"Шарп" и джинсы "Ливайс". Тогда это было нечто!
     Сам  Стасис к тому времени сильно изменился. Свыкшись с мыслью о смерти
матери, как-то незаметно потерял свои комплексы, раскрепостился. В школе его
по-прежнему  считали  дурковатым,  не  подозревая,   что   одноклассники  не
интересуют парня уже  вообще  - друзей  хватало  и  без них; с двумя  самыми
закадычными он ходил в тогда еще подпольную школу каратэ.
     После  учебы Стасис недолго маялся вопросом -  куда пойти? Не желая  до
службы в армии  делать какие-либо решительные шаги, он устроился на работу в
фирму отца.  И  понравилось. Над душой никто не  стоял; дали задание  - твое
дело выполнить все качественно и в разумные  сроки; как - это уже  никого не
касается.  Копаться же  в  машинах было  интересно. Да и  мужики  в  бригаде
подобрались отличные.
     Жизнь обрела новые, сочные краски.
     Стасис  расцвел.  Избавление  от  мучавшей бессмысленными  условностями
школы,  смена  обстановки  освежили   его,  дали  почувствовать   вкус  пока
относительно, но все же самостоятельной жизни.  Некому  было теперь  считать
его чудиком и материалом для воспитания; неожиданно став равным со старшими,
он  даже  разговорился  -  поначалу  с  непривычки  заикаясь, но  все  более
уверенно, с удивлением обнаруживая у себя вполне "подвешенный" язык.
     Еще одни мазок палитра судьбы добавила новой встречей с Ингой...
     Что  представлял собой к этому времени Стасис - уже  известно. А она...
Достаточно  было  бы  упомянуть  се  семнадцатилетний  возраст.  Но  добавим
роскошные,  ниспадающие  на  спину  черные волосы,  стройную,  округляющуюся
фигурку и ошеломляющую женственность  девушки, переставшей быть девочкой, но
еще не дамы.
     Дружба редко  забывается.  Расстались  они  не по обиде - и их  детские
отношения всплыли в памяти с ласковым ореолом романтики. Искорка почти сразу
переросла в нежный огонек...
     Который  горел  всего несколько месяцев. Незадолго  до  ухода Стасиса в
армию  Инга  призналась, что у нее  появился  новый  парень  (уж  не  тот ли
кролик?).
     - Не  обижайся, Стасик. Это  ведь к лучшему. У тебя  впереди  целых два
года службы -  я  все равно не выдержала бы! Только тогда это  получилось бы
нечестно.
     Она хотела поцеловать  его на прощание - в  знак примирения. Стасис зло
шарахнулся; побрел прочь - вновь оглушенный...
     Армия  быстро  проветрила  мозги.  Судьба  зашвырнула  его  в  Карабах.
Извилины у всех стирались там в ноль; оставалась лишь одна мысль - выжить!
     Первый же  после короткой учебки бой стал  для пария  и последним.  Его
ранило в ногу осколком снаряда. И вместе с двумя товарищами он угодил в плен
к армянским боевикам.
     Тогда-то и пришла  ясность, что  врагами в этой странной войне являются
именно   армяне,  коих  замполит  величал  исключительно  "террористами"   и
"преступными  элементами". Армия была на стороне азербайджанцев.  Оставалось
загадкой  - почему армяне не имеют права получить в состав своей  республики
территорию, населенную в основном их собратьями, и как может армия делить на
"своих" и "врагов" два народа собственной страны?
     Армяне уже хорошо знали политику Москвы и Баку и  на солдат особого зла
не держали. Пленных старались  обменять на товарищей или завербовать  в свои
ряды. Однако  и  первое,  и  второе случалось нечасто.  Противная  сторона к
угодившим в плен своим традиционно была в лучшем случае  равнодушна, а вновь
закладывать  свою  жизнь -  хоть  за деньги, хоть за правду (и чужую) - мало
кому  хотелось.  Посему добрая  половина парней маялась  месяцами  в  плену,
пассивно ожидая своей участи; бежать не составляло никакого труда, но дальше
что - опять в окопы?
     Стасис не  бежал  и по  другой  причине. Он  физически  не  был  на это
способен. Местный лекарь осколок из-под колена выскоблил, но обработать рану
должным образом не сумел. Нога стала гнить, угрожая заражением крови.
     Периодически охранявшая пленных  женщина  пожалела мучившегося парня  и
буквально заставила его уйти. Стасис  выполз  в  дурманящую  свежестью  ночь
сознанием стоящих впереди чудовищных проблем.
