- Я отвезу их сейчас в больницу. Тебе  нет  необходимости  еще  раз  туда
ехать сегодня.
   - Боже, какая забота, - протянул Доминик, глядя на нее  своими  холодными
серыми глазами. - В конце концов до больницы всего пятнадцать километров,  -
сказал он язвительно и перегородил ей выход из комнаты.  -  Думаю,  что  для
всех будет лучше, если ты останешься дома.
   - Да неужели? - огрызнулась Селина с вызывающим видом  и  открыла  сумку,
чтобы достать ключи от машины. Доминик с чрезвычайным удовольствием  сообщил
бы родителям, что она даже не побеспокоилась, чтобы навестить своего дядю.
   Во многом он был ужасно инфантильным. Он хотел быть единственным светом в
окошке для своих родителей, верил, что является для них центром этого  мира,
и мысль о том, что  Селина  может  что-то  отнять  у  него,  была  для  него
нестерпима. Ему очень не нравились те теплые отношения, которые существовали
между ней и его отцом и он был не  в  состоянии  понять,  несмотря  на  свой
возраст, что эти отношения отнюдь не лишают его отцовской любви.
   С  мстительным  выражением  на  узком  лице  он  стоял  спиной  к  двери,
загораживая ей проход, и в его словах прозвучала злоба:
   - Ты и так причинила ему  слишком  много  неприятностей.  Один  твой  вид
напомнит ему, что именно вызвало этот приступ, и еще не  известно,  чем  все
кончится.
   - Неприятности? - она выделила это противное  слово,  румянец,  вызванный
возмущением, сошел с ее щек, лицо побледнело, в глазах мелькнуло недоумение.
- О чем ты говоришь, черт подери? Что я такого сделала по-твоему?
   Много  лет  назад,  когда  они  вместе  росли,  Доминик  всегда  старался
переложить  на  нее  всю  вину  за  детские  шалости.  Если  ему   удавалось
представить ее в дурном свете перед родителями или друзьями, он был безмерно
счастлив. Она уже научилась не  обращать  на  это  внимания,  лишь  пожимала
плечами, зная, что его наговорам практически никогда не верят.
   И сейчас было похоже, что он принялся за старое, но на сей  раз  ситуация
была совсем другой. Это не было какой-то мелочью, типа  разбитой  безделушки
или окна, или пропажей нескольких пенсов из кошелька матери. Здесь дело было
нешуточным. Преднамеренно она никогда не доставила бы  неприятностей  людям,
воспитавшим ее и заботившимся о ней.
   - Что я такого сделала? -  требовательно  спросила  она,  и  он  ворчливо
ответил:
   - Эта записка, которую ты ему оставила. Он и дочитать ее  не  успел,  как
потерял сознание.
   - Ой, да ладно тебе! - Селина  почувствовала  облегчение.  Она-то  ломала
себе голову, стараясь вспомнить, что именно могла она натворить,  чтобы  так
сильно расстроить Мартина. -  Это  была  обычная  телефонограмма.  Я  просто
передала ему то, о чем меня попросили. Если бы ты первый поднял  трубку,  то
сделал бы то же самое. Это просто совпадение.
   - Черта с два! - рявкнул он, повернувшись к ней своим  длинным  носом.  -
Если бы я разговаривал с Тюдором, то припугнул бы его законом и не подпустил
бы и близко к нашему дому. И не сказал бы отцу, что у того хватило  наглости
позвонить. Больному человеку не говорят, что его враг  собирается  навестить
его!
   - Враг? - Она почувствовала, что повторяет его слова, но ничего не  могла
с собой поделать. И ничего не поняла из его слов. У Мартина во всем мире  не
было ни единого врага, в этом она не сомневалась. Она в жизни не слышала  ни
о каком Адаме Тюдоре до сегодняшнего вечера... Или слышала? Ее густые  брови
нахмурились, она потрясла головой, чтобы привести  в  порядок  мысли,  и  ее
двоюродный брат продолжал:
   - Ну, конечно. Этот человек - мерзавец. Вечно выклянчивает  подачки.  Как
только он повидается с отцом, так тут же обведет его вокруг пальца -  спроси
у мамы, если мне не веришь.
   Седина прикусила губу. Она поверила  ему.  Его  голос  звучал  достаточно
убедительно, и она сказала виновато:
   - Я не знала. Если у Мартина есть враг",  меня  надо  было  предупредить.
Откуда мне это знать, если никто мне ничего не говорил?
