е
концов, деньги ее. Только  пусть  подыщет  для  этой  работенки  кого-нибудь
другого. Это если взять пятьсот номеров (еще не факт, что среди них окажется
тот самый Шубридж) и, скажем, положить по пять минут  на  звонок,  получится
две тысячи пятьсот минут -  чуть  не  пятьдесят  часов.  Пятьдесят  часов  у
телефона! Да это ж с тоски помрешь, никаких нервов не хватит!

***

   В полицейском донесении на Эдварда Шубриджа номер телефона указан не был.
Если  бы  последовал  специальный  запрос,  полиция,  конечно,  сообщила  бы
требуемый номер, хотя  в  телефонной  книге  он  не  значился.  Так  пожелал
абонент.
   В местной библиотеке в Винчестере мисс Рейнберд взяла три-четыре книги по
спиритизму и на несколько дней с головой ушла в это  чтение.  Что  же  такое
спиритизм? Легковерие и так называемая "потребность  верить";  разновидности
транса, гипноз и внушение; паранормальные явления, исцеления верой...
   Вчитываясь  в  бесчисленные  толкования,   объяснения   и   теоретические
рассуждения, она старалась сохранить объективность и  непредвзятость  и  все
же, как и большинство людей до нее, пришла к выводу: научные знания  в  этой
области слишком ничтожны, чтобы можно было вывести  окончательное  суждение.
Она купила несколько номеров журнала "Новости парапсихологии" и "Два мира" -
и сразу поняла, что напрасно. Вся эта писанина показалась  ей  вульгарной  и
откровенно тенденциозной,  а  безвкусные  заголовки  статей  отбивали  охоту
читать сами статьи: "Загробная жизнь в ваших руках", "Царствие небесное ждет
всех желающих", "Могила - не конец", "На спиритических  сеансах:  мир  духов
готовит грандиозное мероприятие". Не лучше были и такие шедевры: "Концерт  в
потустороннем мире", "В мире духов нет ни бедных, ни богатых" или "Теперь  я
верю: матушки дух моей послал мне весть".
   Просмотрев еще  раз  перечень  своих  сомнений  и  недоумений,  вызванных
сеансами мадам Бланш, мисс Рейнберд заключила, что пока их  прекрасно  можно
объяснить без всякого спиритизма. Она была готова признать, что мадам  Бланш
действительно впадала в транс и что ума и воображения  ей  не  занимать.  Не
исключено, что мадам Бланш, сама того не  ведая,  склонна  к  самообману.  И
почти наверняка у нее имеются какие-то телепатические способности. Источники
информации  у  нее,  вне  всяких  сомнений,  земные.  Даром  исцеления  она,
безусловно, обладает, но нельзя исключить и того, что мисс Рейнберд  и  сама
легко поддается внушению. Это как у детей: бывает, ребенок ушибет пальчик  и
сразу в рев, но если ему сказать: "Сейчас поцелую, и все пройдет" - то,  как
правило,  больше  ничего  и  не  требуется.  Вообще,  читая  и  размышляя  о
спиритизме, она все чаще видела в нем что-то ребяческое. Хотя,  конечно,  та
же  Бланш,  а  вернее,  ее  несносный   зануда   Генри   не   преминули   бы
прокомментировать это так: "Доколе каждый из нас не вернется к  первозданной
чистоте невинного младенца, нам не откроется истина, и Врата Высшего  Знания
не распахнутся перед нами". Она  даже  хихикнула,  произнеся  про  себя  эту
тираду. Тем не менее сущность спиритизма оставалась для нее загадкой, и  она
могла лишь повторить, что вынести окончательное суждение  не  представляется
возможным.
