покатилась по земле, взметая листья.
     Голову тролля уже отрубил  Сарах.  Она  щелкала  клыками  и  брызгала
слюной,  когда  Хольгер  поддевал  ее  концом  меча  и  швырял  в   пламя.
Покатилась, пылающая, в сторону Алианоры. Хольгер вновь вонзил в нее  меч,
и хотя клинок мог лишиться закалки, придерживал голову в пламени, пока она
не обуглилась.
     Оставалось еще туловище. С ним  пришлось  труднее  всего.  Борясь  со
скользкими змеями потрохов, оплетавшими  их,  как  щупальцами,  Хольгер  и
Сарах поволокли тяжеленную, словно  из  металла  отлитую  тушу  в  сторону
бушующего в середине пещеры огня. Потом Хольгер никак  не  мог  вспомнить,
как им удалось дотащить ее и сунуть в пламя. Удалось как-то...
     Гуги, оборванный и окровавленный,  затолкнул  в  огонь  руку  тролля.
Потом осел на землю и больше не встал.
     Алианора подбежала к нему, присела на корточки.
     - Он тяжел ранен! - крикнула девушка. Хольгер  едва  расслышал  ее  в
гуле пламени. Жар и дым туманили сознание. - Гуги! Гуги!
     - Лучше убраться отсюда, пока пещера не превратилась в печь - крикнул
Сарах в ухо Хольгеру. - Видишь, дым стелется вон  туда,  в  проход?  Выход
там! Алианора пусть несет  гнома,  а  ты  мне  помоги  справиться  с  этой
проклятой клячей!
     Соединенными усилиями они успокоили кобылу. И бросились в  проход,  в
дым, каждый вздох отдавался болью во всем теле, кашель раздирал грудь.  Но
они вырвались наконец из пещеры.



                                    23