инут  усталые
путешественники садились в хлипкий самолетик местной  линии,  на  котором  и
предстояло лететь из Денвера в Эспен. Пережив  недолгую  болтанку  к  сердцу
тонувшей в облаках горной страны, они прибыли наконец на место.  Филип  взял
напрокат машину, раздобыл  карту  автомобильных  дорог,  и  они  покатили  к
находившемуся в нескольких километрах от аэропорта городку, располагавшемуся
у подножия горы Снежники и Эспенских гор. Гигантские склоны  плотным  ковром
покрывали леса, иссеченные сверху донизу ярко-зелеными лыжными трассами.
   Колорадский городок Эспен раскинулся в длинной, петляющей  горной  долине
на высоте более 2400 метров над уровнем моря. Основанный  в  1879  году,  он
первоначально звался Ют-Сити. Тогда казалось, будущее городка обеспечено  на
многие годы, поскольку в горах обнаружили крупнейшее  в  мире  месторождение
серебра. Однако его серебряный  век  продлился  всего  лет  пятнадцать:  все
кончилось, как только Соединенные Штаты приняли в 1893 году  единый  золотой
стандарт. В эпоху расцвета по улицам Эспена бегали трамваи;  раньше,  чем  в
прочих городах штата, тут появилось электричество, город имел больше десятка
роскошных отелей, оперу, а население доходило до двенадцати  тысяч.  Но  бум
иссяк, и к концу 1895 года население Эспена упало до шестисот человек.
   В 1945 году  началось  чудесное  возрождение  городка  благодаря  Уолтеру
Пепке,  бизнесмену  из  Чикаго,  большому  поклоннику  Гете,   умудрившемуся
сподвигнуть Гетевское общество  из  Франкфурта  отпраздновать  двухсотлетний
юбилей писателя в Эспене.  С  этого  момента  дальнейший  исторический  путь
городка был устлан розами; медленно, но неуклонно Эспен возрождался к жизни.
Начали  приезжать  горнолыжники,  затем  в  Эспене  состоялась   конференция
мастеров дизайна, позже фестиваль музыки. К  концу  семидесятых  уже  больше
трехсот тысяч туристов ежегодно  вливали  свои  средства  в  казну  городка.
Население подскочило до шести тысяч.
   - Почему в качестве своего пункта  на  Западе  "Крестовый  поход"  избрал
именно Эспен? - размышлял вслух Филип, когда они, увязнув в пробке,  еле-еле
тащились по главной улице к отелю "Джером".  -  Почему  не  Денвер  или  еще
какой-нибудь город покрупнее?
   - Эспен вполне в их стиле, - сказала Сара и  от  души  зевнула.  -  Полно
приезжих, и все с деньгами. Сподвижники Муна, "Харе Кришна", "Чада господни"
- все они действуют на один лад. Их всегда можно встретить в аэропорту,  где
многолюдно. Или грешников подлавливают. Мунисты, скажем,  вечно  крутятся  у
винных лавок. Эспен  -  прибежище  любителей  порока,  тут  и  недозволенные
страстишки, и наркомания, и пьянка; не исключено,  что  "крестоносцы"  здесь
имеют свой денежный куш, очищая совесть публике перед тем, как ей впасть  во
грех.
   - Да вам известна вся их подноготная! -  воскликнул  Филип.  -  Вы  прямо
ходячая энциклопедия по сектам.
   - - Если бы! - пробормотала Сара. -  То,  что  мы  нашли  в  Биррингтоне,
подтвердило мои  начальные  подозрения:  этот  народец  копит  материал  для
прямого шантажа, именно так они  избавились  от  моего  отца.  Но  настоящих
доказательств у меня нет, нельзя  же  подавать  в  суд  на  основании  одних
догадок и измышлений! Вам  легче,  вам  только  бы  свою  девушку  отыскать.
