мывает сурик...
   Потом немцы пошли в атаку, и ее удалось отбить, и  опять  связи  не
было.
   Враги засели во всех комнатах особняка и били в несколько автоматов
одновременно по каждой подозрительной тени в башне.
   Потом наступила тишина, такая знакомая всем  тишина  перед  атакой,
когда ждешь: вот сейчас... вот сейчас... Ведь счет  идет  на  секунды,
противник - в  нескольких  шагах...  Но  тишина  была  сорвана  глухой
пальбой где-то в глубинах дома, а потом в угловом окне  первого  этажа
появился Алексей Иннокентьевич. Он подождал, пока Володька  Харитончук
проделает в баррикаде узкий проход, но глядел только  внутрь  комнаты,
время от времени стреляя одной рукой из  "шмайссера",  который  держал
под мышкой. Огонь был предупредительный, не по цели. Потом  он  тяжело
перевалился  через  подоконник  и  побежал  к  баррикаде,  качаясь  от
слабости.
   - Харитончук,  перевяжи  товарищу  подполковнику  плечо,  -  сказал
капитан Сад.
   Он тут же спохватился - такая досадная оговорка! - но  увидел,  что
Алексей Иннокентьевич улыбается, и понял, что это не беда и теперь уже
не имеет значения.
   - Володя, видите эту коробку?  -  Алексей  Иннокентьевич  вынул  из
кармана  галифе  железный   предмет,   издали   напоминающий   большой
портсигар.  -  Мы  пришли  сюда  за  нею.  Если  со  мной   что-нибудь
случится...
   А связи не было.
   Это уже не имело значения, их уже не могли выручить,  и  каждый  об
этом знал, но они ждали связи, чтобы крикнуть через сотни  километров:
"Мы здесь, мы нашли это гнездо, и  раздавили,  и  сделали  хорошо  это
дело!.."
   И только за полночь связь появилась.
   Их засекли какие-то танкисты, наступавшие километрах в  ста  южнее.
Они передали  его  по  эфиру,  навели  на  связь  с  армией.  А  потом
заговорила дивизия.
   Немцы спохватились поздно. Они стали забивать волну уже после того,
как Сашку запеленговали, и сквозь хрип и вой все  равно  было  слышно,
как бубнит  кореш  на  рации  штаба  дивизии:   "Продержитесь   сутки,
продержитесь сутки, через сутки ждите танковый батальон". - "Хорошо! -
кричал Сашка. - Хорошо! Продержимся! Они нас попомнят!" -  кричал  он,
хотя знал, что патронов у них осталось на полчаса хорошего боя.
   С рассветом начали бить шестиствольные минометы, а  потом  эсэсовцы
пошли в атаку.
   Их опять отбили.

21

   И отбивали еще почти трое суток.