     Но подхватила  волна везения.  Доковылял до  Барды, приютился  почти на
месяц в одной сердобольной семье. У хозяев дома в это время два старших сына
тоже  служили  в  армии.  Пожалели они  несчастного  солдатика: переодели  в
гражданское, нашли врача, сумевшего вылечить искалеченную ногу.
     Городок был очень близок к Карабаху. В нем царил настрой на "священную"
войну   с  "подлыми"   армянами;   периодически   набиралось  пополнение   в
добровольческие отряды.  К счастью, на Стасиса  никто  особого  внимания  не
обращал.  Приютившие его люди говорили всем, что в отпуске  парень, служит с
их сыном - большой друг.
     Искушать судьбу  Стасис не  стал. Только  пришел в  норму -  отправился
дальше. Заняв у спасителей пятьдесят рублей, он задумал ехать в Грузию,  где
с его специальностью можно было быстро подзаработать неплохие деньги, купить
липовые документы и укатить куда подальше.
     Судьба распорядилась иначе.  Еще  в  Евлахе  все  его планы  неожиданно
изменились. Подвернулся  случай подзаработать  на  машине "дальнобойщика" из
Махачкалы. Когда  выяснилось, что Стасис в "свободном полете", неплохо знает
каратэ, да и вообще  увлекается восточными единоборствами,  водила предложил
ему  попытать счастья у дедушки Ахмета - его родственника, живущего высоко в
горах  в полном одиночестве  и  ищущего себе  молодого ученика по кавказской
школе рукопашного боя, в коей он великий мастер.
     Сообщение  о  кавказской  школе  заинтриговало.  К тому же  возможность
отсиживаться в горах неопределенно долгое время пришлась беглому солдату как
нельзя кстати.
     Новая жизнь Стасису очень даже понравилась. Великие горы  лишь поначалу
напоминали Карабах;  потом же дали неведомое доселе успокоение. Дед вбивал в
Стасиса  совсем не  лишние  навыки - он и  в самом деле был великим  бойцом.
Кроме прочего, он научил  молодого горожанина сельской работе  - попотеть  в
поле  да  на  пастбище пришлось сполна; солнце  прожгло так, что если бы  не
выцветшая почти до белизны шевелюра, Стасис вполне сошел бы за местного.
     В свое время у дедушки Ахмета были уже кандидаты в ученики. Но от двоих
местных ребят  он вынужден был  отказаться, а  привезенный как-то все тем же
водилой сибирский  медведь Алеха спустя  четыре месяца  сам  сбежал. Дед был
очень  тяжел  характером. Однако  пророчески  видя в  Стасисе свой последний
"материал",  смирился с  недостатками норовистого прибалта  и сумел передать
ему многое из своих знаний.
     Потихоньку  миновал целый  год. Из  заработанных  у  деда денег  Стасис
вернул долг  приютившим его  в Барде людям. Через близких знакомых в Таллине
завел осторожную переписку с отцом. Все складывалось так
     здорово, что  он  полагал возможным прожить в том же духе  сколь угодно
долгое время.
     Но второй год  принес  тоску по  дому. Захотелось нормальной, привычной
жизни среди обилия людей.
     Однако   не  виделось  еще   и  перспективы   безопасного  возвращения.
Внимательно  следя за развитием  политических событий, Стасис молил господа,
дабы тот  помог Эстонии  поскорее  отделиться от Союза. Этого  ему  хотелось
всегда, но ныне  сей сепаратизм  подкреплялся  вполне понятными "корыстными"
соображениями!
     В   марте  бабахнула  сногсшибательная   новость:   Литва   объявила  о
восстановлении государственной независимости! Стасис загорелся  -  появилась
возможности какое-то время переждать у литовской родни.
     Лишь вера в мудрость дедушки Ахмета удерживала.
     - Подожди еще немного, сынок...
     Он явно предчувствовал близость смерти.
     Которая не  заставила  себя долго ждать и явилась пару месяцев спустя в
обличий  майора  КГБ  с десятком  солдат.  Им  нужен был прячущийся у Ахмета
дезертир...
     Дед не выдал Стасиса и поплатился за это жизнью...
     Более оставаться не имело смысла.  Похоронил  Стасис  Ахмета,  дождался
очередного приезда водилы, взял свои три "штуки" и помчался домой...