Остальное - сверх программы, ну разве что материал для фото на весь разворот
"Нью-Йорк тайме". Может, Пулитцера дадут, - невесело сказала она.
   - Да за кого вы меня принимаете?!
   - Ни за кого... - Сара вздохнула. - Просто я очень, очень устала...
   Наконец подъехали к  отелю  -  одной  из  главных  достопримечательностей
Эспена,  добротному  четырехэтажному  кирпичному  зданию  периода   расцвета
серебряной лихорадки. К счастью,  туристический  сезон  завершался,  нашлись
свободные номера. Взяв ключи, они направились в бар, отделанный в духе баров
Сан-Франциско, чтоб обсудить заодно план действий на  остаток  дня.  В  баре
оказалось пусто, лишь в самой глубине какой-то одинокий  обшарпанный  клиент
прильнул к стойке, цедя пиво из жестянки и кидая угрюмые взгляды  вверх,  на
огромный экран  цветного  телевизора,  укрепленного  на  узкой  подставке  у
потолка: передавали бейсбольный матч.
   Сара с Филипом сели в отдельную  кабинку,  заказали  пиво.  Официантка  с
унылой физиономией отошла, и Сара спросила:
   - А вы чем займетесь, пока я буду предаваться сладкому сну праведницы?
   - Хочу набрести на "крестоносцев". Вернее, дать им себя подловить.
   - Зачем это вам? У меня уже нет сил думать, разгадывать ваши намерения. -
Не вы ли утверждали, что "Десятый крестовый" рассылает своих членов клянчить
средства? Вот я и хочу, если повезет, войти с ними в контакт.
   - Они ходят по двое, - сказала Сара. - И все же я не пойму, зачем?
   - Представим, что Хезер в Эспене, не вламываться же мне к ним со словами,
что приехал отвезти ее к отцу! Единственный шанс проникнуть  к  ним  -  дать
себя завербовать. Иного пути я не вижу.
   - Но ведь это очень рискованно! -  нахмурилась  Сара.  -  Что,  если  они
узнают, кто вы? Я уж не говорю о  том,  что  вас  могут  подвергнуть  особой
обработке.
   - Как-нибудь выдержу напор библейской проповеди! - усмехнулся Филип.
   - Вы идиот, если в этом видите самое страшное! - взорвалась Сара. - У них
такие методы, перед которыми меркнет изощренность всех времен и народов.
   - Тронут вашим участием, - отозвался Филип. - Ничего, авось обойдется.
   - Значит, решили... - Сара как-то странно на него взглянула,  во  взгляде
слились досада, гнев, усталость. - Что ж, тогда.., тогда  будьте  осторожны,
хорошо?
   - Не волнуйтесь! - успокоил ее Филип. - Лезть на  рожон  не  буду.  -  Он
подался вперед, похлопал ее по руке. Сара тотчас отдернула руку,  схватилась
за стакан с пивом.
   Делая вид, что не заметил ее реакции, Филип взглянул на часы. Чуть больше
двух по местному времени.
   - Встречаемся в шесть, здесь же. Хорошо?
   - Ладно! - кивнула Сара.
   Шагнув из кабинки, Филип вытащил из кармана джинсов смятую пятидолларовую
бумажку, положил на столик. Повернулся и вышел из притемненного бара.

***

   Оказавшись  на  улице,  Филип  задержался  посреди   широкого   тротуара,
осмотрелся,  оценивая   обстановку.   Небо   над   головой   было   блеклое,
водянисто-голубое; темно-зеленые, крутые склоны гор вставали со всех  сторон
неприступными преградами. Обозревая городок, Филип отметил, что, несмотря на
близость гор, аналогичного стремления к высоте в зданиях не наблюдалось: все
в  основном  двухэтажные,  выше  четырехэтажных  не  видно.  Взгляд   Филипа
остановился на указателе названия улицы, из которого явствовало,  что  стоит
он  на  Купер-стрит.  Судя  по  обилию  пешеходов  и  огромному   количеству
припаркованных углом машин, она и есть центральная улица Эспена.
