Смысл был такой: сколько таких же, как  я,  шарлатанов  побывало  в  этой
квартире до меня?
   - Был один знаменитый экстрасенс. Мужчины - они в этом отношении сильнее,
смыслят больше... Ну, я так думаю. Он сказал, что Оленьку  сглазили,  что  у
нее очень большая энергетическая дыра в районе  третьей  чакры,  -  (в  этом
месте  Игорь  скорчил  рожу:  даже  он  не  был  способен  воспринимать  это
серьезно).  -  Они  с  батюшкой  Павлом  и  посоветовали  мне  обратиться  к
экзорцисту.
   - Понятно. Я сейчас к вам своих ребят подгоню, так  что  вы  не  бойтесь,
впустите их.
   - А это дорого?
   - Бесплатно.
   - И все-таки, сколько я вам должна?
   - Я на тимуровских началах. Гусары... это самое... денег не берут.
   - Значит, после второго сеанса?
   - Ага.
   Игорь спустился вниз, дошел до  первого  же  телефона-автомата  и  вызвал
девочке ?неотложку?. Только после этого  с  чувством  выполненного  долга  и
мыслями о рыжей кукле в витрине магазина он зашагал домой.

За тридцать два дня...

   Блестящие глазки прытких саламандр шныряли повсюду.  Твари  ждали  скорой
поживы и довольно облизывались...
   "Собрать, собрать все, до последней песчинки, и тогда...?
   Может быть, тогда разрушится предопределенность, и обреченные на  разлуку
соединятся? Эта мысль посетила жрицу внезапно,  как  озарение.Она  не  могла
понять  смысла.Ожидая,  когда   взорвется   пространство,   девушка   тщетно
припоминала свое имя. Память... Память - это мозг. Мозг - это тлен.  Тлен  -
заклятый враг вечности. Помнить душой - вот высшее искусство, и  ей  не  под
силу овладеть им.їТриединство материи -  мозг,  тело,  душа  -  и  поныне  в
разладе. Собрать все, до последней песчинки...
   Жрица воздела руки к небу:
   - О, светлый Осирис, брат мой! Дай мне мудрости! О, великие боги!..
   Сверху дохнуло теплым ветром. Что-то легкое скользнуло по  щеке  девушки,
легкое и т„мное. Темное, как  тайна,  как  всполохи  полузабытых  снов.  Она
опустила  голову.  Это   был   край   мантии   Помощника   Главного   Жреца,
капюшоноголового нечто. Когда он приблизился к ней? Почему она чувствует его
взгляд из темноты капюшона и почему он так смотрит на нее? Жрица знала  этот
взгляд, знала всегда, и никогда не узнавала первой...
   - Это уже было... - сделав для себя внезапное открытие, удивленно сказала
она.
   Помощник Главного медленно кивнул, словно склоняясь перед нею.
   - Нет, это не может быть правдой! - опровергла себя жрица.
   - Я живу один раз, когда же это могло случиться?!
   И тут он заговорил:
   - Заря, свет которой отливался на боках белоснежных шаров зданий... Мы  с
тобой любили смотреть на не„ и вдыхать прохладный утренний воздух...
   Что-то  мелькнуло  перед  ее  глазами.  Она  отстранилась,   и   Помощник
Верховного Жреца взял ее руку в свою. Все тот же чеканный широкий напульсник
из сплава меди и серебра...
   - Бесконечные дали, холмы, за которые нам с тобой так хотелось  умчаться,
потрясающе синий океан... Помнишь?
   - Там... было красиво... Но разве было это? Это детские сны. Мои  детские
сны... Ты - первый, кто рассказал их мне... - жрица взглянула  на  него,  на
темные  фигуры  служителей  храма,  на  воду;   тело   е„   немело,   хотело
преобразиться, изменить очертания, но... не могло.
   - Затем, после всего, что произошло за века  и  тысячелетия,  была  эпоха
Великих Пирамид... Они были везде, где не  свирепствовал  холод,  помнишь?..
Они не были так безукоризненны, как  наши  ?шары?,  но  заря  точно  так  же
освещала их полированные грани... Пирамиды отражали суть...
   - Я не в состоянии понять Время...
   - Потому что оно иррационально. Мы с тобой никогда по-настоящему не  были
вместе. Не спросив нас, так  решила  наша  судьба.  Нельзя  стать  осью,  не
побывав ободом. Учитель уже нашел, но я знаю, чего ему это стоило...
