не смущенный замечанием корреспондентки.
   - Вы ведь не женаты? - сделала новый заход корреспондентка.
   - Нет, - холодно согласился он. - И это означает,  что  я  могу  отдавать
себя бизнесу целиком. Как я уже говорил ранее...
   Саманта наблюдала, как Мэт ловко отвел внимание от  собственной  персоны,
чтобы  сосредоточить  его  на  проблемах  предстоящей   борьбы   на   совете
директоров. Руки ее были скрещены на груди, точно она инстинктивно  пыталась
защититься. Она прилагала  все  силы,  чтобы  сохранить  на  лице  выражение
полнейшего равнодушия.
   Это  было  почти  невозможно,  особенно   когда   приходилось   буквально
стискивать зубы, сдерживая переполняющий ее гнев.
   Любитель сочетать приятное  с  полезным!..  О,  нет,  он  так  и  остался
плейбоем - что бы там ни говорил!
   Она с трудом сдерживалась, чтобы не завопить во весь голос,  что  человек
на экране - гнусный ублюдок.
   Равновесию Саманты не способствовал и разговор стоявших  неподалеку  двух
молодых, хорошеньких сотрудниц. Те, судя по всему, были полностью  очарованы
исполнительным директором "Бродвуда".
   - Если он даже  и  сохраняет  замашки  плейбоя  подумаешь!  С  ним  я  не
отказалась бы сочетать приятное с полезным день и ночь!
   - Да, - кивнула подруга. - Я бы тоже не стала торопиться  выкидывать  его
из  своей  постели.  Должно  быть,  настоящий  тигр!  -  И  обе  приглушенно
засмеялись.
   Саманта почувствовала на себе взгляды коллег и постаралась взять  себя  в
руки. Надо было вести себя так, будто она впервые видит этого человека.  Тут
подойдет вежливый интерес. В то же время было  важно,  чтобы  коллеги  четко
поняли: на этом этапе она не намерена высказывать суждение в пользу той  или
другой стороны.
   - Что ж, было очень любопытно это услышать,  объявила  она  по  окончании
программы. - Жаль только, что некоторые дамы в этой комнате больше оценивали
внешние данные мистера Уорнера и свои шансы завоевать его расположение. -  В
комнате послышались смешки, и, выдержав паузу, Саманта продолжала:
   - Хочу напомнить всем, что глава  компании  "Бродвудские  ценные  бумаги"
выступал на своей собственной пресс-конференции. И, совершенно  естественно,
постарался придать делу максимально выгодную для себя  окраску.  Мы  еще  не
слышали выступления противной стороны, да и, в принципе, пока  рано  судить.
Поэтому давайте вернемся к работе и сосредоточимся на существе дела, а не на
внешних достоинствах претендентов. - И  Саманта,  повернувшись,  зашагала  к
себе в кабинет.
   Закрыв дверь, она в изнеможении прислонилась к ней спиной, издав тяжелый,
прерывистый вздох. Немного придя в  себя,  она  вернулась  за  стол,  однако
внутри по-прежнему кипела ярость.
   Все стало яснее  ясного,  Мэт  использовал  ее,  оскорбил  ее  доверие  и
оказался даже настолько невоспитан, что не счел нужным сообщить ей  о  своем
приезде в Лондон. Поэтому ей незачем часами  обдумывать,  правильно  ли  она
поступает, скрывая от него свою беременность.  Ее  ребенку  не  нужен  такой
отец!
   Однако к середине дня гнев ее поутих. Саманта  почувствовала  себя  такой
чертовски слабой и несчастной, что, не цепляйся она так за эту работу, чтобы
дать будущему ребенку достойное существование, так бросила бы все и, признав
поражение, бежала прочь.
   Но, как и всякий кошмар, этот рабочий день тоже закончился.
   - Может, вместе поужинаем? - спросил, входя в ее кабинет, Генри.
   Саманта покачала головой.
   - Спасибо за приглашение, но я  слишком  устала.  Пойду  домой,  проглочу
что-нибудь горячее и отмокну в ванне.
   - Я и сам не в лучшей форме, - согласился тот, шагая с  ней  к  лифту.  -
Тяжелый был день. Но я думаю, этот парень,  Мэтью  Уорнер,  сделал  неплохую
затравку для успеха его дела.
   - Все это не более чем пиаровская акция,  твердо  ответила  Саманта.  Они
вышли на тротуар перед зданием.  -  Нам  не  стоит  видеть  за  этим  ничего
большего.
   - Не беспокойся, твой сигнал принят, - улыбнулся  Генри,  обнимая  ее  за
талию и быстро целуя в щеку. - Но мне хотелось бы, чтобы и ты приняла мой.
