ает ему право на ее жизнь. Ну да, это очень примитивно, нужно и желание женщины... Но пойми, нормальный мужчина возьмет женщину только тогда, если он абсолютно уверен, что она хочет этого! Иначе он не мужчина! Извини, Жако, я не хотел тебя обидеть, тебе просто нельзя с женщинами, а ты ведь более чем нормальный! Да, именно поэтому, более чем! Ты отдаешь себе отчет в своих поступках, тебе нельзя, потому что это твой монашеский обет, ты же сознательно принимал его. Так и нормальный мужчина осознает, когда можно, а когда... Когда пострашнее, чем твой обет!.. Нет, наверняка у них было...
     - Лео, ну не мучайся, спроси ее!
     - Как? "Скажи, дочка, ты переспала с герцогом да Гарда и да Вилла-Нуова"? Жако, разве я могу об этом спрашивать?
     - Хорошо, хорошо. Но почему для тебя это так важно?
     - Это моя дочь. Я хочу, чтобы у нее был нормальный муж, чтобы она любила его! Если это тот самый встречный, за которого я должен отдать ее замуж? Ты же сам сказал, что небесная канцелярия одобрила... А вдруг она его не любит, а просто благодарна за спасение? На одной благодарности далеко не уедешь.
     - Лео, ты торопишь события. Жизнь сама расставит все по местам. - Все-таки Леон простодушен на редкость, подумал аббат. Неужели все папаши так переживают за своих дочерей? - Смотри, вон твоя маленькая маркиза выглянула из душевой! Сиреневое ей к лицу. Только что это у нее с волосами?

Глава 49,
в которой у меня все в норме

     - Удивительно, девочка, но у тебя все в норме! - сказала мне пожилая докторша. - Твоей нервной системе можно позавидовать. Думаю, никаких последствий быть не должно.
     - А можно у вас принять душ и переодеться? - Я не стала говорить ей про непослушные ноги, сейчас они вели себя отменно. - Мне не хочется шокировать окружающих.
     Медсестра проводила меня в душевую, раздобыла шампунь, расческу и маникюрные ножницы для моих обломанных ногтей с остатками лака. Горячие струи воды показались мне необыкновенно приятными, но вот кожа на моей голове была совсем другого мнения. Чуть не плача от боли, я кое-как помыла волосы, целыми прядями остававшиеся у меня в руках вместе с песком и водорослями. Потом я осторожно промокнула голову полотенцем, стараясь не прикасаться к коже, и поняла, что мне не расчесать волосы уже никогда.
     Наверное, миллион лет я распутывала их по прядям и этими самыми маникюрными ножничками выстригала неподдающиеся колтуны. Ужас! Лучше бы в душевой не было зеркала... Если меня с такой прической увидит Поль, он сбежит на край света! Нет. Мой Поль никуда не сбежит. Но мне совсем не хотелось показываться ему на глаза в таком виде. Без парикмахера мне уже не обойтись, но ведь до парикмахерской нужно как-то добраться, и публика увидит этот кошмар у меня на голове! Надо попросить папу привести парикмахера прямо сюда! Папа сумеет уговорить любого!
     Я выглянула из двери душевой. Папа с маленьким аббатом сидели в холле на другом конце коридора и не смотрели в мою сторону. Не кричать же на всю больницу! Я направилась в их сторону, наверное, покраснев, как Поль. Правда, почему он все время краснеет? Он же старше меня лет на пять, что за комплексы?
     Сначала аббат, а потом и папа заметили меня.
     - Отлично выглядишь, дочка, - неуверенно сказал папа, глядя на мой причесон.
     - Папа... А где Поль?
     - Твой рыцарь вместе с сержантом Клерноном отправились арестовывать Вонахью, - сообщил папа, сделав ударение на слове "рыцарь".
     Я с облегчением вздохнула: до появления Поля я успею пообщаться с парикмахером где угодно.