   Она снова что-то вспомнила. Да, это был он. Другой, но он. Жрица не могла
воскресить в памяти его и свое имя, его и свое лицо. Он всегда  был  разным,
но при этом постоянным. Он всегда  оказывался  рядом  и  брал  ее  за  руку,
заставляя смело глядеть  вдаль.  Лицо  -  расплывчатым  пятном,  канувшим  в
вечность. А потом... что же  было  потом?..  Что-то  плохое,  страшное,  как
всегда,  их  разлучившее.  Вспомнить  надо  сейчас,  иначе  потом   придется
вспоминать заново. Теперь она это знала.
   Был холод. Страшный холод. Лето больше не приходило, забыв про их некогда
благодатные края. С неба сыпал снег, небо было черным,  звезды  меняли  свои
места, л„д пожирал землю. Земля, сопротивляясь, дрожала от холода  и,  чтобы
согреться, исходила трещинами, откуда брызгала раскаленная лава. И она...
   Жрица вскрикнула: так четко вдруг представилась ей эта  роковая  трещина,
скользнувшая в последний день ей под ноги и поглотившая е„ слабое тело...  А
ведь по этому телу сходили с ума, его боготворили многие и многие, и  только
он - один он во всем мире - видел ее саму сквозь ложь  красивой  оболочки...
Он был в точности такой же, как она, только  на  другом  полюсе,  по  другую
сторону бытия/небытия...
   Земля сотряслась, пространство перевернулось,  пучина  оказалась  вверху,
погибшее Четвертое Солнце - на дне...
   -  Здорово  у  тебя  получается!  -  сказала  Рената,  поливая  себе   на
запачканные золой костра руки водой из пластиковой бутылки.
   - Что именно  -  накачивать  колесо?  -  уточнил  телохранитель,  который
действовал в тот момент ножным насосом.
   - Драться. В этом ты совершенен. Ты создан для боя.  Если  бы  ты  жил  в
Древней Греции тебя надо было бы называть Аресом. У меня никогда  не  хватит
воли и терпения научиться всему этому...
   - Подожди немножко...
   - Ты о чем? - не поняла Рената.
   Саша не ответил. Проверив степень упругости колеса, он отсоединил насос и
вытер руки тряпкой.
   - Иди сюда, - позвал он.
   Не зная, что он задумал, Рената настороженно приблизилась.
   - Если ты хочешь отработать на мне какой-нибудь прием, то не стоит  этого
делать! - предупредила она на всякий случай.
   Телохранитель поставил е„ позади себя, чуть справа, застыл  на  мгновение
и, обернувшись, улыбнулся:
   - У тебя очень умное тело. Оно должно быстро учиться.
   Что-что, а у него мудрости не отнимешь, оно у тебя помнит многое... Пусть
так... Это надо использовать, - Саша отклонился,  приблизился  к  ее  уху  и
шепнул, словно скрывая тайну от самого ветра:
   - Надо пользоваться любым инструментом, который попадется под руку,  даже
если это твое собственное тело. Просто повторяй за мной....
   Девушка кивнула, забыв спросить, а зачем, собственно, ей все  это  нужно.
Она напряглась, точно в ожидании прыжка, почему-то нервничая.
   - Расслабься. У тебя все получится, - снова успокаивающе прозвучал  голос
Саши.
   И начался странный танец.
   Плавные движения его рук завораживали, ноги скользили  по  траве,  словно
тени.
   - Я не могу!  -  единожды  сбившись,  Рената  не  смогла  подстроиться  и
вынуждена была наблюдать за его действиями со стороны.
   - Ты - мое отражение, - произнес он, не оглядываясь на девушку.
   - У меня ничего не выйдет, я же знаю...
   - Мы с тобой единое целое. Вспомни, и  у  тебя  все  получится,  -  голос
телохранителя сливался с шелестом ветра, и девушка не была уверена,  что  он
сказал именно то, что она услышала. Но то, что  она  услышала,  увело  ее  в
последний  сон.  Девушка  стала  вспоминать  все,  что  с  нею  было  в  том
сновидении.
   Тем временем Саша  описал  руками  большой  полукруг  в  воздухе  (Рената
следовала за ним, не задумываясь), осторожно, словно на  его  ладонях  лежал
спящий ребенок, он склонился вправо, как  будто  баюкая  малыша,  затем  это
невидимое существо превращается в шар и легко  переносится  сильными  руками
телохранителя обратно, откуда началось движение...
   Тело Ренаты слилось с этим ритмом, и она отдалась во власть  ?танца?,  не
чувствуя ни ног, ни земли, почему-то видя перед  собой  Сашины  темно-серые,
исподлобья смотрящие, глаза. Не могла Рената  их  видеть,  никак  не  могла:
спиной к ней был обращен телохранитель, не лицом.