   Эта неопределенность не помешала ей, однако, принять определенное решение
относительно дальнейших сеансов с мадам  Бланш.  Что  дали  эти  сеансы?  На
примитивном уровне они ее позабавили. Если же  говорить  о  более  серьезных
вещах, мадам Бланш бесспорно помогла ей справиться с мучительной бессонницей
и  избавила  от  тревожных  снов,  связанных  с  Гарриет.  По-видимому,  эта
неблагоприятная полоса явилась следствием общего упадка  сил,  умственных  и
физических - такое часто бывает зимой. Теперь же,  когда  в  дверь  стучится
весна и не за горами благодатное лето (смотри-ка, получается не хуже, чем  у
Генри!), ее самочувствие резко улучшилось - настолько, что она  готова  была
корить себя  за  временную  слабость,  какой  представлялось  ей  сейчас  ее
тогдашнее состояние. Да, она  старая  женщина,  но  не  из  тех  легковерных
старух, которых ничего не стоит обвести вокруг пальца. Кстати,  мадам  Бланш
приписывает Генри строительство знаменитого Клифтонского  моста  в  Бристоле
вместе с Брунелом в тысяча восемьсот каком-то году. Что ж, все эти  сведения
наверняка почерпнуты из энциклопедии или, какой-то другой книги,  с  которой
сверилась мадам Бланш, когда решила сделать из Генри инженера - путейца.
   Нет, довольно, пусть мадам Бланш проведет сегодня свой сеанс, а затем она
скажет ей - вежливо, но твердо - что больше в ее услугах не нуждается. И они
в расчете: те пятьдесят фунтов, которые она  дала  мадам  Бланш,  более  чем
достаточная плата. Лучше всего раз и навсегда выкинуть из головы Гарриет - и
тем более Шолто. Чем реже она будет вспоминать о нем, тем  лучше.  А  насчет
угрызений совести из-за сына Гарриет... Право,  что  только  на  нее  нашло?
Какая-то  столетней  давности  история,  не  имеющая  к  ней  ни   малейшего
отношения. Надо, пожалуй, перечислить солидную сумму в Фонд спасения детей и
поставить на этом точку.
   В силу целого ряда причин сеанс  в  этот  день  вызвал  у  мисс  Рейнберд
раздражение. Начать с того, что мадам Бланш явилась в  смехотворно  короткой
юбке, если учесть се возраст и комплекцию,  и  тонком  джемпере  в  обтяжку;
ворот джемпера под ее двойным подбородком  скатался  в  тоненький  валик,  а
неизменный жемчуг свисал длинной петлей чуть не до колен. Накрашена она была
ярче, чем всегда, и мисс Рейнберд подумала: уж не выпила  ли  она?  Бланш  -
таки выпила. По дороге в Рид-Корт она подвезла  Джорджа  до  "Гросвенора"  в
Стокбридже, и там они перехватили по порции джина. Вечером они  договорились
вместе поужинать в "Фазане"  -  на  полпути  к  дому,  между  Стокбриджем  и
Солсбери.  Дальше  -  больше.  Генри,  как  назло,  был  в  ударе.  Описывая
процветания Рональда Шубриджа, он не стал его сравнивать (вопреки  ожиданиям
мисс Рейнберд) с безмятежно зеленеющим лавром, а упирал на  его  трудолюбие,
ум и дальновидность. Ну, а мальчик, понятное дело, рос, мужал  и  постепенно
занял место рядом с  отцом,  и  глаза  его  горели  одним  желанием  -  быть
достойным своих родителей. Гарриет сама  не  явилась,  но  направила  сестре
сообщение об Эдварде Шубридже, и мисс Рейнберд была вынуждена признать,  что
звучало оно вполне в стиле Гарриет: "В юности он  был  сказочно  хорош!  Как
молодой бог! Светловолосый, загорелый, мускулистый... Ах, Грэйс!  Как  жаль,
что ни ты, ни я его тогда не знали! Какое  это  было  бы  счастье,  с  какой
радостью смотрели бы мы в будущее, сознавая, что нам есть  ради  кого  жить!
