с не  очень-то  волновали  причуды  Мэг,  потому  что  она
чувствовала на себе этот напряженный, насмешливый взгляд зеленых глаз  -  он
проникал ей прямо в душу.  Однако  она  старалась  не  отрываться  от  своей
тарелки с супом.
   После той позорной сцены в гостиной ей бы следовало потребовать, чтобы он
ушел, она больше всего на свете  желала  этого,  однако  ей  еще  предстояло
выведать, зачем ему понадобился Мартин. Сознавая, что надо  как-то  выходить
ну этого положения, само по себе ничего ведь не решится, она подняла наконец
голову,  встретившись  с  ним  взглядом,  спросила  старательно  холодным  и
бесстрастным тоном:
   - Может быть, вы все-таки скажете мне, что вас привело в этот дом?  -  Ив
этот миг она почувствовала прямо-таки детский страх из-за того,  что  в  эту
минуту никого из близких нет рядом с ней. Она не могла винить  Ванессу,  что
та хотела остаться рядом с Мартином, пока не убедится в том, что он идет  на
поправку, но Доминику не было никакой необходимости в такой спешке мчаться в
Лондон...
   - Но вы же знаете, почему я здесь, - томный бархатный голос звучал  мягко
и тепло. - Я хотел познакомиться с вами поближе и могу сказать,  что  вполне
удовлетворен своим первым успехом.  -  Он  доел  суп  и  стал  разливать  по
хрустальным рюмкам драгоценное  коллекционное  бургундское  Мартина.  Селина
оставила в покое терзаемую булочку и положила ложку.
   - Что вы хотите от Мартина? - спросила она жестко, не обращая внимания на
его намек на поцелуй, когда она не только позволила ему, но и ответила.
   - Вопрос поставлен не правильно, скорее меня надо спросить,  что  я  могу
сделать для него. - Он все еще мягко улыбался, голос  его  звучал  спокойно,
как будто они говорили о чем-то чрезвычайно  приятном  и  обычном,  а  не  о
мерзких и гадких вещах, которые вызвали у Мартина  сердечный  приступ.  Этот
невозмутимый дьявол двигался по  комнате,  собирал  использованные  тарелки,
расставлял нагретые тарелки для второго, подавал мясо с овощами.  Как  будто
он имел на все это  право,  как  будто  он  был  здесь  хозяином.  И  Селина
возмущенно фыркнула:
   - Нужно быть дурой, чтобы верить вам! Ей хотелось  загнать  его  в  угол,
разоблачить его наглую ложь, бросить ему в лицо  обвинение,  что  лишь  одна
мысль о его приходе свалила пожилого Мартина с сердечным  приступом.  Однако
она не могла позволить себе такую роскошь.  Она  должна  была  сделать  все,
чтобы он не узнал, где находится Мартин, и не появился у него в палате.
   Так что она ограничилась свирепым взглядом своих  желтых  глаз.  Скрестив
руки на груди, она наблюдала, как он спокойно режет мясо, добавляет  к  нему
приличную порцию овощей и протягивает ей блюдо, которое она  с  негодованием
отвергла.
   Продолжая свою трапезу, он достаточно спокойно спросил:
   - Что же вам про меня наговорили? -  Он  с  видимым  удовольствием  отпил
бургундского и наколол на вилку кусок сочной нежной говядины в тесте. - Судя
по тому, как вы меня встретили, я понял, что Ванесса уже поговорила с вами и
дала мне весьма нелестную  характеристику.  Не  сомневаюсь,  что  Доминик  с
удовольствием добавил кое-что от себя.
   Он приподнял черную бровь, выражая насмешливое полупрезрение,  но  Селина
решила поставить его на место, переведя игру на свое  поле,  и  сказала  ему
откровенно:
   - Мне говорили, что вы сын Мартина. Что Мартин материально помогал вам  и
вашей матери, пока она не умерла. Вам тогда  было  уже  восемнадцать,  и  вы
вполне могли позаботиться о себе сами. - Она отодвинула от  себя  нетронутую
тарелку  и  пригубила  рюмку,  надеясь,  что  вино  поможет   успокоить   ее
напряжение. - Как я понимаю, все считают, что  вы  собираетесь  пользоваться
материальной поддержкой Мартина до бесконечности.
   Она надеялась, что ей удалось достаточно тактично  выразить  свою  мысль.