   - Ax, Генри! Я тысячу раз говорила...
   -  Молчи!  Не  убивай  моих  надежд,  Карлотта!   внезапно   драматически
провозгласил он громким голосом,  прижимая  руки  к  сердцу  и  падая  перед
Самантой на одно колено. - Как можешь быть ты так жестока? - возопил  он.  -
Ты знаешь, я весь твой и верен буду вечно!
   - Прекрати сейчас же! - прошипела Саманта.
   - Всего лишь маленький кусочек рая! Вот все,  о  чем  прошу!  -  от  души
надрывался Генри, имитируя сцену из какой-то викторианской мелодрамы.  -  Не
отвергай моей руки и сердца - ведь нет мне жизни без тебя!
   - Если не прекратишь сию минуту, тебе точно конец! - со  смехом  выдавила
Саманта, оставив  попытки  сопротивляться  флюидам  веселого  озорства,  что
исходили от  Генри,  который  все-таки  прекратил  разыгрывать  отвергнутого
обожателя.
   - Ладно, расслабься - я просто хотел тебя  повеселить,  -  улыбнулся  он,
отряхивая пыль с колен. - Ты ведь не собираешься меня увольнять?
   - Нет, дурачок! Лучше бы ты думал о работе. -Она повернулась  и  зашагала
прочь. - И не смей называть меня Карлоттой, а не то открою председателю  имя
человека, соблазнившего его дочь, бросила она через плечо все еще смеющемуся
Генри.
   Услышав позади звук автомобиля, Саманта обернулась и вскинула руку, чтобы
остановить такси. Но то оказалось не такси, а длинный черный лимузин.
   Следующие несколько секунд прошли в каком-то тумане,  потому  что  задняя
дверь отворилась, оттуда выскочил человек, внезапно  сгреб  ее  в  охапку  и
бесцеремонно затолкал на заднее сиденье машины.
   - В чем дело? - смятенно воскликнула женщина. - Что ты себе позволяешь! -
возмутилась  она  в  следующую  секунду,  узнав  Мэтью   Уорнера,   который,
захлопывая дверцу, отдавал распоряжение шоферу двигаться дальше.
   - Что это за сумасшедший тип? - в свою очередь сердито потребовал  ответа
Мэт, быстрым нажатием кнопки воздвигая перегородку между ними и водителем. -
Что за фокусы он выкидывал там, перед дверьми офиса?
   -  Всего  лишь  Генри  Грэм,  валяющий  дурака,  машинально  пробормотала
Саманта. Щеки ее залил румянец, и  она  поспешно  натянула  на  колени  юбку
своего темно-синего делового костюма. - А вот что за фокусы выкидываешь  ты?
- сквозь стиснутые зубы процедила она.
   - Это оказалось единственным способом перекинуться с тобой парой слов,  -
пожал широкими плечами Мэт. - Ты ведь отказываешься отвечать на  мои  звонки
домой и блокируешь все мои попытки связаться с тобой в офисе.
   Упоминание об офисе резко вернуло Саманту к действительности.
   - Да ты с ума сошел! - почти задохнулась она.  -Если  кто-нибудь  заметит
нас вместе... - Ее охватил ужас. Стоит только  кому-то  одному  увидеть  эту
сцену в разгар возникшей тяжбы, и она немедленно  вылетит  с  работы.  -  Ты
понимаешь, чем это пахнет? Может, тебе и наплевать, что будет  со  мной,  но
мне моя судьба небезразлична!
   - Да, конечно, я понимаю возможную опасность, - нетерпеливо возразил  он.
- Но риск очень мал. И вдобавок: я не собираюсь обсуждать  с  тобой  никаких
деловых проблем. То, что я хочу обсудить с тобой,  моя  дорогая  Саманта,  -
дело сугубо личное.
   -  Меня  не  интересуют  никакие  личные  взаимоотношения  с   тобой,   -
проскрежетала она. Бросив быстрый взгляд на тонированные окна, с облегчением
поняла, что с улицы не видно, что делается внутри. - Будь  любезен,  сию  же
минуту останови машину и выпусти меня отсюда! - ледяным тоном прибавила она,
наклоняясь за сумочкой.
   Но его мгновенная реакция застала ее врасплох. Он проворно схватил ее  за
руку и резко притянул к себе.
   - Что ты делаешь? - вскричала Саманта,  упершись  взглядом  прямо  в  его
загорелое лицо. По спине ее пробежал  холодок.  Его  зеленые  глаза  зловеще
мерцали, а руки все сильнее сжимались вокруг ее трепещущего тела.
