,  потом,  вот
только поправлюсь.
   - Тогда я пойду, у меня вечером гости. Буду звонить.
   И я ушла. Господи, почему я не осталась? Почему Денис не остановил  меня?
И почему нельзя прокрутить время назад? Нельзя все вернуть...
   Не придавая значения болезни брата, я отправилась домой и занялась своими
делами. Вечером с полными сумками пришли Маруся и  Нелли.  Прямо  с  порога,
побросав сумки, они разрыдались.  Мы  обнялись,  расцеловались  и  принялись
дружно реветь.
   Наревевшись, разом осушили глаза и наполнили рюмки, выпили за упокой души
Клавдии и начали накрывать на стол. Потом расселись, вновь разлили по рюмкам
кто что любит - мне орехового ликера, Марусе и  Нелли  водку  -  и  помянули
Клавдию вторично.
   - Ну, земля ей пухом, хорошая она была баба, хоть и непонятная, - сказала
Маруся.
   - Я никак не могу привыкнуть к тому, что ее нет,  -  вздохнула  Нелли.  -
Вчера увидела в магазине свежее овсяное печенье -  Клавдия  обожала  его,  -
бросилась покупать... А потом думаю, зачем, если Клавдии нет. Кстати,  Соня,
Изя не объявилась?
   После смерти Клавдии пропала ее кошка. Мы с Нелли гадали, кому теперь  ее
забирать, а она, долгожительница, пропала.
   - Нет, Изя не вернулась, - ответила я. - Я слышала, что  такое  бывает  с
собаками: после смерти хозяина собака переселяется на его могилу. Но  Изя  -
кошка, а у Клавдии нет могилы. Ее прах на дне урны, а урна в колумбарии.
   Нелли всю аж передернуло.
   - Хорошо, что я не поехала на похороны, - сердито сказала она.  -  Видеть
не желаю эту Нину Аркадьевну.  Не  могла  похоронить  дочку  по-человечески.
Нельзя же экономить на похоронах.
   - А я не согласна, - возразила Маруся.  -  Кладбище,  конечно,  обходится
дороже, но дело не в этом. Вот мне бы  лично  не  хотелось,  чтобы  какие-то
черви епэрэсэтэ, жрали мою плоть.
   - А плоти у тебя хоть отбавляй, - вставила я.
   - Что есть - то есть, - миролюбиво согласилась Маруся, - но я  о  другом.
Как  представлю,  епэрэсэтэ,  что  предстоит  лежать   и   гнить,   противно
становится. Кремация гигиеничней.
   - О чем вы говорите, - возмутилась Нелли.  -  Какая  разница,  что  будет
после нашей смерти.
   - Ну ты же этот вопрос подняла, - напомнила я.  -  Нина  Аркадьевна  тоже
решила, что разницы нет, и выбрала, что подешевле.
   - Да-а, как представлю, что Клавдия  отмучилась,  страшно  становится,  -
вновь прослезилась Маруся. - Зачем живем? Для чего? Епэрэсэтэ! К чему суета,
когда так просто, в любой миг можем умереть. И все умрем. Обязательно.
   Она махнула рукой.
   - А, девочки, зачем об этом, - сказала Нелли. -  давайте  лучше  еще  раз
помянем покойную. Мы охотно помянули.
   - Ничего не осталось после Клавдии, -  закусывая  селедочкой,  посетовала
Маруся. - Ни живой души. Нелька  хоть  Саньку  после  себя  оставит,  а  мы,
старушка, тоже уйдем без следа.
   - Да-а, - вздохнула я. - Твоя правда. Бездарно мы прожили жизнь.
   - Мы хоть любили и были любимы, а у Клавдии и этого, считай, не  было,  -
осуждающе покачала головой Нелли. - Только,  бедняга,  влюбилась,  только  к
жизни подобралась - и вот вам, упала с балкона, - заключила она.
   - Да ну!!! - изумилась Маруся.
   Она застыла, так и не донеся до рта ложку с хрустящей квашеной  капустой.