Глава 50,
в которой самолет взял курс на Париж

     В четыре наш самолет из Валлетты взял курс на Париж. А часом раньше Дороти Шмерлотт улетела в Лондон. Надо же, до самого появления на "Тоскане" папиной жены эта вовсе не глупая сорокалетняя англичанка была уверена в пламенной страсти Риччи и даже не подозревала, каким козырем она служила в руках нечистоплотного дельца от археологии.
     Мы не остались на семейное торжество Клернонов, но, мне кажется, ни маленький веселый аббат, ни его кузен не обиделись, потому что понимали: сейчас нам с папой нужно скорее попасть домой, в Монтрей-Белле, ведь мы наконец-то перестали сомневаться в том, что любим друг друга.
     И еще я любила Поля...
     Я очень хорошо это знала. И папа, по-моему, это тоже знал, потому что сразу купил четыре билета, хотя мы вовсе не договаривались, что Поль поедет с нами в Монтрей-Белле. Папа просто взял наши документы и пошел за билетами, а Поль послушно отдал ему свой паспорт и даже не спросил зачем.
     - Клео, тебе очень идет такая авангардная стрижка каскадом, - сказала Катрин, когда папа отошел. - Правда, Поль?
     Катрин смотрела на нас снизу вверх и улыбалась. На самом деле она сказала: "Ты мне очень нравишься, Клео, и Поль тоже. И Полю ты тоже нравишься. Правда".
     Поль лишь восторженно кивнул, по-моему, он плохо понимал происходящее. Если бы он мог, он покраснел бы еще сильнее. Милый...
     - Спасибо, Катрин, - сказала я. - Мне повезло с парикмахером, он очень старался и сохранил мне волосы до плеч.
     Катрин понимающе кивнула. Ведь в действительности я сказала: "Мне очень повезло, Катрин, что папа выбрал именно тебя. Ты сохранила нас".

Глава 51,
в которой Поль оказывается итальянцем

     - Поль, да вы, оказывается, итальянец? По вашему английскому никогда бы не подумал, - сказал папа, возвращая Полю его паспорт. - Даже меня всегда выдает акцент. Чем же сеньор занимался в Англии, что сумел в совершенстве овладеть языком?
     Поль смущенно вздохнул и в поисках поддержки посмотрел на меня.
     - Папа, Поль тоже учится в Оксфорде. - Надо что-то делать с его стеснительностью, подумала я, ответив вместо совершенно растерявшегося "сеньора". - Ему остался год до получения степени магистра!
     - Да, мсье маркиз, - наконец-то выдавил будущий магистр.
     - Поль, пойдем выпьем на брудершафт. Это невозможно! В Монтрей-Белле мне хватает церемонного Белиньи!
     - Леон, пожалуйста, не приставай к человеку! - тихо попросила Катрин. - Приедем в Монтрей-Белле, он успокоится, все будет нормально! Ты тоже...
     - Вы берете меня с собой, мсье, мадам?
     Чудо мое! Наконец-то до тебя дошло!
     - Поль, конечно, мы все едем в наш замок. - Я взяла его за руку. - Папа, слышишь, объявили посадку.

Глава 52,
в которой Леон чуть не умер без Катрин

     - Катрин, я чуть не умер без тебя, честное слово! - прошептал Леон ей на ухо и нежно прикоснулся губами к мочке.
     Эту ласку мужа Катрин любила больше всего и поскорее сняла очки, чтобы без помех как следует поцеловать Леона, пока никто не видит. Там, на ухе, у Катрин почему-то помещалась самая загадочная точка, которая сразу же приближала то, что она называла для себя "волнами и радугами".
     - Леон, скорее бы домой... - Она не договорила, потому что муж уже целовал ее губы. - Я так люблю тебя, - наконец прошептала она. - Я ужасно боялась, что никогда больше не увижу...
     Леон снова поцеловал ее и, отстранившись, укоризненно заметил:
     - Ты же давала мне слово никогда никуда не ходить без меня. А тут ночью, на какой-то лодке...
     - Леон, но ведь я не могла спокойно смотреть, как увозят Клео! Я же не знала, что Жаннет даже по отношению к твоей дочери поведет себя по-скотски, а на катере окажется Поль!
     - Правда, хороший парень? Посмотри, они похожи на ангелов.
     Катрин взглянула на Клео и Поля, сидящих через проход от них. Беленькая головка девушки лежала на плече черноволосого парня, к тому же они еще держали друг друга за руки. Как тут было не умилиться сентиментальному Леону.
     - Ты такой трогательный папаша, - не удержалась Катрин и потерлась щекой о щеку Леона. - Что же с тобой будет, когда появятся внуки!
     - Ох, Катрин! Ведь появятся! Он выловил Клео из воды, точно как я тебя. Там же наверняка и дальше было все, как у нас с тобой. - Леон помолчал и доверительно добавил:
     - Знаешь, королева, раньше я думал, что буду очень сильно ревновать дочку к ее кавалеру. А мне нравится Поль, честно, отличный парень. Тем более что он спас мою девочку, рисковал собой. Он вполне ее заслужил! Как ты считаешь?
     - Леон, но ведь это же им решать. Да, он славный малый, только как-то болезненно застенчив.
     - Застенчивость - не самое плохое качество в парне. Но я, кажется, догадываюсь о ее причинах. Парень с оксфордским образованием работал охранником у афериста. Мне даже страшно представить себя на его месте.
     - Еще бы, с твоим-то честолюбием, царь зверей! - Катрин взъерошила волосы Леона. - Но Вонахью вовсе не использовал Поля в качестве охранника. Как владеет языками Поль и как - твой неприятель! "Которыми научными, результатов"! А потом я не уверена, что у них все было по нашему сценарию. Мы ведь взрослые люди, а они еще все-таки дети...
     - Дети, все мы дети. Кстати, про сценарий. Я ведь так его и не прочитал. Достань, пожалуйста. А ведь Зик ждет, он даже звонил. Представляешь, он звонил сегодня утром, а мне кажется, это было в другой жизни! До чего же неудобно с одной рукой...
     - Ты мне толком и не сказал, как ты поранил руку?
     - Катрин, глупая история, порезался о стакан. Ну, больно было, конечно. Нет, сейчас не больно. Да, там швы. Дома покажу. Ну, ничего страшного, пройдет. Катрин, ну что ты, хочешь, чтобы я покраснел, как Поль?
     Странно, подумала Катрин, только что целовал меня, а тут вдруг застеснялся, как будто что-то скрывает.

