л  -  выплюнув  окурок,  парень  уже  дырявил
содрогающегося  солдата. Секунды через три Ребане рухнул на пол. А еще через
секунду плюхнулся на задницу и его убийца.
     Он сидел  в центре быстро растущей  кровавой лужи,  трясущимися  руками
пытался  поднять лежащий  между  широко  расставленных ног  автомат и, глядя
пьяными  глазами  сквозь Радченко и возникшего рядом с  ним Олега, беззвучно
шлепал губами.
     Радченко  стало  нехорошо.  По  всем  правилам  он  должен  был  добить
страдающего от  своей невероятной живучести  боевика.  Но  не мог.  Особенно
теперь, когда разглядел, что парню не больше двадцати пяти.
     К счастью, вернулся встревоженный Ыунапуу,  без всяких расспросов понял
что  к  чему,  достал  из  кобуры  пистолет  и  одним  выстрелом поставил  в
затянувшейся истории жирную точку.
     Как раз в этот момент  из  коридора выглянули  Алаталу, Лепик и Стасис.
Ыунапуу  с горечью  посмотрел на  расстрелянного  Ребане, перевел взгляд  на
бледного Лепика и понял, что тот с трудом подавляет в себе панический ужас.
     - Поминать  погибших будем потом,  - лейтенант энергично выдохнул. -  А
теперь двигаемся!
     Алаталу  и  Стасис  дождались, когда  исчезнет за дверью  последний  их
товарищ  и  вновь  вернулись  в  коридор.  Лепик уже крался  чуть впереди  -
наверное, боялся, что почувствуют его страх и заподозрят в трусости. Алаталу
шел  позади  Стасиса  вдоль  правой стены  с огромными окнами  и внимательно
поглядывал то на Лепика, то на выход из коридора.
     Когда солдат, проверив  закуток с умывальниками, заглянул в туалет,  он
на всякий  случай  поднес  указательный палец  к спусковому крючку автомата.
Лепик на какое-то время исчез в проеме, послышался странный стук,  спина его
показалась  наружу,  и  прогремела автоматная очередь.  Через  секунду спина
затряслась в  унисон другой очереди, и  чья-то умелая нога  сильным ударом в
грудь отбросила уже мертвого парня к противоположной стене коридора.
     Как   в   замедленной    съемке   Стасис   увидел   выход   из   проема
"чернорубашечника",  в кратчайший миг  испытал  приступ  страха  невероятной
силы, но сумел-таки справиться с  трясущимися руками поднял опущенный  ствол
автомата. В  следующий миг  Алаталу столкнул его в закуток  с умывальниками.
Стасис  сильно  ударился  плечом  в раковину одного  из умывальников,  роняя
автомат на кафель,  угодил прикладом по колену и, оседая от боли, встретился
с той же самой раковиной подбородком.
     Пока  он  выплясывал  у  умывальника,  в  коридоре прозвучала короткая,
густая  очередь.  Потом  стало очень тихо. Лишь где-то  в начале  раздевалки
грохнул одинокий выстрел.
     Стасис  поднялся на ноги, потрогал подбородок, пошевелил ноющим плечом.
В  ушах гудело, он плохо соображал, но точно знал, что за все в ответе "этот
полицейский  ублюдок". За все:  за  гудение  в голове,  за  боль  в  плече и
подбородке, а, самое главное - за все пережитые сегодня страхи!
     - Чмо поганое!  -  взревел Стасис,  не думая об  опасности,  подлетел к
сидящему на полу и безвольно прислонившемуся к стене Алаталу и стал изо всех
сил избивать его ногами.
     - Ты меня достал, сука!  - он продолжал бить, хотя Алаталу почему-то не
только не сопротивлялся, но и  вовсе после первого же удара свалился набок в
подозрительно неестественную позу.
     - Убью, убью! - орал взмокший Стасис и продолжал бить.
     Наконец,  он  остановился и  случайно  глянул  на продырявленное  двумя
пулями  окно, тут  же с  ужасом вспомнив, где  он  и в какой ситуации, резко
обернулся и увидел в  проеме  распластанный труп  "чернорубашечника".  Краем
глаза он уловил затем подозрительное движение за  углом коридора, шарахнулся
в закуток с умывальниками и, подобрав автомат, выпустил в просвет чуть ли не
половину "магазина".
     - Стас, ты че? - прозвучал хорошо знакомый голос.
     - Олега? - все еще сомневаясь, спросил Стасис.
     - Кто ж еще вспомнит о тебе?
