, не заглядывая в "глазок".
   На пороге стоял Анри.
   - Привет, любимая! А вот и я!
   Он потянулся ко мне, чтобы, как обычно, чмокнуть в щеку.  Я  невольно
отшатнулась.
   - Ты обиделась на мою шутку с мобильником? Или я  напрасно  вернулся?
Да что такое, любимая? Что случилось?
   - Анри... - Я медленно отступала к дивану. - Как ты мог, Анри? Как ты
только мог?!
 
Глава 27, в которой неплохой жюльенчик в кафе напротив 
 
   - А неплохой тут у них жюльенчик, - сказал Жюль, облизывая ложечку.
   Не поворачивая головы, Марта лишь  чуть-чуть  передернула  плечами  и
скривила губы.
   - Ну что ты дуешься, тетя Марта? - Дорвавшись  до  запретного  блюда,
Жюль всегда чувствовал себя виноватым и радикально добрел.
   - А сметана? - Марта не сводила глаз с окон Софи.  Хорошо  хоть,  что
они выходят на улицу и можно спокойно наблюдать из кафе напротив.
   А выходи они на другую сторону? Было бы глупо торчать в чужом дворе и
пялиться на окна, как какие-нибудь недоразвитые  сыщики  из  сериала.  -
Чистый холестерин.
   - Да ладно, дорогая, сколько там  твоего  холестерина?  Раз  в  жизни
можно! -  Он  грустно  заглянул  в  пустую  кокотницу.  -  Такая  порция
маленькая. Я бы повторил.
   - Как ты можешь думать только о еде! - нервно прошипела Марта.  -  От
Виктора ни слуху ну духу, - по уговору Виктор должен был сразу  помахать
из окна, что дело сделано, - а у тебя волчьи аппетиты!
   - Вот, не нужно было отпускать одного нашего героя-любовника.  Он  же
без меня двух слов связать не в состоянии.
   - Зато ты у нас весьма красноречив! Какого  рожна  тебе  понадобилось
приглашать этого Лавузье на съемку?
   - А что? Отличная идея: среди гостей в студии сидит комиссар  полиции
в форме и с дочуркой на коленях.
   - Какие  колени,  Жюль?  Эта  одиннадцатилетняя  акселератка  с  меня
ростом!
   - Ну сидит рядом.  Зато  какая  находка!  На  ток-шоу  о  современной
литературе  присутствует   настоящий,   а   вовсе   не   костюмированный
полицейский! В  прямом  эфире!  Все  его  коллеги  будут  смотреть!  Как
повысится наш рейтинг! Я скажу оператору, пусть почаще наводит камеру на
Фила...
   - Вот иди и распоряжайся.
   - Куда это я должен идти?
   - Посмотри на часы, Жюль. Твой хваленый прямой эфир через...
   - ..через пятьдесят три минуты! Марта!
   - Иди-иди, не трать время.
   - А ты справишься с Виктором без меня?
   Что-то он задерживается.
   - Жюль, может быть, они уже приступили  к  репетиции  первой  брачной
ночи? - Впрочем, внутренний голос подсказывал  Марте,  что  все  обстоит
отнюдь не так радужно, но ведь должна же она успокоить мужа перед прямым
эфиром? Я сама тут еще полчасика посижу и домой поеду. Посмотрю тебя  по
телевизору, постелю постельку...
   - Только бы не застрять в пробке! - на прощание помечтал Жюль.
   Он чмокнул щеку жены и удалился.  Эдакий  импозантный  пингвин  среди
хрупких столиков почти пустого  тесного  кафе.  Только  в  дальнем  углу
обжималась какая-то  парочка,  а  у  стойки  меланхолично  читал  газету
неопрятный человечек с жидкой бороденкой и в очках. Пена в его кружке  с
пивом давно осела.
   Марта помахала мужу  рукой.  Он  усаживался  в  машину.  Свет  фонаря
скользнул по стеклам "рено", Жюль уехал. Марта  еще  раз  посмотрела  на
окна Софи и спросила официанта, явно обеспокоенного уходом ее спутника:
   - Днем у вас, наверное, гостей побольше?
