а Маруся.
   - А где ты видела удивленных ментов? - спросила я. - Их ничто никогда  не
удивляет.
   - Зато у тебя, старушка, знакомых пол-Москвы, - пропустив мои слова  мимо
ушей, продолжила Маруся. - И многих жутко раздражает, что  ты  живешь  и  не
тужишь.
   - Уже тужу. Расскажи им, пусть порадуются.
   - Не волнуйся, расскажу, - пообещала Маруся. - Лучше просвети,  старушка,
как можно идти рядом с жертвой и не  заметить  убийцу?  Я  прямо  вся  этому
удивляюсь. Идти рядом и не заметить.
   Вот вопрос! Ну чем она лучше ментов? Они  мне  всю  душу  наизнанку  этим
вопросом вывернули, да и смотрели так подозрительно, словно  это  я  пришила
бедную Марину, о существовании которой узнала за три минуты  до  ее  гибели.
Хорошо, эксперты вовремя сообщили, что удар сделан профессионалом,  в  самое
сердце, и Марина умерла мгновенно. Будто не об этом и я  говорила  сто  раз.
Еще как мгновенно, буквально на полуслове.
   - Да, я не заметила убийцу, - заорала я на Марусю. - Сама  посуди,  дурак
бы он был, если б я его заметила. А он не дурак, а профессионал.
   - Вообще-то да, старушка, - согласилась она. - Если он собирался  всадить
нож в тебя...
   - Ты можешь подбирать выражения? - белея и холодея прикрикнула я.
   Маруся усмехнулась, демонстрируя легкий налет вины.
   - Ну прости, старушка. Я всего лишь хотела сказать, что у  меня  новость.
Убийца все продумал. Пойди он за тобой, ты  вряд  ли  выбрала  бы  безлюдную
улицу, а выбрав, пустилась бы наутек со всех ног, а ноги у тебя  длинные,  и
не каждый, старушка, их догонит.
   - Можешь не сомневаться.
   - Поэтому он шел  параллельной  улицей,  чтобы  нанести,  старушка,  удар
неожиданно, из-за угла. Ой, как страшно, я прямо вся дрожу.
   - А по-моему, ты наслаждаешься.
   - Не перебивай, - шикнула Маруся. - Убийца, старушка, не знал,  какая  ты
общительная. Он не подозревал, что на таком коротком отрезке пути ты успеешь
обзавестись попутчицей. И я бы не подозревала, конечно, на  его  месте.  Так
вот, старушка, наша улица довольно пустынна, особенно в  позднее  время.  Он
обогнал тебя дворами и спокойно стоял за углом. Ой, старушка, сейчас я прямо
вся упаду в обморок.
   - Не вздумай, а то придется вызывать подъемный кран,  -  предупредила  я,
но, оживив в воображении версию Маруси, почувствовала,  что  тоже  близка  к
обмороку. - Так ты думаешь, на этом дурацком углу он  ждал  именно  меня?  -
поеживаясь от озноба, спросила я.
   - Конечно. Старушка, о чем мы тут так долго  говорим,  когда  это  совеем
очевидно. Я прямо вся уверена, епэрэсэтэ. Ему некогда было разглядывать,  ты
это или не ты. Он быстро  сунул  нож  под  ребро  и  скрылся  в  подворотне,
епэрэсэтэ. Кстати, старушка, подворотня там совсем рядом, буквально  в  двух
шагах от угла, и ведет на соседнюю улицу.
   - Откуда ты знаешь?
   Маруся с жалостью посмотрела на меня.
   - Старушка, это мой район. Я вся  здесь  выросла.  Соберись  я  совершить
убийство -  лучшего  места  и  не  найти.  Подлец,  заранее  все  рассчитал.
Епэрэсэтэ! Марина, может, и заметила его, но пикнуть не успела. Конечно, это
профессионал,  епэрэсэтэ.  Только  с  зашибенной  реакцией  можно  поджидать
человека за углом с целью всадить нож в сердце, - подбила итоги Маруся.