     Отец закатил такую встречу, что  многим присутствовавшим она до сих пор
вспоминается.  Не таились  уже. Во  времена, когда на  призывных  пунктах не
досчитывались тысяч новобранцев,  у армии и милиции не было особого интереса
к некогда объявленным пропавшими. Да  и  с документами чудно  вышло:  Стасис
ведь, как и многие  другие,  паспорт свой в военкомат не сдал; а отец его из
квартиры не выписывал. Стало быть, и не покидал парень родного города.
     Но жизнь напоследок припасла еще  один мощный удар. Не прошло и  недели
после возвращения Стасиса, как счастливый и пьяный отец угодил под поезд...
     Пришлось  осилить  и это.  Стасис  сумел побороть в себе  ужас  полного
одиночества,  зажил самостоятельно,  вернулся  в ставшую кооперативом  фирму
отца, стал хорошо зарабатывать, обзавелся потихоньку новыми друзьями.
     Если бы не эти ночи!
     * * *
     Радченко судорожно  потянулся,  потер  колени  закинутых  на стол  ног,
тоскливо  глянул   в   окно,  за   которым  уже   светало,  потом  на  часы,
свидетельствовавшие, что славный город  Таллин  не  спеша вплыл  в пятый час
утра. Пару секунд  он обваривал сей факт в  вялом мозгу,  после чего обратил
насмешливый взор на напарника.
     Крийзиман выглядел не лучшим образом. Хмель  сошел с него давным-давно,
но озноб  первых минут протрезвления упорно  не покидал кислое тело.  Обычно
пышные рыжие усы как-то сникли, свесившись чуть ли не до подбородка. Опухшим
векам,  то  и  дело   смыкавшимся  под  своей  тяжестью,   явно  не  хватало
какой-нибудь подпоры - например, спичек.
     - Крийзиман, - окликнул Радченко.
     Напарник  сумрачно поджался в  своем  кресле,  расплывшуюся  физиономию
стянул  поближе  к  пупырчатому   носу   и  сквозь  узкие  щелки  глянул  на
потревожившего его старшого.
     - Давай, наверное, еще по чашечке примем!
     Крийзиман  был  рад  предложению  -  без  лишних  раздумий  бросился  к
кофеварке.
     Шеф же отсутствующим  взором  уперся  в дальний  верхний угол кабинета,
слишком тщательно размял сигарету и, наконец, закурил.
     - Ничего нового... - тихо произнес он с первой затяжкой - Странно!
     -  Почему?  -  после  некоторого  сомнения  Крийзиман  все  же  решился
обнаружить свою несообразительность.
     - Ведь должен был последовать ответ на то, что  мы видели вчера вечером
на шоссе!
     - Так скоро?
     Радченко поежился, раздраженно повел плечами.
     - Естественно! Ну, сам посуди: люди Хана укокошивают своего изменника и
прихваченного с ним агента Хлыста; почти принародно, да с памятным намеком -
это  же  прямой  вызов! Хан-то прекрасно  понимал,  что каким-нибудь образом
Хлыст непременно и очень быстро узнает обо всем в мельчайших подробностях. И
какова, по-твоему, должна быть его реакция?
     Серые глаза Крийзимана дважды моргнули - черт его знает!
     - Хан и Хлыст давние враги,  - нетерпеливо начал объяснять  Радченко. -
Еще  в восемьдесят  девятом  второй  сбежал  от первого, прихватив  с  собой
немалые деньги и большую часть своих подчиненных...
     - Ну, да... Тогда Хан устроил за ними  погоню. Такими же кинжалами, как
и обнаруженный вчера в "Мерседесе", всего за  трое суток  четверых убили. Но
двоим, включая самого Хлыстова, удалось исчезнуть...
     - А что мы имеем теперь? - Радченко вскинул указательный палец. - Хлыст
сколотил спою банду и сумел охватить  влиянием половину Ласнамяэ. Более того
- он  стал  активно  напирать на  интересы  бывшего  босса. Кинжал  в  груди
неизвестного - объявление войны.
     Крийзиман  задумчиво сощурил правый  глаз, переварил все услышанное  и,
почесывая затылок, обескураженно поинтересовался:
     -  Откуда такая  уверенность,  что таинственный  неизвестный -  человек
Хана?
     Радченко на мгновенье замер н выдохнул:
     - Да потому что он действительно таинственный неизвестный!
     - А?
     -  Ха!  -  рявкнул Радченко,  минуты  за полторы  поборол в  себе  гнев
непонятого  мудреца и, барабаня по  столу музыкальными пальцами, чрезвычайно
терпеливо разъяснил:
     -  Хлыст и  его  люди нам  известны  - почти все; ведущие  персоны - уж
точно. Ни  Хана,  ни  кого-либо из  ближайшего к нему окружения мы не знаем.