   - Да, мадам. И после полуночи. Мы же одни на всю округу  работаем  до
пяти. Что-нибудь еще?
   Или вы тоже уходите?
   - Кофе, пожалуйста. Кто  же  приходит  к  вам  ночью?  Здесь  нет  ни
танцплощадки, ни бильярда, ни игровых автоматов. Таксисты?
   - Таксисты, полицейские, мадам. А то и влюбленные. - Официант показал
глазами на парочку в углу. Он определенно никуда не торопился и болтал с
явной охотой. - Есть даже завсегдатаи. Один - поэт, другой  -  фотограф.
Поэт вон, уже у стойки, - заговорщицки шепнул официант. -  С  пяти  одно
пиво никак не осилит, дружка ждет. Вчера не было.  Иной  раз  до  самого
закрытия в карты играют. Фотограф - молодой парень,  интересный.  Должно
быть, с подружкой проблемы. Они к нам днем частенько заходят, иной раз и
дважды. Голубки! А среди ночи она, видать, его выгоняет.
   - Может, он не того? В койке? - Марта игриво подмигнула.  Она  всегда
умела найти правильный подход к любому человеку.
   - Официант расплылся в улыбке.
   - Не знаю, по виду не скажешь. И при деньгах всегда.
   - А поэт?
   - Что поэт? Он поэт и есть. В задумчивости.
   Извините,  мадам.  -  В  дверях  кафе   показалась   стайка   молодых
подвыпивших людей студенческого вида. - Посетители. Так вам кофе, мадам?
   - Да, пожалуйста, мсье, без сахара.
   Марта опять  повернулась  к  окну,  чтобы  продолжить  наблюдение  за
квартирой Софи, но вдруг увидела Виктора. Он как ошпаренный выскочил  из
подъезда, резко остановился, одернул на себе костюм и медленно  поплелся
к кафе. Пакета в его руках не было. Марте стало страшно.
   - Все в порядке. Вики? - весело  спросила  она,  делая  вид,  что  не
замечает ни унылого состояния Виктора,  ни  отсутствия  булавки  на  его
галстуке. - Когда свадьба? Садись ко мне поближе.  Заказать  тебе  кофе?
Коньячку? Или выпьем за свадьбу шампанского? Мсье, принесите нам бутылку
шампанского!
   - Какая свадьба, Марта?!
   - Она отказала? Этого не может быть! Отказала тебе?  Я  не  верю!  Ты
разыгрываешь меня!
   - Отказала. Да еще сравнила с засохшим цветком...
   - Тебя? С засохшим цветком? Да как она посмела! Она  же  без  ума  от
тебя.
   - Ну да... Говорит, что все, что между нами было, - просто  маленькое
приключение, которое, мол, украсило жизнь, как цветок.
   Экая поэзия, подумала Марта.
   - А когда цветок засыхает, его выбрасывают и не вспоминают никогда.
   - И что ты ей ответил? Мсье" принесите нам коньяку!
   - Ничего! Представляешь, Марта, ничего! Я  вел  себя,  как  последний
идиот! Я ее уговаривал! Марта, я, я, Виктор Пленьи, уговаривал ее  выйти
за меня замуж!
   - Ты осыпал ее лепестками, встал на одно колено, а она отказала?
   - Никуда я не вставал и не осыпал. Она рассмеялась мне в лицо,  когда
я только намекнул об этом!
   - Как ты намекнул?
   - Я велел ей надеть белое платье, сесть на диван,  помолчать  и  дать
мне возможность сделать ей предложение, как полагается. А она!
   Она!..
   -  Виктор,  -  Марте  было  уже  смешно,  но  она  стойко   сохраняла
серьезность, - Виктор, мой дорогой Виктор! Не  отчаивайся!  Еще  не  все
потеряно. Просто не нужно было говорить ей, что ты собираешься  сделать,
а сделать это!