Слава богу, он унаследовал  мою  внешность".  И,  слава  богу.  Генри  скоро
переключился на описание  последнего  пристанища  Рональда  Шубриджа  и  его
супруги ( вернее, их бренных тел).., скромное сельское кладбище в  Суссексе,
у подножия холмов, над которыми в голубой  небесной  лазури  жаворонки  поют
оссану,  прославляя  Божье  творение  (мисс  Рейнберд   терпеть   не   могла
тавтологий!) и где тисы и лиственницы бросают  прохладную  тень  на  зеленый
ковер под ногами и древние, поросшие мхом, могильные плиты.
   Нет, наверное, что-то затмило ей разум, подумала про себя мисс  Рейнберд,
если она могла так долго терпеть эту чепуху. Хорошо хоть, что Шубриджей  уже
нет на свете - надо полагать, сведения у мадам Бланш достоверные.  Будь  они
живы, они еще могли бы при желании  доставить  ей  неприятности.  Между  тем
Генри продолжал разливаться  соловьем:  своим  прочувствованным  голосом,  в
котором мисс Рейнберд уловила интонации самой Бланш, он вещал,  как  молодой
Эдвард Шубридж буквально притягивал к себе других, таких же молодых людей  -
подобно цветку медоноса, притягивающему пчел.  Мисс  Рейнберд,  несмотря  на
статус старой девы, была  неплохо  осведомлена  о  том,  что  в  современном
обществе в сфере интимных отношений наблюдается  большое  разнообразие.  Она
отметила про себя, что  картинка,  которую  нарисовал  Генри,  мягко  говоря
двусмысленна: но едва ли у нее успела  промелькнуть  эта  мысль,  как  Генри
объявил, что Суд Высшего Добра наконец принял решение. Рональд Шубридж и его
супруга, представ перед судом, заявили, что их эфирное блаженство бесконечно
умножилось  бы,  если  бы  мисс  Рейнберд  отыскала  их  дорогого  мальчика,
восстановила его законные права на наследство и вернула его  в  лоно  родной
семьи, - жизнь наполнилась бы для  нее  новым  смыслом,  и  она  прожила  бы
остаток своих лет, окруженная теплом и заботой благодарного  племянника.  Он
много путешествовал  по  свету,  но  срок  его  странствий  истекает.  Скоро
Рид-Корт огласится веселым  звонким  смехом  и  топотом  юных  ног,  ибо  он
приведет с собой сына. Эта перспектива не слишком обрадовала мисс  Рейнберд.
Мальчишка все  верх  дном  перевернет!  Известное  дело:  грязные  следы  на
паркете, на ступенях парадной лестницы, следы велосипедных  шин  на  лужайке
перед домом поломанные кусты в  саду...  И  произношение  у  него  наверняка
безобразное, теперь все так говорят,  даже  отпрыски  ее  респектабельных  и
состоятельных друзей... А на кого они все похожи? Чистые цыганята, даром что
учатся в Мальборо да Веллингтоне, и чем старше,  тем  хуже:  в  университете
связываются с такими же беспутными девицами, и начинают принимать наркотики,
и без конца устраивают  какие-то  марши  протеста  против  неизвестно  чего,
вместо того, чтобы сидеть за  книжками...  Между  тем  Генри  завершил  свою
тираду: "... Их путь предопределен - они вернутся, как  возвращаются  весной
ласточки, истомившиеся от знойного африканского солнца, когда они  летят  на
север, домой, стремясь под сень своей благословенной родины".
   Мадам Бланш вышла из транса и сказала, что  ничего  не  помнит.  Какую-то
долю секунды мисс  Рейнберд  колебалась.  Неловко  все-таки  вот  так  прямо
указывать на дверь. Конечно, можно относиться ко всему этому как к невинному
развлечению, в котором есть и приятные, и неприятные моменты, но  продолжать
сеансы ради развлечения значило бы уронить себя в  собственных  глазах.  Она
налила себе и гостье хересу, вернулась на место, сделала несколько глотков и
наконец решилась действовать напрямик:
   - Мадам Бланш, я, видимо, должна... Но Бланш сразу ее перебила:
   - Нет-нет, мисс Рейнберд, не нужно ничего говорить.  Все  то  время,  что
пребывала во власти Генри, я чувствовала это. Я пребывала вне  своего  тела,
предоставив его целиком в распоряжение Генри, но я его не слышала. Я слушала
только вас.
