тема, поскольку у ее буфета появилась вторая "крыша".  Причем
вторая "крыша" обходится значительно дороже первой, а дороже - это не всегда
лучше. Причем эти обе  "крыши"  забирают  так  много,  что  у  Маруси  стали
появляться сомнения: что хуже - рэкетиры или самые обычные воры.
   -  Неужели  воры  стали  бы  лазить  в   мой   буфет   каждый   день?   -
консультировалась она у Акима.
   - Не думаю, - глубокомысленно ответствовал он. - Каждый день вряд ли.
   - А "крыша" порой и по два  раза  в  день  наведывается,  -  пожаловалась
Маруся.
   - А как же иначе? - констатировал Аким. - На то она и "крыша".
   Они сидели рядком и ворковали ладком, ну прямо как два  голубка.  Зрелище
не для смешливых. Маленький Аким и громадная Маруся.
   Сорок минут беседы вернули Марусю в юность.
   Она порозовела, засветилась и стала похожа на поросенка.  Аким  тоже  был
доволен. А я поражалась тому, как сильно он поглупел в  присутствии  Маруси.
Неужели это заразно?
   Когда в бутылке стало пусто, Аким поднялся и  галантно  поцеловал  Марусе
ручку.
   - Уже уходите? - вспыхнув, спросила она.
   - Да, дела, - напуская  на  себя  важность,  ответствовал  Аким.  -  Надо
работать, пока погода хорошая.
   Маруся выглянула в окно.
   - Да, прекрасная погода. Небо нынче голубое...
   - Небо - крыша земли, - изрек Аким и с глубоким поклоном удалился.
   Маруся зачарованно проводила его взглядом. В ее  глазах  легко  читалось:
"Куда моему профессору до этого непонятного Акима".
   - Как думаешь, что он имел в виду? - не снимая с лица умиления,  спросила
она.
   - Ну-у, учитывая его поэтический склад ума, думаю, речь шла о доме. В том
смысле, что земля - это дом, а небо - крыша, и все мы живем в  этом  доме  и
под этой крышей, - пояснила я.
   Маруся тряхнула своей кудрявой головой, шмыгнула  носом-плюшкой  и  томно
вздохнула.
   - Нет, - возразила она, - он имел в виду другую крышу, типа  той,  что  у
моего буфета. Представляешь, что творится в космосе?
   - Да черт-те что. Бури всякие, метеоритные дожди и прочие кошмары.
   - Вот, а небо играет роль крыши, под его прикрытием  мы  живем  и  делаем
всякие свои дела. Очень образно сказал Аким, - заключила Маруся, и взгляд ее
предельно потеплел.
   Признаться, я разницы не увидела. Моя трактовка была почти такой  же,  но
не я же философ с кандидатской  степенью.  Это  она  у  нас  бывший  доцент.
Правда, марксистско-ленинский материализм сильно ее испортил - Маруся  стала
циником, но и демократия внесла свою лепту, сделав ее буфетчицей. Теперь она
даже на небо смотрит, как на "крышу". Вот что делает с людьми  демократия  и
торговля. Хотя в наше время эти слова считали синонимами.
   - Как же я раньше не замечала твоего Акима? - прервала мои мысли Маруся.
   - Вот уж не знаю. Я не скрывала дружбы с ним.
   Да и ты его видела по крайней мере сто раз.
   - А он женат?
   - А ты как думаешь?
   - Думаю - не женат. У него на рубашке нет пяти пуговиц и туфли не чищены.
   Я не стала разочаровывать Марусю сообщением о том, что супружество  никак
не влияет на пуговицы Акима и уж тем более на его туфли. Когда он был женат,
с пуговицами и туфлями происходило то же самое. Вряд  ли  жена  успевала  бы
приводить их в порядок за то короткое время, какое Аким бывал дома.
   - Я вот все думаю, старушка, - продолжила тем временем Маруся, - как  ему
нелегко живется в этом жестоком мире. С такой-то тонкой душой. А?
   - Да-а, - подтвердила я. - Очень нелегко. Одиночество гложет. Он  потерял
почти всех своих близких друзей. Знаешь, какая самая часто повторяемая фраза
в рассказах Акима?
   - Нет, - замотала головой Маруся.
   -  "Ушел  в  запой  и  не  вернулся".  Иной  раз   вспомнит   что-нибудь,
встрепенется, повеселеет, начнет  рассказывать  о  каком-нибудь  кореше,  да
потом и сникнет. Я уже знаю: нет его, ушел в запой и не вернулся.
   - Да ну. Ой, бедненький. Ничего, я заменю ему всех друзей сразу.
