запно
мое внимание привлекло необычное гудение самолета, летящего очень низко и
прямо по направлению к дому. Я прислушался, и тут же раздался пронзительный
свист огромной бомбы, падающей прямо за моим окном.

Мгновение спустя я обнаружил себя, лежащим в нескольких ярдах от дома на краю
глубокой воронки. Соседний дом превратился в груду камней. Все мы, включая
няню, которая оставалась в нашем доме, работали как проклятые, пытаясь
обнаружить следы жизни. Я запустил руку в груду обломков и наткнулся на
маленькую ладошку. Пульс был ровным и хорошо прощупывался.

Торопливо пробираясь навстречу руке, я приказал другим присутствующим
освободить от обломков лицо. Вскоре освободили рот, затем голову и плечи. Еще
немного работы, и я за плечи вытащил ребенка. Им оказался мальчик лет
двенадцати. Вскоре он пришел в себя, и няня увела его.

Я снова начал копать и наткнулся еще на одну руку, на этот раз пульса не
было. Тело быстро достали из-под камней. Мы напряженно работали до тех пор,
пока не выяснили, кто был мертв, а кто остался жив.

Этим же вечером мои дочери устраивали давно задуманную вечеринку. Были
приглашены около двенадцати пар. Вечер прошел отлично. Бомбы не падали по
округе, и последний гость, веселый, довольный и далекий от войны, растворился
в темноте уже в третьем часу ночи. Жизнь и смерть жили по соседству.

В душе я решил сжечь свою новую рукопись. Мне было 50 лет, и хотя мое учение
было известно по всей Европе и Америке, оно все еще оставалось не принятым
большинством моих коллег-соотечественников. Кроме того, никто не знал, когда
закончится эта ужасная война. Я собрал уже готовые главы и заметки и запрятал
их в самый дальний угол библиотеки.

Дети продолжали рождаться и в военное время. Жена одного из наших врачей
пришла в роддом, когда у нее уже начались схватки. Как только родился ее
малыш, палата сотряслась от орудийных залпов и разрывов снарядов. Первый крик
младенца сопровождался ревом немецких самолетов, пролетавших над роддомом.
Бомбежка была в самом разгаре, а мать взяла своего малыша на руки и играла с
ним с беззаботной радостью. Признаюсь, это была необыкновенно милая картина.

Но в то время, как я стоял и любовался этой парой, германские армады
по-прежнему проносились над нашими головами. Рев и тарахтенье моторов,
пушечная пальба, разрывы снарядов, а время от времени и бомб превращали эту
картину мирного счастья в нечто нереальное, эфемерное, она казалась плодом
воображения. Но это было символом человечности, рев же над головой - символом
примитивного варварства. Созидателем и того, и другого был человек.

Думаю, я никогда не забуду эти события. В момент родов ни у кого в палате не
возникло чувства страха. Мы помогали закладывать новую жизнь, и наши мысли
были далеки от действий тех, кто стремился ее разрушать. Я вышел на улицу,
надел каску и положил противогаз на заднее сиденье машины. Бомбежка
по-прежнему сотрясала округу в несколько миль, но пока я добирался до дома, с
лица моего не сходила радостная улыбка. При любых обстоятельствах
способствовать появлению новой жизни - это и есть истинное назначение
акушера.

     Глава 16. Пасынок своей страны

Много было бомб в те дни, много смертей. Признаюсь, я начал терять веру в
целесообразность своей работы. Стоило ли заботиться о счастливом рождении
людей, которые впоследствии становятся такими глупыми? От предания огню
рукопись спасла моя жена Джессика. Она нашла ее - незаконченную, заброшенную
в угол библиотеки - положила на стол прямо передо мной, спросила, что же я
собираюсь делать в будущем, и закончила наш разговор словами: "Так ты не
узнаешь эти бумаги? Это то, чего женщины ждали века!" Только благодаря ее
поддержке книга была закончена.