   - Вообще-то конечно, - Доминик отошел от  двери,  очевидно,  передумав  и
дальше обвинять Седину, а затем совершенно неожиданно для  нее  сочувственно
обнял ее за плечи. - Мне не следовало обвинять тебя,  но  я  был  расстроен.
Адам Тюдор - это не тот человек, о котором мы вели разговоры. Так  что...  -
он взял ключи о г машины из ее рук и  положил  их  в  сумку,  -  при  данных
обстоятельствах будет лучше, если" ты останешься дома,  ты  согласна?  Дайте
время оправиться от шока после получения этой записки. Завтра все встанет на
свои места. А когда придет  Тюдор,  можешь  высказать  ему  все.  Если  тебя
завести,  ты  можешь  на  любого  нагнать  страху!  Но  если  тебе  придется
встретиться с ним, то ты должна кое-что знать и понять, что больше ни с  кем
на эту тему разговаривать нельзя. - Он устало улыбнулся ей и еще  раз  обнял
за плечи. - Как я тебе уже говорил, этот человек - наглый мерзавец,  и  если
бы он смог сделать так, чтобы против отца - против всех нас - возбудили дело
о не состоятельности, он бы сделал это. Конечно, он не сможет этого сделать,
тут я начеку.
   - Но почему? - в золотистых глазах Седины отразилось полное недоумение. -
Как мог такой честный и порядочный человек, как Мартин, нажить такого врага?
   Рот Доминика искривила злобная усмешка;
   - Потому что он ублюдок. И если быть точным, то он ублюдок моего  отца..,
Было уже около девяти. На улице поднялся сильный ветер,  он  бил  по  стенам
дома, свистел в голых ветвях деревьев. Ночь обещала быть просто бешеной.
   И такое же бешенство бушевало в сердце Селины,  лишь  слегка  подавляемое
твердой решимостью встретить Адама Тюдора  с  тем  презрением,  которого  он
заслуживает.
   После того как Доминик уехал, захватив вещи, которые  могут  понадобиться
Ванессе, она позвонила в больницу и поговорила с  тетушкой,  извинившись  за
то, что ее не было с ними, когда им так нужна  была  ее  помощь.  Затем  она
спросила о Мартине и пообещала утром приехать.
   - Все произошло так быстро, ты бы все равно ничего не смогла  сделать,  -
успокоила ее Ванесса. - Твой дядя прекрасно это понимает и ждет тебя завтра.
   - Доминик объяснил мне,  -  быстро  заговорила  Седина,  вновь  испытывая
чувство вины; и хотя знала, что основании для этого у нее нет, отделаться от
этого чувства она не могла. - Мне очень жаль. Я никогда бы не оставила  этой
записки, если бы знала все детали - о том, кто он такой.
   - Ну конечно же. - Голос Ванессы прозвучал несколько напряженно, и Седина
поняла, насколько эта тема болезненна для  нее.  -  Это  не  тот  вопрос,  о
котором обычно беседуют в гостиных. Как  я  поняла,  ты  останешься  дома  и
покажешь ему на дверь, если у него действительно хватит наглости явиться.
   - Вот именно, - Селина  сжала  трубку  так,  что  побелели  пальцы.  Тетя
продолжала:
   - Не вини себя. Ты не обязана была это знать.  Я  была  уверена,  что  мы
давно распростились с ненасытным негодяем. Но будь осторожна, - предупредила
она. - Он способен на любую подлость. Пусть Мэг будет где-нибудь поблизости,
если он начнет на тебя давить.
   Вот этого-то Селина делать и не собирается. Чем меньше  людей  втянуто  в
это дело, тем лучше. И она вполне в состоянии  самостоятельно  справиться  с
этим мерзавцем. Реакция Ванессы напомнила ей  все,  что  рассказал  Доминик.
Каждое его слово врезалось в ее память и сердце:
   - Мама мне много говорила о нем, но я видел его только  один  раз.  Тогда
мне было лет семь. Он пришел к нам - мы тогда жили в Уотфорде - и я,  будучи
еще  совсем  ребенком,  понял,  что   он   представляет   угрозу.   Высокий,
черноволосый, невоспитанный. Его агрессивность сразу бросилась мне в  глаза.