   - Но я ведь ни  слова  не  произнесла,  мадам  Бланш!  -  изумилась  мисс
Рейнберд.
   - Вы все сказали - и словами, и чувствами. Это началось, едва я вошла.  -
Бланш допила херес, поставила рюмку  и  улыбнулась  мисс  Рейнберд.  -  Ваше
сознание было для меня как открытая книга. Вы намерены  отказаться  от  моих
визитов. Называть причины нет нужды - вы их знаете. - Бланш встала. - Я  уже
говорила вам, что я бессильна  помочь  тому,  кто  не  хочет  принимать  мою
помощь. Мне искренне жаль - не себя, но вас и ваших близких. Я ухожу,  и  не
будем об этом больше говорить.
   Мисс Рейнберд, расстроганная тактичностью мадам  Бланш  и  пораженная  ее
проницательностью, пробормотала:
   - Поверьте, мне очень, очень жаль. Но так велит мне голос разума.
   - Разум неотделим от духа, мисс Рейнберд.  А  дух  наш  молчит,  пока  не
настанет час подлинного откровения. Вы предпочли отринуть неведомое. И я  за
вас даже рада, потому что для определенной категории людей такое  решение  и
является единственно правильным. Прошу вас, не  смотрите  на  меня  с  таким
несчастным видом! - Бланш рассмеялась. - Мне не привыкать. Это мое поражение
- не ваше.
   Оставшись одна, мисс Рейнберд долго  прислушивалась  к  шуму  удалявшейся
машины мадам Бланш. Ее вдруг кольнуло острое чувство утраты.

***

   На следующее утро, лежа в постели в ожидании, когда  Джордж  принесет  ей
кофе и гренки, Бланш размышляла о мисс Рейнберд. Немного болела  голова,  но
она знала, что после кофе это пройдет.  Время  от  времени  они  с  Джорджем
любили  вечерком  закатить  куда-нибудь  поужинать  и  повеселиться  в  свое
удовольствие. Легли они в час ночи  и  достойно  завершили  приятный  вечер.
Джордж все-таки ужасно милый. При других обстоятельствах она бы давным-давно
вышла за него замуж - и уж тогда бы в лепешку разбилась,  а  сделала  бы  из
него человека. Она ему еще не сказала, что мисс Рейнберд пошла на  попятный:
старушка вполне могла передумать и снова к  ней  обратиться.  Бланш  отлично
знала этот тип людей.
   Когда она вчера вошла к ней в гостиную, то сразу заметила на столе стопку
библиотечных книг - ох, уж эти богатые старухи! Ни за что не раскошелятся на
книгу, если можно взять ее в библиотеке  бесплатно.  С  самого  верха  лежал
"Спиритизм. Критический обзор" Симеона Эдмундса. С этого  момента  весь  ход
мыслей мисс Рейнберд был ей полностью ясен. Она могла по пальцам пересчитать
все доводы, которые показались мисс Рейнберд убедительными:  телепатия,  как
умение проникать  в  чужие  мысли,  внушение  и  самовнушение,  тайный  сбор
информации, которая выдается  за  откровения  потустороннего  мира,  и  тому
подобное. Все это она уже проходила. Бланш знала свои возможности - и знала,
как на них реагируют другие. Клиентки, подобные мисс Рейнберд, ей попадались
и раньше. И справедливости ради нужно признать, что  кое-кто  распрощался  с
ней навсегда. Однако таких было меньшинство, и она не сомневалась, что  мисс
Рейнберд даст еще о себе знать. Ведь это Генри привел ее  к  мисс  Рейнберд.
