. Скорее бы домой попасть. Матушке мазь заморскую привезти.
     Смекнул тут Кремень: эге, думает, это же сада хозяева. Если убью сейчас, так про сад ничего и не узнаю.
     Остановились. Коней распрягли, костерок развели. Сыром да вином своего гостя угощают. А Кремень стонет, до ноги дотронуться не дает. А конь его поодаль пасется.
     Уж очень купцу спутник подозрительный. А Джованни - ничего, все про мать вспоминает.
     - Скорее бы, дядя, домой! Только бы матушку красивой сделать, такой, как до пожара.
     Купец молчит, в костер смотрит. А Кремню интересно: чудно, в его руках люди, а убить жалко. Так у костра хорошо. И мальчик такой славный. Вроде бы лицо знакомое. И что он там про пожар толкует, лучше бы про сад узнать.
     - А что, Джованни, кто мать-то твоя?
     - Она, сеньор, герцога сожженного дочь, - отвечает Джованни, - этим местам хозяйка.
     - Только жизнь-то по-другому решила, - купец говорит.
     Начал тут Кремень догадываться:
     - А кто, парень, твой отец будет? Как его звать-то?
     Джованни вспыхнул.
     - Нет у меня отца. И не было. Злодей он, хоть мама и не велит говорить про него худое.
     Задумался Кремень-разбойник. Может, открыться? Тогда уж прощай нажива, да и не очень, сдается, рад будет Джованни своего родителя видеть. Отвернулся он, а Джованни к ручью за водой пошел. И вдруг Кремня как кто по плечу стукнул. Вскинул глаза, а на Джованни из куста волк нацелился, вот-вот схватит. Забыл про ногу Кремень. Кинулся на волка и насмерть голыми руками задушил. Купец видит, а с места сойти боится, одеревенел весь со страха.
     Нагнулся Кремень волка-то рассмотреть.
     - Дай-ка, Джованни, нож, шкуру снимать буду!
     Побежал Джованни за ножом к костру. Только откуда ни возьмись на Кремня волчиха набросилась, рычит, на землю повалила, рвет, кусает. С клыков злоба так и летит. Да не долго она Кремня мяла. Изловчился Джованни, вогнал нож ей под лопатку. Тут и купец подоспел. Вытащили вдвоем Кремня.
     - Прости, - говорит купец, - добрый человек, за разбойника я тебя принял, а ты Джованни от волка спас.
     А Кремень уж и не слышит ничего. Вытащил из последних сил жемчужины, протянул Джованни.
     - Ей отдашь, - прохрипел и умер.
     Помолились над ним купец с Джованни, как умели, и похоронили. И крест над безымянным холмиком приладили. Очень купец сокрушался, что не узнал имени доброго человека. А конь Кремня так и остался у могилы бродить.
     Приехал купец домой. Все, как обычно, жене рассказывает, и про спутника удивительного. Кому же теперь жемчуга отдать?
     - Ясно кому, матери Джованни. - Жена у купца толковая была, сразу сообразила.
     - Это почему? - не понял купец.
     - Эх, - говорит жена, - башка седая, а соображения как у дитяти. Это ж Кремень-разбойник был, он ведь отец Джованни.
     Узнала про то герцогиня. Не то печалиться, не то радоваться, только легче ей стало. Может, мазь заморская помогла, может, жемчужины живые красоту возвращать умеют.
     А тем временем разбойники всполошились. Нет и нет атамана. Знают, что он на герцогово пепелище повадился. Вот и поехали туда. Глядь, у дороги могилка свежая, а поодаль атаманов конь ходит. Постояли разбойники у могилы, повздыхали да разъехались в разные стороны. Известно, где атаман похоронен, ни один разбойник воровать не станет.
     Прошла зима, вот и говорит купцу жена:
     - Пора клад искать, лето давно.
     Пошел купец Джованни с собой звать.
     - Хочу я, Джованни, на ваше пепелище ехать. Богатства герцоговы искать. Все ж они деда твоего, негоже им там скрытыми лежать. Денежка, она в обороте быть любит.
     Джованни на мать смотрит, ждет, что она скажет.
     - Я давно бы сама там побывала, да боюсь, - говорит герцогиня. - Я с вами поеду, я же помню, где что.
     Вот и пепелище перед ними. Все бурьяном заросло, только обгорелые стены да стволы кое-где чернеются. Страшно. Пошла тогда Фанта-Гиро вперед, а Джованни с купцом следом. Идет, слез унять не может, да рассказывает: здесь то было, а здесь это. Облазили купцовы люди все подвалы, все тайники - нет ничего.