     Стасис  сплюнул  в один из умывальников тягучую слюну и  сунул лицо под
струю относительно холодной воды.
     - Кажется, я здорово отделал полисмена.
     -  Слышал,  слышал,  -  опасливо  озираясь, Олег вошел  в коридор и  со
вздохом глянул на мертвого Лепика. - А чего ты так разорялся?
     - Достал он меня.
     Олег внимательно посмотрел на Алаталу и тихо произнес:
     - Ты же труп "метелил".
     Стасис уставился  на  абсолютно  неподвижного  Алаталу и только  теперь
заметил возле его виска аккуратную восьмимиллиметровую дырочку.
     В коридор вошли Радченко и оба лейтенанта.
     - Что у вас? - глянув на Алаталу, Геннадий Сергеевич мгновенно посерел.
- Теперь и Юло там.
     Стасис окончательно  сориентировался  в  действительности,  понял,  как
мерзко  поступил  с  человеком,  ценой своей  жизни  спасшим  его,  и  густо
покраснел. К счастью, никому до него не было дела.
     Ыунапуу угрюмо глянул на трупы,  переступил через  "чернорубашечника" в
проеме и  зашел  в туалет.  Понимая  и так,  что  значит появление  в  общей
компании Хансена, Олег все же спросил:
     - Дело сделано?
     -  Да, - лейтенант едва  заметно кивнул  и тут  же  сокрушенно  покачал
головой. - Только ни одного не взяли живьем.
     - Большие у вас потери? - спросил немного развеявшийся Радченко.
     Хансен тяжело вздохнул, медленно закивал:
     - Четверо убитых и один тяжело раненый.
     Из туалета вышел Ыунапуу:
     - Там в кабинке лежит еще один мертвец в костюмчике.
     -  Значит,  одного Лепик все  же  уложил, - произнес Стасис,  отрешенно
глядя  в  прострелянное  окно  на  виднеющуюся   вдали  черную  тумбу  отеля
"Олимпия".
     Ыунапуу связался  с  капитаном  Вельди,  доложил, что объект,  пусть  с
большими   потерями,  но  занят,  а,  значит,  удалось-таки  нарушить  планы
террористов и отрезать путь к отступлению доброй половине боевиков. Вельди с
радостью подключил к разговору полковника Пыльтса. Для порядка первым  делом
тот выразил неудовольствие самодеятельностью младших  офицеров. Но, памятуя,
что победителя не судят, быстро перешел к похвалам,  из  которых  можно было
сделать вывод, что  везучие  герои, если  только  не  отчебучат  позже  чего
худшего, возможно, будут даже поощрены...
     - А теперь слушайте мой приказ!..
     Полковник оповестил о предстоящем очередном наступлении  на все позиции
террористов и велел отряду готовиться к  отстрелу отступающих мимо  занятого
здания боевиков.
     - Ни один не должен уйти! - со сталью в голосе предупредил он офицеров.
     Хансен возмущенно хмыкнул, выхватил рацию из руки Ыунапуу:
     - Господин полковник, у меня есть предложение.
     - Слушаю.
     -  Почему  бы  нам не попытаться взять в плен  боевиков, находящихся  в
восточной  части  порта?  Сейчас мы  в  состоянии  заключить  их  в  плотное
кольцо...
     - И ждать, пока они соизволят сдаться? - возмутился Пыльтс. -  Господин
лейтенант, кажется, вы забыли, что морские ворота столицы нашего государства
уже  несколько часов находятся  в руках каких-то негодяев, и каждую минуту в
боях с ними гибнут солдаты нашей армии... Ваши солдаты! Что еще хуже, гибнут
даже гражданские...
     - Но...
     - Никаких "но", лейтенант! Извольте выполнять полученный приказ!
     Хансен посмотрел на Ыунапуу,  понял, что  тот ничем  ему  не поможет, и
поднес рацию к губам:
     - Слушаюсь.
     Радченко задумчиво почесал мочку уха:
     - С одной стороны, он вроде верно говорит...
     - Не люблю  я односторонние взгляды! - Райсмик невесело усмехнулся. - У
меня сложилось впечатление, будто полковник  заинтересован в  том,  чтобы ни
один боевик не был взят живым.
     - А, может, просто мстит им за позорный провал его крутой австралийской
школы? - предположил Олег.
     - Вряд ли, - усомнился Ыунапуу. - Слишком крепкий Пыльтс мужик!
     * * *
     Минуты  две на  Уус-Садама царила полная  тишина.  Сидевшие  под окнами
Куренной и Григорянц обменялись вопросительными взглядами.
