ящего свой ТТ, и вышел из
высотного белого здания, прозванного в народе Вавилоновской
башней, во-первых, за то, что оно было тридцатитрехэтажным, а во-
вторых, стояло на улице Вавилонова. Где-то недалеко от входа он
припарковал свой красный восьмицилиндровый "Роад-мобил". Ах, вот
он, красавец.
     Трехосный джип на огромных колесах вызывающе возвышался над
остальными машинешками. Не доходя до него, Фигуров отключил
сигнализацию "Торнадо", новейшую разработку американских ВВС,
поставленную на его средство передвижения с личного разрешения
генерала Шварцкопфа. Две недели назад нашелся-таки один идиот,
который осмелился проверить надежность этой сигнализации. Его
нашли только вчера на крыше частного дома в деревне Перехватово в
семнадцати километрах от города. Как он туда попал, никто не знал,
да и сам пострадавший ничего толком объяснить не мог. Вместо
правой руки он махал кровавым обрубком и божился, что просто
проходил мимо. Ага, так ему и поверили...
     Народ уже начинал рассасываться. Магазины позакрывали. Люди,
похоже, спешили домой. Пересекая пешеходную дорожку, Фигуров
почему-то вспомнил припев песенки "Ди-Джея Фуфела": "Ох, как я
крут! Ох, как я крут!.. Не превратиться мне б в холодный труп!.."
Классная песенка! Уже через неделю она ему, конечно, надоест, но
пока он балдел от этого ритма, от этих слов. Грела его также мысль,
что пока слышали ее лишь немногие продвинутые, к которым он
причислял и себя. А когда она дойдет до тусни, он будет презирать их
за дурные вкусы! Такова жизнь!..
     И вдруг он услышал быстро приближающиеся сзади шаги, хотел
обернуться, но не успел. Как будто тяжелый молот опустился на его
спину, и он почувствал, как беспомощно подгибаются его коленки.
Песня... Эта песня... В этот момент он понял, почему ему
вспомнилась песня "Ди-Джея Фуфела" -- он должен был сегодня
позвонить насчет телохранителя в "Бодигард ЛТД". Поздно...
     Уже было слишком поздно... В следующую секунду он обнаружил
себя распластавшимся на заплеванном асфальте, разрываемый дикой
болью в позвоночнике. Ему показалось, его спинной мозг завязан в
морской узел. Но чу!.. Какой-то человек склонился над ним и
заботливо приподнял его голову. А это значит... Это значит, что я буду
жить, - сквозь боль подумал он.
     Но что это за человек? Сквозь мутную пелену он увидел глыбой
нависшего над ним человека в белом халате. Ох, его растрепанные
рыжие волосы... Последний раз он, видно, был в парикмахерской год
назад, когда делал "Молодежную" прическу. А папироса! Папироса в
зубах -- это что, особый стиль? Ой, да у него же веснушки -- как у
пацана! Может, это тоже последний писк с Запада? Мужчина дохнул
на него перегаром, и он понял, что это обычный простецкий тип,
лишенный каких-либо наворотов, это просто плебс, каких тысячи, а,
может, даже и миллионы...
     "Но что делает со мной этот рыжий мужик? Зачем он? Почему?
Какое имеет право?" -- изумленно подумал Партоген Фигуров, вдыхая
пьянящий сладкий запах. И уже последнее, что он ощутил, это жуткую
слабость, когда его аморфное, как студень, тело, поднимали с земли и
тащили к белому микроавтобусу с красным крестом. "Ага, это врач", -
подавляя в себе тревогу, подумал он и потерял сознание...
     2.
     Первое, что увидел Партоген Фигуров, открыв глаза, был серый
потолок с потрескавшейся штукатуркой. Кое-где на нем виднелись
грязные пятна, видимо, следы убитых комаров. А в углу он заметил
рваную паутину с запутавшимся в ней и давно засохшим тараканом. Он
лежал и смотрел на потолок. В другом углу он тоже обнаружил
паутину. Только паутина эта уже была свежая, с ровным узором. Лучи
солнца падали на нее, и паутина просвечивалась и отливала серебром,
как кузов "Rolls-Roys Silver Shadow".
     Да-да, "Silver Shadow"... Это была его пятая, или нет, даже шестая
машина, которую он купил за серию роликов о прокладках. Все тогда
плевались, слушая с экрана его слоган "Всегда чистые! Всегда сухие!