   - Охотно верю. Главное, как отнесется к этому сам Аким. Он с характером.
   - Ничего. Я тоже не ангел, - заверила меня Маруся, будто мне это известно
меньше, чем ей.
   Я пожалела, что не догадалась так близко познакомить их раньше, но  сочла
своим долгом предупредить:
   - Аким - хороший парень, но запойный.
   - Будем пить вместе, - окончательно решила Маруся.
   Можно подумать, ему за ней угнаться.

Глава 15

   Благодаря удачно сложившимся обстоятельствам я каждый день ходила к Алисе
в сопровождении Маруси и Акима. Думаю, что  именно  поэтому  еще  жива.  Тем
более что парочка не покидала меня и в течение всего дня. Они понимали  друг
друга с полуслова. Туфли Акима теперь  начищены,  пуговицы  пришиты.  Маруся
сияла от счастья, и моя кухня стала ей родной.
   Я не возражала. Отгул Маруси плавно  перетек  в  отпуск,  и  я  понемногу
почувствовала себя человеком, а не затравленной истеричкой.
   Прошла неделя. Алиса оправилась и повеселела.
   - Теперь я вижу, что ты не врала, - первое, что заявила  мне  она,  когда
окончательно пришла в себя и поверила в мое воскрешение.
   - Ты о чем?
   - Да о покушениях. Признаться, я  хоть  и  волновалась  за  тебя,  но  до
последнего сомневалась, не фантазируешь ли ты, не фантазируешь ли ты.
   - До последнего? Как это понимать?
   - Я хочу сказать, что теперь, когда меня отравили, совершенно ясно -  над
тобой нависла угроза. Нависла угроза.
   Значит, если бы Алиску не отравили, я до сих пор  была  бы  в  ее  глазах
лгуньей? Непонятно после этого, для чего нужны лучшие подруги. Ладно, ментам
надо  долго  втолковывать,  что,  когда  человек   серьезно   опасается   за
собственную жизнь, это не плод его больного воображения и не результат мании
преследования, а последствия нашей демократии, но  чтобы  самые  близкие  не
хотели этого понимать? На кой черт тогда эти близкие нужны?
   Я сказала об этом Алиске, но она лишь пожала плечами и буркнула:
   - Ты слишком многого хочешь, многого  хочешь.  Приезжал  Герман,  мрачный
посидел у постели блудной жены и уехал. Он узнал, что Алиса  отравлялась  не
одна, а с молодым человеком, у которого это получилось более "удачно".
   Я уверена, что он помилует Алису.
   "Она наплетет ему  таких  плетушек,  что  Герман  еще  и  прощения  будет
просить", - решила я.
   Алиса рассказала о своем романе со всеми деталями,  и  я  в  который  раз
подумала: "Что может быть не правдоподобней самой жизни?"
   Оказалось, она познакомилась с моим преследователем случайно. Задолго  до
того, как с ним познакомилась я. Ей и в голову не приходило, что ее Сибирцев
Владимир имеет самое прямое отношение к бессонной ночи, проведенной мной  на
вилле в борьбе за шпингалет. Видимо, и Сибирцев не подозревал, что  Алиса  -
истома его сердца - вернейшая подрyгa  той  несчастной  жертвы,  которой  он
житья не давал.
   Бывает же такое! Знай я об этом раньше, может и удалось  бы  повлиять  на
него через Алису. Хотя вряд ли найдется идиот, который даст повлиять на себя
Алисе. Кроме Германа, конечно. Да и Герман смотрит на жену  как  на  предмет
роскоши.
   Спросить Алису, чем  занимается  ее  муж,  то  же  самое,  что  заставить
бедняжку доказать теорему Ферма или  обязать  изобрести  перпетуум-мобиле  -
вечный двигатель. Если несчастная не знает, чем занимается наша  Нелли,  что
может сказать она о собственном муже и уж тем более о  Сибирцеве  Владимире,
кроме того, конечно, что он по сто раз на  дню  признавался  ей  в  любви  и
хвалил ее дурацкие шляпки.
   В общем, полезного  от  Алисы  я  не  узнала  ровным  счетом  ничего,  за
исключением того, что ее роман с Сибирцевым был в той нежной  стадии,  когда
влюбленные думают друг о друге черт-те что и  живут,  словно  с  завязанными
глазами.
   Днями  и  ночами  Алиса,  как   сумасшедшая,   восхищалась   чистотой   и
благородством своего Владимира. Я не решилась признаться, что  тоже  немного
знакома с покойным и совсем не обнаружила в  нем  этих  качеств.  Во  всяком
случае, при его жизни.