Глава 53,
в которой папа позвал меня

     - Клео! - позвал меня папа. У него был очень лукавый вид. - Ты говорила, что сеньор Паоло специалист по сказкам? - Папа протянул мне какую-то пачку бумаг. - Попроси его прочитать и прокомментировать это.
     - А что это, папа?
     - Новый сценарий Зика Транзита. Итальянская история про герцога озера Гарда и его родственников. Зик хочет, чтобы я сделал ему костюмы. - Папа словно не замечал, как Поль буквально побагровел. - А я спать хочу, просто глаза слипаются. Я не спал больше суток, - виновато добавил папа. - Почитайте, потом мне расскажете, я должен завтра дать ответ герру Транзиту.
     Мы послушно склонились над рукописью, я чувствовала настоящий жар от лица Поля и, осторожно поцеловав его пылающую щеку, с удивлением сказала:
     - Это ведь твоя история, Поль!
     - Да, только здесь какие-то викинги, турки... Зачем? Это же все не правда! Дочке герцога и ее сыну никто не помогал, кроме нянюшки и купца!
     Я хотела сказать папе, что Поль знает, как все было по-настоящему, но папа уже спал. И Катрин тоже дремала, сняв очки. Я еще не видела ее без очков. Она выглядела гораздо мягче и не такой "селф-контрольной", наверное, потому, что чуть-чуть улыбалась. Какая она все-таки маленькая! И как она решилась пойти на лодке за катером неизвестно куда! Ночью! Как она собиралась отбивать меня у гиганта-Гарри? Но ведь, если бы не ее лодка, неизвестно, нашел бы нас папа... Интересно, а папа носит ее на руках? Наверное, носит. Она же маленькая, не то что я. Но ведь Поль носил меня на руках целую ночь!
     - Поль, а тебе тяжело было носить меня?
     - Взять тебя на руки?
     Лицо Поля было совсем рядом, я видела в его глазах, что он, как в подземелье, снова стал без слов понимать меня, мне ведь действительно очень хотелось обнять его за шею и прижаться! Почувствовать его дыхание и губы...
     - Поль...
     И, представляете, он осторожно повернул меня к себе, его руки коснулись моих плеч и остались на них, мои руки ощутили завитки его волос, а наши губы... Что наши губы? Да не знаю я! Только у нас опять оказалось одно сердце, и ничего не было вокруг, кроме слепящего света, который вдруг стал рассыпаться на звезды, и между ними чернела темнота. Но чтобы оставался только свет и никакой темноты не было вовсе, нужно было сделать что-то, чего нельзя было делать сейчас, но что мы обязательно должны были сделать, чтобы взлететь. Ну, не так, как на самолете, мы ведь и летели сейчас на самолете, а чтобы вообще взлететь. Чтобы были только мы и этот свет, а никакой темноты, подступающей и исчезающей от биения нашего сердца, не стало. У меня даже потекли слезы, а Поль целовал и целовал меня: мои губы, щеки, глаза с этими самыми слезами...
     Я нечаянно взглянула через плечо Поля и замерла: папа что-то шептал Катрин, повернувшись к нам спиной. И на папиной шее были точно такие же завитки волос, как у Поля... И Катрин вдруг потрогала их своими детскими пальцами, а папа неловко обнял ее забинтованной рукой. Неужели они целуются и их сердце тоже превращается в одно? Какая я дура, конечно, целуются, ведь они муж и жена. Но я никогда не видела, чтобы папа целовался с мамой в самолете. И так долго целовался! Обычно они чмокали друг друга в щеку и говорили: "салют" или "пока". Нет, в спальне они наверняка целовались по-другому... А теперь он целует Катрин в самолете, как в спальне. Но почему папа не может этого делать, если я целую Поля? Неужели я тоже целую Поля, как в спальне?