     - Эх, - говорит купец, - поздно мы хватились, все, что огонь не взял, разбойники растащили, а что - и звери лесные.
     А Джованни возьми да спроси:
     - А разве, мама, у вас церкви не было?
     - Как же, была. На этом самом месте. Видишь, плиты травой заросли. Подклеть-то из камня. Вот и уцелела.
     Стал тогда Джованни по плитам на коленях лазить, каждую плиту простукивать. И одна пустотой отозвалась. Подняли эту плиту, вниз Джованни с купцом спустились. Джованни-то ловко спрыгнул, а купец кряхтит, но лезет. Любопытно. Видят они: стены изразцами выложены, а посередине сундук стоит. Огромный, кованым железом обит.
     - Ах, - говорит купец, - вот оно, золото...

Глава 45,
в которой не оказалось золота

     - Но в сундуке не оказалось золота. Он был наполнен старинными книгами и рукописями. Некоторые сохранились до сих пор, потому что Джованни поселился на этом пепелище, построил новый замок, развел сады. А вокруг замка вырос новый город - Вилла-Нуова. И Джованни стали называть герцогом...
     Вдруг наверху мне послышались голоса и шаги. Поль вскочил с пола и зажег несколько свечей. Он тоже насторожился, вслушиваясь в эти звуки, которые явно шли сверху. Там как будто кто-то грохотал чем-то железным, и металлический стук гулко повторяло эхо. И чей-то голос умоляюще выкрикнул:
     - Скорее, прошу вас, скорее!
     Мне показалось, что это произнес мой папа.
     - Папа!
     Я рванулась, чтобы подняться, но тут мои ноги пронзила неимоверная боль, я громко охнула, но не упала. Я стояла на собственных ногах!
     - Клео! Клео! - звал откуда-то сверху мой отец.
     - Эй, мсье, - крикнул Поль, - мы здесь!
     - Папа!
     Наверху открылся большой квадратный люк. Я даже на мгновение зажмурила глаза от хлынувшего потока света.
     - Клео, маленькая! Ты жива? - В люк заглядывали мой папочка и еще какие-то двое мужчин. Но они были ужасно высоко, наверное, метрах в пяти над нами. - Катрин с тобой?
     - Нет. - Почему он спрашивает про Катрин? - Папа, это Поль! Он вытащил меня из воды!
     - Клео! Где ты? Я ничего не вижу!
     Конечно, это для меня открывшийся на потолке люк осветил все подземелье, а оттуда-то, сверху, оно наверняка воспринимается сплошной темнотой за исключением яркого квадрата точно под люком!
     - Папа, я здесь! - Я хотела шагнуть в этот квадрат, но вовремя сообразила, что там посторонние люди, а на мне вместо одежды бархатная мантия со статуи. - Папа, брось мне, пожалуйста, свою рубашку!
     - Зачем? - Его спутники уже спускали веревочную лестницу с деревянными перекладинками. - Ты ранена?
     - Нет, но... - Как же сказать, что я голая?
     - Мсье, вот все, что осталось от платья вашей дочери! - Поль шагнул в освещенный квадрат и помахал какими-то тряпками. Удивительно, как он сразу понял мою проблему!
     - Я сейчас принесу тебе одежду из машины! Я все купил, как велела твоя мама!
     При чем здесь моя мама?
     - Папа! Это долго! - Лестница покачивалась на уровне плеч Поля, неужели мне еще торчать здесь и ждать какую-то одежду из машины? - Давай рубашку!
     А потом я уселась на одну из перекладин этой лестницы и вцепилась руками в другую. Ноги еще плохо слушались меня, и я просто побоялась лезть вверх по шаткому воздушному эскалатору. Папины спутники потихоньку тащили меня наружу, Поль укрывал мантией святого, лестница покачивалась, рубашка пахла папой, как будто он уже обнимал меня, от высоты я невольно зажмурила глаза и вдруг поняла: это же наши с папой любимые качели! Недаром я все время вспоминала о них, они из детства пришли мне на помощь!
     - Папочка! - Я повисла у него на шее, и мы сладко плакали в обнимку, пока папины спутники занимались извлечением Поля. - Папа, а почему у тебя перевязана рука?
     - Я подрался с луной.
     Господи, как же я люблю папу! Ну все в нем самое родное! И голос, и интонация, и движения губ, и седая прядь в волосах, и эти мяконькие мешочки с сеточкой морщинок под глазами, и покрасневшие края век. И как он умеет пошутить в самую, казалось бы, сентиментальную минуту! Подрался с луной! Так, обычное дело...