   Как описать волшебство этого полета, когда сливаешься с миром, перестаешь
осознавать свое я, наполняясь восторгом, когда в каждом дыхании  твоей  руки
живет ветер, каждый шаг - словно по облакам - мягок и легок?!  Ты  любуешься
собой изнутри и как бы со стороны, всей сутью  чувствуя  энергию  окружающей
природы, а через не„ - силу и мощь этого слияния.
   - Что это было? - очнувшись, спросила Рената. Они подошли к самому обрыву
над рекой, где Саша и завершил сакральный танец, поймав ее за плечи. - Как у
меня это получилось?!
   Телохранитель улыбнулся - кажется, невесело.
   - Я ведь говорил, что у тебя очень умное тело.  А  ты  не  верила,  -  он
выпустил ее и отошел в сторону.
   - Ты -  самый  лучший!  -  лицо  Ренаты  светилось  остатками  пережитого
счастья.
   - Ты мало кого видела, - Саша отступил еще, как бы ускользая.
   Девушка отрицательно покачала головой:
   - Ты - самый лучший! - повторила она.
   Саша поднял руки, взмахнул ими, словно крыльями, и сложил, закрыв голову.
На секунду замерев в этой странной, птичьей позе, он слегка  -  тихо-тихо  -
рассмеялся:
   - ?Китайский Феникс?, - и добавил:
   - ?Фэньхуа?...
   Рената растерялась.
   Саша перестал улыбаться и повернулся, чтобы идти к машине.
   - Едем. Нам нужно звонить твоему Нику.
   - Ты еще не понял, что это бессмысленно? Кто его знает лучше: ты  или  я?
Автоответчик был отключен, а Гроссман отключал  автоответчик  только  в  том
случае, если собирался уезжать надолго...
   Рената шла за ним след в след, точно так же,  как  и  он,  сунув  руки  в
карманы брюк.
   - А в другом городе у него есть квартира?
   - В Одессе живет его маман, Роза Давидовна. Только он к ней не поехал бы.
Это нейтронная бомба, тайфун, извержение вулкана
   - и все это разом! Ужасная тетка. Они  лет  пять  не  виделись,  если  не
считать дня нашей свадьбы, и припеваючи проживут друг без друга еще  столько
же.
   Саша принял поток новой информации, подумал и сел за руль.
   - Позвоним в Челябинск последний раз, - решил он, -  если  его  опять  не
будет - что-нибудь придумаем. А сейчас для нас главное добраться до Москвы и
заполучить ?дипломат?
   - Ты - маньяк, - улыбнулась Рената, отводя за плечо прядь рыжих волос.
   - Нет, просто я целеустремленный.
   - Ты - целеустремленный маньяк.

***

   Как нередко бывает в провинциальных  городишках,  у  кабин  междугородней
связи скопилось множество очередей. Чем объяснялся такой наплыв посетителей,
было неясно и, в общем-то, не имело значения.
   Рената снова мучилась с зубом.
   - Будем ждать? - с тоской спросила она, держась ладонью за щеку. - Может,
поедем?.. А?..
   - Подождем, - отрезал телохранитель и оправился за жетоном.
   Переминаясь с ноги на ногу, Рената пыталась углядеть конец очереди, место
в которой они заняли.  К  тому  времени,  как  вернулся  Саша,  стало  видно
человека, заходившего в тот момент в переговорную кабину.
   - Столько ждать?! Это паранойя. Саша, мне плохо.
   - Потерпи. Потом поедем к стоматологу. Держи анальгин.
   - Я только что выпила аж две таблетки...
   - Значит, подожди.
   Рената отошла и села на деревянную скамейку под фикусом.  Сложа  руки  за
спиной,   телохранитель   встал    поодаль,    изучая    ленивым    взглядом
достопримечательности заведения и видимую из окна панораму.
   Рената, ритмично  раскачиваясь  вперед-назад,  растирала  щеку  пальцами.
Можно подумать, эти манипуляции могли облегчить боль.
   Саша  был  спокойным  и  бесстрастным.  Он  равнодушно   посматривал   на
проходящих людей и насторожился только два раза: первый  -  когда  к  Ренате
приблизился какой-то парень сказать, что занял очередь за нею,  и  второй  -
когда солидная дама в шелковом сиреневом  платочке  попросила  е„  подержать
младенца  и  приглядеть  за  старшим  ребенком.  Рената  согласилась.  Толпа
развозмущалась, что женщина заставляет всех ждать,  и  она  суетливо  (к  ее
дебелой фигуре это никак не шло) закудахтала:
   - Спасибочки вам! Ой, спасибо! Дай вам бог! Я вас не задержу, мне в Курск
позвонить, на пару слов...