Маруся обожала квашеную капусту и не признавала вилок.
   - Епэрэсэтэ! Неужели Клавдия втрескалась? - с недоверием спросила она.
   - И здесь ей не повезло, - успокоила я Марусю.  -  Вчера  читала  письма,
адресованные покойной предметом любви. Мужчинка не  дурак.  Решил  поправить
свои дела, продав квартиру, купленную нашей бабушкой.  У  меня  сомнений  не
возникло, на чем держалась эта  любовь,  а  Клавдия  еще  гадала,  насколько
сильны его чувства. Ох, и наделала бы она глупостей, если б не этот балкон.
   Сообщением своим я до смерти заинтриговала подруг. Они долго  уговаривали
меня позволить хоть одним  глазком  взглянуть  на  эти  письма,  но  я  была
непреклонна.
   - Роман длился около года, - сказала я, - потом ее Дима  уехал,  поставив
условие: Клава продает квартиру и едет к  нему.  Без  квартиры  она  ему  не
нужна, вот все, что могу вам сообщить.
   - Да-аа, - вздохнула Маруся, - все мужики сволочи. Даже мой Аким.
   - Не все, но в подавляющем большинстве, - уточнила Нелли. - Раз  уж  речь
зашла о мужиках, скажу я вам вот что...
   И тут я вспомнила, что не позвонила Денису.
   - Ой подождите, - крикнула я и бросилась набирать номер.
   Очень долго раздавались длинные  гудки;  Когда  я  уже  собралась  вешать
трубку и нестись на другой конец города, услышала наконец-то  голос  Дениса.
Он был тих и странен.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросила я.
   - Прекрасно, - заплетающимся языком ответил Денис. - Лучше не бывает.
   - Ты поел?
   - Да.
   Ответ мне показался излишне лаконичным. Хотелось подробностей.
   - Что ты ел? - с огромным интересом спросила я. - Щи? Плов?
   - И винегрет, и пирог, - пролил бальзам на мое сердце Денис.
   - А почему так ненормально разговариваешь? Что с твоим языком?
   - Он заплетается.
   - Слышу, что заплетается, и хочу знать, почему? - строго спросила я.
   - Пьян, - признался Денис.
   Я закрыла трубку рукой и пояснила подругам:
   - Мой братец напился вдрабадан.
   - Денис в Москве? - удивилась Нелли. - Да, Нина Аркадьевна  прислала  его
сторожить квартиру, - сообщила я.
   - Соня, ты где? - тем временем надрывался на том конце  трубки  Денис.  Я
рассердилась.
   - Да здесь я, здесь. Зачем ты напился, дурачок? Ты же не пьешь.
   - Знаю, - согласился  он,  -  но  здесь  обнаружилась  бутылка  орехового
ликера. Соня, так тоскливо так тоскливо. Ты прости меня.
   Я удивилась.
   - За что?
   - Соня, я тоже люблю тебя.  Сестричка,  я  очень  люблю  тебя.  Ты  такая
хорошая, заботливая и вообще. На плите стоит твой борщ...
   Я пришла в ужас.
   - Как? - завопила я. - Ты до сих пор не поставил щи в холодильник? Они же
прокиснут.
   - Не успеют, - успокоил меня Денис. - Я их съем  до  дна.  Сестричка,  ты
прости меня. Мы, все мужчины, - чурбаны. Все без исключения.  Простить  себе
не могу Клавдию. Она умерла, так и не узнав ни разу, как сильно я ее  любил.
Когда ты меня сегодня поцеловала... Соня, ты меня простишь?
   Маруся  и  Нелли  смотрели  на  меня,  затаив  дыхания.  Они  были  полны
нетерпения.
   - Что он говорит? - прошипела Маруся, дергая меня за рукав.
   - Отстань, - отмахнулась я. - Парню плохо. Он напился и страдает. Точнее,
наоборот, страдает и напился. Боюсь, завтра ему будет еще хуже.
   - Соня, Соня, ты слушаешь меня? - продолжал страдать Денис.