   - Я и сделал, а она сказала про цветок. И потом,  у  нее  нет  белого
платья...
   - Ваш заказ, господа. - Официант поставил на стол  фужеры  и  бутылку
шампанского. - Открыть? Или возьмете с собой?
   - Мсье, нам нужен коньяк, а не шампанское. - Марта глазами и  головой
делала всевозможные знаки официанту, означавшие, что ему нужно  убраться
поскорее.
   - Бутылку? - Любопытный служитель гастрономии не уходил.
   - Несите бутылку. - Марта  с  ненавистью  проводила  его  взглядом  и
по-матерински погладила Виктора по руке. - Не  переживай.  Вики,  говорю
тебе, еще не все потеряно. Она же взяла сервиз, насколько я понимаю?
   - Взяла, - Вот видишь. Полдела сделано. Ты ее  тоже  пойми,  ей  ведь
трудно сразу решиться на такой шаг. Нужно подумать.
   Коньяк  появился  мгновенно,  как  по  волшебству.  Наверняка,  самая
дорогая бутылка, какая только была в кафе, подумала  Марта,  а  платить,
судя по  всему,  мне.  Они  молча  выпили  в  присутствии  налившего  им
официанта, и Марта поспешила отправить его за двумя чашками кофе.
   - Она думает только о своем Аяри! - горестно выдохнул Виктор и  налил
снова. - Я для нее - цветок засушенный!
   - С  чего  ты  взял,  что  она  думает  только  об  Анри?  -  "Цветок
засушенный", столь мучительный для Виктора, Марта пропустила мимо  ушей.
- Вы ведь не говорили о нем, а только о  твоих  чувствах  и  о  промысле
судьбы...
   - При чем здесь промысел? Когда она решила, что я любовник Жаннет?  Я
и сказал, что это Анри ее любовник.
   - Подожди, почему вы заговорили про Жаннет?
   - Потому что я купил сервиз у нее, Софи ведь догадалась об этом и тут
же приревновала.
   - Вот видишь, Вики. Ревнует, значит, любит.
   Марте не очень  нравилось,  что  Виктор  может  напиться.  Он  держал
бутылку коньяка в одной руке, а рюмку - в другой, молча и сосредоточенно
наливал и пил рюмку за рюмкой. Глоточек для храбрости - одно дело, а  от
пьяного Виктора можно ожидать чего угодно, впрочем, от трезвого -  тоже.
На счастье Марты, официант, сгорая  от  любопытства,  торопливо  нес  им
кофе, и ей удалось отобрать бутылку у Виктора.
   Правда, уже полупустую.
   - Как же до нее никак не дойдет,  что  сервиз  украл  ее  пресловутый
Анри? - Кофе Виктор тоже выпил,  как  спиртное,  залпом  опустошив  свою
чашку и тут же Мартину. - Разве она не  понимает,  что  только  я  -  ее
единственный шанс? Марта, ты можешь пойти и сказать ей,  что  только  я,
Виктор Пленьи, ее шанс, ее единственный шанс?
   Марта всего лишь раз в жизни видела Виктора окончательно пьяным, и он
был ужасен: наивен, агрессивен, обидчив и смешлив одновременно. Пьян  ли
он сейчас или действительно оскорблен сравнением с засушенным цветком  и
отказом Софи, понять она не могла, а  бутылка  вновь  оказалась  в  руке
Виктора.
   - Может быть, перенесем сватовство на завтра? - деликатно  предложила
Марта, испуганно наблюдая, как  Виктор  повторяет  свои  эксперименты  с
коньяком и рюмкой. Оставалось только надеяться,  что  до  утра  Софи  не
позвонит ни отцу, ни в полицию, поскольку все вещи у нее  и  она  боится
навредить Маршану. А вдруг больше не боится? - Мы могли бы пойти к  Софи
все, вместе с Жюлем.
   - С  этим  дипломатом?  Ха-ха-ха!  -  Виктор  расхохотался  громко  и
нарочито, прямо как Фантомас или даже граф Дракула, и  решительно  встал
из-за стола. - Сейчас или никогда!