     - Что-то не так, Клео? - прошептал Поль.
     - Поль, - я откинулась в кресле, - это глупый вопрос, но скажи мне, если мы будем в спальне, то произойдет то, что показывают в фильмах?
-      Если ты этого захочешь...
-      А ты? Ты хочешь этого?
     Он глубоко вздохнул и уставился в иллюминатор.
     - Я люблю тебя... Я хочу быть с тобой рядом, но чтобы ты была счастлива от этого. А я не могу ничего дать тебе, у меня ничего нет: ни замка, ни даже работы. Мне не нужно было лететь с тобой.
     - Зачем ты это говоришь? Я спрашиваю совсем о другом!
     Он опять вздохнул и промолчал.
     - Поль!
     - Конечно да. - Он по-прежнему смотрел в иллюминатор. - Прости, я банальный человек. Когда мы приземлимся в Париже, я попрощаюсь. Я и так зашел слишком далеко.
     - Глупый пессимист! Если бы я знала, что ты такой унылый, я бы лучше сразу утонула в море! Кто говорил мне: "Дыши, дыши!" Кто просил святого дать мне покрывало? А теперь ты хочешь бросить меня! Да? "Я попрощаюсь"! Что я буду без тебя делать? У меня, может быть, нет никого, кроме тебя!
     Поль резко повернулся ко мне и сжал мои руки.
     - Ты что, Клео?! А твой папа?
     - Папа! У него есть Катрин! А у меня никого нет!
     - Тише, что с тобой? Это несправедливо! Как ты можешь говорить такое! - ужаснулся Поль. - Они же услышат!
     - Ну и пусть.
     На самом деле мне было уже стыдно за свою истерику. По счастью, гул моторов заглушал слова и папа обнимал Катрин, так что можно было надеяться, что они ничего не слышали. Только бы снова не разреветься! А Поль прижал меня к себе и зашептал:
     - Пожалуйста, прости! Я не собираюсь бросать тебя! У меня нет никого дороже! Все хорошо... - Он поцеловал мой глупый рот и подбородок. - Да, все хорошо?
     - Ты не уедешь?
     - Нет, нет. Я всегда буду с тобой!
     - Я, правда, теперь не смогу без тебя...

Глава 54,
в которой надо целоваться, а не подсматривать

     - Катрин, - восторженно прошептал Леон, - видела, как он ее целует?
     - И ты поцелуй меня. И отвернись, не надо подсматривать.
     - Хорошо, моя королева. - Леон обнял Катрин, смешно отставив больную руку. - Не буду подсматривать, но мне же интересно! Вдруг парень сделает что-нибудь не так, ему же некому подсказать!
     - Леон, все так, обойдутся без консультантов!
     - А ты видишь?
     - Ничего я не вижу, кроме ваших глаз, мой маркиз! И они самые красивые в мире! И губы самые красивые, и нос! И брови!
     - Ну ладно, ладно! - Леон старательно поцеловал жену и опять спросил:
     - Тебе видно, что они там делают?
     - Читают сценарий. - На самом деле Катрин не столько видела, сколько чувствовала, что "дети" ссорятся, но Леону ни в коем случае нельзя даже намекать об этом! В том, что дети быстро помирятся, Катрин не сомневалась. Понятно, что девочка перенервничала и устала, но рядом с ней "верный вассал", все будет в порядке. - Леон, все будет в порядке, не оборачивайся, они опять целуются.
     И это было уже правдой!