     - Обломились? - предположил сержант.
     - Наверняка поняли, что "шестой" ликвидирован, - капитан досадливо сжал
кулак. - Если они зайдут в тот дом...
     -  Так  их "восьмой" должен  прищучить! - Ольховский  подался к  окну и
приподнял голову.
     - Куда?! - крикнул Куренной.
     Тут же во  все окна квартиры ударила косая  лавина свинца, пущенного из
дальнего подъезда  белого дома.  Голова  прапорщика разлетелась  на кровавые
пузыри, к ужасу Куренного  и Григорянца заряженный  гранатомет выпал из  его
рук и был придавлен  восьмидесятикилограммовым телом. К  счастью, взрыва  не
последовало, и Григорянц, не смотря на ситуацию, облегченно выдохнул.
     Капитан схватил рацию:
     - "Восьмой", что происходит?  Почему вы прошляпили?.. - он вдруг понял,
что  произошло. - Сбежали, сволочи! - и отчеканил: - Говорит "седьмой": я не
намерен больше  ложить своих людей  ни за х... собачий и немедленно  ухожу с
позиции! Остальным рекомендую сделать тоже самое... Все!
     Стоящий в прихожей Глаголев тоскливо глянул на командира:
     -  Как же мы  уйдем-то без прикрытия?  Вы  ведь слышали: "шестнадцатый"
атакован.
     -  Уйдем!  - заверил  капитан,  посмотрел  на  съежившегося  под  окном
Григорянца. - Ползи к двери.
     Парень зажмурился, вздрагивая от сыплющихся на него осколочков и щепок,
прополз через комнату  и поднялся на ноги рядом с Глаголевым. Секунду спустя
к ним присоединился Куренной...
     -  Винтовку брось, - велел он Григорянцу и вручил взамен свой пистолет.
- За мной!
     Они выбежали на площадку и буквально  скатились по  лестнице на  первый
этаж. Капитан стал с автоматом наготове напротив  входа в подъезд, указал на
одну из дверей:
     - Выбить!
     На  всякий  случай  Глаголев попробовал  за  дверную  ручку  - заперто.
Отступив на  шаг, он расстрелял оба замка  из автомата и с маху  налетел  на
дверь  широким  плечом.  Раздался  резкий  хруст,  дверь  распахнулась,   и,
потерявший равновесие Глаголев упал боком на пол прихожей.
     В  конце  коротенького  коридора завопила  по-эстонски  пожилая  полная
женщина в выцветшем  махровом халате. Похоже,  за время грохотавшей  рядом с
ней мини­войны  она  слегка тронулась умом, потому  что  вместо того,  чтобы
спрятаться от греха подальше в ванной  или под столом,  решила защищать свою
"крепость" с кухонным топориком в руке.
     -  Засохни,  сука!  -  раздраженно  пробасил  Глаголев  и  стал  грозно
вздыматься; не зная по-эстонски ни слова, он все же уловил вполне конкретный
негатив в свой адрес.
     Женщина со страху совсем потеряла рассудок  и метнула в  него  топорик.
Тот  воткнулся  под углом в висок снова повалившегося на пол парня. Глядя на
растекающуюся  по коврику  алую  лужицу,  женщина заломила руки  и,  выпучив
глаза, завизжала нечто нечленораздельное.
     Куренной шагнул  в  прихожую,  короткой  очередью  отбросил  совершенно
некстати  шумящую бабу вглубь  кухни и склонился над  Глаголевым. Поняв, что
парень мертв, он вытащил из-под него автомат,  сунул его Григорянцу в руки и
скомандовал:
     - За мной!
     Они ворвались  в одну  из комнат, капитан  распахнул приоткрытое окно и
одним  махом  выпрыгнул наружу. Григорянц увидел в нескольких метрах от окна
портовую ограду, приободрился и последовал за командиром.
     Они  подбежали к ограде, присели  для прыжка. Но  тут же сзади раздался
выстрел, и замерший на миг в неловкой позе Куренной увидел, как вскрикнувший
Григорянц схватился за голень и завалился набок.
     Вскидывая автомат, капитан резко развернулся и увидел в окне пройденной
квартиры  двух  солдат.  Один  возился  с,  видимо,  только  что  опустевшим
магазином, а  второй, позади его, с  гримас сой отчаянного усилия  торопился
отпихнуть товарища и  вступить в  бой раньше  противника.  Почти  не целясь.
Куренной нажал на спусковой крючок...
     Затем нагнулся к воющему Григорянцу:
     - Идти сможешь?