Разумеется, она не собиралась  миндальничать  с  ним,  она  помнила  рассказ
Доминика и то, как сообщение о его приходе подействовало на дядю, так что он
заслуживал и  более  суровых  слов.  Однако  у  нее  уже  была  убедительная
возможность видеть, как он реагирует на ее намеренные оскорбления, и поэтому
решила не повторять их.
   - Понятно. - Он положил на стол нож с вилкой и как-то  странно  посмотрел
на нее. - А кто-нибудь из них говорил вам о моей матери  что-нибудь  другое,
кроме того, что она умерла?
   Селина быстро опустила глаза. Доминик говорил. Но если она перескажет ему
то, что рассказывал Доминик, например то, что мать Адама Тюдора - где же она
все-таки слышала это имя? - была распутной  женщиной,  совратила  неопытного
юношу  намного  моложе  себя,  пользуясь  его  неопытностью,  и  всю   жизнь
вытягивала из него деньги, а теперь после ее смерти  то  же  самое  пытается
делать ее сын, то это может вызвать его гнев, который он наверняка выразит в
весьма своеобразной форме.
   Так что она промолчала, но, похоже, он читает ее мысли, потому  что  лицо
его помрачнело, а глаза сузились в щелочки.
   - Простите, - с усилием произнесла она и встала. Все  ее  вежливые  слова
казались такими фальшивыми, что ей было просто неловко произносить их. Затем
она быстро добавила:
   - Вы должны понять, что зря  теряете  время,  приходя  сюда  и  доставляя
неприятности нашей семье. - Это все, что она могла сказать ему, не сообщая о
болезни Мартина. В глазах ее  сверкнул  холодный  блеск.  У  нее  было  одно
желание - избавиться от визитера раз и навсегда.
   Но у Адама были другие намерения. Он не пошевелился, провожая глазами  ее
высокую фигуру, слегка покачивающую бедрами, когда она направлялась к двери.
Затем его божественный голос прорезал Тишину;
   - А вам не приходило в голову спросить себя,  почему  Ванесса  и  Доминик
нарисовали меня в столь черных красках? И не говорите, что  нет.  Достаточно
вспомнить, как вы встретили меня. И вас не удивляет, что они оба моментально
смылись?
   Затем он медленно, по-кошачьи поднялся со стула и позвал ее, едва  шевеля
губами:
   - Подойди сюда. Я еще не закончил, и у меня есть еще что сказать.
   Она сверкнула глазами, но быстро отвела  взгляд  в  сторону,  потому  что
почувствовала, как забилось в груди сердце. В том, как он смотрел,  двигался
и говорил, было что-то обволакивающее, завораживающее и нереальное.  Пытаясь
сопротивляться, она смотрела в одну  точку,  где-то  чуть  выше  его  левого
плеча, и, возвращаясь в комнату, произнесла деланно ледяным тоном:
   - У вас слишком  преувеличенное  мнение  о  собственной  персоне.  -  Она
приподняла подбородок, но неожиданно для себя невольно  скользнула  взглядом
навстречу его насмешливым зеленым,  глазам.  И  хотя  она  чувствовала,  как
предательская краска заливает ее нежную кожу, но  не  отвела  взгляда  и  не
отступила перед этим наглым типом:
   - Моих дяди и тети нет дома, а Доминик в Лондоне занимается делами фирмы.
   -  Ну  уж,  конечно!  -  протянул  Адам,  и  губы   его   искривились   в
издевательской усмешке. - Впрочем, мне наплевать и на него,  и  на  Ванессу.
Мне совершенно необходимо увидеть отца.
   Седина просто не понимала: он что, принимает ее за круглую дуру? И в  тон
ему спросила:
   - Необходимо для кого? Или для чего? Скорее всего для вашего  банковского
счета! То, что на вас надето, вряд ли приобреталось на дешевых распродажах.
   Взгляд, которым он  ответил  на  ее  вопрос,  заставил  ее  вздрогнуть  в
предчувствии неизбежного, однако он лишь пожал плечами и сказал:
   - Думайте, что хотите, это ваше дело. Как ни странно, несмотря на то, что
она слышала о нем, обо всех малопривлекательных  фактах  его  жизни,  ей  не
хотелось верить им. Его обаяние в сочетании с притягивающей внешностью  было
довольно сильным оружием, но она не собиралась сдаваться  или  обманываться.
Кроме того, если причина его желания видеть Мартина была вполне невинной, то
почему он отказывался назвать ее?