   - Мне надо поговорить с тобой - и я хочу сделать  это  именно  сейчас!  -
твердо заявил он.
   Быстро оправившись от шока, вызванного внезапностью его действий, Саманта
теперь кипела от злости. Высвободив руки и упершись ими в  грудь  Мэта,  она
попыталась высвободиться из его стальных объятий.
   - Я.., я не желаю с тобой говорить, - задыхаясь,  прошипела  она,  тщетно
пытаясь одолеть его хватку, но вместо этого лишь крепче прижимаясь к широкой
и твердой, как скала, груди.
   - Если ты не хочешь говорить, - протянул он, я найду какой-нибудь  другой
способ провести с тобой время, а?
   - О, нет! - поспешно выкрикнула она. - Нет! Не смей.., нет...
   Но толку от ее протестов было мало. Голос ее оборвался,  потому  что  Мэт
стремительно наклонился и крепко прижался губами к ее губам.
   Она могла сколько угодно яростно барабанить кулаками по его плечам -  все
было тщетно. Он не обращал ни малейшего внимания  на  ее  действия,  и  было
вдвойне унизительно сознавать, что завладевшие ее ртом губы действовали не с
грубой, животной страстью. Напротив - они были мягкими, теплыми  и  нежными.
Они чувственно и прихотливо ласкали ее трепетные  губы,  до  обидного  легко
добиваясь немого отклика, рождая ответное возбуждение, над  которым  Саманта
была не властна, потому что предательский жар уже разливался по ее телу.
   Это несправедливо! - было ее последней, отчаянной мыслью, прежде чем  она
окончательно  поняла,  что  не  может  сопротивляться  сладкому   искушению,
обольстительному беззаконию его губ и языка. Несправедливо - потому что  она
честно сделала все, что могла, чтобы не подпускать к  себе  этого  человека.
Чтобы безжалостно изгнать его из своей жизни, из своей головы и из сердца.
   И  вот,  выходило,  что  она  совершенно  бессильна   противиться   чисто
физическому влечению.
   Но, трепеща и сгорая в его объятиях, она точно знала, что Мэт сознательно
использует именно то оружие, против которого она бессильна. Прошли  уже  две
долгие недели с того времени, как он вот так обнимал ее в последний  раз,  и
тщательно  выстроенные  бастионы  рушились  один  за  другим,  оставляя   ее
беспомощной пленницей мощного потока страсти, что бушевал в ее жилах.

Глава 8

   - Не обижайся, Сэм, но сегодня ты как-то взъерошенно выглядишь.
   - Я бы не стала так откровенно это подчеркивать, Генри, но, вероятно,  ты
прав. Примерно так я себя и чувствую.
   - Может, чашка кофе поможет? - спросил он,  участливо  глядя  на  бледное
лицо девушки, на темные круги под глазами.
   - Было бы замечательно, -  кивнула  Саманта  и,  дождавшись,  пока  Генри
выйдет, обмякла в кресле, всей душой мечтая поспать часиков сто.
   Теперь, с наступлением беременности,  все  усложнилось.  Было  непонятно,
вызвано ли болезненное состояние Саманты тем, что она ждет ребенка,  или  же
вчерашним бурным эпизодом в лимузине. Впрочем, после всего случившегося  она
ни на минуту не могла сомкнуть глаз.
   Саманта выпила принесенный горячий кофе и большой стакан  холодной  воды,
но, несмотря на старания, не  могла  втянуться  в  работу.  Перед  мысленным
взором все  маячили  красивое  лицо  и  стройная  фигура  Мэта..,  и  каждая
подробность вчерашнего эпизода.
   Он дерзко захватил ее прямо на улице, средь бела дня - тут ей  не  в  чем
было себя упрекнуть. Она стала жертвой его змеиного коварства  и  недюжинной
физической силы.
   Но едва только его губы коснулись ее губ, эта "беспомощная жертва"  будто
впала в "амнезию", полностью позабыв, что ей  положено  испытывать  к  этому
человеку лишь сильнейший гнев.
   И вместо того, чтобы бороться и звать на помощь, она  с  такой  легкостью
поддалась жаркой волне эротического возбуждения, охватившей ее  стиснутое  в
его объятиях тело. Против воли она слепо  наслаждалась  теплым,  чувственным
прикосновением его губ, явным возбуждением его  сильного  тела,  безжалостно
прижимающего ее к обитому кожей сиденью.
   Вновь, как тогда, в Нью-Йорке, они оба словно потеряли рассудок. Да,  все
это было похоже на самое настоящее сумасшествие и недостойно  цивилизованных
людей.