     - И победил! - гордо сказал кругленький человечек в воротничке священника, весело глядя на меня снизу вверх.
     - Вот, ваше преосвященство, позвольте представить, моя дочь Клео! Дочка, это мой друг аббат Клернон - приор аббатства Мон-Сен-Мишель.
     - Здравствуйте, мсье прево. - Он был такой маленький, что мне пришлось согнуться, чтобы поцеловать его перстень.
     - Очень рад, Клео. Я очень рад, что ты нашлась.
     - А уж как я рад, Жако, - со странной непочтительностью обратился к священнику полицейский, помогая вылезти Полю, - похоже, мы раскроем преступление века! Меня зовут Ёзеф Клернон.
     Сержант протянул мне руку. Его энергичное пожатие походило на папино.
     - Так вы родственники! - догадалась я.
     - Конечно, двоюродные близнецы-братья! Разве незаметно? - Он уже ловко сматывал лестницу. - Сейчас покажем вас медикам, покормим, а потом займемся бумажной работой! И уж поверьте, мисс, мистеру Вонахью несдобровать!
     Значит, я была права насчет красавчика Риччи! Это все произошло из-за меня! Как я могла пойти на свидание с этим шарлатаном! Как я виновата перед папой...
     - У нас будет полное основание для его ареста! Ты хоть знаешь, кто это такой? - Сержант похлопал Поля по плечу.
     - Очень, - невпопад ответил Поль и густо покраснел.
     Папа растерянно смотрел на него.
     - Папа, это Поль. Он сначала защитил меня от Гарри, потом вытащил из моря, когда я...
     - А Катрин? Ее точно не было с вами?
     - Нет, папа.
     - Ёзеф, вы не рано убрали лестницу? - Папа заглянул в люк. - Я хотел бы спуститься, ведь Катрин должна быть там, правда, Жако?
     Он вдруг словно перестал замечать нас! Это была совсем не папина интонация! И совсем не папино выражение глаз!
     - Мсье, внизу больше никого не было, - сказал Поль.
     - Правда, папа.
     - Ну как же, Клео! Лодку обнаружили именно там, где с моря вход в катакомбы Комино!
     - Папа, какую лодку?
     - Лодку рыбака!
     - Подожди, Леон. - Маленький аббат заботливо погладил папу по плечу и сказал мне:
     - Видишь ли, девочка, мы бы никогда не нашли вас, если бы не Катрин.
     Я совсем растерялась. Папа шумно вздохнул и потер здоровой рукой лоб. Он не смотрел ни на кого.
     - Катрин видела, как тебя похитили, - продолжал аббат. - Она взяла лодку у некоего рыбака и погналась за катером, на котором увезли тебя. Тебя ведь увезли на катере?
     - Да. - Надо же, крошечная папина жена погналась за катером спасать меня, в общем-то незнакомого человека! - Она вам об этом рассказала?
     - Нет. Мы нашли пустую лодку, - медленно произнес полицейский, не глядя на моего папу. - Катрин в ней не было. Катакомбы - идеальное место, чтобы спрятать заложников, вот мы и решили предпринять попытку поисков.
     - Простите, сэр, - Поль покраснел еще гуще, - а катера возле острова вы не видели?
     - Нет. - Сержант вздохнул. - Пойдемте, что мы здесь стоим. - Он уже закрыл крышку люка. - Надо вернуть сторожу ключи и лестницу.
     - Офицер, сэр, - заторопился Поль, - но ведь Гарри мог встретиться с миссис Катрин и увезти ее на "Тоскану"!
     - Ну-ка, ну-ка, - насторожился полицейский.
     Аббат внимательно склонил голову, а я прижалась к папиной груди. Его сердце загрохотало у меня в ушах.
     - Господа, я ведь работаю... работал, - пылало уже не только лицо, но и шея, и плечи Поля, - работал у Вонахью. Клео все знает... Я случайно, честное слово, случайно, узнал, что Гарри, Гарри - это охранник Вонахью, похитил Клео. Я не знал об этом. И не узнал бы, если бы Клео не закричала... Я должен был отвести катер к яхте Вонахью, к "Тоскане". Она стоит в бухте Марсаш-локк, вернее стояла ночью... Если миссис Катрин встретилась с Гарри, он наверняка увез ее на "Тоскану"!
     - Кстати, папа, на "Тоскане" уже несколько месяцев путешествует Дороти Шмерлотт.