В 1942 году редактор Уильям Нейнеман опубликовал мою книгу "Откровения
родов". Она посвящалась принципам естественных родов и была более полной, чем
вышедшая десять лет назад, так как содержала материалы, собранные за
последнее десятилетие, подтверждающие справедливость провозглашенных тезисов.
В следующем 1943 году была выпущена еще одна книга на эту тему - "Материнство
в послевоенном времени".

Первые критические статьи на "Откровение родов" не были неожиданными. В
журнале "Ланцет" о книге отозвались, как о довольно-таки сомнительной, но
закончили статью словами: "Книга написана доступным языком, она очень добрая,
местами просто замечателъная".

В обзоре британских медицинских журналов говорилось: Эта книга обвиняет всех
людей медицинской профессии в грубом вмешательстве в естественный ход
событий, в частности, акушеров - в случаях нормального течения беременности и
родов... Однако никто не сомневается в искренности доктора Дик-Рида. Книга
обращена ко всем, кто работает в области акушерства, и говорит о том, что
физическое состояние человека несомненно зависит от психологического и
пренебрежение последним мгновенно превращает нормальный физиологический
процесс в патологический...

Рецензия журнала Американской медицинской ассоциации была сугубо
положительной: "Мы считаем, что эту небольшую книжицу следует прочитать
каждому акушеру и студенту, изучающему физиологию воспроизведения".

Но некоторые из моих коллег, чьи академические достижения я очень уважал,
отнеслись к книге, мягко говоря, с недоверием: "Вы слишком много на себя
берете. То, что вы пишете, не научно, бездоказательно. Мы не можем
согласиться с вашим взглядом на неврологию и психиатрию".

Я ответил им, как можно скромнее: "Да, да... Конечно, конечно..." - и
поспешил в палату к своим пациенткам, которые сияли от счастья, дерзка в
руках новорожденных младенцев. "Вы правы, доктор, - говорили они мне, - таким
образом рожать детей намного легче". Откровенно говоря, меня мало
расстраивает, когда в моем методе находят массу научных изъянов - я гляжу на
счастливые лица матерей и вижу, что мой метод "работает", и работает с
большим успехом. Я разрабатывал мои тезисы не в тиши лабораторий, а постоянно
находясь рядом с рожающими матерями.

Критические статьи начали поступать со всего света - большей частью
благоприятные. Естественные роды становились темой множества дискуссий - от
Канады до Австралии. Разрешения на переводы запрашивались изо всех уголков
мира. Запрос пришел и из Соединенных Штатов из Центра Харпера в Нью-Йорке.
Таким образом, книга "Откровения родов" была впервые опубликована в США в
1944 году, она вышла там под названием "Роды без страха".

Книга "Роды без страха" была опубликована Главным торговым отделом "Харпер и
Врос", которое возглавлялось Джорджем В. Джонсом около 26 лет. Вначале книга
распродавалась медленно, но к 1950 году объем ее продаж возрос до 1 000 000
экземпляров.

В традициях издательства Харпера было дарить автору хорошо распродаваемой
книги фирменный экземпляр в дорогом кожаном переплете. Так как Грантли
Дик-Рид был в то время в Южной Африке, книгу отправили туда, и вскоре пришел
благодарный ответ: "Спасибо за книгу в ручном переплете. Но еще большее
спасибо от имени всех детей, рождающихся в Америке, за то, что вы "растрясли
болото". Когда доктор Дик-Рид приехал в Америку, он и Джонсон стали
настоящими друзьями, оставаясь ими вплоть до самой смерти Грантли в 1959
году.

К середине 1960 года объем продаж книги достиг 275 000 в США и 1 000 000 по
всему миру. Она была переведена на множество языков.

Книга, опубликованная в Америке, так же как и изданная одиннадцатью годами
раньше в Англии, была направлена на то, чтобы поколебать ортодоксальные
взгляды на боль, возникающую во время родов. Учение распространялось по всему
свету, несмотря на столь малую поддержку со стороны светил акушерской науки.
Со всех сторон света во все возрастающем количестве стали приходить
благодарные письма от женщин. Они говорили -"спасибо" автору книги за то, что
он открыл возможность сделать рождение их ребенка прекрасным событием во всех
отношениях. Многим женщинам при этом было с чем сравнивать, они отлично
помнили все муки, связанные с рождением их предыдущих детей. Письма бережно
хранились и со временем составили большую кипу пухлых папок, растущую день
ото дня.