   - Да, дорогой, слушаю. Ты много выпил?
   - Ерунда. Бутылку орехового, но не в этом дело. Соня, приезжай, я  должен
столько тебе сказать, столько сказать, пока ты еще жива.
   Меня неприятно кольнули его слова, но какой с пьяного спрос.
   - Денис, послушай, ложись спать, а завтра привезу  тебе  опохмелиться,  -
пообещала я.
   - Нет, не надо, здесь еще целая бутылка ликера, - успокоил он меня.
   Ну и запасливая же Клавдия. Что-то не помню, чтобы в ближайшие  месяцы  я
или Нелли покупали ей ореховый ликер.
   - Что он говорит? - опять не совладала с любопытством Маруся.
   - Что в квартире хранится еще одна бутылка орехового ликера,  -  сообщила
я. Нелли схватилась за сердце.
   - О боже, он сопьется.
   - Во всяком случае, близок к этому, - прикрывая трубку рукой, сказала я.
   - Скажи ему, чтобы ложился спать, - посоветовала Маруся.
   - Говорю, а он не слушает.
   - Не правильно говоришь, - сказала она  и  выхватила  у  меня  трубку.  -
Денис! Денис! Это я, Маруся, ты вот что, дите...
   В общем, после  довольно  длительных  переговоров  ей  удалось  уговорить
Дениса лечь спать. Во всяком случае, она пожелала ему спокойной  ночи  перед
тем, как повесить трубку.
   - Ну, девчонки, - сказала  она,  -  слабаки  наши  мужики.  Так  ужраться
бутылкой ликера. Да я им водку запиваю!
   Нелли с этим согласилась:
   - Слабаки и потому, что чуть что - сразу за бутылку, -  добавила  она.  -
Даже Денис. Ведь не пьет, а туда же. Не могут мужики  долго  напрягать  свою
нервную систему. Сразу ищут разгрузки.
   - Ой, Нелли, ты психолог, - восхитилась Маруся.
   - Спасибо, я знаю, - ответила Нелли. Я  сидела  за  столом,  смотрела  на
подруг и вспоминала Дениса. В ушах стояли  его  слова:  "Соня,  приезжай,  я
должен столько тебе сказать, пока ты жива".
   "А странно, - подумала я, - гибель Клавдии так подействовала на меня, что
я совсем забыла о своих проблемах. Столько дней хожу где хочу и когда  хочу,
но почему-то еще жива. На меня никто не покушался ни в Питере, ни  здесь,  в
Москве".
   - О чем размышляешь? - заторопила меня Нелли.
   - О том, что жива, - сказала я и поделилась наблюдениями.
   - Точно, - подтвердила Маруся. - Мы с Акимом по пятам за тобой ходили,  а
теперь как?
   - Теперь, похоже, моя жизнь больше  не  нужна  преступнику,  -  вздохнув,
заявила я. - Иначе как он мог пропустить столько удачных моментов.
   - А ты и распереживалась, - усмехнулась Нелли. - Лучше бы побереглась.
   Я хотела сказать ей, что преступник - единственный  человек,  которому  я
по-настоящему небезразлична, но телефонный звонок помешал. Звонил Денис.  Он
был слишком возбужден, чтобы можно было  его  понять,  кричал,  извинялся  и
настойчиво звал меня.
   - Ложись спать, ты же обещал Марусе, - рассердилась я. - Завтра приеду.
   - Нет, Соня, нет, - истошно завопил он, но вдруг сам бросил трубку.
   Такого поведения я никак не ожидала.
   - Вот что делает с человеком алкоголь, -  сказала  я,  глядя  на  Марусю,
подносящую к губам очередную рюмку.
   - Да, пора нам расходиться, - согласилась она и опрокинула рюмку в рот.

Глава 21

   На следующий день я, едва  проснувшись,  позвонила  Денису.  Он  не  брал
трубку. С тем же результатом я набрала номер еще раз и еще...
   Чувство тревоги охватило меня, и я позвонила Нелли.