     -  Не зна-аю... - заикаясь от боли, проклокотал тот, оторвал  от голени
выкрашенную кровью руку,  глянув на нее,  с  ужасом простонал. - Кончат  они
нас...
     - Заткнись!  - велел капитан, одной рукой за шиворот приподнял сержанта
и подставил под него плечо. - Нам только за ограду...
     Григорянц  почувствовал  горячее  тело  несгибаемого  воина  и  немного
успокоился.  Он посмотрел на слипшиеся от пота седеющие волосы командира, на
свисающего из окна прострелянного эстонского солдата  и поверил: "Мы дойдем,
тут всего-то..." Но, глянув на предстоящий маршрут, сжал зубы так, что скулы
превратились в камни.
     Им нужно  было доковылять до главного въезда в порт; метров  десять, не
больше.  Но что  такое десять метров простреливаемого  пространства для едва
передвигающейся пары?
     Преодолели шесть... Два из них - падая.
     Парализованный  пулей  в  позвоночник капитан некоторое время еще жил и
даже осознавал происходящее.  Лежа на горячем асфальте лицом к причалам,  он
видел,  как  с  верхнего  этажа  административного  комплекса  расстреливали
последних  беглецов  из восьмой группы,  как в отчаянии  бросались под  пули
добежавшие до здания редкие уцелевшие из восточных групп. Потом услышал  над
собой начало фразы на уже привычном эстонском языке и провалился в черноту.
     * * *
     Только  сотрудники  КаПо  закончили  разговор  с  Ингой,  к ней  тут же
ринулась   толпа  газетчиков  и   телерепортеров,  в  районе   улицы  Садама
сумевших-таки  прорваться  через   полицейский  заслон.  Особисты  с  трудом
пробились через кольцо и  исчезли в  своем микроавтобусе, а изумленная  Инга
приняла на себя лавину порой самых неожиданных вопросов.
     - Как ваше имя?
     - Что с вашим лицом?
     - Какое отношение вы имеете к происходящему?
     - Почему вас доставили сюда на бронемашине?..
     - И зачем?
     - Что за кейс вы передали сотрудникам Полиции безопасности?
     - Как скоро, на ваш взгляд, армия расправится с террористами?
     Инга старательно отворачивалась от  камер и  бубнила,  как  заведенная:
"Мне нечего  сказать". К счастью, началась очередная атака,  и ее оставили в
покое.
     Инга отошла в  сторонку,  к одной из машин полиции  и уже из-за нее, не
мигая, стала  следить  за  тем,  как люди  деловито  продолжают убивать друг
друга.
     Второе наступление оказалось куда более удачным, нежели по всем статьям
провальное  первое.  Военные  без  особых  потерь  и  довольно  быстро стали
продвигаться вперед, отвоевывая  у противника подъезд за подъездом. Конечно,
Пыльтс,  благодаря  Ыунапуу  и   Нансену  знавший  много  больше  остальных,
благоразумно  не  распространялся о том,  что боевики  покидают свои позиции
сами,  в  полном  соответствии с  собственными  планами.  И не  обремененные
лишними знаниями атакующие чувствовали себя немножко героями.
     Некоторое  время  спустя  принявшие   кейс  седовласый  красавец-хищник
Киндель  и хитромордый  узкоглазый колобок  Йыги выбежали из  своего  синего
микроавтобуса и спешно разыскали Ингу.
     - Вы уверены,  что передали нам кейс с тем же содержимым, с  которым...
взяли его у террористов? - грозно спросил Киндель.
     - О чем он? - спросила Инга у его напарника.
     -  О  деньгах,  -  мягко  проворковал   Йыги,  удивительно  похожий  на
Весельчака У из  мультфильма "Тайна  третьей планеты". - Нас  интересует, не
заменены ли купюры?
     - Я неплохо рисую - люблю это дело. Но не до такой же степени!
     - Кто еще, кроме вас, имел доступ к кейсу? -  Йыги вел себя так, словно
разговаривал не с  Ингой, а с прячущейся  где-то рядом под шапкой-невидимкой
Алисой все из того же мультфильма.
     Инга на всякий случай поразмыслила и твердо произнесла:
     - Никто! А в чем дело?
     Коллеги задумчиво переглянулись, Киндель махнул рукой и Йыги сообщил:
     -  Мы  еще  не совсем  уверены,  но  есть  основания  подозревать,  что
переданные вами доллары - фальшивые.