Война подходила к концу, и количество приглашений из разных стран с
предложением читать лекции увеличивалось. Среди приглашений было предложение
и из Соединенных Штатов, пришедшее как раз в канун Рождества 1946 года.
Правление директоров Центра Ассоциации материнства выпустило огромное
количество билетов на встречу в Академии Медицины в Нью-Йорке. "Доктор
Грантли Дик-Рид впервые приезжает на эту сторону Атлантики, чтобы обсудить
свою концепцию естественных родов", - говорилось в этих приглашениях.

На встрече присутствовали около 2 500 медицинских работников, это было
больше, чем я имел зрителей в своей стране за всю жизнь. Такой теплый прием и
такой интерес ко мне в Соединенных Штатах не мог не взволновать меня. Хотя и
там не все были согласны с моей концепцией естественных родов.

Будучи в Нью-Йорке, я также был приглашен на конференцию главных специалистов
акушерства Америки. Они собирались раз в неделю, чтобы обсудить возникшие
затруднения и текущие вопросы. Я пришел просто, как зритель, Но после
обсуждения очередного вопроса председатель неожиданно для меня обратился к
собравшимся 120 медикам со следующими словами: "А сейчас мы воспользуемся
тем, что здесь присутствует Грантли Дик-Рид и попросим его поподробнее
рассказать о своем учении". Думаю, не нужно объяснять, какое я испытал
волнение, будучи застигнутым врасплох и брошенным в полуторачасовую беседу с
ведущими специалистами медицины совершенно неподготовленным. Но мне помогло
то, что в аудитории царила дружественная атмосфера - и это несмотря на то,
что мнения не всегда были единодушными. Вокруг были приветливые, улыбающиеся
лица.

Но к концу конференции на трибуну поднялся один из известнейших психиатров и
раздраженно, даже с яростью, обратился к председателю: "Что за чепуху вы все
городите? И вы полагаете, что мы поверим этому бреду?" Затем он повернулся ко
мне: "Скажите, сэр, может ли кокосовый орех пройти без боли через задний
проход?" Воцарилась пауза, пока я обдумывал, как бы поостроумнее ответить на
этот вопрос. Психиатр напирал: "Что вы скажете мне на это, доктор Дик-Рид?"

К счастью, Бог не оставил меня и подсказал правильный ответ. Я вежливо
извинился и сказал, что наверное не смогу дать исчерпывающий ответ потому,
что никогда не пытался проводить такие эксперименты с задним проходом. Злость
натолкнулась на вежливое остроумие. Я заметил, что на лбу профессора выступил
пот.

Я обнаружил, что многие ведущие гинекологи не согласны с проведением
дородовой подготовки женщин. Я нередко слышал от них: "Для нас лучше, когда
женщины ничего не знают о родах. В любом случае - это наша работа, а не их".
Это была настоящая война мужчин против женщин. Акушеры требовали, чтобы
женщины находились в полном невежестве относительно родов и не задавали
никаких вопросов, более того, чтобы они воспринимали безропотно любое
медицинское вмешательство, хотя подобное вмешательство часто было
неоправданным и подвергало риску ребенка.

Как-то на встрече один из гинекологов сказал мне, что у 85-90% его пациенток
роды происходят с применением медикаментозного или хирургического
вмешательства, зато все они рожают в "положенный срок". Ни одной женщине при
этом не разрешалось что-либо чувствовать и ощущать, они даже не замечали
факта появления ребенка на свет. "Ни одна женщина, - воскликнул он неистово,
- не должна проходить через эти адовы муки!" Всем женщинам, рожающим первого
ребенка, делались разрезы на промежности, и всем подряд не разрешалось в
первые дни кормить ребенка грудью. Этот гинеколог вообще советовал женщинам
не кормить грудью, а предпочесть искусственное вскармливание, говоря, что это
избавит их от многих забот, которыми и так перегружена современная женщина.
Он отказался выслушивать мои аргументы. "Ах, оставьте, я практикую уже 25
лет, и не вижу причин менять мои методы".