   Удерживать его Марта не решилась. Бутылка была пуста. Хорошо  хоть  в
рюмке самой Марты осталось немного коньяку. Она выпила и закурила.  Мало
того что вся затея под угрозой, но, по  большому-то  счету,  за  Виктора
обидно! Неужели эта дурища дизайнерша не видит его  явных  достоинств  -
особенно по сравнению с каким-то аферистом фотографом?
   Время тянулось ужасно медленно, даже сигарета не имела вкуса.  Скорее
бы Виктор дал ей знак из окна. Или он уже не помнит об их уговоре? Марта
подозвала официанта,  чтобы  рассчитаться.  Денег  за  выпитый  Виктором
дорогущий  коньяк  было  ужасно  жалко.  За  окном  с  громкой   сиреной
промчалась полицейская машина. Марта вздрогнула и машинально  посмотрела
на окна Софи. Странно, занавеска с одного из  них  исчезла,  но  Виктора
возле окна не было. Марта  поспешно  высыпала  на  столик  все  наличные
деньги.
   - Не хватает тридцати двух франков, мадам.
   - Вот, - она сунула официанту пластиковую кредитку, - держите,  мсье.
Я чуть позже вернусь за ней! - И, к его изумлению, скинув рукой со стола
деньги прямо в сумочку, а не в портмоне, пулей вылетела из кафе.
   Я тут рассиживаю, ругала себя Марта за нерасторопность, а этот пьяный
идиот может устроить у Софи неизвестно что, вот она  возьмет  и  вызовет
полицию! Нет, Марта остановилась у подъезда, мало ли что там у них, надо
все-таки позвонить предварительно. Вытащила мобильный  и  набрала  номер
Софи, лихорадочно размышляя, как начать разговор.
   Да что там думать! Я просто скажу, что уже подъехала, она ведь  давно
ждет меня, чтобы вдвоем строить планы по спасению Маршана!
   - Да, - сказала Софи, но их тут же разъединили.
   Марта нажала на кнопку повтора. У Софи было занято. Может  быть,  она
звонит мне? Нет, она не слышала моего голоса, гудки пошли сразу.
   Марта еще раз повторила автоматический набор. Занято. Набрала  снова.
Безрезультатно. Позвонить на мобильный?..
   И вдруг мимо нее опять проехали полицейские с сиреной. Некогда! Марта
решительно вошла в подъезд и направилась к лифту. Но тут прямо  на  нее,
перепрыгивая по лестнице через две ступеньки  вниз,  чуть  не  обрушился
какой-то человек и вылетел на  улицу.  Марта  едва  успела  отскочить  в
сторону, но ей все же хватило времени, чтобы увидеть ссадины и кровь  на
его лице, оторванный воротник плаща и даже то, что его подбитый глаз уже
успел заплыть, а также такую интересную  подробность:  на  бегу  человек
придерживал свою правую, неуклюже болтающуюся руку.
   Слава Богу, что это не Виктор,  думала  Марта,  поднимаясь  в  лифте.
Может быть, зря я иду?
   Может, они уже давно в постели, потому и отключили телефон?  Нет,  не
отключили, там же короткие гудки. Ну и что? Софи плохо повесила  трубку,
вот она и гудит,  будто  занято.  Логично,  но  предчувствие  все  равно
плохое.
   Лифт остановился. Дверь в  квартиру  Софи  была  распахнута  настежь.
Марта из вежливости легонько постучала и шагнула внутрь.
   О ужас! Телефонная розетка вырвана с корнем,  на  полу  -  серебряные
чашки и затоптанные розы; раскиданные скомканные  газеты  и  бумаги,  на
окне - оборванная штора; сломанные  стулья;  и  журнальный  столик...  А
посреди этого побоища прямо на полу сидела Софи, на коленях у нее  лежал
Виктор с закрытыми глазами и стонал. Софи салфеткой  промокала  кровь  у
него на лице и что-то ласково и утешительно шептала. Руки  Виктора  тоже
были разбиты в кровь.