Генри поселил в ее душе мечту о храме Астродель. Генри ее  не  оставит.  Да,
конечно, мисс Рейнберд даст о себе знать.  Она  из  той  породы  людей,  что
захворав, немедленно требуют к себе врача, зато выздоровев, не торопятся ему
заплатить. Сейчас мисс Рейнберд получила передышку -  избавилась  от  дурных
снов и от укоров совести, но это не надолго.  Не  сегодня-завтра  она  снова
кинется к Бланш за помощью. Ничего, можно и подождать. Правда,  если  Джордж
раздобудет адрес Эдварда Шубриджа,  и  она  сумеет  с  ним  познакомиться  и
спокойно оценить ситуацию, чтобы знать, какой тактики держаться со старушкой
в дальнейшем, то придется ей самой отправиться к мисс Рейнберд. Но это  еще,
как говорится, вилами по воде...  На  три  часа  дома  у  нее  был  назначен
групповой сеанс.  Когда  он  закончится  и  клиенты  разойдутся,  она  снова
попробует вызвать Генри и спросит у него совета. Она заранее знала, что он и
сам над этим думает. Генри инженер, архитектор. Сооружать,  строить  -  дело
его жизни. Он ждет не дождется,  когда  приступят  к  строительству.  И  уж,
конечно, он захочет, чтобы проект был в его вкусе. Тут ей придется  проявить
твердость. Дай ему волю, он построит второй храм царя Соломона.
   На пороге спальни появился Джордж - в халате поверх пижамы, с подносом  в
руках. Вид у него был измученный - казалось, он  постарел  сразу  на  десять
лет. Он пристроил поднос на краешек кровати, морщась от боли - голова у него
просто раскалывалась. Бланш усмехнулась:
   - Ты неисправим, Джордж! Ведь каждый раз одно и то  же!  Самая  последняя
порция на ночь - вот она-то тебя и добивает. Ну, иди ко мне, я тебя  полечу.
Одним кофе тут не обойтись.
   Он уселся на кровать спиной к ней, и она стала пальцами  поглаживать  ему
лоб. Через несколько секунд тело его несколько расслабилось, и, почувствовав
облегчение, он произнес:
   - Может в чем-то другом ты и притворяешься, но в пальцах у тебя и  правда
что-то есть.
   - Ну, милый", мы же не можем целый сидеть тут и дожидаться, кончишь ли ты
стенать! У тебя столько дел сегодня - надо быть в форме.
   - Каких еще дел?
   - Телефонных - забыл? Поедешь в Солсбери на главпочтамт, просмотришь  все
телефонные книги, какие найдешь...
   - Сейчас поеду, разбежался!
   - Поедешь-поедешь, как миленький. Разыщешь всех Э. Шубриджей и  составишь
списочек. Только и всего - выпишешь на бумажку и дашь мне. И сразу  получишь
обещанные семьсот пятьдесят фунтов.
   Джордж резво повернулся к ней лицом.
   - Честно?
   - Даю слово.
   - Бланш, ты.., потрясающая женщина!  -  Он  потянулся  ее  обнять,  задел
поднос с завтраком, кофейник опрокинулся, и горячий кофе залил постель.

***

   Джордж уехал на задание в десять, а Бланш  еще  ненадолго  задержалась  -
прибрать в доме и отстирать кофейные пятна с простыни и покрывала.
   В половине одиннадцатого раздался телефонный звонок. Бланш сняла  трубку.
Мужской голос спросил:
   - Попросите, пожалуйста, мистера Ламли.
   - К сожалению, его сейчас нет. Передать что-нибудь?
   - Э-ээ... - В голосе прозвучало явное разочарование.
   - Простите, а кто его спрашивает?
   - Мм... Моя фамилия Энгерс, фирма "Уорт-энд-Фрин". Он был у меня...