     - Отлично! - обрадовался полицейский. - Я вызываю вертолет и еще один катер с констеблями! А выяснить местоположение "Тосканы" не составит никакого труда, уж поверьте! Ты наш главный свидетель, парень. Смотри не передумай!

Глава 46,
в которой Паоло горько вздохнул

     Теперь я нужен только полицейскому, только как свидетель, горько вздохнул Паоло. Клео вернулась к отцу, значит, и к своей обычной жизни. А я вернусь в Верону, устроюсь учителем в школу или, если повезет, буду переводить какие-нибудь дешевые детективы в мягких обложках, и по лире откладывать деньги на магистратуру. Смешно, всего лишь полчаса назад я мечтал поскорее вырваться из темноты подземелья, а сейчас...
     Паоло еще раз вздохнул. Сейчас ему больше всего на свете хотелось вернуться туда и снова держать на руках свою Соломинку. Жуткая ночь превращалась теперь в самое светлое воспоминание его жизни. Все. Больше никогда он не поцелует Соломинку, не почувствует прикосновений ее рук...
     Конечно, я не передумаю, конечно, буду свидетельствовать против Вонахью. Впрочем, лично мне хозяин не сделал ничего плохого... А разве то, что он причинил моей любимой, не плохое лично для меня?
     - Поль, огромное вам спасибо за дочку! - вдруг громко заговорил отец Клео. - Мне очень неудобно, что я не сказал вам этого сразу. Как мне отблагодарить вас? Скажите! Я сделаю все, что в моих силах! - Он обнимал Клео, и на Паоло смотрели две пары совершенно одинаковых пронзительно синих глаз.
     - Вы так похожи! - невольно вырвалось у пунцового Паоло, и четыре глаза засветились улыбкой. - Что вы! Благодарю вас, мсье. Главное, Клео жива. Остальное неважно.
     Забавный парень, подумал Леон, все время краснеет. Интересно, кем он работал у Вонахью? Охранником? С такой мускулатурой - скорее всего. Краснеющий телохранитель... Боже! Он ведь провел с Клео всю ночь в этих катакомбах, а на девочке не было никакой одежды! Клео сказала, что он вытащил ее из воды... Я тоже вытащил Катрин из воды! Подожди сердце, я не могу упасть при всех, пожалуйста, сердце, не подводи меня... Парень прав, главное, что Клео жива!
     - Поль, вы вернули мне Клео, вы вернули мне жизнь! Остальное, действительно, неважно...
     - Папа, это такое счастье, что на катере оказался именно Поль! Он умеет разговаривать со святыми, правда, мсье аббат, святой Павел одолжил ему свою мантию и масло из светильников, а еще свечи. Я думала, что замерзну, а он спас меня. И еще ноги... Папа, знаешь, у меня опять отказали ноги, как тогда... И Поль всю ночь носил меня на руках, мы же искали выход. И еще Поль рассказывал мне сказку, чтобы не было страшно. Представляешь, папа, он тоже умеет рассказывать сказки...
     - Поль, я не знаю, как благодарить вас!.. Все, что в моих силах!.. Скажите! У вас же есть какая-нибудь мечта?!
     За кормой катера весело расходились пенные волны, солнце безмятежно кидало в них пригоршни зайчиков. Отец Клео, этот потрясающе красивый человек с античной фигурой и лицом словно с картины кисти старинного мастера, так искренне обещал Паоло исполнить любую его мечту. Сказка.
     Мсье, отдайте за меня свою дочь, вот что должен сказать в эту минуту сказочный герой и увезти прекрасную маркизу в свой замок. А я не сказочный, у меня нет замка, тосковал Паоло, я безработный недоучка, фактически нищий. Замки и титулы принадлежат совсем другой жизни, куда для меня, и даже для моих отца и деда, вход давным-давно закрыт.,.
     - Папа, а я знаю все мечты Поля! Самую маленькую я могу исполнить прямо сейчас, ведь может же дама при всех поцеловать своего рыцаря? Может, мсье аббат?

Глава 47,
в которой дочь Леона поцеловала этого парня

     Моя дочь поцеловала этого парня.
     Леон опять видел эту картинку, как будто снова и снова прокручивал кадры какого-то кинофильма: крошечная палуба полицейского катера залита солнцем; Клео делает два шага к смущающемуся Полю, берет в свои руки его лицо и, закрыв глаза, быстро целует, а у парня дрожат плечи, и потом он не может поднять на Леона глаз...
     - Сэр, мне не нравится ваша кардиограмма, - строго сказал врач, - поберегите себя, вы еще очень молоды!