   Рената подняла на не„ затуманенные болью глаза. Дама  так  оправдывалась,
словно  звони  она  не  в  Курск,  а  в   другое   место,   в   какой-нибудь
Комсомольск-на-Амуре, то было бы гораздо дольше.
   - Идите, я посижу  с  ними.  Мне  еще  долго,  -  страдальческим  голосом
ответила девушка, прижимая к себе замотанного в несколько  пеленок  и  одеял
младшего.
   Дама побежала к кабине. Подросток послушно вскарабкался на скамейку возле
Ренаты и притих. Младенец  забарахтался,  сморщился,  поднатужился,  вытянул
ручонку, состроил девушке рожицу и попытался прихватить неловкими пальчиками
ее подбородок. Рената подумала, что же  она  будет  делать,  если  это  чадо
сейчас раскричится, обнаружив, что лежит на руках у чужой тетки, и  перевела
взгляд на телохранителя. Тот был непроницаем, как лермонтовский утес, и даже
не смотрел в их сторону.
   Малыш загулил, а его брат ?обрадовал? Ренату, сказав, что  он,  наверное,
уже мокрый. ?Только бы он не заревел?, - подумала она и снова покосилась  на
Сашу. Оказалось, что, пока Рената не видела, телохранитель все-таки наблюдал
за нею. Девушка улыбнулась ему, но зуб заболел с новой силой.
   Дама вскоре вернулась и рассыпалась в благодарностях. Чувствуя непонятное
сожаление, смешанное с облегчением и зубной  болью,  Рената  вернула  ей  е„
потомков.
   Затем к Ренате пристала цыганка. Саша молча, но вразумительно  подошел  к
ней, чтобы оттеснить от подопечной, но девушка махнула рукой:
   - Саш, ладно! Хуже все равно не будет.
   Он пожал плечами, но назад не ушел.  Цыганка  залопотала  что-то  о  том,
какая Рената хорошая и что она ей ?всю правду скажет?.
   - Лучше зуб заговорите, - ответила девушка. - Саша, дай ей денег.
   Цыганка, не прекращая болтать, стала вертеться вокруг Ренаты. Сложив руки
на груди, телохранитель терпеливо ждал.
   - Ну что, золотая, легче? - время от времени справлялась она.
   Наконец Ренате и в самом деле стало казаться, что боль отступила. Цыганка
не уходила:
   - Одинокая ты, моя золотая. Я без денег  тебе  погадаю,  дай  ручку!  Всю
правду скажу, а если где совру - прогони...
   Цыганка была не старая. Скорее - неопределенного возраста. И не  грязная,
даже  в  каком-то  смысле  опрятная,  похожая  на  тех,  из   романтического
?Возвращения Будулая?. Саша не вмешивался.
   - Был у тебя король трефовый, красавец из красавцев.
   Бросила ты его, моя золотая, и правильно сделала: не пара он тебе был.  А
пары у тебя нет и никогда не будет - одинокая ты, не обижайся... -  тут  она
повернулась к телохранителю:
   - А ну, дай мне и твою руку!
   - Дай, - усмехнулась Рената. - Все равно делать нечего.
   Может, хоть ты из нас двоих окажешься счастливым...
   Саша протянул цыганке полузажившую ладонь и сжал губы.
   - Ой, сокол ты мой ясный, жизнь у тебя тяжелая!
   - Ну вот... - прокомментировала Рената и хмыкнула.
   - Не верит мне золотая... А оно и по глазам видно, что тяжелая. Нет  тебе
покоя во веки вечные. Родину ты потерял, себя не  нашел...  Хорошая  у  тебя
рука, да вот только как и у нее, золотой моей красавицы, одинокая...
   - Встретились два одиночества... - вставила ?золотая красавица?,  а  Саша
по-прежнему молчал, не выражая ни единой эмоции.
   - Не встретились вы, мои хорошие. Вместе вы, а порознь.
   Судьба у вас такая. И друг другу вы не пара, и пары для вас нет.
   - Это вы все о прошлом, - сказала Рената. - А в будущем что  же  -  опять
ничего приличного?
   - Я не о прошлом, моя золотая. Я о том, что всегда было, есть и, если  ты
ничего не сделаешь, то и будет...
   - А что я должна такого сделать, чтобы уйти от судьбы?