   - Да-да, мистер Энгерс, он мне рассказывал. Если не ошибаюсь, это по делу
мистера Шубриджа?
   - Мм.., да. Да.  -  Голос  у  Энгерса  зазвучал  бодрее.  -  Простите  за
нескромный вопрос, но поскольку дело  весьма  конфиденциальное  -  с  кем  я
говорю?
   Бланш рассмеялась.
   - Не бойтесь, мистер Энгерс. Я полностью в курсе дела. Я его  жена.  Я  у
него за личного секретаря.
   - А-а, ну тогда  все  понятно.  Нет  вопросов.  Извините,  что  я  так  с
оглядкой, но осторожность никогда не помешает, правда? У юристов свои тайны,
мало ли что.
   Бланш не могла упустить такой шанс, тем более что риска тут не было.
   - Разумеется.. И если вы предпочитаете иметь дело с ним лично...
   - Нет-нет. Передайте ему,  пожалуйста...  Скажите  ему,  что  я  раздобыл
адрес. Хайленд-Хаус, под Блэгдоном, Сомерсет.
   - Одну минуточку, я только запишу. Бланш записала адрес и сказала:
   - Он будет вам бесконечно благодарен, мистер Энгерс.
   - Да, в общем, это оказалось не так  трудно.  Просто  немного  пораскинул
мозгами - и сообразил. В свое время мы с Эдди увлекались соколиной охотой. Я
скоро отстал от этого дела, а  он  нет.  Вот  я  и  вспомнил,  что  когда-то
давным-давно мы с ним вступили в Британский клуб соколиной охоты.  Сам-то  я
выбыл, но подумал, что Эдди, может, до сих пор у них числится.
   - Блестящая идея!
   Энгерс, польщенный, рассмеялся:
   - Да, приходят иногда неплохие мыслишки, миссис Ламли. Короче, позвонил я
в Клуб, сказал, что когда-то я состоял у  них  членом  -  кстати,  секретарь
попался  дотошный,  не  поленился  проверить,  -  и  хочу  разыскать  своего
давнишнего приятеля, Эдварда Шубриджа. Ну, он и выдал мне  адрес.  Вообще-то
такие клубы  и  общества  адреса  не  больно-то  любят  давать.  В  принципе
правильно. Неизвестно ведь, на кого нарвешься.  А  вот  телефона  у  них  не
оказалось. Секретарь сказал, что, скорее всего, Шубридж не захотел, чтоб его
номер внесли в телефонную книгу. Очень похоже на Эдди: будь его воля, он  бы
от всего мира отгородился. Попросите мужа, когда увидит  Эдди,  передать  от
меня привет. Пусть он ко  мне  заглянет.  Или  хоть  позвонит.  Хотелось  бы
повидать его.
   - Конечно, обязательно передам. Еще  раз  огромное  вам  спасибо,  мистер
Энгерс. Фирма Джорджа, будет очень довольна. И Шубридж, надеюсь, тоже.
   Энгерс хмыкнул.
   - Только скажите ему, чтоб не все спускал на вино и женщин. Хотя ему  это
уже вряд ли грозит. Небось, побежит покупать себе какого-нибудь беркута.
   Повесив трубку, Бланш взглянула на адрес. Поразительное дело! Генри  даже
не стал дожидаться, пока она обратиться к нему за помощью. Сам все  понял  и
начал  действовать.  Конечно,  Джордж  тоже  внес  свою   лепту.   Но   кто,
спрашивается, кто подсказал Энгерсу мысль насчет сокольничего клуба?  Кто?..
Разумеется Генри - он все предвидит, за всем следит.
   Она вырвала из блокнота листок  с  адресом,  положила  его  в  сумочку  и
призадумалась. Строго говоря, у Джорджа теперь есть основания  считать,  что
он заработал всю тысячу. И как только она скажет ему про адрес, он, как пить
д