Я спросил, интересовался ли он когда-нибудь проблемой церебрального паралича.
Он сказал, что это дело не его, а педиатров. Тогда я спросил, а знаком ли он
с результатами исследований известнейших медиков, говорящих о том, что 70%
детей-калек стали таковыми после вмешательства при родах? Он ответил, что на
свете много плохих акушеров, что же с этим поделать? Я не удержался и
подчеркнул, что только в США ежегодно происходит 30 000 таких случаев, а во
всем мире - 250 000. Не думает ли он, что в борьбе против такого огромного
числа искалеченных детей все-таки стоит попробовать применение естественного
способа протекания родов. Он ответил, что при всем уважении ко мне, он должен
сказать, что роды давно уже перестали быть естественной функцией организма -
цивилизация постаралась, и родам стали непременно сопутствовать множество
болезней.

А знает ли он, что в 10% появления детей с отсталым умственным развитием
виновато вмешательство во время родов? Он ответил, что для него это спорный
вопрос, кто тут виноват. "И вообще, - сказал он, - давайте оставим все эти
проблемы экспертам и педиатрам. Это их дело - выяснять причины появления
болезней и бороться с церебральными параличами, эпилепсиями и так далее. Я же
просто акушер".

А как, по его мнению, - спросил я, - акушеры несут ответственность только
перед родителями и ребенком, или и перед нацией? "Ну конечно, перед нацией
тоже", - ответил он, и на этом наш разговор закончился.

В мае 1947 года, спустя двенадцать недель после возвращения из Америки, я
получил приглашение на работу в Париж, в клинику Тернье, по приглашению
профессоров Бриндау и Лайтейола. Позже я понял, что приглашение появилось,
потому что поступило очень много заказов на мои лекции. Итак, я начал читать
лекции во Франции. Это были те лекции, которые позже Фердинанд Ламаз назвал
лекциями о естественных родах. Точнее он называл их "безболезненными родами".

После того как вышла в свет моя первая книга, в сумме я преподавал в 71
медицинской организации на Британских островах и в 42-в различных странах
других континентов.

Во время одного из визитов в центральную страну Европы мне с гордостью
продемонстрировали палату, где лежали пациентки, у которых наблюдался первый
период родов. Когда я вошел в палату, сопровождаемый местным врачом, я сразу
же увидел, что медсестры в ней отсутствуют. Мы прошли меж кроватей рожениц, и
я заметил, что у трех из них уже начался второй период родов. Было очевидно,
что каждая из них думает, что ее соседка страдает сильнее, чем она, и поэтому
они по-доброму беседовали с друг другом, стараясь хоть чуть-чуть отвлечься от
боли. Только одна из рожениц требовала внимания к самой себе. Несмотря на
душевную атмосферу в палате, у меня осталось о ней тягостное впечатление,
потому что я понимал, насколько было бы лучше, если бы роженицы прошли
дородовую подготовку и понимали бы, что с ними происходит, так же, как было
бы лучше, если в палате присутствовали бы и помощники-ассистенты.

К этому времени поступили отчеты о проведенных естественных родах из таких
отдаленных мест, как США и Южная Африка. В Америке их провел Блеквел Сойер
(штат Нью-Джерси) в 1946 году, в Африке, в Дурбане, отделение анестезии
Эддингтонского госпиталя в 1947 году.

В 1947 году в свет вышла моя книга "Рождение ребенка", и я сразу же начал
собирать материал для следующей - "Знакомство с Материнством". В это время
Британия собиралась вступать в Лигу Национального здравоохранения, поэтому я
обратился с запросом к сэру Уильяму Джиллиату, президенту Королевской
Коллегии акушерства и гинекологии, есть ли у меня возможность стать ее
членом. Я просил Коллегию поспособствовать внедрению практики естественных
родов в Британии, так как это делалось в других странах. Президент в
свойственной ему очаровательной манере не только не дал мне никакой надежды,
но даже довольно резко объявил мне, что мне следовало бы подумать о том,
чтобы как можно быстрее покинуть страну! По возвращении домой я написал ему
письмо:

"...В любой момент я готов предоставить Вам или любому другому представителю
Вашей Коллегии полный набор доказательств, что концепция естественных родов
имеет право на существование. По всему миру вновь и вновь подтверждается, что
естественные роды приносят безопасность и счастье тысячам женщин...