   - Напился и спит, - успокоила она.
   - Может быть, но почему не берет трубку?
   - Спит крепко.
   - Но я звонила десять раз. Так и мертвого можно поднять.
   Нелли рассердилась.
   - Чего ты от меня-то хочешь? - спросила она. - Чтобы я возилась  с  твоим
пьяным Денисом?
   - Да, - не стала отпираться я.
   - О боже, - вздохнула она. - Откуда вы все взялись на мою голову. Хорошо,
покормлю Саньку и еду. Будь готова.
   Я мгновенно привела себя в порядок. Закрыла квартиру и спустилась вниз. Я
места себе не находила, сердце рвалось к Денису, готова была  бежать  бегом,
но все же дождалась "жигуленка" Нелли.
   - Если ты думаешь,  что  твой  брат  отправился  вслед  за  Клавдией,  то
заблуждаешься, - сердито сказала она, когда я села с ней рядом.
   - Нелли, поехали, - умоляюще воскликнула я и она тронулась с места.
   Мне казалось, что "жигуленок" едва ползет, а Нелли кричала, что мчится на
предельной скорости. Когда мы въехали во двор, я  выскочила  из  машины,  не
дожидаясь, когда она остановится.
   - Сумасшедшая, - крикнула мне вслед Нелли. - Копыта переломаешь!
   Не помню, как  взбежала  на  пятый  этаж,  как  тарабанила  и  руками,  и
ногами... Выглядывали из своих квартир соседи, что-то говорили... Все словно
в тумане. Очнулась от разумных слов Нелли:
   - Зачем стучишь, - сердито сказала она, - у тебя же есть ключи.
   - Точно, ключи.
   Я с трудом попала в замочную скважину, распахнула дверь и...
   Денис был мертв много часов. Я не врач, но тело его уже  стало  холодным.
Пульса и дыхания, естественно, не было.
   Я кричала. Боже, как я кричала! Не представляю, что сделалось бы со мной,
не окажись рядом Нелли. Она вызвала милицию и "Скорую помощь".  Мне  вкатили
укол и отвезли в больницу.
   Я спала пять дней. Это поразительно. Врачи говорят,  что  я  пребывала  в
беспамятстве, но это не правда. Я спала, потому что видела сны. Ужасные сны.
   Когда проснулась, рядом увидела Алису. Она всплеснула руками  и  выбежала
из палаты. Почти мгновенно она появилась  снова,  но  не  одна,  а  с  целой
группой людей в белых халатах. Они  тут  же,  не  сходя  с  места,  устроили
консилиум. Я поразилась такому вниманию, но когда узнала, что палата платнaя
, да еще какая платная! - все поняла.
   - Где Денис? - спросила я, когда делегация оставила нас в покое.
   - Его кремировали, - сообщила Алиса. - Урна стоит рядом с урной  Клавдии.
Нина Аркадьевна почернела от горя.
   - Она сердится на  меня?  -  едва  сдерживая  слезы,  спросила  я.  Алиса
замялась.
   - Нет, не очень, - солгала она. - Кричала лишь, несчастная, что, пока все
волновались за тебя, ты угробила ее детей.
   - Почему я? Она что, с ума сошла? - хотела громко возмутиться я, но  сама
удивилась, как слаб был мой голос, хоть и вложила я в него все свои силы.
   Потом пожаловала Нелли. Увидев, что я уже пришла  в  себя,  обрадовалась,
бодро спросила:
   - Ну, как настроение?
   - Ax, - только и сказала я и отвернулась, чтобы не показывать слез.
   Самое время спасать меня от депрессии.
   - Горе мне с вами, - вздохнула Нелли. - Только Алиска вышла из  больницы,
сразу ты туда же. Она боится ехать к своему Герману.  Я  дала  ей  ключи  от
твоей квартиры. Можно она у тебя поживет?
   Я кивнула.