   Алиса впервые решилась на роман.  Хороша  была  бы  я,  заявив,  что  она
изменила Герману с последним подонком и негодяем.
   Но до чего же Алиска счастливая. Как судьба пестует ее? Она хотела принца
и получила его. Почему мой  Артур  не  умер  раньше,  чем  я  узнала  о  его
жадности, трусости и склочности?
   Мне всегда не хватало  в  этой  жизни  везения.  Если  бы  я  могла  быть
счастлива сейчас  в  своем  скорбном  одиночестве.  В  какой  светлой  тоске
проходили мои дни, озаренные воспоминаниями о наших встречах. А  теперь  мне
даже и думать об этом Артуре не хочется - столь мутен и сер  осадок  в  моей
душе.
   Но хватит об этом. Скажу откровенно - никогда не подозревала,  что  успех
так деморализует. Познав вкус любви и  восхищение  чужого  мужчины,  Алиска,
очевидно, не остановится на достигнутом. Не станет она светло  печалиться  и
предаваться скорбному одиночеству, а, напротив, постарается как  можно  реже
вспоминать о гибели своего Сибирцева.
   Я видела, как деморализованная успехом Алиска проветривала мозги молодого
доктора, прямо лежа на больничной койке. Бедняга  так  ошалел  от  преступно
синих  глаз,  что  взялся  самолично  ставить  ей  капельницу,  и   тут   же
обнаружилось, что он понятия не имеет, как это делается. Не желая  падать  в
Алискиных глазах, он героически тыкал в нее иголкой  и  сделал  бы  из  руки
решето, если бы мне это не надоело. Я отодвинула его и показала, что не  так
дело сложно, если точно знать, где вены и каким концом вводить иглу.
   Когда бы мне было знакомо чувство зависти, я бы  умерла  при  зрелище  их
"лямура". И ведь в руках у молодого доктора  история  Алискиной  болезни,  в
которой совершенно определенно сказано, что ей уже сорок  лет.  Разве  не  о
таком мечтает каждая женщина?
   Когда доктора звали к другому больному и он с неохотой выходил  из  нашей
палаты, Алиска уделяла немного времени  и  мне.  Так  я  узнала  потрясаюшую
новость. Оказывается, на моих похоронах она подружилась с Клавдией.
   Клавдия и Алиса. Нет более разных людей. И тем не менее они  подружились,
причем настолько, что умная Клавдия доверилась глупой Алисе и  открыла  свою
тайну. Оказывается, у нее есть любовь.
   Когда я узнала об этом, мне уже не захотелось сидеть у постели больной  и
наблюдать за развитием очередного  романа.  Я  тут  же  (прямо  из  кабинета
влюбленного доктора) позвонила Нелли и пообещала что через час она рухнет  в
обморок. Не дожидаясь конвоя (Маруся и Аким обещали прийти часа через  два),
я помчалась к Нелли.
   Если бы я знала, чего может стоить мне такая беспечность, то  задержалась
бы в больнице. Но за неделю спокойной жизни я  потеряла  бдительность  и  не
взяла такси, а поехала на метро.
   Сообщение  Алисы  меня  потрясло.  Всю  дорогу  я  пребывала  в  глубокой
задумчивости.  Не  помню,  как  вошла  в  метро.  Смутно  помню,   как,   по
обыкновению, "прихлопнуло" меня, когда проходила через турникет,  как  потом
спускалась  вниз,  машинально  переглядываясь   на   эскалаторе   со   всеми
привлекательными  мужчинами.  Потом  вышла  на   платформу,   радуясь,   что
немноголюдно.  Через  минуту  из  туннеля   показалась   симпатичная   морда
электропоезда, и в этот момент произошло нечто странное.  Я  поняла  это  за
несколько секунд до того, как оно произошло.
   Здесь надо сказать, что в метро, когда  поезд  выползает  из  туннеля,  я
всегда стараюсь заглянуть в лицо машиниста, проверяя, выделит ли он меня  из
толпы. Это своеобразный тест на форму. Если машинист меня выделит, значит, я
в ней, в форме.
   Так произошло и на этот раз. Поезд  медленно  приближался,  а  я  впилась
глазами в лицо машиниста. На перроне не было  достойных  конкуренток  и  он,
конечно же, смотрел на меня. Какое-то время смотрел с явным удовольствием, а
потом вдруг напрягся и... И тут я получила два удара: один в спину, другой в
бок. Сумочка выскочила у меня из рук и, как  я  узнала  позже,  погибла  под
колесами поезда. Ее перерезало надвое. Хуже было со мной.  Я  покатилась  по
перрону, задрав юбку и ноги выше головы прямо  на  глазах  всех  симпатичных
мужчин, с которыми обменивалась взглядами на эскалаторе. При  этом  какой-то
болван пробежался по моему опозоренному телу и умчался по своим делам.