Он хотел видеть отца. Говорил, что поступил в университет. И  я  помню,  как
мама сказала ему, что отца нет дома и что теперь, когда эта шлюха, его мать,
умерла, денег он больше не  получит.  Ему  было  восемнадцать  лет,  и  мама
сказала, что он уже достаточно взрослый, чтобы зарабатывать себе  на  жизнь,
как делают это все остальные, - и, если он  не  может  платить  за  учебу  в
университете, то это его проблема, а не забота его  отца.  Она  потребовала,
чтобы он ушел. И он ушел.
   Прошло немало лет, прежде чем мама рассказала мне обо всем - о  том,  как
Тюдор и его распутная мать пытались выжать из нас все, что можно, и как отец
всю жизнь оплачивал этот свой грех молодости. Его совратила женщина, намного
его старше и опытнее. И отец с его благородной натурой поверил ей на  слово,
что ребенок, которого она ждет, -  его  ребенок.  И  хотя  даже  он  не  мог
жениться на такой шлюхе, как она, он тем не менее до конца  ее  жизни  щедро
помогал им. Тюдор заявился в наш  дом  сразу  после  ее  смерти,  чтобы  еще
чего-нибудь урвать, потому что помощь отца прекратилась.
   Теперь Селина была готова к приходу Адама.  То,  как  он  использовал  ее
неведение для того, чтобы пробиться к Мартину, разозлило ее  настолько,  что
она была готова убить его. Это он один виноват в сердечном приступе дяди.  И
за это он заплатит!
   Наверное, он на мели и решил нажать на Мартина, чтобы тот раскошелился  и
заплатил за его молчание об их истинных отношениях.
   Он еще не знает, что его ждет! Угроза вызвать полицию -  это  меньшее  из
того, что его ждет!
   Ее нервы напряглись до предела, когда она  услышала  звонок  в  дверь,  в
мгновение ока ее гибкое тело, когда она вышагивала по роскошному персидскому
ковру, уподобилось свернутой пружине. Он был здесь.
   Она предупредила Мэг, что ждет посетителя, и допросила ее  проводить  его
прямо в гостиную. И теперь Седина взяла себя в  руки  и  подошла  к  обитому
гобеленом креслу с высокой спинкой, стоявшему у огромного каменного камина.
   Сев в кресло, она повернула лицо к потрескивавшим  поленьям  и,  заслышав
неторопливые шаги Мэг в большом холле, взяла с журнального столика журнал  и
открыла его.
   Когда этот негодяй увидит, что это за дом и квартал, в котором они теперь
живут, он, возможно, удвоит  свои  требования!  Она  напрягла  слух,  ожидая
услышать его приближение, и была противна самой себе, когда  вспомнила,  как
она растаяла от бархатного звука его голоса, как вздрогнуло тогда  ее  тело,
как она мечтательно гадает, соответствует ли внешность  этого  человека  его
голосу.
   Она поспешно отбросила эти  теперь  ставшие  неприятными  воспоминания  и
надела на свое прекрасное лицо маску холодной надменности. Какова бы ни была
его внешность, Адам Тюдор получит то, что ему причитается!
   И вот он сам в комнате, официально представленный Мэг:
   - Мисс Селина, к вам мистер Тюдор. - Она не  слышала  этих  слов;  у  нее
перехватило дыхание и потемнело в глазах.
   Он действительно соответствовал своему голосу, и даже более того.  Ничего
общего с  опустившимся,  неотесанным  слабаком,  которого  она  представляла
увидеть. Ничего подобного, Он был шести с небольшим футов  роста,  прекрасно
сложен и одет в великолепный темный костюм, приобретенный  скорее  всего  на
Савиль  Роу,  белая  рубашка  и  темные  кожаные   туфли   были   несомненно
итальянского производства, причем самого высокого качества.
   Она заставила себя встать, стараясь унять дрожь в ногах,  заставила  себя
посмотреть в его не правдоподобно  зеленые  глаза,  обрамленные  длинными  и
черными ресницами,  отмечая  и  жестковатые  линии  на  невероятно  красивом
мужественном лице с крупными  чертами,  и  большой  рот,  который,  как  она
почувствовала, мог быть и жестоким, и чувственным.
   Она  с  трудом  сглотнула  слюну  и,  проигнорировав  протянутую  руку  и
приветствие, произнесенное этим невозможно волнующим голосом, высоко подняла
голову.
   Доминик был не прав., говоря о нем  как  о  попрошайке.  Он  бы  не  стал
попрошайничать, даже если  бы  от  этого  зависела  его  жизнь.  Достоинство
сквозило в каждой черте его лица, в каждом дюйме его тела с широкими плечами
и узкими бедрами. Этот человек явно был эгоцентриком, хорошо знал,  чего  он
хочет, уверенно шел к цели и брал свое.