   - Пусть живет, если не боится за свою жизнь. Неделю я  бревном  лежала  в
той дурацкой палате. Алиса, Маруся и Нелли несколько  дней  не  отходили  от
меня, сменяя друг друга, а потом я  запротестовала  и  потребовала  оставить
меня одну. Они покорились. Лишь забегали минут на десять,  но  и  этого  мне
было много.
   Что-то сломалось внутри. Врачи говорили, что я здорова и через  несколько
дней отправлюсь домой, но слезы все время просто душили меня.
   Я плакала с утра до вечера. Я плакала и сердилась, но хорошо  платила,  и
доктора держали меня в палате.
   - Ну что ты на себя  злишься?  -  недоумевала  Алиса.  -  Плачь  себе  на
здоровье. Что же здесь плохого. Женщина для того и создана,  чтобы  плакать.
Кому же, как не Алисе, знать, для чего создана женщина.
   - Да как ты не поймешь, - еще больше сердилась я, - такая  рева,  как  я,
просто инвалид. То же, что и немая. Даже хуже. Я  не  могу  разговаривать  с
людьми.
   - Вот еще. Почему?
   - Они не поймут, если я вдруг возьму да и  зальюсь  слезами.  Без  всякой
причины.
   - А зачем тебе люди?
   - Алиса, у меня не так много  родственников,  чтобы  спокойно  лежать  на
больничной койке, в то время когда им грозит опасность.
   - Почему ты решила, что им грозит опасность?  -  наивно  поинтересовалась
Алиса. - Опасность грозила тебе, но я спасла тебя. Я и Нелли.
   Я насторожилась. Нелли еще ладно, но  ждать  спасения  от  Алисы  -  дело
небезопасное.
   - Что ты имеешь в виду? - спросила  я.  Алиса  с  опаской  посмотрела  на
дверь.
   - Доктора не разрешают говорить, - прошептала она. - Они даже следователя
к тебе не пустили. Потому что у тебя есть все шансы стать душевнобольной.
   - Нашли, чем испугать, - усмехнулась я. - Глядя на тебя, не так уж это  и
страшно.
   - Я не обижаюсь, не обижаюсь, ни капельки на тебя не обижаюсь.
   - Хоть обижайся, хоть не обижайся, мне все равно, только рассказывай.
   - Нет, нет, нельзя.
   Я разозлилась по-настоящему. Тут, оказывается, происходит что-то  опасное
для меня, а я не в курсе.
   - А ну рассказывай все, что не позволяют доктора, - прикрикнула я,  после
чего Алиса решила, что я достаточно здорова, и принялась рассказывать.
   Оказывается,  милиция  не  придумала  ничего  умней,  чем  заподозрить  в
убийстве Дениса меня, его двоюродную сестру.
   - Он отравился тем же ядом, что и я  с  покойным  Сибирцевым,  -  шепотом
сообщила Алиса. - И, представь, тем же ореховым ликером.
   - Может, еще скажешь, и из такой же бутылки? - выразила сомнение я.
   - Да, в кухонном шкафу Клавдии нашли неначатую бутылку орехового  ликера,
а на столе пустую, ту, которую выпил Денис.
   Я представила себя  на  месте  следователя.  В  квартире  покойник,  а  я
готовила ему щи, плов и винегрет с яблочным пирогом. Но он взял да отравился
ореховым ликером. Черт, какая в голове каша.
   - Откуда ты знаешь, что бутылка такая же, как та, из которой угощала  вас
с Сибирцевым Маруся? - спросила я.
   - Не успела я выписаться  из  больницы,  как  меня  сразу  же  на  допрос
вызвали, на допрос вызвали, - затараторила Алиса.
   - И показали бутылку? Она была точь-в-точь такая же? Двухлитровая?
   - Да, двухлитровая, двухлитровая, и этикетка та же, этикетка та же.
   - Ты не ошибаешься?
   - Да нет же. Двухлитровые бутылки не так часто встречаются, не так часто.
   Я задумалась. Что же это выходит? Откуда в шкафу у  Клавдии  взялась  эта
бутылка? Точнее, две бутылки орехового ликера, да еще  заправленные  тем  же
ядом. Я никак не могла поймать важную мысль - такая в голове была каша.