   - Боже! - воскликнула Марта. - Что тут произошло?!
   Софи ошалело уставилась на Марту.
   Марта содрогнулась: даже у Софи была подбита скула.
   Софи растерянно пожала плечами и  развела  руками.  Виктор  приоткрыл
глаза и слабо прошептал:
   - Марта, ну хоть ты скажи ей, что я единственный, кто ей нужен, что я
- ее единственный шанс!..
 
Глава 28, в которой мсье Рейно нацепил очки 
 
   - Ты сказала, а она что? - поторопил жену мсье Рейно.
   Он удобно устроился под одеялом и нацепил очки, чтобы почитать на сон
грядущий. Очки выписали ему совсем недавно  со  смехотворной  половинкой
диоптрии, но Жюль очень серьезно отнесся к выбору оптического прибора и,
похоже, даже гордился этой приметой зрелости.
   На его животе лежал  приготовленный  для  чтения  томик.  "Записки  о
Галльской войне".
   -  Соскучился  по  Цезарю?  -  вместо  ответа  спросила   Марта,   по
достоинству оценив уловку мужа.
   На днях должна была выйти очередная книжка Марты ван  Бойгк  -  Марта
печаталась под своей девичьей фамилией, - а Жюль не прочитал еще две  ее
предыдущих. Но напоминать ему об  этом  сейчас,  когда  он  собрался  на
свидание с древнеримским императором, было бы наивно.  В  лучшем  случае
муж скажет ей, что поскольку все ее книги - это продолжение одной и  той
же истории, то он с большим интересом  прочитает  их  все  подряд,  а  в
худшем... Впрочем, без того понятно, что ее опусы не  идут  ни  в  какое
сравнение с императорскими трудами.
   - Да, захотелось освежить в памяти его деяния, - отозвался Жюль.
   Только на  моей  памяти  ты  читаешь  "Записки"  в  двенадцатый  раз,
несколько обиженно подумала Марта, перед зеркалом вбивая пальцами крем в
тощую шею, точно по числу Цезарей - персонажей другой, не менее страстно
зачитанной книги Жюля, - и до  нашего  знакомства  ты  проштудировал  их
трижды, по твоим же словам. Она выдавила на ладонь новую порцию крема из
тюбика.
   - Так ты сказала ей или не сказала? - наблюдая  за  действиями  Марты
поверх очков, нетерпеливо переспросил поклонник Цезаря.
   - Не сказала, Жюль. Я бы ее обидела. Сам-то подумай,  что  такое  для
женщины услышать, что у нее есть лишь единственный шанс вступить в брак?
Софи ведь не уродина и не старая дева.
   Это для Виктора - единственный выход, но не для нее.
   - Да ладно. - Круглая физиономия Жюля приобрела плутовское выражение,
и спущенные на нос очки еще больше усиливали эффект.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Специфическую технику секса нашей парочки. Лично я бы не  потерпел,
если бы ты среди ночи меняла меня на компьютер.
   - Между прочим, дорогой, я бы тоже.
   - Иди сюда, и поэкспериментируем. - Жюль с готовность отложил  Цезаря
в сторонку и поманил жену обеими руками.
   - В очках? - Марта стремительно присела рядышком и потрепала мужа  по
пухлой щеке.
   - Иди скорее. - Жюль откинул одеяло и прижал  Марту  к  себе.  -  Моя
маленькая хрупкая птичка. Мой воробышек.
   Марта сняла с его носа очки, аккуратно  положила  их  на  тумбочку  и
нежно проворковала между поцелуями:
   - Мой кусистый...
   Это было сложное интимное понятие,  изобретенное  самой  Мартой.  Оно
означало, что Жюль - мягкий и пушистый, как ласковый кот,  но  в  то  же
время и кусачий: перед завершающим аккордом супружеской симфонии Жюль от
избытка чувств неизменно норовил прикусить костистое плечо жены.