   Устранить его из жизни Мартина будет намного труднее, чем  она  себе  это
представляла. Но она была полна решимости добиться этого.
   Устремив на него свои золотистые, сверкающие презрительным блеском глаза,
Седина отбросила гриву  непослушных  золотисто-каштановых  волос,  приручить
которые ей так и не удалось, и сразу заявила ему:
   - Я не знаю, зачем вы пришли. Но в любом  случае,  вам  приестся  уйти  с
пустыни руками. Прямо сейчас. И я надеюсь, мистер Тюдор, вы меня поняли.

Глава 2

   Тишина.  Такая  напряженная,  такая  глубокая,  что  на  секунду   Седине
показалось, что мир остановился.
   И в этой тишине чуть приглушенный зеленоватый свет его глаз скользнул  по
ней  с  головы  до  пят,  затем  он  более  медленно  повторил  этот   путь,
останавливаясь на каждом изгибе ее стройного тела и заставляя сжиматься  под
этим  откровенным  оценивающим   мужским   взглядом.   Она   выдержала   его
оскорбление, стараясь даже намеком на возмущение или гнев  не  выдать  того,
что  заметила  этот  взгляд  и  тем  самым  молча  отвергла  то,  что  может
последовать за этим.
   Свет его глаз остановился  на  ее  полных  чувственных  губах,  пока  она
старалась подавить предательскую дрожь в разгоряченном теле.  Она  с  ужасом
почувствовала, как внутри нее полыхает огонь, как напряглась ее  грудь,  как
будто его изящные руки с длинными пальцами повторяли движение глаз...
   - Невероятно. - Это единственное слово висело в  неподвижном  пропитанном
запахом яблок воздухе; она облизнула губы и заметила, как он поймал взглядом
ее невольное  движение  и  его  собственные  губы  приобрели  поразившую  ее
чувственность Изо всех сил она старалась найти в себе силы,  чтобы  одержать
победу над этим негодяем.
   Он прошел  на  самую  середину  со  вкусом  обставленной  комнаты,  и  ей
казалось, что даже эти  несколько  шагов  являются  вторжением,  но  она  не
отступила. Ему надо показать, что она не отступит, и что единственное слово,
произнесенное им, относится к тому, что она сказала. И сделав на этом  слове
ударение, Седина продолжила:
   - Невероятно, что вам указали на дверь? Вам придется поверить в это.  Вам
здесь нечего делать. Вы здесь лишний.
   - Я в этом не уверен. - Глубокий волнующий  голос,  в  котором  слышалась
едва  заметная  насмешка,  обволакивал  ее,  заставляя  осознавать  то,  что
происходит с ней помимо ее воли в то время, как его глаза  продолжали  жадно
смотреть на ее губы.
   Ему, кажется, тридцать семь, и последние двадцать  из  них  он  прекрасно
понимал, какой эффект производит  на  женщин,  подумала  она  язвительно.  И
совершенно очевидно, что  когда  ему  нужно,  он  пользуется  чувствительной
слабостью женских сердец.
   Но она не какая-нибудь пустоголовая бабенка и знает, чего стоят его слова
с подтекстом. И когда он сказал:
   - Но вообще-то я пришел поговорить  с  Мартином,  -  она  смогла  холодно
ответить ему:
   - Его здесь нет. Боюсь, что вы понапрасну теряете время.
   - Я бы не назвал знакомство со столь восхитительной  амазонкой  напрасной
тратой времени. - У него хватило наглости, произнеся эти  слова,  улыбнуться
ей и подойти поближе, так, что она почувствовала тепло его тела и  отметила,
что их разделяют какие-нибудь несколько  сантиметров;  однако  Седина  сжала
зубы и заставила себя стоять на месте, когда он взял ее за подбородок  своей
горячей рукой и, глядя в кипящее золото ее глаз, спросил мягко:
   - Не могу понять, откуда такое враждебное отношение?
   Он пытается использовать свое неотразимое мужское  обаяние,  чтобы  взять
над ней верх - это уж слишком! Она еще больше  презирает  его  за  это.  Она
дернула головой, освобождаясь от его прикосновения, и разметала при этом  по
плечам  свои  роскошные  волосы  Ее  глаза  пронзили  его  взглядом,  полным
возмущения и гнева:
   - Не сомневаюсь, что вам прекрасно известно, откуда! - Однако она решила,
что нельзя терять самообладания  и  продолжала,  стараясь  говорить  ледяным
тоном:
   - Как я вам уже сказала, его нет дома. Пожалуйста, уходите.