Всегда белые!" и наблюдая снежные горные массивы, лазурное небо,
облака, и идущую по ним Афродиту, женщину божественной
красоты... Ему было плевать на их мнение... Ведь если богиня имеет
человеческий облик, значит, раз в месяц у нее тоже начинается
менструация, и помочь ей могут только прокладки... Чистые, сухие,
белые...
     Но что это? Паутина дернулась, раз, другой, третий, только ее нити
выдержали удары. Это в нее влетела муха, и, оказавшись спеленутой
липкой массой, задергалась, забилась, попадая в плен еще более
крепкий, чем поначалу. И вот уже на своих ходулях к ней заспешил
паук, чтобы успокоить несчастную и помочь ей забыться. Когда он
приблизился к мухе, с голодухи готовый тут же высосать жизнь из
бедняжки, Фигуров сжал веки и сморщил лоб... Что с ним?
     Сделав усилие, он попытался приподняться. Услышал неприятный
скрежет и непонятное шуршание. Почувствовав острую боль в
позвоночнике, снова лег, но уже не мог успокоиться. Тревога охватила
его.
     Он лежал на каком-то раздолбанном топчане, привязанный к нему
так крепко, что не мог даже пошевелиться. Ага, он обмотан скотчем?!
Обычным канцелярским скотчем! Но на него, похоже, извели не один
рулон... Он стал выкручивать сначала правую, а затем левую руку,
надеясь освободиться. Безрезультатно! Клейкие ленты скотча держали
его крепко.
     Точно так же были обмотаны его ноги и все тело. Он приподнял
голову и посмотрел на носки своих ботинок. У, черт! Кожа на них
была содрана. А ведь он купил их совсем недавно за бешеные бабки...
     Быть может, зря он всегда презирал людей, интенсивно
тренирующихся и гордящихся своей физической силой. "Сильнее
гориллы они все равно не станут!" -- любил говорить он. И тут вот как
раз нежданно-негаданно наступил момент, когда мощные мышцы
могли бы вызволить его из беды... Он вспомнил героев боевиков с
накачанными телами, этих арнольдов и жан-клодов, которые выходили
победителями из любых передряг... А ведь в жизни многие из них
были трусливее мыши! Он, именно он, Партоген Фигуров, помог
создать им мифы о себе.
     Он стал оглядывать комнату, в которой находился. Комната -- это
слишком громко сказано! Он находился в пыльном чулане, в кладовке,
полной всевозможных старых вещей. Со всех сторон его окружали
какая-то допотопная домашняя утварь, ветхое тряпье, примитивная
техника, кучей сваленные у каждой стены. У него появилось гадливое
ощущение, что он вонючий бомж, обитающий на свалке. Ему стало
дурно. Более-менее свободным было только место у окна. Сквозь
посеревшие от пыли занавески, не стиранные, видимо, никогда,
светило утреннее солнце. Может, все-таки есть оадежда?
     Он вспомнил, как выходил в серые сумерки. Вспомнил, как
отключал сигнализацию своего трехосного джипа. Как посмотрел под
ноги. Ветерок нес по асфальту окурок. Он вспомнил какую-то
попсовую песенку, подумал про телохранителей... И тут удар!
Мощнейший удар по спине, точно по наковальне. Какой-то мужик
склонился над ним. Это был рыжий детина с папиросой в зубах. И он
тащил его к белому микроавтобусу с красным крестом. Он же должен
был отвезти его в больницу!.. Или нет?
     Зачем его похитили? С целью выкупа? Где теперь его красавец
"Роад-мобил"? Угнали?..
     Он сглотнул слюну. Облизал губы. И тут он впервые в жизни
заорал: "Помогите! Помогите!" Ему показалось, что от его
оглушительных криков содрогается дом, что его слышит вся округа,
что десятки, сотни, тысячи людей спешат ему на помощь. Сейчас они
снимут с него панцирь из скотча, они отвезут его в больницу, подлечат
(а что, если у него перелом позвоночника?), выпишут и все-то у него
пойдет по-старому. Новые ролики, новые клипы, богатые клиенты,
огромные гонорары, шикарные рестораны, породистые женщины,
роскошные апартаменты, зарубежные страны, в которых он еще не
бывал, но обязательно побывает -- вся эта обычная, будничная, но
вместе с тем такая манящая жизнь вернется, обязательно вернется. И
почему это раньше он никогда не считал себя счастливым? Ничего! Он
выберется отсюда. Его должны услышать. Ему должны помочь. Хоть
кто-нибудь...
     И он услышал бряцанье ключей. Что, уже идут?.. Он будет спасен!