   - Тебе лучше знать, рыбонька моя золотая... Человек,  когда  он  один  на
этом свете, либо душой  лучше  станет,  либо  не  вынесет  одиночества...  И
другими вы будете, когда ваше одиночество вас очистит. Вместе  будете.  Рука
его так говорит. И твоя, золотая... - тут она увидела, что Рената хочет дать
ей еще денег, и оттолкнула ее ладонь от себя:
   - Говорила же, что денег за это не возьму! Думаешь, моя золотая,  что  мы
все лишь бы обмануть? На этом не  разживешься.  На  чужой  беде  счастья  не
выстроишь. Не отчаивайся, моя дорогая. Может, рядом пара твоя, да только  ты
ее пока не видишь? А спутник твой - видит, да толку ему от этого... Ну, все,
моя золотая, пора мне...
   И  цыганка  отправилась  приставать  к  другим,  но  увидела   в   дверях
милиционера и поспешила убраться.
   - Скоро наша очередь, - сообщил Саша будничным голосом.
   - А зуб она мне почти заговорила!
   Он молча опустил глаза.
   Когда  подошел  их  черед,  Рената  быстро  набрала  номер   и   услышала
характерные нудные гудки.
   - Он уехал. Трефовый король в поисках пиковой дамы. Он всегда в  поисках:
скоро тридцатник стукнет,  а  пубертатный  период  никак  не  проходит...  -
девушка повесила трубку и устало посмотрела на  Сашу.  -  Ну,  что  скажешь,
сокол ясный?
   - Едем к дантисту.
   - Бо-о-о-оже! Как же я их боюсь, а особенно - чужих!
   -  А  есть  что-нибудь,  чего  ты  не  боишься?!  -  с  досадой   спросил
телохранитель.
   - Уже нет. Пообщаешься с Финистом - Ясным Соколом вроде тебя -  и  совсем
свихнешься. Когда мне будут сверлить зубы, посиди со мной  в  кабинете...  С
тобой мне легче.
   - Это радует... - Саша открыл перед нею дверцу машины.
   - Что именно?
   - Что меня ты боишься меньше, чем стоматолога.
   Джип уже проехал несколько кварталов, когда Саша,  взглянув  пару  раз  в
зеркало, тихо сказал:
   - Хвост.
   - Что?! - Рената вскинула голову.
   - У нас на хвосте висят. Не оборачивайся и не дергайся.
   Сейчас еще светло. Прорвемся. Кстати, ты снова забыла пристегнуться...
   Девушку затрясло. Она воткнула пряжку инерционного ремня  безопасности  в
пазы между креслами.
   - Саша!..
   - Если ты скажешь, что боишься чего-нибудь ещ„, я просто пристрелю тебя.
   - Тогда не забудь застрелиться  и  сам,  иначе  я  замучаю  тебя  ночными
кошмарами, будь уверен!
   - Перетопчусь как-нибудь.
   Преследователи выжимали  их  на  шоссе,  ведущее  на  мост  над  железной
дорогой. От недавнего дождя асфальт был невероятно скользким. Там, на мосту,
будет достаточно одного более или менее сильного толчка...
   Лицо телохранителя вновь стало твердым  и  непроницаемым.  Он  попробовал
было вывернуть руль и выскочить на другую дорогу,  но  ещ„  один  автомобиль
вынырнул сбоку, из-за автобуса ?Икарус?, и
   Прижал их к тротуару. От дисков, цепляющихся за  бордюр,  полетели  снопы
искр, затем ?Чероки? чудом объехал припаркованный ?Москвич?,  не  врезавшись
ему в багажник.
   - Черт! - единственное, что произнес Саша сквозь сжатые зубы.
   Рената, молясь, закрыла лицо  руками.  Цыганка  предсказала  бы,  если...
Впрочем, какая ерунда! Верить цыганке!..
   Джип стукнул боком машину преследователей и вырвался вперед.  Теперь  уже
не оставалось ничего, как ехать по мосту. Главное - выдержать дистанцию. Тут
все четко.
   Сзади их догоняло три автомобиля. Эти трое тоже не очень-то ладили  между
собой, толкались и пытались перегнать один другого. Странные типы...
   Рената одновременно чувствовала, что внутри нее находится мешающее дышать
раскаленное ядро.
   Джип выскочил на  мост.  Внизу  с  частыми  гудками  двигался  локомотив,
направляясь к вокзалу. Девушка видела это, Сашу, себя как будто со  стороны,
словно кружилась на карусели в одном из своих старых-престарых снов.
   Наконец две машины оттерли третью, догнали ?Чероки? и, забавляясь,  стали
подталкивать его друг к другу. В азарте никто не обращал внимания на то, что
их всех заносит на скользкой дороге.. Саша держался за руль, как утопающий -
за соломинку.
   - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! - беззвучно повторяла Рената, цепляясь
за все, что попадалось под руку.
   И тут появилась легкая тош