   - Тебя спасло то, что на бутылках не обнаружили отпечатков твоих пальцев,
- продолжила Алиса.
   - А чьи были отпечатки? - затаив дыхание, спросила я.
   - Дениса и Клавдии на той бутылке,  какую  выпил  Денис,  а  на  бутылке,
которая стояла в шкафу целой, только отпечатки пальцев Клавдии.
   Я ушам своим не поверила. Ведь если все так, как говорит  Алиса,  значит,
отравить меня хотела Клавдия. Не может быть.
   - Не может быть, - сказала я. - Этого не может быть. Зачем ей это?
   Алиса хорошо поняла, о чем идет речь.
   - Я тоже долго поверить не могла, - сказала  она,  -  но  Нелли  мне  все
объяснила. Оказывается, Клавдия сделала это из  корысти,  а  я  косвенно  ей
помогла. Нелли заставила  меня  признаться  в  том,  что  я  солгала,  когда
сказала, что ликер принес Сибирцев.
   - А зачем ты лгала?
   - Сдуру, - призналась Алиса.
   - Так и знала, - облегченно вздохнула я, - но что там дальше, продолжай.
   - Дальше Нелли объяснила, что из-за моей глупости теперь могут  подумать,
что Дениса отравила, ой Сонечка, ты. Я пошла в милицию и рассказала  правду.
Маруся подтвердила, что ликер принесла неизвестная особа. И соседки  Клавдии
- тоже.
   Я была сама не своя. Клавдия - убийца! Это ужасно. Это невероятно. Но,  с
другой стороны, покушения прекратились сразу после ее смерти. А перед  этим,
когда меня похоронили, никто, кроме нее, Маруси и  Нелли,  не  знал,  что  я
жива.
   Значит, ликер - ее рук дело, но кто та женщина, назвавшаяся именем Нелли?
Хотя, какая разница? Это могла быть просто прохожая. Мало  ли  кого  Клавдия
попросила об этой "безобидной" услуге.
   - Но зачем Клавдии убивать меня?
   Алиса  всплеснула  руками  и,  словно  в   омут,   бросилась   в   стихию
повествования.
   - Нелли все знает, - затараторила она, -  Клавдия  решилась  на  убийство
из-за квартиры. Ее возлюбленный, не знаю, как его зовут...
   - Дима, - подсказала я.
   - Да, Дима, - подтвердила Алиса.  -  Он  вляпался  в  какой-то  бизнес  и
требовал у Клавдии денег на его развитие. А она, видимо, не хотела продавать
квартиру, продавать квартиру.
   - Хорошо, но причем здесь я? Почему Клавдия решила убить меня?
   - Ну как же, - растерялась от моей бестолковости Алиса. - Ты  же  богата.
Отец Клавдии, Вячеслав Анатольевич, - твой единственный наследник.
   Ну что за люди? Им не дает покоя мое богатство. Живу скромней их,  а  они
ночей не спят. Удивляюсь, как еще рэкетиров на меня не натравили.
   - Ты хочешь сказать,  что  Клавдия  хотела  убить  меня  из-за  денег?  -
изумилась я. - Но сколько ей надо было? Ведь Дима требовал продать квартиру.
Неужели она рассчитывала получить такую сумму от Нины Аркадьевны да еще  для
какого-то пройдохи? Ведь Клавдия не прямая наследница, все возьмет в руки ее
мать, а уж она знает цену и любви, и дружбе.
   - Не знаю, на что рассчитывала Клавдия, но только она передала ту бутылку
ликера, потому что точно такая же бутылка обнаружена в  ее  кухонном  шкафу.
Такая же и с тем же самым ядом, с тем же ядом.
   Слезы опять полились по моим щекам. Несчастный Денис погиб из-за алчности
своей сестры,  видимо,  унаследованной  ею  от  матери.  Как  могла  Клавдия
пожелать смерти мне, сделавшей ей столько добра?
   Я