   Филип  неторопливо  пошел  по  тротуару,  то   и   дело   останавливаясь,
вглядываясь  в  изысканное  оформление  какой-нибудь  витрины   и   стараясь
производить  вид  праздношатающегося  человека  без  определенных   занятий,
который в данный момент на мели и потому  ему  суждено  спать  под  открытым
небом и есть даровую похлебку. И, видно, неплохо удалось  вжиться  в  образ:
пройдя всего квартал от отеля, остановившись у светофора в ожидании зеленого
сигнала, Филип заметил, как прямо к нему с противоположного угла улицы  едет
голубой "сааб". Он не сразу понял, что это экзотический автомобиль - здешняя
полицейская машина. Полицейский за рулем,  по  виду  одних  с  Филипом  лет,
длинноволосый, с роскошными усами, оглядел его с головы до ног; Филип  почти
зрительно ощутил,  как  задвигались  у  того  в  мозгу  шестеренки,  и  весь
напрягся, пережидая, пока  машина  проедет  мимо.  Зажегся  зеленый,  "сааб"
тронулся через перекресток. Филип перешел на другую  сторону  и,  облегченно
переводя дыхание, почувствовал, как кольнуло внутри  -  не  от  перепада  ли
высот? Разреженный воздух, усталость, пиво, выпитое в баре, - от всего этого
вдруг закружилась голова, и тут Филипу  подумалось:  что  если  Сара  права,
может, не стоит ему в таком состоянии выходить на "крестоносцев"?
   Он прогуливался еще минут десять и вот очутился перед  ресторанчиком  под
вывеской  "Копье",  внешне  в  стиле  шестидесятых.   Остановился   прочесть
объявления, пришпиленные к доске у входа. И снова  убедился,  что  в  оценке
Сары немало истины: сказать, что Эспен - город  свободных  нравов,  было  бы
явной недооценкой существующего.

   "Большое веселье у "Рыжего Рори".
   Бесплатное ложе, выпивка тоже.
   Наркотики с собой".

   "Две подружки намылились
   В Миннеаполис; на конец августа.
   Колеса ваши - услуги наши!"

   "Тед! Карла подхватила болячку.
   Насчет подробностей звони Дана", -

   Прочел Филип. Повернулся было идти  прочь  и  замер:  на  него  огромными
голубыми  глазами  предупредительно  смотрела  молодая  миловидная  женщина;
белокурые пряди по плечам.  Темно-синий  жакет,  темно-синяя  плиссированная
юбка,  белая  блузка.  На  нагрудном  кармашке  жакета  значок   -   щит   с
красно-бело-черным знаком "Десятого крестового". Рядом  высокий  парень  лет
двадцати пяти, тоже белокурый, та же предупредительность во взгляде.  Та  же
сине-белая форма.
   - Что ищешь, дружище? - спросил парень. По лицу  скользнула  улыбка,  как
показалось Филипу, деланная.  Снова  входя  в  роль,  Филип  повел  плечами,
бросил:
   - Мое дело!
   - Приезжий? - спросила девица на одной ноте, почти без выражения.
   - Ну! - отозвался Филип.
   Эти двое подступили слишком близко.  Филип  попятился,  уперся  спиной  в
доску объявлений.
   - Послушайте, если вам деньги нужны, так ошиблись адресом. Вы, видно,  из
"фанатов Иисусовых", нет? Снова та же улыбочка. Парень мотнул головой.
   - Подымай выше! Из соцобеспечения скорее...
   - Честно? - Парню  врать,  видно,  не  впервой.  -  А  я  думал,  мормоны
какие-нибудь...
   - Мы из "Десятого крестового", - сказала девица, снова вплотную подступая
к Филипу. Теперь деваться было  некуда.  От  "крестоноски"  пахло  туалетным
мылом. - Наша организация из сферы бытовой помощи.  Ходим,  ищем  по  городу
таких, кому нужно помочь.
