чнулась  в огромном  особняке в  горах у  быстрой реки.  Там я
прожила два  с половиной месяца. Вместе со мной жил Александр, а еще
пожилая чета слуг, говоривших на незнакомом мне языке, который я так
и  не  удосужилась  выучить.  Александр  пытался  наладить  со  мной
отношения, однако  я не  хотела ни  видеть его,  ни слышать,  ни тем
более -  говорить   с  ним.   Теперь  я   сожалею,  что  была  такой
бескомпромиссной.   Мне   следовало   бы,   немного   поупорствовав,
смягчиться, вести  себя пай-девочкой,  называть Александра  отцом...
Впрочем,  я  сомневаюсь,  что  смогла  бы  одурачить  его.  Из  меня
никудышная актриса.
   Дважды я  пыталась бежать,  но  мне  не  удавалось  добраться  до
ближайшего людского  поселения. Возможно,  таковых вообще  не  было;
возможно, та  планета была  необитаема. Оба  раза Александр  находил
меня и возвращал обратно.
   Потом он  исчез почти  на три недели. А вернувшись, забрал меня с
собой. Больше  я не  видела ни  того особняка,  ни тех пожилых слуг,
говоривших на незнакомом языке.
   Моим следующим  узилищем стала  вилла на  берегу  моря.  Дом  был
большой и  новый, лишь  недавно  построенный,  а  эта  планета,  по-
видимому, тоже  была необитаема.  На вилле  нас ждали четверо слуг и
молоденькая женщина-доктор,  гинеколог  по  специальности.  Все  они
говорили по-итальянски,  но на  каком-то странном диалекте, который,
впрочем, я  без труда  понимала. Оказывается, Александр нанял их еще
три месяца назад для ухода за своей беременной дочерью - то есть, за
мной. Поначалу  я была  в  недоумении,  но  затем  сообразила,  что,
наверное, это  был мир с быстрым течением времени. Возможно, с очень
быстрым.
   Вскоре я  подружилась с  Джулией - так звали женщину-доктора. Она
была родом  из мира,  похожего на  мой, только  там было  начало XXI
века. Окончив  университет, Джулия  долго не  могла найти постоянной
работы и  с радостью  приняла  предложение  Александра,  который  не
поскупился ни  на обещания,  ни на аванс. Она, конечно, подозревала,
что дело  тут нечисто, но согласилась, поскольку ей очень нужны были
деньги.  Я   боялась,  что   Джулия  еще  горько  пожалеет  о  своем
опрометчивом поступке. (Впрочем, надежда, что для нее и для слуг все
обойдется  благополучно,   была.  По   крайней  мере,  Александр  не
демонстрировал перед  ними своих способностей, а когда отлучался, то
не исчезал  просто так,  а использовал  космический катер, который и
Джулия, и  слуги считали  очень навороченным  самолетом на воздушных
подушках. Но, может быть, он просто не хотел их пугать...)
   Александр, кстати,  еще не оставлял надежды склонить меня на свою
сторону. Теперь  он сменил тактику и уже не пытался предстать передо
мной в наилучшем свете, а принялся обливать грязью всех членов нашей
семьи  за   исключением  Юноны.   Это,  пожалуй,  была  единственная
положительная черта,  которую я  у него  обнаружила - он считал свою
мать святой.  Зато с остальными Александр не церемонился. Он поведал
мне свою  версию гибели  Харальда, представив Артура этаким коварным
злодеем, убийцей  невинных младенцев.  Рассказал о кровосмесительной
связи Брендона и Бренды и о продолжающемся по сей день романе Артура
со своей  родной теткой Дианой. Он обвинил Эрика в уничтожении целой
планеты  и  в  вероломном  убийстве  принца  Ладислава,  пытавшегося
воспрепятствовать исполнению этого чудовищного замысла. Я услышала о
преступлениях Джо  и о  том, что  он якобы  действовал в  сговоре  с
Артуром, Брендоном  и Амадисом.  Досталось также  и Кевину, которого
Александр уличил  в стремлении  поработить мой родной мир... Короче,
он так нагло и бессовестно искажал факты, что у меня не было ни сил,
ни желания  возражать ему.  Я просто  убегала от  него, а  когда  он
запирался со мной в комнате, я зажимала ладонями уши и во весь голос
распевала всякие дурацкие песенки, лишь бы не слышать его.
   В конце  концов, Александр  сдался и  оставил меня  в  покое.  Он
исчезал на несколько дней, затем появлялся вновь, чтобы справиться о
моем самочувствии и узнать, сколько времени осталось до родов, затем
снова исчезал.