     Со   стороны  порта  донесся  вдруг  звон   разбиваемого  стекла,  визг
прокручивающихся  на бешеном  ускорении колес автомобиля,  чьи-то  надрывные
крики. Йыги и Киндель подались вперед,  всмотрелись в происходящее и увидели
несущийся по Садама  "Кадиллак"  с красно-синими молниями по  бокам. Военные
тщетно   обстреливали  его  из  десятка  стволов  -  бронированный  лимузин,
украшенный блеклыми вспышками рикошетящих пуль, продолжал мчаться вперед.
     - Вырвется на бульвар Пыхья, - с хрипотцой произнес Киндель и сглотнул,
- сможет уйти...
     - Снимай машину! - завизжала какая-то  телерепортерша своему оператору.
- Снимай - сейчас что-то будет!
     Чутье у женщины оказалось отменное...
     Из окна на третьем этаже все еще занимаемого боевиками здания правления
объединения "Таллинна Садам" вырвался реактивный  снаряд  и, нагнав лимузин,
ударился  в  заднее  стекло  кабины.   Машину  объял  огненный  клуб,  потом
последовал не менее мощный взрыв изнутри; он  отшвырнул уродуемый "Кадиллак"
на тротуар, по которому груда исковерканного металла со скрежетом и  искрами
проехала последние  метров  двадцать и,  смирившись  с судьбой,  замерла  на
месте.
     - Какие кадры! - воскликнул кто-то из телевизионщиков.
     -  Свои  приговорили,  -  в  голосе  Кинделя проскользнула уважительная
нотка.
     Йыги  безразлично  пожал  плечами,  обернулся  к  Инге  и  обеспокоенно
воскликнул:
     - Вам плохо?
     Инга сидела на корточках, прислонившись к машине, и бормотала:
     - Из-за бумажек... Из-за каких-то бумажек...
     * * *
     Стасис сидел на теплом капоте полицейской машины, наслаждался покоем  и
хорошей сигаретой и смотрел  на причал, у которого еще  минут двадцать назад
стояла "Екатерина". Наконец-то к нему все это не имело никакого отношения!
     Позади, перед  зданием  административного  комплекса колыхалось людское
море - работники порта  (и затесавшиеся  в  толпу  журналисты)  наседали  на
полицейских  и военных и добивались  от них полной информации о случившемся.
Ведь большинство толком ничего  не знали: кто сам вовремя спрятался от греха
подальше,  а  кого  связали  и   упрятали  боевики,  как   это  случилось  с
пятьюдесятью беднягами в раздевалке на последнем этаже,  которых побросали в
душевые.
     Прежде всего,  людей  интересовала причина, породившая в центре  города
настоящую войну. Но ответчики и сами толком ничего еще не  знали: начальство
не спешило делиться с ними информацией.
     Глядя, как врачи "скорой помощи" собирают  с  асфальта  последние трупы
боевиков, один из очень вдумчивых вдруг озадачился:
     - А назад они не вернутся?
     На  несколько  секунд  установилась   тишина,  потом  стало  ясно,  что
гарантировать обратное никто не может. Поднялся галдеж - докеры ночной смены
потребовали себе охрану.
     К  Стасису подошли  вернувшиеся из  медпункта друзья  -  Олегу  сделали
запоздалую  повязку и  противостолбнячный укол, а Игорек угостился таблеткой
от головной боли.
     -  И где наши доблестные полицейские  друзья в количестве двух  штук? -
поинтересовался Олег, устраиваясь на капот рядом со Стасисом.
     - Тусуются с капошниками в синем микроавтобусе.
     -  Во бедолаги! - посочувствовал Игорь.  -  У них  работа  еще не скоро
закончится. А Инга где бродит?
     - Понятия  не имею, - Стасис пожал плечами. - Придется, наверное, через
полицию разыскивать.
     -  Подождем, -  предложил Олег  и  закурил.  - Наверняка  вот-вот  сама
объявится.
     Глядя, с каким  наслаждением он  глотает табачный дым, закурил и Игорь.
Потом сказал:
     - Я в медпункте слышал разговор военных...
     - Никак по-эстонски начал "шарить"? - удивился Олег.
     Игорь раздраженно поморщился:
     -  Да  русские  они!  Говорили,  что  на  корабле у  террористов  сорок
заложников и они не вступают ни в какие переговоры...
     - На кой ляд они им сдались? - махнул Стасис.
     - А я нечто поинтереснее слыхал,  - Олег самодовольно прищурился, очень
манерно  стряхнул пепел  на  туфлю  Игорька.  -  Врачиха  с  одной  "скорой"
рассказывала  перевязывавшей меня  медсестре, что от