В письмах, приходящих ко мне от врачей, матерей, медсестер, постоянно звучит
один и тот же вопрос: "Где я могу поближе ознакомиться с вашим методом?"
Врачи Китая, Америки, Южной Африки, Швеции, Голландии и многих других стран -
все выражают желание посетить Англию для того, чтобы стать свидетелем
процесса естественных родов... Книги, посвященные этой теме, мгновенно
раскупаются и в Англии, и в Америке. Они переведены на десять языков -
вероятно, сейчас уже и больше. Многие редакторы публикуют статьи, посвященные
естественным родам, даже без каких-либо рекомендаций, во благо "нового
подхода к родам..."

Для меня моя работа - не столько акушерская практика, сколько определенная
миссия, не столько определенное занятие, сколько призвание. Нет, я не
благочестивый и не святой, но я искренне верю, что это - единственное
оправдание моего существования. Сейчас, когда дети мои уже выросли, я решил
отдать все свои силы делу безопасных и счастливых родов. Для этого я готов
пожертвовать не только практикой, но даже и спокойствием семейной жизни. К
сожалению, я не могу пожертвовать на это свое состояние, просто потому, что
не нажил его. Но я хочу учить, я хочу показывать всем желающим, как проходят
настоящие естественные роды. Я хочу передать весь накопленный мною опыт, а
для этого мне необходимы помещения.

Я должен передать ученикам все, что я знаю. Я надеюсь, что у меня есть еще,
по крайней мере, лет десять для интенсивной работы. Я хочу использовать их
наиболее плодотворно. Можете ли вы ответить мне прямо и откровенно, чтобы я
смог правильно спланировать свое будущее: есть ли место для меня в этой
стране, где смог бы передать свой опыт всем желающим? Или вы по-прежнему
считаете, что будет лучше, если я покину свою страну и поищу себе пристанище
в другом месте?

...Я уверен, будущее докажет необходимость моего учения. Популярность его
растет как снежный ком, катящийся по всей нашей планете. Скажите, разве вы
хотите, чтобы Англия отстала в развитии?"

26 ноября 1948 года я получил известие, что мое письмо рассмотрено, а 25
января мне сообщили, что под мое начало отдается отделение в Ислворсе на 18
мест. Там было две палаты для родов и дородовое помещение, обещали обеспечить
двумя медсестрами-акушерками и дать еще двух помощников-учеников.

Это казалось слишком прекрасным, чтобы быть правдой. Но это было! Правда,
вскоре я обнаружил, что помещения были отделены от основной части больницы,
так как основательно пострадали от бомбежки во время войны. Восемнадцать
кроватей были шаткими и старыми. Один из двух имеющихся в наличии туалетов не
работал. В комнате, где планировалось мыть младенцев, стояла лишь разбитая
детская ванна. На ней лежала доска с кучей белья, которому необходима была
стерилизация. Полки на стен были заставлены разнообразными чашками, блюдцами,
пол - складными суднами и рулонами туалетной бумаги. Краска на стенах
облупилась, в некоторых местах стены прост были забиты фанерой. Родовые
палаты были крошечными, с деревянным полом. В одной из них единственным
отверстием для вентиляции была маленькая оконная форточка, расположенная в
окне, которая, на поверку, однако, оказалась неоткрывающейся. Инструменты
нужно было кипятить в эмалированном тазу на кухонной плите.

Я спросил себя, смогу ли я все это отремонтировать привести в порядок, и
ответил - нет. Я пригласил наблюдателя из Отдела материнства взглянуть на
место, которое предложила мне Королевская Коллегия, куда, как планировалось,
должны были приезжать врачи со всего света, чтобы наблюдать, как я работаю.
Его реакция была такой же, как моя. Это было невозможно.

Мне исполнилось уже 60 лет. Мое здоро