   - Помочь? - Филип попытался придать тону недоверие. Чем же?
   - Деньгами, пищей, одеждой, ночлегом.  Все  к  твоим  услугам!  -  сказал
парень.
   Его спутница кивнула, одарив Филипа лучезарным взглядом.
   - Ну, а что взамен? - спросил Филип,  сочтя,  что  будет  правдоподобней,
если он выкажет неуступчивость.
   - Ничего, - сказала девица. - У нас за городом в "Зубчатой вершине"  есть
ранчо; заезд  на  три  дня.  Отвезем,  хорошо  накормим,  поможем  прикинуть
дальнейшие планы, глядишь, и надежды какие появятся.  И  вообще  у  нас  там
скучать не дадут.
   - Вот-вот, только мне с вами  развлекаться!  -  изобразил  Филип  горькую
ухмылочку. - А может, врете, может, с дурацкими проповедями лезть станете?
   Парень засмеялся.
   - "Десятый крестовый" - это тебе не библейские сказки,  мы  прежде  всего
заботимся о том, чтобы вернуть времена старой доброй Америки,  идеалы  нашей
Конституции.
   - И когда у вас очередной заезд? -  спросил  Филип.  -  На  случай,  если
надумаю...
   - У нас все лето заезды, - вставила молодая девица. - Каждый вечер в семь
подъезжает автофургон. Отвозит желающих к нам на ранчо.
   - И куда это?
   - Куда фургон подъезжает? - переспросила девица. Филип кивнул.
   - Прямо сюда, к ресторану. Мы подъезжаем, где самая  пьянь  толчется,  но
здешним пьяницам на нас наплевать. Видят, что мы своим делом заняты.  -  Она
помолчала, потом широко улыбнулась, показывая зубы. - Очень будем ждать!
   -  Давай-ка,  стоит  отключиться!  -  подхватил  парень.   Девица   снова
улыбнулась, подалась еще ближе, положила ладонь на плечо Филипу.
   - Очень просим! - ласково проговорила она. От ее прикосновения, от  этого
нежного, обволакивающего взгляда Филип, вопреки всем предостережениям  Сары,
чуть не позабыл обо всем.
   - Я подумаю, - выдавил он наконец дрогнувшим голосом.  Девица  отступила,
парень тут же включил свою автоматическую улыбку.
   - И на том спасибо! - сказал он. - Значит, ждем вечером!
   Филип кивнул, повернулся и пошел дальше  по  Купер-стрит.  Прошел  метров
сто, остановился, сделав вид, что смотрит в  витрину  какого-то  спортивного
магазина. Боковым зрением он видел, как двое  из  "Крестового"  удалялись  в
противоположном направлении. Филип стоял и следил: те отошли еще  метров  на
пятьдесят, тогда он двинулся  за  ними.  Видел,  как  они  нырнули  в  толпу
праздношатающихся туристов, подошли к какому-то мужчине в ослепительно белом
теннисном костюме, выходившему из винного  магазина  с  бутылкой  в  пакете.
Стоило ему лишь ступить на тротуар, оба "крестоносца" взяли  его  в  оборот.
Девица подступила первой, остановила, положив руку на плечо. Притаившись под
тентом витрины, Филип наблюдал.
   Парень стал что-то проникновенно говорить, потом что-то отрывисто сказала
девица. Через секунду человек в белом полез в  задний  карман  брюк,  потом,
зажав под мышкой пакет с  бутылкой,  вынул  из  бумажника  купюру.  Протянул
девице-"крестоноске", все трое раскланялись,  и  парочка  двинулась  дальше.
Человек с бутылкой некоторое время  глядел  им  вслед,  потом  направился  к
ярко-желтой спортивной машине с откидным верхом.
   Филип хмуро смотрел, как "крестоносцы" удаляются в толпе прохожих.  Ясно:
у них две заботы - вербовка, с которой подъехали к  нему,  и  сбор  средств.