   - Объясните все же, почему вам так необходимо увидеть Мартина, и, если вы
меня убедите, то я скажу  вам,  где  он.  -  Голос  ее  при  этом  прозвучал
достаточно сурово, однако, чувствуя бешеное биение сердца, она знала, что  в
действительности хочет утвердиться во мнении, что его  визит  к  дяде  будет
вполне мирным и невинным, вопреки предубеждениям Ванессы и Доминика.
   Она нервно вздохнула и облизала кончиком языка чуть приоткрытые  губы,  и
тут же вздрогнула, заметив, что его полуприкрытые  ресницами  зеленые  глаза
неторопливо и понимающе следили за ней.
   Мягкая улыбка Адама выражала  сожаление,  однако  наглые  глаза  выдавали
притворство и фальшь его слов, когда он ответил:
   - Боюсь, что это касается только меня и Мартина.
   Она  почувствовала  сильное  разочарование  и  в  то  же  время   желание
освободиться от него, - ведь она все время знала  -  разве  нет?  -  что  он
негодяй. Доминик сказал, что он враг его  отца,  и  больше  в  этом  она  не
сомневается.
   - Тогда мы зашли в тупик. Боюсь, что больше ничем не  смогу  вам  помочь,
мистер Тюдор. - Ни за что на свете она не расскажет этому подонку, где можно
найти сейчас Мартина. Она будет защищать дорогого ей человека до конца.  Ему
советовали избегать стрессов и волнений, а Адам Тюдор именно это и нес ему -
стресс и волнение, причем совершенно очевидные!
   - Седина, ну зачем так официально? Мы вполне можем подружиться - я думаю,
мы, к нашему взаимному удовольствию, уже убедились в обоюдной  симпатии,  не
так ли? - Он сделал шаг в ее сторону, и одного  взгляда  его  необыкновенных
глаз было достаточно, чтобы понять его намерения. Он собирается сделать  то,
чего она не желает. Или вернее, честно призналась она себе  с  ужасом,  чего
она слишком сильно хочет!
   - Пойду потороплю Мэг насчет кофе. Перед уходом можете выпить чашечку.  -
Она буквально  выпалила  эти  слова,  поспешно  выскакивая  из  комнаты,  не
замечая, что это задевает ее достоинство. Преодолев в себе желание  припасть
спиной к двери, чтобы прийти  в  себя  и  обдумать,  как  уговорить  Мэг  не
отходить от них, пока они будут пить кофе и пока этот дьявол не  покинет  их
дом, она быстрой походкой пошла по коридору на кухню.
   Наверное, мысль о том, чтобы призвать на помощь Мэг,  была  не  такой  уж
удачной, подумала она, когда Мэг спросила деревянным голосом:
   - Что, уже все съели? - имея  в  виду  все  те  деликатесы,  которые  она
приготовила, не жалея сил, и к которым Селина практически не притронулась.
   - Мы уже можем пить кофе. Я сама отнесу. - Она вполне может выгнать Адама
Тюдора и без посторонней помощи, твердо решила  она.  И  нечего  паниковать,
когда он смотрит на нее такими глазами, как будто готов броситься на  нее  с
поцелуями! Ей не раз приходилось без посторонней помощи отшивать настойчивых
поклонников в прошлом, а если просить сейчас Мэг о поддержке, то придется ей
кое-что объяснять, что совершенно не входило в  ее  намерения.  Будет  лучше
ничего не говорить и перетерпеть дурное настроение пожилой женщины.
   - Хорошо, отнесите, - сказала Мэг, -  шумно  расставляя  блюдца.  -  А  я
приготовлю одну из гостевых комнат для вашего  приятеля.  Останется  он  или
нет, это ваше дело. Но будет лучше, если я сделаю все, как положено.
   - О чем это вы, черт побери, говорите? -  Селина  с  шумом  поставила  на
поднос кофейник.  Мэг  была  из  тех,  кого  тактично  называют  "женщина  с
характером", она железной рукой и острым языком  управляла  семьей,  и  всем
приходилось мириться с ее настроением и порой не обращать на него  внимания,
потому что все знали, что она, если понадобится, отдаст жизнь за  любого  из
них. Н6 сейчас эта немолодая и не сдержанная на язык служанка позволяла себе
слишком много, и Седина разозлилась:
   - Если вы действительно намекаете на то, что я...
   - На воре шапка горит, - Мэг подняла свой длинный нос  к  потолку  -  Это
вообще неприлично - принимать знакомых  мужчин,  когда  ваш  дядя  находится
между жизнью и смертью, тетушка места себе не  находит  от  беспокойства,  а
Доминик работает с утра до вечера, чтобы дела шли, как надо.