   Пожалуй, пока  это было  главной обязанностью  Джулии - как можно
точнее знать,  когда я рожу ребенка. Зачем - она не понимала. Я тоже
не понимала,  и  меня  терзали  дурные  предчувствия.  Вряд  ли  это
понадобилось ему  для проведения  астрологических расчетов.  Хотя он
явно что-то  подсчитывал, постоянно  прикидывал в уме - я видела это
по выражению  его лица.  А однажды  я расслышала, как он пробормотал
себе под  нос: "Так,  разница в двадцать три дня. Отлично..." Что за
разница? Почему отлично?..
   Когда до  родов оставалось  шесть дней,  Александр забрал меня из
этого мира.  Правда, ненадолго.  Он сказал  Джулии и  слугам, что  я
захотела немного  прокатиться  на  самолете,  посадил  меня  в  свой
космический катер,  запер в  пассажирской каюте  и взлетел. Где-то в
стратосфере  он   вошел  в   Тоннель  (теперь   я  не   называю  это
гиперпространством), потом  вышел из  него  в  глубоком  космосе  (я
видела все  в иллюминатор), пробыл там минут пять, потом снова вошел
в Тоннель - и мы вернулись обратно.
   Джулия  и  слуги  были  в  панике.  Особенно  сильно  волновалась
Джулия - оказывается, мы отсутствовали полных одиннадцать дней, и по
всем ее расчетам я уже должна была родить. Александр велел слугам не
суетиться и немедленно приступить к исполнению своих обязанностей, а
в ответ  на недоуменные  расспросы Джулии  грубо  отрезал,  что  она
ошиблась в  сроках. Причем  так грубо  и  бесцеремонно,  что  у  нее
пропала всякая  охота возражать  ему. После чего сел в катер и снова
улетел, пообещав к родам вернуться.
   А Джулия  отвела меня  в свой кабинет, где была установлена самая
передовая (по  меркам ее мира) диагностическая аппаратура, и провела
дополнительное обследование. Результат оказался тот же - шесть дней.
Она была  так потрясена,  словно на  голову ей  свалился метеорит. И
тогда я  решилась рассказать ей всю правду. А начала с того, что она
видит в  ночном небе  незнакомые созвездия  вовсе не  потому, что мы
находимся в  Южном  полушарии,  на  острове,  принадлежащем  чудаку-
миллиардеру...
   Джулия мне  поверила. Конечно,  не во  всем  и  не  сразу,  но  в
главном - да.  Я предложила  более  приемлемое  для  нее  объяснение
нарушения сроков  моей беременности,  нежели ошибка,  допущенная  ею
вследствие профессиональной  некомпетентности. Это  же  объясняло  и
много разных  мелочей - как,  например, то,  почему ей каждую неделю
приходилось переводить  свои наручные  часы на  восемь минут вперед.
Ход всех  остальных часов  в доме,  включая компьютерные, Александр,
видимо, согласовал с длительностью здешних суток.
   Под предлогом  того, что  пора обедать,  я прервала наш разговор,
давая Джулии время над всем поразмыслить. За обедом она почти ничего
не съела,  пребывая в  глубокой  задумчивости.  Я  могла  понять  ее
состояние - ведь  не так давно я тоже пережила подобный шок, когда в
одночасье  были   опровергнуты  все   мои  прежние  представления  о
мироздании.
   После обеда  мы  вновь  остались  наедине,  и  Джулия  растерянно
сказала:
   - Знаешь, все  это как-то  в  голове  не  вкладывается.  Тридцать
второй   век,    межзвездные   перелеты,   освоенная   человечеством
Галактика... и  могущественные  колдуны.  И  множественность  миров.
Разные  эпохи,  различные  исторические  линии,  разница  в  течении
времени... Кстати,  о времени.  Твой отец  явно  подгоняет  рождение
мальчика к определенному сроку.
   Я уже  давно знала,  что у меня будет сын. До того, как Александр
похитил меня, я не хотела знать это заранее, хотела, чтобы это стало
сюрпризом. Но  теперь я не желала никаких сюрпризов. Теперь я знала,
что у меня будет сын, и решила назвать его Кевином - пусть и вопреки
правилу не давать новорожденным имен здравствующих родственников.
   - Мне тоже  так кажется, -  ответила я Джулии. - Но я не понимаю,
зачем. Что он задумал?