   Но сейчас-то было легко рассуждать. А тогда в  душном,  сжатом,  каком-то
нереальном пространстве, когда весь воздух  словно  пропитался  вожделением,
Саманта чувствовала себя беспомощной узницей собственной страсти.
   Пульсирующие огненные волны опаляли каждую частицу ее тела, все  ощущения
достигли наивысшей, лихорадочной точки - это было тогда,  когда  он  пытался
расстегнуть жемчужные пуговки ее  шелковой  блузки,  а  потом  в  нетерпении
просто выдернул тонкий шелк из-под пояса юбки и, сумев  наконец  дотронуться
до ее мягкой обнаженной плоти, застонал от наслаждения.
   - Господи.., ты такая красивая! - глухо, точно сквозь пелену, пробормотал
он, и этот хрипловатый звук вместе с ощущением его теплых пальцев, порхающих
по ее коже, а затем упоительно сдавливающих ее груди, в конце концов  довели
ее до полного умопомрачения.
   А самый неприятный факт состоял в том, что в тот момент ей  было  на  все
наплевать! Ее ничуть не беспокоило,  что  вот  она,  полураздетая,  лежит  в
объятиях Мэта,  на  заднем  сиденье  лимузина,  который  медленно  катит  по
многолюдным улицам Лондона.
   Как она могла? Теперь при мысли об этом щеки Саманты горели  от  стыда  и
унижения. Как могла она вести себя столь недостойно, постыдно, беспутно?
   Когда он принялся ласкать ее грудь, то нежные прикосновения к обнаженному
телу его теплых губ и рук привели Саманту в состояние блаженного экстаза.  И
лишь когда его шершавый язык принялся в чувственном порыве алчно терзать  ее
тугой, набухший сосок, еще недавно такой  мягкий  и  нежный,  женщина  вдруг
резко вскрикнула от боли, и это  вырвало  ее  из  колдовского  наваждения  и
вернуло на землю.
   - Милая.., что с тобой? - хрипло пробормотал он, поднимая темную голову и
в тревоге глядя на лежащую в его объятиях девушку. - Я не хотел сделать тебе
больно, любимая.
   Саманта не слушала. Содрогаясь от стыда и отвращения к самой себе, она  с
силой оттолкнула его.
   - Оставь меня! - задыхаясь, выкрикнула она, силясь выпрямиться на сиденье
и расправить одежду, бледные щеки заливались пунцовым румянцем.
   - Прости,  я  не  имел  права  так  забываться,  -  тяжело  вздохнул  он,
сокрушенно покачав головой. -Почему-то всякий раз, как я собираюсь  серьезно
поговорить с тобой, это выливается у нас в какое-то любовное безумие.
   - Говори за себя! - гневно выпалила Саманта, торопливо стараясь  привести
в порядок длинные, густые волосы, выбившиеся из узла во время жарких объятий
и теперь спутанной массой лежавшие на плечах.
   Он издал короткий, ехидный смешок.
   - Я и говорю за себя. Но и за  тебя  тоже,  Саманта,  -  протянул  он  и,
твердой рукой ухватив ее за подбородок, повернул лицом к себе. - Танго - это
ведь парный танец, не так ли?
   Она попыталась отвести глаза  от  пристального  взгляда  зеленых  глаз  и
почувствовала, как вновь вспыхивает от смущения. Ничего  не  поделаешь  -Мэт
прав. Оба они были жертвами  этой  необъяснимой  и  могущественной  силы,  с
которой было бесполезно бороться.
   - Ну, хорошо, - бросила она сквозь зубы и, дернув головой, отвернулась  к
окну. - Но настала пора положить конец этим танцам - раз и  навсегда.  Я  не
собираюсь пересказывать то, что произошло между  нами.  Мы  оба  и  так  все
знаем. Мне теперь известно, ради чего  ты,  словно  самонаводящийся  снаряд,
ринулся ко мне в Нью-Йорке. И  если  я  позволила  себе  на  время  потерять
голову... -Она передернула плечами. - Что ж, мне некого винить,  кроме  себя
самой. Однако теперь глаза открылись, и комедия окончена, не так ли?
   - Совершенно не так! - нетерпеливо прорычал он. - Во-первых,  я  не  имею
представления, о чем ты говоришь. Не можешь же ты думать...
   Стремительно  схватив  сумочку  и  кейс,  Саманта  поглубже  вдохнула   и
взглянула ему прямо в лицо.