   Я готова была задушить ее за такую бестактность, но она тут же повинилась
сама.
   - Прости, старушка, все время  забываю.  Но  на-.  до  же  все  тщательно
проанализировать, и, поверь мне, в таких делах я разбираюсь очень хорошо.  У
меня полных три года любовником был аж целый следователь МУРа. Ох,  и  попил
же он водочки из моего буфета.
   Я поняла, что нахожусь в абсолютной прострации. Если убить  действительно
собирались меня, то "к же мне жить теперь  после  всего  этого?  И  сколько?
Похищение еще куда ни шло, а убийство, вот так сразу, без всяких  разговоров
и объяснений, - это уже слишком. К этому я совсем не готова.
   - Но почему они больше не хотят меня похищать? - с обидой и сквозь  слезы
спросила я.
   - Передумали, - равнодушно пожала плечами Маруся.
   Она уже все тщательно проанализировала, докопалась до истины, потеряла  к
этому интерес и теперь увлеченно ковыряла в носу, больше похожем на  плюшку.
Надо сказать, когда у Маруси дело доходит до носа, она забывает обо всем  на
свете. В такие минуты она "уплывает" в неведомые дали и действительно похожа
на философа. Ну просто полностью соответствует  полученному  образованию  да
еще со  степенью  кандидата  наук.  Только  философы  способны  так  яростно
ковырять в носу.
   - Но почему? - уже  в  голос  рыдала  я.  -  Почему  они  не  хотят  меня
похищать?
   Маруся  иногда  поражала  меня  своей  черствостью.  Только  нос  был  ей
оправданием.
   - Мало ли... - мямлила она, энергично орудуя пальцем. - Может, изменились
обстоятельства, может, еще что... Если бы нам знать где упасть,  соломки  бы
подстелили.
   Причем тут соломка? Что мелет эта корова?
   - Маруся, мне страшно, что делать? - растерянно спросила я.
   - А что тут поделаешь, - скорбно  развела  руками  она.  -  Сама  знаешь,
старушка, против киллера лекарства нет.
   Я разозлилась.
   - Хорошенькое дельце. Успокоила, называется. Раз так, тогда я  сейчас  же
выйду из твоего подъезда и останусь стоять на улице  одна.  Пусть  уж  лучше
убивают сразу, раз им так приспичило, чем издеваться. Я не выдержу всех этих
пряток и ожиданий. Так и быть, пусть убивают сразу.
   Маруся все-таки меня любит, потому что она тут  же  бросила  свой  нос  и
отрезвила меня.
   - Сразу не получится, старушка,  -  заявила  она.  -  Убийца  же  немедля
заскочил в подворотню и сбежал через соседнюю улицу и, стало быть, не знает,
что убил не тебя, а следовательно,  старушка,  он  с  чувством  исполненного
долга отправился домой и наверняка спит уже с чистой совестью.
   - Маруся! - возопила я. - Какая совесть, какая чистая совесть? Он что, не
слышал, что по тротуару топают две бабы и при этом радостно щебечут?
   - Да-а, - задумчиво протянула Маруся, не  без  труда  приподняв  грудь  и
почесывая под ней живот, - я прямо вся не знаю.
   Но, видимо, долго пребывать в незнании Маруся не могла  и  тут  же  нашла
объяснение.
   - Ай, да брось, - заявила она, бросая грудь на живот и почесывая уже свой
сытый подбородок. - Знал, конечно, что вас  двое,  а  какой  у  него  выход?
Убивать-то ему, старушка, приспичило ой как, а в темноте не  видно  кого,  а
нож-то один, за  вторым  не  сбегаешь,  и  шансов  поровну  -  пятьдесят  на
пятьдесят. Вот мужик  и  не  спит  сейчас,  ворочается,  гадает:  ту  ли  он
прирезал? О чем я тебе и говорила, - заключила она, считая дело  решенным  и
вновь принимаясь за нос.