   -  Ну  да,  а  я  воспользовалась  моментом,  чтобы  устроить   небольшую
вакханалию!   -   язвительно   вставила   Селина,   возмущаясь   тем,    как
домоправительница все преувеличивает и искажает факты. - Я же говорила  вам,
что это деловая встреча.
   Не отрывая взгляда от потолка, Мэг скривила губы и огрызнулась:
   - Я не такая дура. И кроме того, не слепая, разве  не  так?  -  Она  явно
намекала на то, что видела их объятия, и  при  этом  была  уверена  в  своей
правоте. Селина не нашлась сразу что ответить - ведь она действительно самым
бесстыдным образом отвечала на его поцелуи, и когда Мэг застала их, она  уже
совсем потеряла голову и была готова на все!
   Стараясь не обращать внимания на медленно приливающую к лицу краску,  она
строго сказала Мэг:
   - Не может быть и речи о том, чтобы мистер Тюдор остался здесь  на  ночь.
Как только он выпьет кофе, он уйдет. - Она поставила на  поднос  трясущимися
от злости руками сливки и сахар. В конце концов пора намекнуть Мэг,  кто  ей
платит!
   - Если он не останется, то я не знаю, где  он  сможет  провести  ночь,  -
буркнула Мэг, слегка уступая, как  делала  всегда,  когда  чувствовала,  что
зашла слишком далеко - Я же говорила вам про снегопад. Тогда еще можно  было
уехать. Сейчас уже не получится. Посмотрите сами.
   Селина с ужасом и недоверием  взглянула  на  домоправительницу,  ноги  ее
просто приросли к полу. Бросив на нее торжествующий взгляд, Мэг  нетерпеливо
прищелкнула языком, подошла к одному из окон и отдернула штору;
   - Ну что?
   Сказать было нечего.  Что  она  могла  сказать,  когда  все  кругом  было
занесено высокими сугробами искрящегося под фонарями белого снега, а крупные
хлопья все продолжали падать с холодного ночного неба.
   - Я помещу его в дубовой комнате, - буркнула Мэг. - Она  немного  охладит
его пыл.
   Если своим замечанием она хотела выбить Седину из ее состояния,  близкого
к трансу, то ей это не удалось. Она пребывала в каком-то  шоке  и  не  могла
произнести ни слова. Растущее чувство тревоги скорее связано с ее  влечением
к Адаму как к мужчине; она не хотела думать о том, что и Ванесса, и  Доминик
будут в  ярости,  узнав,  что  она  предоставила  кров  и  убежище  на  ночь
самозваному сыну Мартина. Неожиданно ее охватила дрожь.
   Смягчившись, Мэг произнесла - уже не строгим тоном:
   - Признаюсь, я считала, что с вашей  стороны  не  правильно  принимать  в
такие дни своих приятелей. Но это не мое дело. Вы имеете  право  делать  то,
что хотите. Меня больше всего задело то, что вы сказали мне не  правду.  Это
совсем на вас непохоже. Вашим принципом всегда было -  говорить  правду.  Не
надо было мне говорить, что это деловая  встреча,  ведь  стоило  мне  только
войти в комнату и увидеть, как он вас тискает, а вы млеете от восторга,  как
я поняла, что к делам ваша встреча ни малейшего отношения не имеет!
   Если Мэг ждала, что Седина начнет извиняться или  оправдываться,  то  она
будет ждать этого до конца своих дней, раздраженно подумала Седина  и  гордо
выпрямилась. Как могла она рассказать этой женщине, зачем Адам пришел  сюда,
когда его происхождение было семейной тайной? И как она могла втолковать ей,
что мощное мужское обаяние, которым обладает этот дьявол, таково,  что  она,
которая за эти годы не раз отваживала назойливых поклонников, потому  что  у
нее не было времени серьезно  заниматься  любовью,  и  которая  была  весьма
осторожна в отношении случайных связей, совершенно потеряла  голову,  стоило
ему лишь коснуться ее своими губами?
   - Все, я молчу, - отрезала Мэг. - Я приготовлю дубовую комнату,  а  затем
исчезну. Я знаю свое место!
   При других обстоятельствах эта явная ложь показалась бы смешной, подумала
не без  ехидства  Седина,  когда  закрылась  кухонная  дверь  и  в  коридоре
послышались решительные шаги  домоправительницы.  И  теперь  ее  раздражение
перешло в дикую ярость против этого проклятого типа.  Это  все  из-за  него!