Нужно только верить, верить! Щелчок! Металлическая дверь со
скрипом отворилась. На пороге стоял тот же самый мужчина
двухметрового роста, с рыжими волосами, только одетый уже в
потертую черную спецовку, в мятые коричневые брюки, и ухмылялся.
В левой руке он держал гаечный ключ. Партоген Фигуров ощутил, как
горячая жидкость обжигает заиндевелую кожу между его ног.
     "Сейчас я тебе покажу "еблоны" и "блядомеды"!" -- хриплым
голосом сказал рыжий верзила, подходя к нему и с ненавистью глядя
прямо в глаза, и Фигуров почувствовал себя беспомощным котенком,
покорно ожидающим своей участи. Быть утопленным?..
     3.
     Мужчина подошел к окну, отложил гаечный ключ в сторону и
резким движением задернул занавески. Сначала -- правую, затем --
левую. Облако пыли поднялось над обмотанным скотчем пленником.
"Ты теперь больше никогда не увидишь солнце", - сказал палач.
Партоген Фигуров, немного пришедший в себя, со стыдом ощутил, что
ему сыро лежать. Сейчас бы он лучше исчез, растворился в этой
поднятой пыли, только бы не видеть этого рыжего громилу
двухметрового роста, который приволок его сюда непонятно зачем. А
ведь он его похитил!? Но зачем?
     Похититель взял гаечный ключ и снова подошел к своей жертве. Его
глаза стального цвета плоскогубцами вытягивали из него последнюю
надежду. Партоген Фигуров вжался всем своим телом в этот долбаный
топчан. Ах, если бы сейчас мог обрушиться этот обшарканный грязный
паркет! Он провалился бы сквозь землю и был бы спасен. Человек
нервно бил своим орудием по ладони левой руки...
     Фигуров смотрел теперь только на этот гаечный ключ размером не
меньше, чем пятьдесят на пятьдесят. Он видел рыжие волоски на
кулачище, сжимавшем почерневшую плоскость стального
инструмента. Всего лишь один удар, и его мозги разлетятся во все
стороны, расплещутся на весь этот хлам, которым заставлена
комнатка. Его гениальные мозги, которые доказали всему миру, что
реклама -- это тоже искусство!..
     Верзила занес инструмент над его головой. "Все, конец!" - подумал
Фигуров и в этот момент даже удивился своему равнодушию и
смирению. Он видел себя как будто бы со стороны. Может он -- Грегор
Замза из "Превращения"? Непонятное насекомое в коконе? А над ним
- селекционер с хлопушкой. Ничего страшного! Хоп! И все!
     Это какое-то наваждение! Он видел себя со стороны. Вид у
связанного был жалок. И человек этот испытывал одновременно и
страх, и ужас, и обиду, и... ощущение дикой несправедливости. Ему
показалось, что он разинул глотку во всю ширь и заорал "За что?". На
самом деле из его горла вырвались только хрипы. На губах выступила
пена, как у больного, бьющегося в припадке эпилепсии.
     Рыжий палач опустил гаечный ключ. "Думаешь, падла, обделаешься
легким испугом, да?" - процедил он сквозь зубы. Фигуров заметил
золотую фиксу на месте переднего зуба мучителя. "Нет! Будет - как
там у вас? -- "Умри тяжело, но достойно", да?" - добавил он, отходя от
Фигурова. Сладкая истома разлилась по всему телу несчастного. Он
будет жить! Как это классно! Он даже удивился своему облегчению,
ведь что его ждет? Медленная и мучительная смерть? Но за что? За
что? Он узнает, обязательно узнает! Может, он еще сможет с ним
договориться? Все-таки у него есть шанс, есть!
     Но что делает этот рыжий дебил? А похититель разгребал кучу
хлама в углу комнаты. Колыхались занавески. Он отбрасывал в сторону
тряпье, старые вещи. Фигуров с опаской наблюдал за ним. Он только
сейчас начал чувствовать, что ему крайне неудобно лежать, что ленты
скотча впились ему в кожу и сдавили вены. Ноги его занемели. Он
чувствовал слабость во всем теле. Ему до сих пор еще не верилось в то,
что все это происходит с ним на самом деле.
     Сейчас он проснется. Вытрет холодный пот со лба. Скажет: "И
приснится же такое!" Встанет, откроет барчик. Достанет красивую
бутыль, нальет себе что-нибудь для успокоения, наверное,
французского красного вина. Вернется в свой теплый альков, второй
такой есть только у Папы римского. Полежит. Подумает. Быть может,
послушает музыку "Dead Can Dance". Или нет, лучше Клауса Шульце.