   - Ты говорила, что он спите чистой совестью, - Уточнила  я.  -  А  теперь
уверяешь, будто бедняга страдает от бессонницы.  Может,  прикажешь  еще  мне
устроить собственные похороны, чтобы не разочаровывать болезного? - спросила
я с легким чувством вины перед убийцей.
   Маруся оживилась и намертво забыла про свой нос,  опять  превратившись  в
приятного собеседника.
   - Слушай, старушка, а устроить твои похороны было бы неплохо. Ой, я прямо
вся дрожу! Вот это выход из положения! Хочешь поспособствую?  Похороны!  Вот
то, что нам нужно.
   Я опешила.
   - В каком смысле?
   - В самом прямом, - заверила Маруся. - Сделаем вид, что ты умерла.
   - А что это даст?
   - Старушка, ты ничего  не  понимаешь.  Раз  убийца  легко  высчитал  твой
маршрут, значит, он питается информацией из очень близкого к тебе источника.
   Нет, все-таки Маруся очень грамотная: как говорит, как говорит!  Зря  она
ушла с кафедры. Кто там теперь остался?
   - Оповестив всех знакомых, что ты умерла от руки бандита,  мы,  старушка,
усыпим бдительность убийцы, а ты тем временем поживешь у меня. Епэрэ-сэтэ! -
прямо-таки возликовала она. - Вот хохма будет!  Я  просто  уже  вся  смеюсь,
предвкушая Тоськи-но вытянутое лицо. А Тамарка с ее умной рожей? Разве ты не
хочешь надурить Тамарку?
   - Хочу, - честно призналась я, припоминая, что доселе мне этого  ни  разу
не удалось.
   - Вот и надурим, старушка, соглашайся.
   - А что, это идея, - загорелась я.
   Марусина мысль окрылила меня. Я тут же позвонила Нелли и, не  считаясь  с
режимом Саньки, приказала ей немедленно ехать к нам. Нелли, мучимая страхами
за мою жизнь, повиновалась как никогда беспрекословно, и уже  через  час  мы
втроем обсуждали детали моего захоронения.
   Большую часть хлопот  Маруся,  как  обычно  не  считаясь  с  собственными
проблемами, взяла на себя. На этот раз даже я не ожидала от нее такой прыти.
С помощью своего дальнего родственника, настоящего  мафиози,  она  раздобыла
напрокат очень приличный гроб. Этот же  родственник,  имеющий  отношение  ко
всему, даже к ритуальным  делам,  помог  ей  договориться  с  кладбищенскими
заправилами. За разумную сумму они разрешили моему гробу  постоять  у  чужой
свежевырытой могилы.
   В общем, все было на мази, и я в который раз поняла, что с  Марусей  дела
делать можно. Правда, денежки мои уплывали в ее руки  со  страшным  свистом.
Это наводило на мысль: еще одни такие похороны  -  и  Маруся  станет  богаче
меня.
   Но это уже издержки, тем более что речь идет  о  моей  жизни.  Главное  -
Маруся храбро взялась за дело. Хотя она взялась бы за любое дело, если  дело
это ведет  к  наживе.  Но,  повторяю,  здесь  ценна  Марусина  храбрость,  а
храбрость тоже денег стоит. Даже Нелли струхнула,  узнав  о  нашей  безумной
затее.
   - Слушайте, старушки, - спросила она, явно передразнивая Марусю, - а  нас
в тюрьму не законопатят за такие дела?
   На что Маруся ей бодро ответила:
   - Епэрэсэтэ! Я  сейчас  прямо  вся  умру  от  смеха.  Если  некоторых  не
конопатят за убийство, то почему Должны конопатить за собственные  похороны?
Где это написано, что человек  не  может  похоронить  себя  еще  при  жизни.
Епэрэсэтэ! Да об этом только мечтать! Лично я завидую нашей старушке. Теперь
все тайное станет явным! Она получила  уникальную  возможность  узнать,  кто
есть кто.