   В это время поезд остановился,  двери  распахнулись  и  вывалившая  толпа
прошлась по мне не хуже того болвана. Я едва не погибла от унижения.
   Все произошло в считанные секунды. Я поднялась, когда поезд уже  отходил.
Поправив юбку и отряхнувшись, простилась с сумочкой и, прислушиваясь к  боли
в изрядно помятом теле, присела на  скамейку.  Я  твердо  решила  дожидаться
поезда здесь, а не забегать вперед с глупой целью отбить пальму первенства у
случайных пассажирок.
   - Вы живы? - неожиданно услышала я вопрос.
   Повернула голову и обмерла. Стройный белокурый индивид лет двадцати  пяти
возвышался надо мной всей своей мышечной  массой.  Мужественный  овал  лица,
прозрачные голубые глаза, тонкий ровный  нос,  по-детски  припухлые  губы  с
тонкой полоской рыжеватых усов, квадратный подбородок...
   Я залюбовалась. Ничего не могу сказать - прекрасная особь мужского  пола.
Другого сына я себе и не пожелала бы, дай мне господь  счастье  материнства.
Иначе я на него и не смотрела. Я  же  не  глупая  Алиска,  чтобы  до  пенсии
заглядываться на отроков.
   - Вы ко мне обращаетесь? - с улыбкой женщины знающей себе цену,  спросила
я.
   - Простите, я, кажется, на вас наступил, - смущаясь под моим  пристальным
взглядом, пробормотал он.
   - Ах это были вы? - "приятно" удивилась я. - Ничего страшного, и в другой
раз не стесняйтесь, когда попадусь на вашем пути.
   Лицо молодого человека вытянулось.
   - Вы сердитесь? - упавшим голосом спросил он.
   - Я бываю капризна. Особенно когда по мне ходят в самом прямом смысле.
   - Еще раз простите, но, к сожалению, другого выхода не  было.  Я  пытался
догнать того подонка, но не получилось.  Он  смешался  с  толпой,  и  я  его
потерял. Вы знаете этого типа?
   Теперь настала очередь вытянуться моему лицу.
   - Вы из милиции? - спросила я с избытком интереса.
   Молодой человек нахмурился, а я задумалась: не переборщила ли.
   - Хотите меня обидеть? - спросил он, и я поняла, что не переборщила.
   - Нет, хочу дать вам понять, что ничего не понимаю. О ком вы говорите?
   - О том негодяе, который вас толкнул.
   - А разве это не вы? - искренне изумилась я. - Мой левый бок будет теперь
цвета незабудки.
   - Увы, да, виноват, но я говорю о том типе, который толкнул вас в  спину,
- пояснил молодой человек.
   - Так вы были не один? - обрадовалась я. - приятно иметь  такой  успех  у
хулиганов.
   - Вы, должно быть, очень храбрая девушка, раз смеетесь. Вас  ведь  только
что хотели бросить под поезд.
   Я внимательно посмотрела в его голубые глаза стараясь понять, не шутит ли
он насчет девушки. Глаза были чисты, прозрачны и полны восхищения. Не шутит.
Я вздохнула с облегчением.
   "Что ж, не стану его разочаровывать", -  решила  я  и  ответила  со  всей
любезностью, на какую только способна. Особенно после гибели моей сумочки.
   - Надеюсь, перестану  смеяться,  если  вы  объясните,  что  произошло,  -
сказала я и благосклонно улыбнулась. Иногда я умею и такое.
   Молодой человек, несмотря на мою улыбочку, пришел в замешательство.
   - Разве вы не поняли? - растерянно спросил он.
   - Даже не догадываюсь.
   Бедняга задумался, причем выдержал, на мой взгляд, слишком длинную паузу,
а потом с эмоциями неофита рассказал о покушении, не зная, что  этот  случай
совершенно рядовой в моей жизни.
   - Я заметил вас еще на эскалаторе, - едва ли не краснея, признался он.  -
И был потрясен, потому что не видел девушки красивей.
   - Я тоже, - призналась я  и  подумала:  "Это  потому,  что  ты  еще  мало
живешь".
   - Потом уже невольно за вами следил. Когда  увидел  того  типа,  не  знаю
отчего, почувствовал тревогу. Он стоял на перроне у вас за спиной  и  как-то
странно примерялся. Когда поезд выполз из туннеля, тип  подобрался  и  резко
шагнул вперед. Шестым чувством я предугадал его намерения и прыгнул, пытаясь
отбросить вас дальше от поезда. Как видите, это удалось. Когда понял, что вы
хоть и упали, но в безопасности, погнался за типом, но здесь мне не повезло.