И снова уснет, чтобы утром в семь часов встать, принять контрасный
душ, побриться, побрызгаться "Васнецов-нуаром" от законодателя
моды Ваньки Васенцова, попить кофе, и спуститься вниз, где без
пятнадцати восемь его будет ждать его крутейший "Роад-мобил"...
     Нет! Все будет не так! Нужно принимать все как есть! Его похитил
маньяк! Что же он должен тогда делать? Попытаться вступить с ним
психологический контакт, вспомнил он. Может, удастся убедить,
чтобы он его отпустил? Может, он попал сюда по ошибке? Заговорить
с ним... Почему он еще до сих пор не попытался это сделать?..
     "Посл... Послуш... Слушьте!" Фигуров закашлялся. Ему было
трудно говорить. Рыжий внимательно посмотрел на него. "За что вы
меня? Что я вам сделал? - дрожащим голосом запричитал Фигуров. --
Что вы хотите со мной сделать? Что?" "А щас увидишь, сука!" --
рявкнул рыжий. Хлам полетел из-под него в разные стороны с
удвоенной быстротой. И вот рыжий нагнулся, что-то взял,
повернулся... В его ручищах был... телевизор. Старый, допотопный,
ламповый телевизор, кажется, марки "Квант"... Фигуров думал, что
все такие телевизоры давно уже покоятся на свалках, ан нет!
     Рыжий с огромным телевизором в руках был страшен. Вены на его
шее вздулись. Лицо налилось кровью, как у Синьора Помидора в его
рекламном ролике польского кетчупа. Сейчас он поставит его прямо
на меня, почему-то подумал Фигуров. Однако он прошел мимо и
опустил ящик на тумбу, которая стояла рядом с топчаном, на котором
лежал пленник, прямо у него в ногах.
     "За что вы меня? Что я вам сделал?" -- снова заголосил Фигуров, со
стыдом замечая, как дрожит у него голосок, поднимаясь до
пидористического фальцета. "За что?.." Он вздрогнул от резкого звука.
Это рыжий оторвал конец ленты скотча и перетянул ему рот. Лента
впилась ему в кожу. Фигуров чуть не взвыл от боли. Дышать стало
тяжело, потому что нос был заложен соплями.
     "Говорить слишком много стал... Забыл, что молчание -- золото?" -
сверкнув золотой фиксой, сказал рыжий. Он наклонился, щелкнул
тумблером. Загудел прибор. Электрошок, подумал Фигуров. Это был
всего-навсего стабилизатор напряжения. На экране лампового
телевизора через минуту появилось расплывчатое изображение.
Внутри у Фигурова что-то дрогнуло.
     По свинцово-серому небу со свистом скользили суперсамолеты
"Фантомы". Ему показалось, что изображение ему знакомо.
Послышался чудовищный гул. Это полетели бомбы. "Что делать, если
вы уже рады смерти?" -- услышал он знакомый голос. Еще до того, как
прозвучал ответ, он понял, почему он здесь и что его ждет. Когда
знакомый голос с фальшивым оптимизмом произнес "Примите
"форрорлюкс" и вы спасены!", Фигуров ощутил дикий, ничем не
сдерживаемый страх.
     4.
     "Итак, начнем-с!" -- с театральным пафосом воскликнул рыжий,
добавляя громкость на пыльной панели управления адского
телевизора. Теперь уже голос его приобрел гипнотическую силу. Да и
весь его облик словно изменился. Он будто преобразился. О боже, как
он преобразился! Вместо веснушчатого плебея с рыжими космами
перед ним теперь стоял словно дьявол во плоти.
     Партогену Фигурову показалось, что в глазах мучителя засверкали
искорки. Эти бесовские искорки предвещали чертовски жаркий
костер. Он вмиг почувствовал себя еретиком, обложенным вязанками
хвороста. Сейчас бросят факел, и он будет корчиться в агонии,
объятый пламенем. Пройдет несколько минут и вместо него останется
лишь почерневшая мумия. "Не может быть! Этого просто не может
быть!" -- успокаивал он себя.
     "Добро пожаловать в потребительский рай! -- между тем продолжал
похититель. - Весь мир у ваших ног, господин! Материальный мир! Все
блага этого мира -- здесь, в этом хрустальном зале, заставленном
зеркалами, заваленном золотом! Все - вы слышите? -- все прольется на
вас из рога изобилия! И прямо сейчас! Все краски природы, все
прелести жизни! Все смешается в буйной свистопляске безудержных
желаний! Готовы ли вы получать удовольствия, о, мой повелитель?" В
глазах рыжего теперь уже полыхал огонь.