   Я против такой возможности не возражала, сидела на кухне, попивала кофеек
с ликером, отстегивала денежки и всячески благословляла Марусю на похоронные
дела.
   - Ну, старушка, завтра в десять ноль-ноль, - победоносно сообщила  Маруся
через два дня. - Я прямо вся в нетерпении. Вынос  тела  состоится  из  твоей
квартиры. Гроб уже стоит в прихожей. Соседи ходят пришибленные. Старая  дева
изошлась от декламации, а твой дружок Аким совсем заплыл от горя.
   Старая  дева  -  моя  соседка  по  площадке.  Она  скорее  чокнутая,  чем
нормальная. Живет одна, но всегда готова прекратить свое одиночество. Боюсь,
с ее внешностью это невозможно. Постоянно ищет утешение в высоком. Не  знаю,
находит ли, но, говоря языком Маруси, прямо  вся  в  поэзии.  Ее  страсть  к
поэзии нашла воплощение в  одном  лишь  стихотворении  Тагора,  которым  она
обходится во всех случаях жизни и которое я, благодаря Старой деве,  точнее,
ее частой декламации, уже давно знаю наизусть.
   Аким - тоже мой сосед, мужчина с  разорванной  в  клочья  душой  и  лицом
алкоголика. На самом деле Аким является таким интеллигентом, каких я и среди
старых артистов не видывала. Был, правда, у меня знакомый художник -  точная
копия  Акима,  в  духовном  смысле,   конечно.   Но   спился,   бедняга.   И
неудивительно, в нашей стране это несложно. Здесь и простые  люди  спиваются
запросто, так что же делать интеллигентам?
   Так вот, вернемся к Акиму. Его глаза постоянно  излучают  жуткую  мировую
скорбь, и мне тут же хочется поставить ему  бутылку.  Время  от  времени  он
приходит ко мне в гости, садится, ставит свой чемоданчик под кухонный стол и
смотрит своим интеллигентным взглядом, источая эту самую скорбь, а рука  моя
сама собой тянется к холодильнику за водкой "Абсолют".
   Выпив рюмку до дна, Аким изрекает пару умнейших фраз,  типа:  "Звезды  не
боятся, что их примут за светляков", - берет в руки свой  чемоданчик,  молча
встает из-за стола и идет в туалет - посмотреть, все ли там  исправно.  А  я
сломя голову несусь к письменному столу записывать его откровение.
   Аким тем временем без дела не сидит. Если подтекает бачок, он ремонтирует
его и переходит в ванную. Там он подтягивает краны и  со  словами  "порядок"
выпивает еще одну порцию  "Абсолюта",  а  после  этого  благопристойно  идет
домой.
   Таким образом Аким время от времени приносит в мой дом  чемоданчик,  свою
душу и  аппетит  к  "Абсолюту".  Удовлетворив  аппетит,  он  забирает  душу,
чемоданчик и уходит, оставив полный порядок и два-три афоризма. Такая у  нас
дружба уже много лет. Естественно, что Акиму трудно будет без меня.
   - А родственники приедут? - ревниво  поинтересовалась  я,  возвращаясь  к
своим похоронам.
   - Дядюшку, старушка, подкосила твоя гибель, и он слег, а тетушка  ничего,
держится. Я прямо вся изошлась на жалость. Сегодня вечером Нелли  поедет  ее
встречать. Клавдия сразу упала в обморок.
   Я пришла в изумление.
   - Клавдия упала в обморок? Как  я  была  не  права.  Чуткий  все  же  она
человек. Я думала, что она спoсобна страдать только из-за кошки Изи.
   - Страдает, очень страдает, - компетентно заверила  Маруся.  -  Заставила
Нелли заказать тебе самый дорогой венок, правда, старушка, денег не дала, но
я взяла в твоей тумбочке.  Не  волнуйся,  потом,  когда-нибудь,  я  составлю
подробный отчет. Наживаться на чужом горе никто не собирается.