   - Ради всего святого! - прошипела она  сквозь  стиснутые  зубы.  -  Я  до
смерти устала от этих игр, Мэт. Знай, тебе не о чем беспокоиться. Я вполне в
состоянии подойти к делу профессионально и принять непредвзятое  решение  по
поводу твоей  проклятой  компании  в  начавшейся  тяжбе.  Обещаю.  Так  что,
пожалуйста, расслабься и оставь меня в покое, - закончила она и в тот же миг
поняла, что лимузин остановился.
   Причиной  остановки  были  какие-то  дорожные  работы  на  Парк-лейн.   В
следующую секунду Саманта быстро надавила ручку  двери  и  в  мгновение  ока
оказалась снаружи.
   - Не желаю  тебя  больше  видеть..,  гнусный  взяточник!  -  обернувшись,
проскрежетала она и, грохнув дверью, побежала прочь, ища глазами такси.
   ...Однако теперь, когда она сидела, упершись локтями  в  стол  и  бережно
поддерживая руками больную голову, Саманта уже не испытывала удовлетворения,
вспоминая о своей вчерашней резкости.  Сперва,  по  возвращении  домой,  она
поддерживала в себе энергию за счет кипящего в сердце бешенства.  Но  прошли
часы, и, по мере того как Саманта успокаивалась, она начала осознавать,  что
реально будет означать  для  нее  "никогда  его  не  видеть".  И  запоздалое
понимание  своих  истинных  чувств  не  принесло  ничего,  кроме  горечи   и
болезненного раздражения.
   Сейчас уже Саманте было абсолютно ясно: она опять совершила ту  же  самую
непростительную ошибку - позволила  себе  столь  сильно  влюбиться  в  Мэтью
Уорнера.
   Как  может  она  быть  такой  дурой?  Можно  обжечься  один  раз  -   это
простительно. Но во второй раз, спустя девять лет, наступить на те же  самые
грабли - это уже вершина глупости. И главное - некого винить, кроме себя.
   Получалось, для нее не  имеет  значения,  что  он  самым  подлым  образом
использовал ее в своих корыстных целях. И сколько бы она ни боролась сама  с
собой, он все равно оставался для нее тем человеком, в которого она  впервые
так глубоко и беззаветно влюбилась. И теперь, спустя годы,  она  по-прежнему
была в плену у этого  чувства.  Становилось  ясно:  он  не  просто  отец  ее
ребенка, он нравится ей это или нет - ее единственная большая любовь.
   Саманта надеялась, что, погрузившись в  работу,  сумеет  как-то  смягчить
душевную муку и отчаянную физическую тягу к  Мэту.  Однако  ее  надеждам  не
суждено было сбыться. Ее эмоции были в таком плачевном состоянии, что ей уже
надоело извиняться перед Генри за свою раздражительность.
   Единственное, что, кажется, еще удерживало ее от того, чтобы  свихнуться,
были мудрые советы и участливая  поддержка  старшей  сестры.  Они  регулярно
перезванивались.
   Но в тот день сестрам не удалось толком пообщаться.
   - Ой, прости, родная, я должна  бежать,  -  заторопилась  Эдвина.  -  Тут
Джорджи приехала.
   - Среди недели? Так и работу потерять недолго.
   - Ох, поздно! - простонала старшая сестра. -Ее в очередной раз уволили.
   - Да что ты!
   - Теперь она в унынии и приехала  ко  мне  зализывать  раны.  Один  дурак
заварит кашу - сто умников не расхлебают. Я позвоню тебе завтра.
   Только повесив трубку, Саманта сообразила,  что  не  предупредила  Эдвину
ничего не говорить Джорджи о ее будущем ребенке.  Впрочем,  им  и  без  того
забот хватало. Да и предмет этот  вряд  ли  мог  заинтересовать  ее  младшую
сестру.
   Она любила свою младшую,  но  не  обманывалась  на  ее  счет.  Высокая  и
стройная, со светло-русыми вьющимися волосами и потрясающей фигурой, Джорджи
неслась по жизни, не обращая внимания на темные стороны бытия. Впрочем,  она
была еще очень молода. Еще научится  трезво  смотреть  на  жизнь,  надеялась
Саманта. Джорджи,  при  всех  ее  недостатках,  вносила  немало  беззаботной
радости в бытие многих людей.
   Дни шли, и Мэт, видимо, внял  ее  желанию  с  ним  не  видеться.  Но  это
нисколько не облегчило жизнь Саманте. По утрам, намыливаясь под  душем,  она
упрямо напевала слова из старого мюзикла: "Я вышвырну  его  из  сердца".  Но
себя не обмануть. Этот человек словно перевернул ей всю душу. Вырвать его  с
корнем из своего сердца, пожалуй, не удастся никогда.
   В последние дни она пристрастилась вести до