Интересно, что  тот  парень  наплел  человеку  с  бутылкой?  Впрочем,  какая
разница: Филип  добился,  чего  хотел  -  он  может  проникнуть  в  "Десятый
крестовый".
   Он пошел обратно по  Купер-стрит  к  "Джерому".  По  пути  искал  глазами
фотомагазин. Уж если решил заделаться шпионом, надо действовать по правилам.
Хоть и был у него захваченный из Нью-Йорка "канон",  однако  Филип  понимал,
вряд  ли  "крестоносцы"  поощряют  пытливое  любопытство  новичков  к  своим
достопримечательностям. Надо иметь при себе что-то совсем, маленькое,  сунул
в карман, и все. За  квартал  до  гостиницы  мелькнула  витрина  с  рекламой
"кодака". Филип завернул  в  магазин.  И  только  вошел,  почувствовал,  что
выходить не  хочется:  перед  ним  открылся  заповедный  мир,  мечта  любого
фотографа - выставка новейшей аппаратуры и хранилище музейных редкостей.  По
прилавкам и вдоль стен  полки  заставлены  всякой  всячиной  -  от  новейшей
японской видеоаппаратуры до гигантского  однорельсового  аппарата  "пецваль"
образца эдак 1888 года. Тут стоял даже "мик-а-матик", длиннофокусный аппарат
в  виде  головки  Микки  Мауса.  Словом,  такой  диковинный  магазинчик  мог
сохраниться  разве  что  в  Нью-Йорке,  городе  с  населением  в  пятнадцать
миллионов, или в таком  вот  Эспене,  где  покупатели,  как  правило,  народ
богатый и пресыщенный.
   Владелец, уже немолодой человек в  вдвинутой  на  затылок  помятой  шляпе
"стетсон" и в очках с металлической оправой, за стеклами которых  помигивали
маленькие глазки, завидев Филипа, подался с табурета за прилавком.
   - Посмотреть зашли? - Он  окинул  Филипа,  подобно  тому  полицейскому  в
"саабе", взглядом с головы до ног.
   Филип покачал головой и указал на изделие  странного  вида,  стоявшее  на
полке,  более  похожее  на  батареечный  мотор  стиральной  машины,  чем  на
фотоаппарат.
   - Какой роскошный "перифот"! - Филип сразу решил брать  быка  за  рога  и
ставить точки на "i".
   Это  люмьеровский  "перифот"  возник  во  Франции   в   начале   века   и
предназначался для фотопанорамирования.
   Хозяин в удивлении выгнул бровь.
   - Впервые за многие годы вижу  клиента,  знакомого  с  этой  моделью!  Вы
фотограф?
   - Угу, из Нью-Йорка!
   - Я к вашим услугам! Коллекционируете?
   - Эпизодически, - сказал Филип. - Больше всего меня  интересуют  аппараты
для скрытой съемки. Знаете,  всякие  такие  штучки,  которые  выпускались  в
двадцатые-тридцатые...
   Владелец просиял.
   - Вы явились как раз по адресу! - произнес он и на  мгновение  исчез  под
прилавком. Снова появился, выложил на стекло перед Филипом деревянный стенд.
   На стенде оказалось десятка два фотоаппаратов, каждый не более сигаретной
пачки. Тут был и "престо"  конца  прошлого  века,  и  классический  "минокс"
образца 1933 года, и панорамный японский "петал" 1948 года,  и  "микрокодак"
1944 года, который умещался в  спичечный  коробок.  Особое  внимание  Филипа
привлек экземпляр, похожий  на  кустарную  имитацию  американской  зажигалки
"зиппо".
   - А это что? - спросил Филип.
   Владелец магазина взял со стенда тусклый металлический  предмет.  Вскинул
крышечку,  под  ней  действительно  оказалась  зажигалка.  Потом   отодвинул
панельку внизу, и открылся крохотный объектив с кнопкой перемотки.