   Я прекрасно понимала, что рвение Маруси именно наживой и объясняется,  но
разоблачать ее не стала, поскольку не жадна.
   - Как отреагировала на мою гибель Алиска? - внутренне сжимаясь,  спросила
я.
   - Орала так, что и без всякой телефонной связи  Москва  услышала  бы.  Ей
сообщила я лично.
   - Почему?
   - Потому, что Нелли наотрез отказалась.
   -  Значит,  говоришь,  она  кричала.   Маруся,   прежде   чем   ответить,
презрительно сплюнула.
   - Ой, старушка, убивалась Алиска так, словно свою любимую шляпку хоронить
собралась. Вот артистка - так артистка! Я прямо вся киплю.
   - А никого не удивило, что хоронить будут, не открывая гроба?
   - Абсолютно никого.  Зная,  старушка,  тебя  при  жизни,  все  приняли  и
посмертные причуды. Приняли и очень скорбят. Одна лишь Тоська, осознав,  что
хоронить будут в закрытом гробу,  сказала:  "Жаль,  я  собиралась  прийти  с
мужем". Я прямо вся возмутилась, но бесполезно.  Тоське  хоть  бы  хны.  Она
бессовестная вся насквозь. Ну ты же эту язву знаешь.
   Да, я знала свою подругу Тоську. Она  жутко  завидовала  моей  красоте  и
безумно ревновала к своему мужу. Еще бы ей  не  ревновать,  когда  сама  она
щепка ну просто суповой набор, а муж ее любит формы, хоть и болван облезлый.
   - Ах, как мне хочется лишь  одним  глазком  взглянуть  на  этот  фарс,  -
потягиваясь от удовольствия, сказала я.  -  Переодеться,  загримироваться  и
взглянуть.
   Маруся отчаянно запротестовала.
   - Ты что, старушка, собралась испортить всю мою работу? - завопила она. -
Только попробуй, тогда я пристроюсь сзади и стану кричать, что  ты  жива,  -
пригрозила она, после  чего  я  сразу  сделалась  шелковой  и  пообещала  не
покидать ее квартиры ни на секунду.
   Ночью я плохо спала и никак не могла дождаться начала похорон.  Утром  ни
свет ни заря разбудила  Марусю  и  заставила  ее  все  повторить:  что  кому
сказать, как с кем поступить.
   Она  послушно  повторила,  делая  особый  акцент  на  общении   с   Ниной
Аркадьевной. И я, и Нелли, и Маруся - все мы  понимали,  что  тетушка  самое
слабое звено в стройной цепочке нашей похоронной программы. Нина Аркадьевна,
женщина дотошная, во всем сомневающаяся, запросто могла не  поверить  в  мою
смерть, не увидев меня в гробу собственными глазами.
   Естественно, доставлять ей такую радость я не собиралась, а потому  нужно
держать ухо востро. Маруся в сотый раз клятвенно пообещала выполнить все мои
рекомендации, выпила кофе и побежала хлопотать, а я  уселась  у  телевизора,
мучимая страшным нетерпением.

Глава 12

   Все то время, пока меня пышно хоронили, я сходила с ума. Стрелки на часах
словно заснули: или стояли на месте, или двигались  нестерпимо  медленно.  Я
сидела  в  пустой  Марусиной  квартире,  сгорала  от  тоски,  одиночества  и
любопытства, рисовала в своем воображении страшные душещипательные картины и
даже всплакнула от жалости к себе.
   Несмотря на то, что начало ритуала запланировано было на десять часов,  -
я бы сказала, на раннее утро, - закончилась церемония на  удивление  поздно.
Маруся заявилась лишь к часу ночи, зареванная, убитая горем и сильно пьяная.
   Она так вошла в роль, что напрочь забыла о моем пребывании в ее  квартире
и жутко испугалась, обнаружив свою "старушку" живой и в добром  здравии,  и,
по-моему, даже огорчилась.