   - Ничего, я подожду. - Возмутившее ее  движение  плеч  под  этим  дорогим
костюмом привело ее в ярость, тем более, что он спокойно прошел к одному  из
кресел и уселся а него, протянув  длинные  ноги  к  огню  Что  же,  придется
кое-что  объяснить  ему,  и  она  не  будет  мямлить  и   бормотать   что-то
нечленораздельное, но и из себя выходить тоже не будет Она  уверенно  встала
перед ним и, набрав в легкие воздуха, произнесла:
   - Мартина сегодня не будет. И не только сегодня - Больше она  ему  ничего
не скажет. Ни за что на свете она не скажет ему, почему Если он узнает,  где
он сейчас находится,  то  пулей  помчится  туда  и  будет  предъявлять  свои
требования у постели больного!
   - Где он? - Впервые она смогла ясно увидеть,  что  это  за  человек.  Его
насмешливые глаза сейчас были холодны и неподвижны, как  замерзающее  озера,
черты лица непроницаемы, его великолепное мужское тело излучало мощную  ауру
спокойной силы Ясно было, что он явился сюда не за грошовой подачкой.
   - Представления не имею, - солгала она, слегка раздвинув губы в фальшивую
улыбку и усаживаясь с естественной грацией в кресло напротив него.
   - Я вам не верю - Голос его звучал спокойно и жестко. Она бросила на него
выразительный взгляд: ей наплевать, верит ли он ей, но в  глубине  души  она
чувствовала безрассудное возбуждение, понимая,  что  игры  с  этим  дьяволом
могут оказаться весьма рискованными - Это ваше дело. Но вам  придется  ждать
очень и очень долго - Опять вы говорите не правду, - отметил он со спокойным
презрением, сопровождая свои слова движением мощных плеч. - Вы передали  ему
то, что я просил? Вы объяснили, что это действительно важно?
   - Да. - Это слово было горьким признанием того, какую реакцию вызвала  ее
записка, однако Адам  спокойно  продолжал,  как  будто  не  замечая  резкого
изменения ее тона.
   - Тогда я просто отказываюсь поверить,  что  он  мог  спокойно  уйти,  не
повидавшись со мной - Да? Я смотрю, вы достаточно  самоуверенны,  -  поддела
она  его  с  холодной  язвительностью,  тщательно   скрывающей   ее   бурное
негодование в ответ на его невозмутимость и высокомерие Доминик говорил, что
этот посетитель является врагом Мартина, и Ванесса подтвердила это. И теперь
она тоже начинала понимать, почему они таким образом восприняли  известие  о
его визите - как будто им сообщили, что  в  их  доме  обнаружена  спрятанная
бомба. Адам Тюдор  совсем  не  был  тем  жалким,  опустившимся  попрошайкой,
которого она представляла по рассказу Доминика. С тем бы она  справилась.  В
действительности все было намного иначе.
   Она почувствовала, как холодок пробежал по ее спине, когда она  заставила
себя  посмотреть  ему  прямо  и  спокойно   в   глаза   своими   золотистыми
миндалевидными, но сейчас чуть сонными, глазами, которые мало говорили о  ее
остром, как бритва, уме, и спросила как бы между прочим:
   - Ну и насколько вы собираетесь растрясти Мартина? - По  его  элегантному
виду, по той одежде, которая была на  нем,  было  видно,  что  он  привык  к
дорогим вещам. Так что вряд ли он ограничится небольшой суммой.
   - Вижу, что Доминик с Ванессой успели вас обработать. - Его красивый  рот
скривился в легкой усмешке, и в слегка прищуренных зеленых  глазах  заиграли
далекие огоньки, из-за которых у  Селины  перехватило  дыхание.  Она  быстро
повернулась в сторону камина, глядя на огонь, и ее четкий надменный  профиль
освещался  мягким  светом,  высвечивая  очаровательное  несовершенство  чуть
коротковатой верхней губы, весь ее пухлый чувственный рот, как бы  созданный
для поцелуев. Он же продолжал своим грудным  бархатным  голосом,  как  будто
вопрос был чисто риторическим:
   - Как я понимаю,  ваш  двоюродный  брат  и  тетка  тоже  были  неожиданно
вынуждены покинуть дом?..
   Он никогда не узнает, насколько неожиданно. Она презирала себя за то, что