   - Может, собирается  подменить ребенка? -  предположила Джулия. -
Уже наметил  приемных родителей,  устроил так,  чтобы  оба  мальчика
родились одновременно,  а потом поменяет их местами - и никто ничего
не заподозрит.
   - О Боже! - в ужасе прошептала я. Предположение Джулии показалось
мне более, чем вероятным. - Что же делать? Что же делать?..
   Джулия беспомощно пожала плечами:
   - Даже не знаю, что тебе посоветовать. На заступничество слуг нам
рассчитывать нечего.  Это невежественные калабрийские крестьяне. Они
боготворят твоего  отца и  подчиняются ему  во всем,  потому что  он
регулярно платит им наличными. А твоему рассказу они не поверят. Они
просто не поймут тебя.
   - Все равно  они бы  не помогли, -  с горечью  сказала я. - Ты не
представляешь, на что способен Александр.
   Мы надолго  замолчали. Я  еле сдерживалась,  чтобы не зарыдать от
осознания собственного  бессилия. Господи,  ну почему это происходит
со мной?!  Чем я  Тебя прогневила?  Своим неверием в Тебя? Но ведь в
мире  так   много  атеистов,  что  Ты  просто  не  сможешь  их  всех
покарать...
   - Послушай, Дженни, -  отозвалась, наконец,  Джулия. -  Если  тот
самолет на  самом деле  звездолет, почему  ты ни  разу  не  пыталась
захватить его, пока твой отец спал, и улететь отсюда?
   - А куда  я могла улететь? Это же совсем другой мир. Наши корабли
пока не  могут пересекать  границы миров. Кевин уже много лет бьется
над этой проблемой, но еще не нашел ее решения.
   - Но ведь твой отец смог...
   - Вот именно.  Это   о н  может,  а  не  двигатель  его  корабля.
Александр просто  перемещает катер  из мира  в мир, пользуясь своими
способностями. А  я такими  способностями не обладаю. Мой Дар еще не
пробужден. Бренда  только готовила  меня к  этому, но  закончить  не
успела.
   - А если попробовать самостоятельно пробудить его?
   - Я пробовала, и не раз. Вспоминала все, что говорила мне Бренда,
делала все,  как она  описывала, но тщетно. Не знаю, в чем тут дело.
Может быть,  в скорости  течения времени,  а может,  еще  в  чем-то.
Однако результат налицо - у меня ничего не получилось.
   Джулия вздохнула:
   - Жаль, что  ты раньше не доверилась мне. Я бы все-таки уговорила
тебя  захватить   звездолет.  Мы  бы  с  тобой  улетели  куда-нибудь
подальше, нашли  бы пригодную  для жизни планету и спрятались бы там
от твоего отца. А со временем что-нибудь да придумали бы.
   Я грустно усмехнулась:
   - Спасибо, Джули,  ты хорошая  подруга. Но ты наивная оптимистка.
Во-первых, я не умею водить корабли - но даже не это главное. Нам не
удалось бы  скрыться от  Александра, он  мигом  нашел  бы  нас. -  Я
сделала паузу,  затем добавила: -  И, пожалуйста,  впредь не называй
Александра моим отцом. У меня нет отца. У меня есть Кевин - он мне и
за отца, и за брата, и за мужа.

   Я родила  Кевина-младшего точно  в срок.  Роды прошли  легко, без
осложнений. Джулия  была права,  когда говорила,  что,  несмотря  на
некоторую хрупкость  моей фигуры,  я просто создана для материнства.
Мне даже  было не  очень больно... Настоящая боль пришла чуть позже,
когда у меня отняли сына.
   Александр взял спеленатого младенца из рук Джулии и сказал мне:
   - Ты плохая  дочь, Дженнифер,  и будешь  плохой  матерью.  Я  сам
воспитаю мальчика. Он станет настоящим мужчиной.
   И унес моего малыша. Больше я его не видела.
   А  у  меня  началась  истерика.  Я  плакала,  умоляла,  угрожала,
проклинала Александра  на чем  свет стоит.  Тогда Джулия уколола мне
какой-то транквилизатор, и я забылась в тревожном сне...
   Когда я  проснулась, заботливая Джулия сидела на стуле возле моей
постели. Увидев,  что я  раскрыла глаза,  она тут  же трижды  нажала
кнопку звонка  у изголовья кровати - условный знак экономке принести
завтрак в комнату.
   Я собиралась  сказать, что  не хочу есть, но не сказала. Мне было
безразлично.
   - Где мой сын? - вместо этого спросила я.