Глава 55,
в которой нас встречали папины любимцы

     В Орли нас встречали папины любимцы - шофер Франсуа и бесконечный "линкольн".
     Я больше не буду описывать колористическую гамму оттенков лица Поля: от нежно-розовых до багровых тонов, потому что мы все старались делать вид, будто с ним ничего не происходит. Даже папа, которому я еще в самолете сказала, что Поль знает подлинную историю одноглазой герцогини и ее сына, пожалев смущенного сеньора Паоло, воспринял это известие как нечто само собой разумеющееся. К великому облегчению Поля, папа попросил отложить пересказ "на потом", а еще лучше, если они вместе с сеньором Паоло все запишут и отправят герру Транзиту, чтобы тот привел свой сценарий в соответствие с исторической правдой и не уподоблялся некоторым... Папа поморщился.
     - Ррр-ау! - подсказала ему Катрин. - Нужно пострашнее оскалить клыки и забить хвостом! Мы, львы, никому не позволим обижать историческую правду! Львы не боятся никого!
     - Да! - совершенно серьезно изрек папа и для убедительности добавил:
     - Ррр-ау!
     Мы с Катрин переглянулись и тоже дерзко сказали:
     - Ррр-ау!
     Какое-то мгновение Поль изумленно смотрел на нас, а потом рассмеялся, да так открыто и заразительно! Представляете, я впервые в жизни видела его веселым, и мы все дружно смеялись, на нас даже начала оглядываться публика в аэропорту, а ведь развеселил нас не папа, что было бы в порядке вещей, а его жена! И где он нашел такую отличную тетку?

Глава 56,
в которой "линкольн" мчал в Монтрей-Белле

     А потом "линкольн" мчал нас в Монтрей-Белле. Мы жадно набросились на припасы из его многочисленных закромов, как будто не ели с самого рождения, а папа ужасно забавно рассказывал про то, как познакомился с Катрин, предварительно выловив ее из вод Шера и нарядив затем в бархатное платье Екатерины Медичи. Как похоже, только у нас с Полем была бархатная мантия святого...
     Папа называл Катрин королевой, а меня - царицей Клеопатрой, и Поль уже не так оглушительно краснел, когда папа обращался к нему "сеньор Паоло". И у папы с Катрин все складывалось очень хорошо, они сразу нашли тайник с фигуркой "вассала", и еще "вассала" - подвеску, а всего нужно было собрать семь фигурок всадников, чтобы Катрин могла получить загадочное наследство. Но интриганка Жаннет - как же я сразу не поняла, что она нарочно настраивала меня против папы! - наговорила про него гадостей Катрин, и та от отчаяния решила выйти замуж за какого-то унылого нотариуса, но мой папа очень вовремя появился в церкви и увел Катрин прямо из-под венца! Но самое удивительное - завещание Катрин, которое, кстати, хранилось в аббатстве Мон-Сен-Мишель, причем оно было гобеленом! И по этому завещанию Катрин получала в наследство наш Монтрей-Белле!
     - Мне ничего не оставалось, как жениться на королеве Катрин. - Папа виновато развел руками. - И хорошо еще, что она согласилась, а могла бы просто выгнать нас с тобой из замка! Что бы мы делали без замка?
     Ну и шуточки у моего папаш!
     - Папа, по-моему, ты хотел спросить, что бы мы делали без Катрин?
     Удивительно, но я абсолютно точно прочитала его мысли: в ответ папа благодарно улыбнулся мне и нежно обнял Катрин. И мне было очень приятно. Нет, Катрин вовсе не вытесняла маму из моего сердца, и даже не покушалась на это. Просто в моем сердце теперь стало гораздо просторнее, чем прежде. Там отлично умещались и мама, и папа, и Поль, и Катрин, и еще оставалось много-много места для кого-то неведомого, кому будет хорошо рядом с нами.
     Папа попросил Поля открыть новую бутылку, потому что сам не мог делать этого одной рукой, и мы снова выпили нашего вина из Монтрей-Белле, и потом как-то сразу все уснули. Я, правда, успела подумать, что папа не будет возражать, если я скажу, что хочу выйти за Поля...

Глава 57,
в которой лужайки пахли травой

     Лужайки газонов Монтрей-Белле пахли свежескошенной травой, ирисами и ночной прохладой. Деловито светили светлячки и интимно циркали потревоженные лучами автомобильных фар цикады. Черные стволы деревьев, темные стены построек с подвижными тенями дикого винограда... Шелковист