   - А тебе разве не интересно, чем все у них закончилось?  -  вкрадчиво
спросила Марта.
   - Потом... О... Потом, мой ангел...  Все  потом...  -  с  придыханием
шептал Жюль, ловко манипулируя с завязками  халата  жены  и  собственной
пижамой. - Иди ко мне! Вот, вот... О... О... Мои маленькие ребрышки, мои
маленькие грудочки, мои девичьи сосочки...  -  И  уже  целовал  длинное,
подростково-тщедушное тело жены.
   - Мои самые сладкие  щеки,  мои  самые  плечистые  плечи,  мои  самые
толстые животы, влюбленно  бормотала  Марта,  не  менее  жадно  покрывая
звучными поцелуями означенные части супруга. - Ох! О-о-о! Жюль!!!  Жюль!
Мой самый, са-аа-амый кусистый! О...
   - Идешь к компьютеру? - спросила Марта, отдышавшись после  того,  как
наступило "потом".
   - Ну его... Моя маленькая... - Жюль ткнулся носом в подмышку жены  и,
обдавая жаром большого, радостного тела, поцеловал,  куда  пришлись  его
губы. - Дураки они, какой, к лешему, компьютер! Моя воробышка...
   - Жюль, а у меня для тебя сюрприз. Достань из-под кровати.
   - Достань сама. Пожалуйста... - Муж еще раз поцеловал ее подмышку.  -
Я не в состоянии...
   Марта выкарабкалась из-под обмякшей туши мужа и присела  на  корточки
возле кровати. Под супружеским ложем помимо склада  отработанных  старых
газет и журналов у  Марты  был  и  своего  рода  тайник.  Вернувшись  от
Маршанов и застав дома Жюля в компании с Виктором, она сразу  же  сунула
туда трофейных Дега и Матисса.
   - Вот, сувенирчик от Маршанов.
   - Боже мой! Марта! - При виде картин  Жюль  мгновенно  взбодрился.  -
Какая роскошь! Но прости, дорогая, у меня  сейчас  нет  денег  на  такую
покупку.
   - Жюль! Это подарок!
   - Мне? Ты получила  какой-то  внеплановый  гонорар?  Или  Букеровскую
премию?
   - Жюль, это и есть гонорар за наше молчание.
   - Ты... Ты хочешь сказать, что  Маршан  действительно  приторговывает
краденым?
   - Нет, что ты! Маршан и слыхом не слыхал!
   Успокойся, милый. Это всего лишь проделки  его  женушки.  -  И  Марта
подробно изложила все перипетии своего визита к  Маршанам.  -  Так  что,
считай, капитал за Пикассо принадлежит тебе, мой любимый и единственный.
   - С ума сойти! Марта! Что же ты раньше-то не сказала?
   - Тебе скажи! Ты и так чуть не сожрал бедолагу Виктора!
   - Марта, ну зачем мне сжирать его? -  развеселился  Жюль.  -  Сама-то
подумай: кто бы тогда женился на дочке Ванве?
   - Да ты сам готов был предложить ей и руку, и  сердце,  лишь  бы  вся
история не выплыла наружу.
   - А ты уверена, дорогая, - Жюль с наслаждением  созерцал  картины,  -
что она не выплывет?
   - Уверена. Софи  не  такая  дура,  чтобы  устраивать  скандал  вокруг
Маршана. Виктор набил морду этому самому Анри, кажется, даже сломал  ему
руку.   Все   вещи   на   месте:   булавка,   кольцо,   серьги,   сервиз
Марии-Антуанетты:  кофейник,  сахарница,  -  Марта  для   убедительности
загибала пальцы, - молочник, все девять чашек с блюдцами...
   - Девять? А почему девять, а не  шесть  или  двенадцать?  Королевская
прихоть?
   - Я тоже удивилась, когда подобрала их все с пола.  Ох,  Жюль,  ну  и
побоище там, видать, было! У Виктора рассечен лоб  и  чуть  не  свернута
челюсть, журнальный столик разломан, ст