   - Александр забрал  его и  улетел, - виновато  ответила Джулия. -
Прости, но  я ничего  не могла  поделать. Он сказал, что вернется не
скоро.
   Почему-то я  не смогла  даже заплакать.  Внутри  меня  как  будто
образовалась какая-то  пустота, которая  поглощала все мое горе, всю
скорбь,  все   отчаяние,  всю   безысходность.  Жизнь  казалась  мне
бесцельной  и   бессмысленной,  но   я  была   далека  от  мыслей  о
самоубийстве. Этот выход был не для меня.
   - Я дала  тебе антидепрессантов, -  сказала Джулия, поняв, что со
мной происходит. -  И буду  давать впредь,  чтобы  ты  не  натворила
глупостей.  Сейчас  ты  не  в  себе  от  пережитого  и  способна  на
необдуманные поступки.  Но ты  должна понять, что тебе есть для чего
жить. У  тебя есть сын, которого отняли, и теперь у тебя есть цель -
вернуть его обратно.
   - Но как? Как я верну Кевина?
   - Пока не знаю, но обязательно придумаю. Мы вместе придумаем... -
Джулия покачала  головой. - Ах,  Дженни, Дженни! Почему ты раньше не
рассказала мне  обо всем?  Я с  самого начала  видела, что  у тебя с
Александром натянутые  отношения, но разве могла я подумать, что это
так серьезно!..
   Наш разговор  прервала экономка,  принесшая завтрак, к которому я
почти не притронулась.




        Глава 10. АРТУР
 К ВОПРОСУ О КОШКАХ

Я не  спеша шел  по длинному  светлому коридору недавно построенного
главного лабораторного  корпуса  Института  пространства  и  времени
Фонда Макартура.  Немногочисленные встречные  вежливо здоровались со
мной, поглядывая  на меня  с вполне понятным любопытством. Лет шесть
назад  Кевин,  чтобы  хоть  как-то  объяснить  происхождение  своего
немалого капитала,  инспирировал утечку  информации из  "достоверных
источников", будто  бы  он -  сын  ушедшего  на  покой  космического
пирата. А  я,  стало  быть,  и  есть  тот  самый  ушедший  на  покой
космический пират.
   Ай да Кевин! Ай да шутник!..
   Шел четвертый  день  моего  легального  пребывания  на  Терре-де-
Астурии. Это была единственная возможность познакомиться с родными и
близкими моей  невестки, поскольку  они даже  не подозревали о наших
действительных способностях -  Кевин  с  Анхелой  не  видели  смысла
посвящать их в эту тайну. Тут я был полностью согласен с ними.
   Во избежание  недоумения и  всяческих кривотолков,  мне  пришлось
принять облик моложавого шестидесятилетнего мужчины. Не скажу, что я
был в  восторге от  этого. Хотя  мой столетний  юбилей был уже не за
горами, я  еще не  чувствовал  себя  достаточно  старым  для  такого
почтенного облика. Мне было несколько неуютно.
   Кроме Анхелы  и, возможно, ее брата Рика, больше никто на Астурии
не  знал,   что  я   король,  однако  принимали  меня  почти  что  с
королевскими почестями и называли не иначе, как "дон Артуро", причем
в устах  многих телекомментаторов  приставка  "дон"  звучала  весьма
многозначительно. Я  не обижался  на журналистов,  что они вот так с
ходу причислили  меня к  "донам" преступного  мира. Это  была не  их
вина, это Кевин постарался.
   Семья невестки  мне в  целом понравилась.  Правда, поначалу  меня
беспокоило, что  бывший муж  Анхелы, ее  кузен и  отставной  монарх,
полный кретин  и, к  тому же, сумасшедший. Затем я успокоился, когда
узнал, что  умственная неполноценность была унаследована им по линии
его матери,  с которой  у Анхелы  нет кровного  родства. Так  что за
плохую наследственность переживать не приходилось.
   По совету  Кевина я  был  предельно  осторожен  с  Риком,  братом
Анхелы. Этот  хитрый лис, благодаря своей природной проницательности
и редкому  дару делать  правильные выводы  из  минимума  информации,
сумел проникнуть  в тайну  финансовой империи Кевина и разгадать его
наполеоновские планы.  С таким  человеком в  самом деле  нужно  было
держать  ухо   востро.  Также   Кевин  советовал   мне  остерегаться
профессора Альбы, видного астурийского биолога, которого чрезвычайно
заинтересовала  наша   генетическая   аномалия,   ответственная   за
паранормальные способности  и именуемая нами Даром. Он же называл ее
j-аномалией - в честь Дженнифер - и последние полгода активно изучал
ее свойства. Кевин не сомневался, что он захочет обзавестись и моими
образцами ДНК.  Но оказалось,  что как  раз к моему приезду Фернандо
Альба серьезно заболел, и сейчас ему было не до наших j-аномалий...