Неужели вы его не видели? Я покачала головой.
   - Нет, и, пока вы сражались, могла погибнуть от ваших  пинков  и  от  ног
пассажиров. Минуты две я изображала футбольный мяч. Говорю же,  завтра  буду
цвета незабудки. Впрочем, я благодарна, конечно. Вы действительно спасли мне
жизнь.
   Молодой человек смутился еще сильней.
   - Мне было приятно, - признался он.
   - Рада, что доставила вам  удовольствие,  -  опять  не  удержалась  я  от
ехидства.
   Черт знает, откуда берется это ехидство. Как увижу красивого мужчину, оно
тут как тут.
   - Однако у вас прекрасная реакция,  -  уже  приветливо  продолжила  я.  -
Успеть выбить  меня  из-под  носа  убийцы,  это  что-то.  Вы,  должно  быть,
спецназовец?
   - В далеком прошлом. Сейчас работаю в охранном агентстве.
   "О, у нашего мальчика есть  прошлое.  Причем  далекое.  Сколько  же  ему?
Блондины зачастую выглядят гораздо моложе своих лет. Мы с Алиской только  на
этом и держимся".
   Я оживилась.
   - В охранном агентстве? Это неплохо. Так вы и стрелять умеете?
   - Умею, - с легкой усмешкой превосходства признался мой спаситель.
   - Надеюсь, стреляете без промаха?
   - Покойники не жаловались.
   При слове "покойники" меня  передернуло.  Слово  как  слово,  а  до  чего
неприятное. Нет, надо прекращать эти страсти  и  возвращаться  к  нормальной
тихой жизни, пока не поздно и меня еще принимают за девушку.
   - Дорого вы берете с частных клиентов? - поинтересовалась я.
   - Лично я ничего не беру, берет наша фирма в зависимости от контракта.
   -  Может,  дадите  адресок?  Я  имею  в  виду  фирму.   Молодой   человек
встрепенулся.
   - У вас есть проблемы? - спросил он.
   - А разве незаметно? Или для вас в порядке вещей, когда людей бросают под
поезд? Погибнуть смертью Анны Карениной, конечно, приятно,  но,  надеюсь,  у
меня впереди другая судьба, и не буду ей изменять.
   - Какие страшные вещи вы говорите, - с нежной интонацией упрекнул  он.  -
Вы так молоды и красивы,  что  нелепо  говорить  о  смерти.  А  если  у  вас
проблемы, я охотно возьму большую их часть на себя.
   Какое счастье! Не об этом ли мечтают все нормальные женщины?  Не  это  ли
свойство настоящего мужчины? Мне бы ухватиться за его  мысль,  но  я  решила
проявить щепетильность.
   - Неудобно отрывать вас от важных дел... - начала я, но он и  слушать  не
захотел.
   - Нет, нет, - возразил он, - я буду рад вам помочь. Запишите координаты и
сразу же звоните, как только возникнет  необходимость.  Мгновенно  приду  на
помощь. Кстати, как вас зовут?
   - Соня.
   - А меня Евгений. У вас красивое имя.
   Я обиделась.
   - Вы шутите? Это не имя, а скорее черта характера, которой, впрочем, я не
обладаю.
   Евгений смотрел на меня и явно не собирался расставаться.
   - Знаете, - ласково, словно маленькой девочке, сказал  он,  -  внутренний
голос подсказывает мне, что вас надо проводить. Не против?
   - Не против.
   - О, а вот и поезд. В  вагон?  Я,  не  забывая,  что  меня  принимают  за
девушку, резво прыгнула в вагон.

Глава 16

   Евгений старался произвести на меня впечатление. Порой ему это удавалось.
Если бы он молчал, а я говорила, впечатление  было  бы  еще  сильней.  Таким
образом он проводил меня до подъезда Нелли. Я обещала позвонить в  ближайшие
дни, и мы простились. Он сделал это неохотно, чего не могу сказать  о  себе,
так как очень мне не терпелось сообщить Нелли потрясающую новость.
   - Клавдия влюбилась, - выпалила я прямо с порога, едва открылась дверь.
   - С ума сошла? - не поверила Нелли.
   - Вот те крест!
   Я торопливо перекрестилась.
   - С чего ты взяла?
   - Не я, Алиска.
   Нелли схватилась за сердце.
   - Эта-то дурочка здесь причем?
   - Она мне и расск