   - "Эхо"! Японская вещица середины пятидесятых.
   - А как с пленкой к нему?
   - Пленку  теперь  достать  невозможно,  но  я  исхитрился  с  черно-белой
восьмимиллиметровкой  "кодак"  для  любительской  киносъемки.   У   аппарата
крохотные катушки. Я намотал парочку. Работает как часы.
   - И сколько кадров на пленке?
   - Шестнадцать. Конечно, фотографии получаются не бог весть, зато  аппарат
действует. Можно "Кодак 3-Х", пленка с чувствительностью повыше.
   - Зарядите? Я беру, - сказал Филип.
   - Пожалуйста!  Запасную  катушку  вам  вложу..,  если,  конечно,  всерьез
надумали покупать...
   - Сколько?
   Губы у владельца сжались, он повел плечами, выдохнул:
   - Триста!
   - "Америкэн Экспресс" вас устроит? Человек тихонько прыснул.
   - Вы еще спрашиваете! Без этого "Экспресса" наш городишко давно  в  трубу
бы вылетел. Тут, знаете, как со срамной болячкой, сперва море  удовольствия,
а месяц пройдет - мать честная!
   - Что ж, придется лечить вашу болячку! - улыбнулся Филип.
   Он вытащил бумажник, рассчитался посредством кредита.
   - Минуточку! - сказал владелец, подавая Филипу покупку. - Я заправлю  вам
зажигалку. Баллончики потом в табачной лавке купите.
   - Как, и зажигалка действует?! - изумился Филип.
   - Ну, ясно, действует! Небось японская...
   Минут через пять с фотоаппаратом-зажигалкой в  кармане  Филип  переступил
порог своего отеля. Войдя в номер, захотел было принять душ,  но  передумал,
чтобы  не  выходить  из  образа.  Кроме  того,  решил  выложить   содержимое
бумажника, оставив лишь водительские права. Минут двадцать ушло на то,  чтоб
выдрать стельку из правого ботинка  и  упрятать  внутрь  карточку  "Америкэн
Экспресс". Взглянул на часы: половина четвертого. Позвонил портье, попросил,
чтоб разбудили в назначенное время, и через несколько минут уже спал крепким
сном.
   Ровно в шесть, невыспавшийся, с  единственным  желанием  принять  горячую
ванну или душ, он спускался в бар "Джерома". Там было полно народу.  Повсюду
мелькали изысканные джинсы  и  простроченные  рубашки  "Ральф  Лорен".  Пиво
"Коладас" лилось рекой, полумрак бара наполнялся хохотом, дышал разнузданной
чувственностью. Филип оглядел зал, ища глазами Сару: наконец  увидел  ее  за
маленьким столиком в самом углу. В старых джинсах и мешковатом свитере, всем
своим видом она выпадала из окружающей обстановки. Филип двинулся лабиринтом
столиков, сел напротив нее.
   - Привет! - громко сказал он, перекрывая шум. Сара осоловело  глянула  на
него сквозь табачный дым.
   - Вид у вас!
   - Вот спасибо! Значит, и вы клюнули.
   - Клюнула?
   - Вхожу в роль бродяги, - пояснил Филип.
   - Делаете успехи, - мрачно сказала Сара.
   - Кроме  шуток,  сработало!  У  меня  назначено  свиданье  с  этой  ордой
правдолюбцев. Меньше чем через час иду на правое дело.
   - Рассказывайте! - Сара подалась вперед.
   - Меня зацепили. В точности, как вы  говорили,  двое,  парень  и  девица.
Вербовка с места в карьер. У них где-то в районе какой-то "Зубчатой вершины"
ранчо. Встреча у ресторанчика "Копье" в семь.
   - И вы пойдете? Филип кивнул.
   - А как еще узнать, там Хезер или нет?
   - Вам сказали, на сколько вас увозят?
   - У н