   Я остановился  возле двери  с двумя  табличками. Первая  из  них,
строго академическая, гласила:

        ОТДЕЛ СТОХАСТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ.

   Вторая была явно самопальная, состряпанная в спешке:
  "Л а б о р а т о р и я   п р и к л а д н о г о   с а д и з м а .
        К и с к и   Ш р е д и н г е р а - Л е й н с т е р а".
   - Профессор Лейнстер  должен быть  здесь, - сказал  мне мой  гид,
юный кабальеро дон Хесус де Лос Трес Монтаньос.
   Я точно  знал, что  Колин здесь,  поэтому поблагодарил  юношу  за
заботу и  предложил ему  идти по своим делам. Исполненный служебного
рвения дон  Хесус изъявил  готовность дождаться  меня  в  вестибюле,
однако я  не допускающим  возражений тоном  ответил,  что  собираюсь
задержаться  надолго.  Дон  Хесус  тут  же  стушевался.  Все-таки  в
репутации "крестного отца" есть свои преимущества.
   На мой звонок дверь открыл сам профессор Лейнстер.
   - Ну, наконец-то! -  произнес он,  жестом приглашая меня войти. -
Все-таки соизволил  проявить свой высочайший интерес к моей скромной
деятельности. А я уж и не смел надеяться.
   Я подчистую проигнорировал иронический выпад Колина. Если всерьез
воспринимать его  тщеславие, замаскированное  под самоуничижение, то
так недолго  и нервный  тик заработать. Когда в первый же день моего
официального визита  на Астурию  я не бросился стремглав осматривать
его любимое  детище, Институт  пространства и  времени, Колин был не
просто шокирован -  он поверить  в  это  не  мог.  Он  был  искренне
убежден, что занятие наукой и, в особенности, физикой - единственное
стоящее дело,  ученые - единственные  счастливые люди  на всем белом
свете, а  все остальные,  кто не посвятил себя науке, чувствуют себя
несчастными и ущербными и черной завистью завидуют ученым.
   Мы миновали  пустую приемную (или как там она у них называется) и
вошли в такой же пустой кабинет.
   - Присаживайся, -  сказал   Колин,  указывая   на  кресло   возле
невысокого столика  с пепельницей,  початой пачкой сигарет, какой-то
книгой и  компактным кофейным  автоматом. - У нас еще есть несколько
минут, пока  маринуются кошки.  Затем мы  посмотрим на  них, а после
прошвырнемся по  институту. Только  не говори,  что у тебя времени в
обрез.
   - Не буду, - пообещал я. - Времени у меня навалом.
   - Вот  и   чудненько, -   Колин   потер   руки   в   предвкушении
увлекательной  экскурсии.  Он  обожал  все  показывать  и  обо  всем
рассказывать; ему  нравилось всех учить. Я вовсе не отрицаю, что это
хорошая черта;  говорят, Колин  хороший педагог - но его беда в том,
что он рвется учить всех подряд, а не только тех, кто этого хочет. -
Кофе выпьешь?
   - С удовольствием.
   Колин ткнул  всего одну  кнопку, и автомат тотчас выдал две чашки
горячего и ароматного черного кофе.
   - У нас  с тобой, насколько я помню, схожие вкусы, - объяснил он,
сажаясь в соседнее кресло. - Поэтому я и не перенастраивал автомат.
   Кофе действительно  был как  раз  на  мой  вкус.  Я  сделал  пару
глотков, закурил  и мельком взглянул на лежавшую рядом с пепельницей
книгу. С  некоторым удивлением  я  обнаружил,  что  это  не  научная
монография, а  хрестоматийный сборник англо-американской космической
фантастики конца XX - начала XXI веков.
   - Ну  и   ну, -  сказал  я. -  Вот  уж  не  думал,  что  ты  этим
интересуешься.
   - Это Кевин  дал почитать, -  ответил Колин. -  Сказал, что будет
забавно.
   - И как?
   - Я действительно  позабавился. - Он прыснул смехом. - Американцы
того времени  были страшные  снобы и  идеалисты. Считали, что только
они единственные  сумеют заселить Галактику, а остальные народы либо
перебьют друг друга,