Мэг, основной хранитель домашнего очага, которая всегда была ее другом, хотя
и не без шипов, теперь считала ее лгуньей и обманщицей! И рано или поздно ей
придется сообщить своей тетке, что ненавистный и опасный  для  них  побочный
сын ее мужа не только пользовался самым  радушным  гостеприимством,  которое
только мог предоставить этот дом, но и провел ночь в  самой  лучшей  комнате
для гостей!
   Она задернула шторы, оставила кофе стоять  на  столике  и,  сжав  кулаки,
направилась в столовую, решительно постукивая каблуками-шпильками.
   Селина, конечно, понимала, что это может произойти. Она вспомнила  хлопья
снега на дубленке Адама и слова Мэг о том, что погода испортилась. Адам  же,
в отличие от нее, не пропустил мимо ушей  слова  Мэг  о  том,  что  снегопад
усилился.
   Значит, этот гнусный вымогатель просто спокойно сидел  и  ждал,  пока  их
здесь занесет снегом! Но зачем? Какие  дьявольские  планы  вынашивает  он  в
своей идеально вылепленной голове?
   Селина, решительно сжав рот, медлила у дверей столовой.  Адам  Тюдор  был
крепким орешком. Вряд ли его единственной целью было провести  ночь  в  доме
отца, куда его при других обстоятельствах  и  на  порог  бы  не  пустили.  И
причина, которой он объяснил свое появление  здесь  -  познакомиться  с  ней
поближе - тоже звучала не очень-то правдоподобно. Даже то,  как  он  целовал
ее, ни о чем  не  говорило.  Он  притворялся,  чтобы  скрыть  свои  истинные
намерения. В этом она не сомневалась.
   Но каковы его истинные намерения, она не знала и не  собиралась  выяснять
это. Заносы или не заносы, но он должен отсюда убраться!
   С горящими глазами она толкнула дверь и  была  обескуражена,  увидев  его
удобно расположившимся в кресле у камина с бокалом вина в  руке.  Когда  он,
бросив на нее беглый взгляд, лениво произнес:
   - Прекрасно. Иди сюда, присаживайся рядом, -  она  собралась  с  духом  и
ледяным голосом сообщила ему:
   - Мне очень жаль портить вам удовольствие, но вам  придется  выматываться
отсюда, - и затем продолжала с торжествующим видом:
   - Я провожу вас и прошу собираться.
   Он с вызывающей дерзостью смерил ее  своим  уверенным,  чуть  насмешливым
взглядом  сощуренных  изумрудных  глаз,  сопровождая   его   лениво-кошачьей
улыбкой, и протянул:
   - Не надо нервничать, крошка. Хотя твое понятие о гостеприимстве -  я  уж
не  говорю  о  манерах   -   оставляет   желать   лучшего,   твоя   чудесная
домоправительница выполнила свой долг.
   Он с удовольствием отпил  из  бокала  и  добавил,  абсолютно  не  обращая
внимания на ее сведенные в гневе брови:
   - Мэг зашла сообщить мне о какой-то дубовой комнате. Так  что  почему  бы
тебе не признать свое поражение и не присоединиться ко мне?
   Она скорее присоединилась бы к голодной акуле в ванне, а  ее  "поражение"
означало, что он снова выпускает когти. Поражение подразумевает  проигравших
и выигравших, ну что ж,  возможно,  он  и  выиграл  сражение,  но  войну  он
проиграет наверняка!
   В своей жизни ей не раз приходилось сражаться - по крайней  мере  с  того
времени, как она осиротела. Еще ребенком ей с трудом пришлось примириться  с
мыслью, что она уже не является для кого-то центром  вселенной,  потому  что
два человека, которые любили ее больше всего на свете, из ее жизни  навсегда
ушли. И позже ей Также понадобилось мужество, чтобы в одиночку строить  свою
жизнь, добиваться успеха, вместо того чтобы  вступить  в  союз  с  одним  из
проявляющих к ней интерес мужчин, чтобы чувствовать себя более защищенной  в
жизни, стать просто одной половиной супружеской пары.
   Так что она привыкла выигрывать сражения. Только  сейчас  ей  приходилось
иметь дело с ним. Аура его необыкновенного обаяния не лишит ее решительности
и железной воли. Но хватит размышлять об этом!
   Когда он допил вино, Седина холодно взглянула на него, взяла из  его  рук
бокал и решительно поставила его на стол со словами:
   - Не могу сказать, что я в восторге, но я покажу вам вашу