   - Как? Это ты? - завопила она, шарахаясь от меня, как от зачумленной.
   - Это я, - успокоила я ее.
   - Но как же? - долго не хотела верить мне пьяная Маруся. - Этого не может
быть.
   Она еле ворочала языком и беспрестанно икала.
   - Почему не может, когда очень может, - начала сердиться я.
   - Но мы же, ик, только что тебя так хорошо похоронили, пышно... ик,  и  с
почестями. Ой, старушка, как мы тебя поминали, - рухнула она в мои объятия и
залилась слезами. - Как поминали...
   - Вижу, - сдержанно констатировала я.
   - Я еще ничего, а Нелли сама, как труп. Тосин муж повез ее к Саньке.
   - Представляю.
   - Нет, это, ик, невозможно представить. Старушка, это надо видеть.
   - А Алиска? - решилась наконец спросить я о том  что  больше  всего  меня
занимало.
   - Ой, Алиска то и дело бухалась в обморок.  Успокоилась  лишь,  когда  ее
окатили водой и испортили черную кружевную шляпу. Она скорбела больше  всех,
как настоящий убийца.
   Маруся отбросила меня  на  край  дивана,  села,  широко  расставив  ноги,
обхватив голову руками и покачиваясь из стороны в сторону.
   - Ой, сколько горя, ик, сколько горя  видела  сегодня,  сколько  слез,  -
причитала она. - Я прямо вся как есть расстроилась  и  рыдала.  Рыдали  все,
абсолютно все, кроме Тоськи.
   - А что Тоська? -  заинтересовалась  я,  стаскивая  с  тумбообразных  ног
Маруси туфли на каблуках и пытаясь надеть на ее распухшие ступни тапочки.
   - Тоська перепила и давай злословить. Вспоминала, старушка, какие-то твои
грехи, лепетала что-то о расплате, о том, что ты,  слышь,  старушка,  хотела
увести у нее мужа, что грязно домогалась его. Я прямо вся ее осудила и  даже
собиралась подсветить ей фингал. Муж ее был не против, а Нелли не  дала.  Но
все присутствующие ее осудили и дружно пообещали аналогичное поведение на ее
похоронах. Я разозлилась по-настоящему.
   - Если Тоська думает, что хоть кому-то нужен  ее  облезлый  мужик,  пусть
срочно лечится от паранойи, - заявила я, чем порадовала Марусю.
   - Точно, пусть лечится, - рискованно качнулась она вместе  с  диваном.  -
Ой, старушка, это ты?
   Я устала признаваться в своем существовании и лишь  укоризненно  покачала
головой.
   - Слушай, ик, а зачем ты здесь, когда мы так чудесно тебя  похоронили?  Я
прямо вся была на твоих похоронах. И как ты здесь?
   - Я вылезла из могилы.
   - Правда? - слегка изумилась Маруся. - Ну и правильно сделала, - беспечно
махнула она рукой. - Пойдем выпьем за упокой твоей души.
   - Тебе уже хватит.
   - Мне - да, но тебе надо выпить, - заверила меня она, хватая  за  руки  и
тщетно пытаясь встать с дивана. - Выпьем и споем. Эту споем...  Черт,  какую
же мы с Нелькой пели... А-аа! А ты такой холодный, как айсберг в  океане,  и
все твои печа-али...
   Маруся так загремела своим противным голосом, что соседи не  выдержали  и
застучали в стену.
   - Так вы еще и пели? - обиделась я.
   -  Пели  всю  дорогу!  -  бодро  подтвердила  Маруся.  -  Покойная   была
жизнелюбкой, и мы решили, что надо петь. Пили и пели. Поминали, ик, от  всей
души.
   - Может, вы и плясали?
   - Не-а... А что, это идея...
   Она внезапно вскочила с дивана, сделала пару игривых скачков, но  тут  же
рухнула на