     - Спасибо, доктор.
     Леон вышел из кабинета в холл больницы. В уголке за столиком расположились оба Клернона и Поль. Поль что-то писал на листе бумаги, потом протянул этот лист сержанту. Сержант пробежал глазами написанное, довольно улыбнулся и, заметив подходившего Леона, встал ему навстречу.
     - Порядок, Лео? - спросил маленький аббат.
     - Конечно!
     - А пока вас, сэр, обследовал доктор, - сказал сержант Клернон и помахал листом бумаги, - мистер да Гарда и да Вилла-Нуова сделал письменное заявление...
     Леон подумал, что с дворянской приставкой перед фамилией нужно говорить не "мистер", а "сэр", если уж не по-итальянски "сеньор", только поправлять сержанта неудобно. Но откуда взялся здесь этот сеньор? Бумагу-то писал Поль... Как же опять покраснел этот смешной парень! А почему мне подмигивает Жако? И почему мне знакома эта итальянская фамилия? Ах да, так зовут герцога в сценарии Зика? Стоп, герцог да Гарда и да Вилла-Нуова...
     - Заявление мистера да Гарда и да Вилла-Нуова, ваше заявление мсье де Коссе-Бриссак и ла Тремуй, - очень официально продолжал сержант, - показания вашей дочери...
     Жако опять подмигнул и показал глазами на парня.
     - Это вполне достаточные основания для ареста Вонахью и его сообщников. - Сержант тоже подмигнул и потер руки.
     Может, это мне кажется, засомневался Леон, что они все подмигивают? И невольно подмигнул тоже.
     - Мы с мистером да Гарда отправляемся на "Тоскану". - Сержант выглядел очень решительным. - Как мне доложили, Вонахью уже покинул Голубое Окно, вполне вероятно, что он окажется на своей яхте.
     - Ёзеф, я тоже поеду с вами! Там Катрин!
     - Нет, Лео, мы дождемся их здесь, - остановил его аббат, ведь "королевы" Леона там могло и не быть. - Сейчас нельзя оставлять Клео одну. - И опять подмигнул Леону.
     - Да, сэр, - поддержал кузена сержант, - для нашей операции нежелательно присутствие даже мистера да Гарда, но ему нужно забрать на яхте свои вещи. Пойдемте, мистер да Гарда и да Вилла-Нуова!

Глава 48,
в которой Леон и аббат остались одни

     Леон и аббат остались одни, и Клернон опять подмигнул!
     - Жако, у тебя что-то случилось с глазным нервом? Почему ты все время подмигиваешь?
     - По-моему, Лео, в небесной канцелярии одобрили твой проект по поводу первого встречного! Парень небезразличен твоей девочке, да к тому же он еще и благородного происхождения! Сдается мне, он наверняка читал "Дон Кихота"... А от Клео сеньор Паоло да Гарда и да Вилла-Нуова явно без ума. Что скажешь, папаша?
     - Или это совпадение, или он герцог. Я-то лишь маркиз.
     - И тебе трудно пережить, что полуголый, краснеющий как ребенок, неизвестно откуда взявшийся парень - герцог?
     - И к тому же бывший охранник Вонахью. Правда, Жако, трудно. Но он мне нравится! Он нравится дочке! Не стала бы она называть его рыцарем и целовать при всех, был бы он ей противен! Правда, Жако? Ну не смейся! Клео же моя дочь, а мне, если человек нравится, то нравится сразу! Понимаешь, он вытащил ее из воды! Это важно! Я тоже вытащил Катрин из воды! И она сразу мне понравилась, понимаешь, сразу! Жако, вода отняла у нас Клодин, у нас с Клео какие-то там проблемы с водной стихией! Ну да, как у Одиссея, Жако. И Поль, герцог Поль, с ума сойти, тоже спас Клео наперекор воде! Ну, Жако, это же все не просто так! Конечно, ты духовное лицо, ты не веришь в эти языческие дела! А я дикий человек, я верю! Ведь Клодин велела купить одежду, и действительно, Клео была совсем голая... Жако, даже, если между ними там в катакомбах что-то и произошло, и наверняка произошло, у нас с Катрин все произошло сразу, только я достал ее из воды и она задышала. Да, Жако, я делал ей искусственное дыхание, да, я умею. Я же не знаю, может и Клео не дышала... Нет-нет, я спокоен, я должен тебе все сказать! Парень спас ее, если бы не он, ее могло бы сейчас и не быть. Это как бы д