Даже  о  связи  с этой группой какой-то мелочи  только  догадываемся. Отсюда
следует  несколько  простых  выводов.  Первый  состоит  и  том,  что  убитый
незнакомец  не  принадлежал  к банде  Хлыста.  Согласно  второму  совершенно
очевидно,  что  этот самый неизвестный совсем не малая фигура, потому как не
стал бы на него Хан  растрачивать дорогое  и  уже символичное  коллекционное
оружие. Кто же он такой?
     Крийзиман разлил приготовленный кофе по чашкам, вернулся в свое кресло,
чуть отхлебнул и  вальяжно  закурил. Радченко тоже  отведал глоток из  своей
чашки, удовлетворенно крякнул и выжидающе глянул на напарника.
     - А почему  Хлыстов не  выдает нам ненавистного Хана? - спросил тот.  -
Для него это было бы простейшим выходом еще тогда, в восемьдесят девятом.
     - Простейшим, - кивнул с усмешкой Радченко. - Но не лучшим. Похоже,  он
очень надеется  и Хана убрать, и богатую казну заполучить. Вряд ли он  горит
желанием  отдавать  вместе  с  врагом  и  его  миллионы...  Если  не десятки
миллионов.
     - Да где ему, - махнул Крийзиман.
     Радченко долго размышлял над убежденным возгласом напарника, после чего
снова  закурил,  почесал смоляную  бровь  и,  сделав  большой  глоток  кофе,
медленно произнес:
     - Но Хлыст почему-то уверен в другом.
     Крийзиман на  его  слова не  обратил уже  никакого  внимания:  он хотел
домой.
     - И сколько мы еще будем ждать?
     Радченко глянул  на просветлевшее небо за окном,  одним большим глотком
допил содержимое чашки, покрутил посудинку на краю полированного стола.
     - Докурим - и пойдем.
     Крийзиман  одарил шефа недоверчивым взглядом, но промолчал. Он уже  был
свидетелем  неожиданного озарения старшого в самый неподходящий момент  и не
видел особых причин, дабы страшное не случилось и теперь.
     Однако Радченко встал сразу после того, как затушил окурок.
     - Пошли...
     И тут зазвонил телефон.
     У  Крийзимана упало сердце.  По реакции шефа он безошибочно  определил,
что именно этого тот и ждал долгие часы.
     Радченко держал трубку возле уха  секунд двадцать, постепенно горбясь и
очерчивая желваки на скулах.
     - Едем! - он бросил трубку и хмуро уставился на Крийзимана.
     - Случилось то, чего мы ожидали? - хрипло буркнул тот, поднимаясь.
     - Не совсем... Ладно, поехали - на месте все и уясним.
     * * *
     В последнее время Стасис и его  друзья  Олег и  Игорь  редко захаживали
куда-либо с целью провести  вместе несколько вечерних часов. Некогда любимые
заведения здорово сдали; да  и растущая занятость каждого из троицы давала о
себе знать.
     В  тот  пасмурный  вечер  после  тренировки  они  единогласно  порешили
провести  в "Олимпии". Конечно, не  потому, что бары этого отеля вдруг стали
выделяться по сравнению с иными в лучшую сторону, просто ближе.
     К  некоторому  их  удивлению  бар  на  втором  этаже  был  почти  пуст.
Сказывались, очевидно, отнюдь не средние цены и понизившийся авторитет.
     Неторопливо пройдя  через  длинный  зал,  друзья выбрали уютный угловой
столик и взяли для начала неправдоподобно дорогую  бутылку шампанского  и по
одному кофе с бутербродом на брата.
     - Вообще-то для  употребления этого необходим приличествующий  повод, -
глядя на мощный сосуд, Олег озабоченно почесал затылок.
     - А хорошее настроение - это не повод? - вопросил Стасис.
     - Фи-и, - скривился Олег. - Как же это вульгарно.
     - Зато искрение...
     - Нужна солидная дата.
     Все  трое призадумались.  Дата -  это, конечно, хорошо. Но где же взять
ее, коль память на сей день не содержит никаких знаменательных событий.
     - Вспомнил! - расплылся Олег. -  Сегодня  же день образования  славного
государства Израиль. Он окинул товарищей победоносным взором.
     - Помянем! - кивнул Стасис.