     Фигуров зажмурил глаза. Он чувствовал жар. Что с ним
происходит? Где он -- в аду или в раю? Что с его головой?
Перегрелась? А ведь он оказался плохим психологом, подумал он про
себя. Он так и не понял, кто это такой... Кто этот дьявол-искуситель и
что ему от него нужно?..
     Боль с резким свистом ударила в мозг. Ему показалось, что его
сердце -- пуговица, которая чуть не оторвалась от старого пальто.
Заныла кожа щек и губ. Это рыжий палач сорвал скотч, залепивший
его рот. "Так каков же будет ваш выбор, повелитель? -- теперь уже
откровенно паясничал он. - С чего мы начнем? Шампунь "вошь, гоу
хоум"? Вонючие чипсы "клей`с"? Поганый "блядомед" или "еблон"?
Чего лучше, а? Чего вашей душеньке угодно?"
     Партоген Фигуров знал, что он сейчас должен что-то сказать. Он
еще не знал, что именно, но это что-то должно быть необычайно
важным, потому что от этого ответа может зависеть его судьба, его
жизнь. Но вместо этих умных слов он лишь протяжно застонал:
"Ааааааааааааааааа!"
     Нет, он все еще не мог поверить в то, что это происходит с ним на
самом деле! Он, человек, который привык в жизни побеждать, все еще
не мог смириться с ролью жалкой жертвы. Он вспомнил пьяные оргии
с групповым сексом, с омерзением вспомнил, как, перепив коктейлей,
попробовал получить удовольствие от побоев. Он тогда понял, что в
нем нет ни капли мазохистских наклонностей, ровно как и садистских.
Ему это все было противно. Он слишком любил свое тело, чтобы над
ним изгаляться. Он считал себя утонченным эстетом, чуждым насилия.
И вот теперь он смят и раздавлен грубой физической силой! Что с ним
теперь будет?..
     "Чего-чего, паря? Я не понял! -- угрожающе надвинулся на него
рыжий -- Так с чего мы начнем?" Фигуров молчал. Ему охватил стыд за
свою слабость. Он сжал веки до рези в глазах. Видимо, рыжий подумал
о том же самом, потому что кто-то сказал: "Честно говоря, я думал,
что ты мужик, а ты оказался бабой..." Или он этого не говорил и ему
только послышалось? Он открыл глаза. Все оставалось как прежде.
Включенный телевизор -- в ногах. Рыжий палач -- сбоку. Он нервно бил
кулаком по ладони левой руки. Как странно, что он даже не слышал
орущего телевизора!
     Он увидел сексапильную женщину с длиннющими ногами. Это
была Виола, мулатка из Пуэрто-Рико. Он высмотрел ее на берегу
зловонной Темзы. У нее была смуглая кожа, на которой изумительно
свежо смотрелся белый цвет. На ней был надет только испанский
воротник. Зато какой! За воротник она закладывала серебристые
пластинки. Он услышал знакомый слоган a la-Маяковский,
произносимый сочным баритоном диктора НРТ Олега Квакина.
"Сперминт" изобрел буржуй! Жуй! Жуй! Жуй!" Виола начинала жадно
срывать обертки и совать пластинки в рот.
     Что было дальше, он увидеть не успел, потому что рыжий
обрадовано воскликнул: "Ага, паря! Смотри сюда!" Он быстро отошел
к стене. Фигуров приподнял голову и почувствовал боль сначала в шее,
затем в позвоночнике. Но любопытство было сильнее и он продолжал
наблюдать. Рыжий наклонился над кучей хлама, сваленного у стены,
резким движением отдернул красное пальто с меховым воротником,
изъеденным молью, подняв облако пыли. Фигуров чихнул. На глаза у
него выступили слезы.
     Он увидел в волосатых руках рыжего верзилы маленькие яркие
упаковки жевательной резинки "Сперминт", рекламу которой только
что крутили по ящику. Тот придвинул ногой старую табуретку и
положил все это добро на нее. "Но зачем?" -- изумленно воскликнул
Партоген Фигуров. Здоровые ручищи рыжего между тем уже
судорожно срывали с упаковки пленку, распечатывали и мяли тонкие
пластинки. Фигуров с содроганием наблюдал за этими сильными
руками.
     Когда было распечатано уже около десятка пластинок, рыжий
соб