     Игорь был возмущен:
     - Ну сколько можно, мужики? То Индонезия, то Буркина-Фасо, то...
     -  Так  это же прекрасно! - воскликнул Стасис.- Очень важно не забывать
дружественные нам народы...
     - А они, глядишь,  и о нас когда-нибудь вспомнят! -  подхватил Олег,  с
обычной ловкостью откупоривая бутылку.
     Игорек сурово покачал коротко стриженной головой:
     - Хронические шуты! Кик, впрочем, и пьяницы.
     - Как ты  можешь?  - возмутился. Олег,  разливая  желтоватую  пенящуюся
жидкость по бокалам.
     - Да! - строго кивнул Стасис. - КАК ты можешь?
     - Я всяк могу, - невозмутимо буркнул Игорек и глотнул кофе.
     Постепенно бутылка  опустела.  Весьма  оперативно  ее  сменили бокалы с
коктейлем  из  водки  и  "Мазики",   клубничной  настойки.   Друзья   совсем
расслабились, в глазах усилился озорной огонек,  и потекла привычная в таких
посиделках беседа  обо всем на свете, сдобренная изрядной порцией беззлобных
шуток друг над другом.
     Между тем за соседним столиком,  оккупированным дюжиной бритых парней и
смазливых,  густо  "наштукатуренных"  девчонок, разрасталось  шумное,  почти
безумное веселье.
     -  На волю вырвались ребята! - прозорливо подметил Олег, вложив в слова
некоторую симпатию.
     - Чуханы! - брезгливо скривился Игорек. -  Лагерные шавки;  из тех, что
крикливы с "духами", а пахану делают минет, как ни одна баба не сумеет.
     Возражать  друзья  не  посмели.  Ибо  Игорь,  лишь  два  года назад сам
вернувшийся из "мест не столь отдаленных", знал, что говорил.
     О своем  зэковском  опыте  он  рассказывал  крайне  редко - чаще  всего
неожиданно  для  окружающих  и весьма скупо. Но друзья  знали, что сел он по
глупости.  Примерно так  же,  как  и  крикуны за соседним столиком,  кутил в
ресторане, радуясь  первым дням после  дембеля.  К  его подружке  привязался
вдруг  крайне  невоспитанный  тип.  Будь  Игорек  трезв... Но с ослабленными
тормозами  недолго думая врезал нахалу мощным  кулаком в лоб.  Силы и уменья
КМС по боксу, прошедшему закалку в ВДВ, не занимать; возмутитель спокойствия
получил сотрясение мозга, а Игорь - срок.
     Стасис глянул на часы.
     - В десять, мужики, надо будет закруглить это дело.
     Брови Олега взмыли ввысь:
     - А почему бы не посидеть подольше?
     - Потому что мне, господин студент, завтра на работу, где я обязан быть
хотя бы относительно свежим.
     Олег воззвал к помощи молчаливо слушавшего их Игоря. Но и тот не оказал
поддержки:
     - И мне завтра рано вставать. Мы с Нинкой едем в Нарву к ее родителям.
     Олег совсем растерялся:
     - Значит, и в воскресенье тебя не будет?
     - Угу...
     - Ну, класс!
     - А тренировка? - в свою очередь удивился Стасис.
     - Не  давите на  мозоли, мужики! Я и  так в последнее время меж  вами и
Нинкой, как меж двух огней.
     -  Гляди,  Игорь  Сергеевич, -  Олег  грозно  плюхнул пальцем  по  краю
столика. - Женит она тебя на себе - и очень скоро.
     - Ты думаешь,  это  беспомощное  существо сопротивляться  будет? - и  в
подтверждение правомерности вопроса Стасис указал на поникшего Игорька.
     Олег мрачно мотнул головой:
     - Не - не будет!
     Последние   минут  пять  Стасис   краем  глаза  ловил  на  себе  чей-то
пристальный  взгляд,  который смущал  все  больше и  больше. Наконец, он  не
выдержал - обернулся и замер в растерянности.
     Инга...
     Она приветливо махнула ручкой.  Сидевшие рядом три барышни направили на
него любопытствующие взоры.
     Несколько секунд Стасис  раздумывал: стоит  ли отвечать на приветствие?
Но когда на Ингу обратили внимание друзья, пришлось кивнуть.
     - Кто эта милашка? - оживился Олег.
     - Знакомая. Жили когда-то в одном дворе.
     - Недурна, - веско протянул студент. - А красотки эти с ней?
     Стасис безразлично пожал плечами:
     - Я-то почем знаю? Наверно.